С чего ты взял?

Чем ближе был отъезд, тем шире Тэ улыбался. В переводе с Тэхёнового на Чонгуковый это означало — делался всё мрачнее и мрачнее. Чонгук сомневался, мучился и наконец решился: — Ты можешь позвать кого-нибудь, чтобы не скучать. Друга или подругу. Поиграете в приставку и… пусть останется на ночь. На обе ночи. Ты можешь спать с кем угодно, пока я не приеду. Это не секс. Тэхёну надо, иначе ему трудно уснуть. Но что ж так больно-то, а? Чужой человек будет обнимать Тэхёна вместо него. Такой жуткий холод внутри, как будто душу вдруг вытащили на мороз, и она вмиг заледенела. Чувствовал ли Тэ то же самое, когда запросто произносил «Тебе можно трахаться с другими»? — Да ну нафиг, — сказал Тэ, сразу отогревая Чонгука этими тремя словами. — Они же лягут на диван, как я им объясню? Никто кроме тебя не знает, что мне нужна вторая подушка. Лучше мы с тобой ночью в стрелялку поиграем. Но в первый вечер, когда они созвонились, игра оказалась другая. Чонгук настоял на видеозвонке, чтобы видеть Тэхёновы глаза. В них вроде не было тоски, голос тоже звучал бодро. Тэ предложил: — Хочешь секс по телефону? Конечно, Чонгук хотел. Он даже сам об этом думал. Ответить согласием на «давай отсосý» в вирте казалось как-то честнее, чем лично. И можно же сделать так, чтобы это было взаимно? — А ты… — Чонгук постеснялся сказать «оказывал такие услуги». — У тебя есть такой опыт? — Не, тут я целка. Будешь у меня первым. — А ты сам будешь? Ну, ты в игре или вне игры? — Не скажу. Секс-работники всегда держат это в тайне. И выключи видео, чтоб было по-настоящему. — Тэ отключил свою камеру, и Чонгук последовал его примеру. — Итак, что на тебе надето? Чонгука что-то смущало в Тэхёновой роли. — Я не могу так, словно ты секс-работник. Можно я буду представлять, что ты — это ты? Мы будем играть, но как будто мы — это мы сами? Тэхён помолчал секунду, а потом сказал уже другим тоном: — Ладно, я видел, какая на тебе футболка. — Я могу её снять. — Не снимай. Я потом сам с тебя сниму, когда можно будет. Ясно — Тэхён в роли Тэхёна. Секс по телефону с запретами. Что ж, сам напросился. — Что мне можно? — выдохнул Чонгук. Голос в трубке стал ещё ниже: — Тебе можно ласкать себя, а меня — нет. Ты сидишь на кровати, да? Я сажусь к тебе на колени. — Лицом ко мне? — Да, но тебе нельзя меня касаться. Я глажу тебя по груди через футболку. Я… устраиваюсь у тебя на коленях. Как будто мне неудобно, но на самом деле я просто хочу чувствовать тебя под собой, поэтому двигаюсь. Сделай ноги пошире, мне так будет лучше. — Раздвинул, — хрипло сказал Чонгук. — Я приподнимаюсь и снова опускаюсь. Но тебе нельзя взять меня за бёдра или задницу. Я задаю темп. Двигаюсь вперёд и назад. Я хочу сильнее соприкасаться с тобой, ищу способ, ищу угол. Чонгук так живо представлял это себе, что ему достаточно было лишь немного трогать себя через одежду, чтобы воображать, как Тэхён ёрзает у него на коленях, как его тяжесть давит на бедра, как он в своих мягких домашних штанах проезжается промежностью и полувставшим членом по Чонгукову стояку. А если ещё вдохнуть аромат, который так легко было достать из памяти… Чонгук попытался немного отодвинуть неизбежный скорый конец: — Поцелуй меня, пожалуйста. — Ла-а-адно, — протянул Тэ. — Я целую тебя в губы, но по-прежнему двигаюсь. Впускаю твой язык в свой рот, а сам продолжаю тереться об тебя. Ты ведь до сих пор в одежде? — Да. — Чонгук расставил ноги ещё шире. — Мне нравится, как футболка тебя обтягивает. Ткань такая тонкая. И там внизу мне тоже нравится, как обтягивает. — Можно мне… расстегнуть хотя бы? — Ла-а-адно. — А тебе самому не надо ничего снять? — А я люблю через ткань. Чонгук трясущейся рукой высвободил член. Тэхён будто бы правда сидел у него на коленях и всё видел: — У тебя головка такая большая. И уже смазка выступила, да? — Я растёр, — признался Чонгук. — Ах так! А я хотел слизнуть. Чонгук аж губу прикусил — так пожалел о своей поспешности. Тэ, должно быть, понял по его дыханию в трубке: — Если будешь делать только то, что тебе можно, то я подумаю… Можешь ласкать себя, но запомни: ладонь вокруг головки — моя. Ладонь вокруг головки мгновенно сделалась Тэхёновой, и от этого стало так сладко, что Чонгук застонал. — И не трогай свои яйца, это я сам другой рукой. Яички вмиг поджались. Чонгук почувствовал, как Тэ мягко мнёт их рукой, перекатывает, слегка сжимает и оттягивает. — Не трогаешь? Молодец. Так и быть, я наклоняюсь и лижу самый кончик… Ты видишь мой язык, да? А теперь видишь, как я вытянул губы трубочкой? Знаешь зачем? Я наклоняюсь ниже и целую тебя там. Дальше Чонгуку было уже не слышно. Он нестерпимо хотел ощутить эти тёплые губы, и когда Тэхён сказал «целую тебя там», пульсирующее желание уже было невозможно сдержать, и оно стало толчками выплёскиваться в руку. Чонгук упал спиной на кровать и едва не выронил телефон. И оглушил Тэхёна, наверное. — Прости, я только что кончил тебе в рот. — Я проглотил, — откликнулся Тэхён. — А ты? — Секрет. Спокойной ночи. После секса по телефону сон пришёл быстро, но беспокойство о Тэ никуда не делось, и назавтра Чонгук позвонил сразу, как только получил в сообщении ответ на своё «доброе утро»: — Как ты спал? — С твоей подушкой. — Хорошая замена. — Угу. Она обнимала меня в ответ и говорила на ухо, что любит меня. А утром она на меня подрочила, пока я досыпáл, а потом мы пошли вместе в душ и намыливали друг друга. — Ты купал мою подушку? — спросил сбитый с толку Чонгук. — Постельное белье не купают, а стирают. Это была шутка, придурок. Подушка — это хреновая замена, а ты не понимаешь юмора. Всё, я пошёл варить твоей подушке кофе, пока. Вечером они созвонились с видео. Тэ выглядел грустнее, чем вчера, — уголки рта строго вниз. Он спросил: — Ты меня любишь? Этот вопрос у Тэхёна всегда значил что-то не то. Признанием в любви для него были другие слова, а эти три он использовал в практических целях: «Гуки, ты меня любишь? Пить ужасно хочется». С ним бывало, что он вдруг включал капризную принцессу. Интересно, что попросит на этот раз — привезти вкусненького? На него похоже, да. Чонгук собирался купить в подарок большую-пребольшую мягкую игрушку, чтобы Тэ мог с ней спать, если снова останется один, но можно и съестное, почему нет. Завтра перед отъездом будет время выбрать. — Люблю, — ответил Чонгук. Открылся и подставился: «Давай, манипулируй». — Тогда обними меня, — серьёзно сказал Тэхён. Как и подобает капризным королевским дочкам, он просил невозможного. Но отказать нельзя. Сказал же «люблю». — Иди на кровать. Возьми мою подушку. Телефон положи так, чтобы меня видеть. — Я с подушкой уже пробовал, — надулся Тэхён, но задний план на экране замелькал, а потом остановился. — Но я тебя тогда не обнимал. А сейчас обнимаю. Чувствуешь? — Да. — Тэ на экране зарылся подбородком в подушку. — Но ты говори, говори. — Я обхватываю тебя обеими руками. Ты в кольце моих рук. Мои ладони у тебя на спине… — Чонгук обхватил себя за плечи и честно сказал: — Горячие. — Твои руки целиком горячие, не только ладони, — пробурчал Тэхён в подушку. — Я положил голову тебе на плечо и прижимаюсь своей головой к твоей. — Я чувствую. Ты тёплый. — Я сжимаю тебя, но не сильно, а так, как тебе нравится. — Сегодня можешь сильнее, чем обычно. Я соскучился. — Ладно, тогда я сдавил тебя сильнее. Я напряг руки и стиснул тебя так, что ты почти задохнулся. — Ох, нет, отпусти. Держи крепко, но так, чтобы я мог дышать. — Держу тебя так. — А можешь обнимать, пока я не усну? Необязательно всё время напрягать руки, просто не отпускай. — Да, ложись, я не отпущу. И когда ты уснёшь, не отпущу. — Подушка — хорошая замена, скажешь тоже, — ворчал Тэхён, устраиваясь на кровати. — Ты тут? — Я тут. Я тебя обнимаю. — Никто не заменит тебя.