С чего ты взял?

Чонгук подхватил жужжащий телефон, вышел и закрыл за собой балконную дверь. Тэхён проводил его глазами. Можно было последовать за ним под законным предлогом покурить, но он заставил себя сидеть на месте и слепо смотреть в экран. А когда Чонгук вернулся — принялся ждать. От нервов всегда хочется курить, но ещё больше хотелось услышать, что Чонгук скажет. Соврёт, что звонила мама или хён? Или выразится туманно, как сделал бы сам Тэхён: «Слушай, мне тут надо съездить по делам»? Или бухнет прямо, мол, «я ненадолго, потрахаюсь — и сразу домой»? Чонгук никуда собираться не стал, но и ничего не сказал. Будто и не было никакого входящего вызова. Спросить самому, кто звонил? Пф! Тэхён посидел ещё, пялясь в светящийся прямоугольник. Наконец встал, цапнул из сумки сигареты и зажигалку и пошёл на балкон. Могло бы быть случайностью, если бы такой звонок был впервые. Ну, мало ли, Чонгук, снимая трубку, заметил время и вспомнил, что именно в 18:12 с балкона открывается очень красивый вид на закат. Тэхён бы даже поверил. Но такой звонок был уже второй. Чонгуку было разрешено что угодно, только быть второй подушкой для других было нельзя. Но любовь — это типа форс-мажорные обстоятельства. Если она тебя нагнёт — станешь и подушкой, и простынёй, и матрасом. Если там только секс, то это фигня! У Тэхёна когда-то были и женатики, и один клиент, который заказывал его на двоих с бойфрендом. Оттого что все они развлекались с мальчиком по вызову, их отношениям ничего не делалось. И Чонгук тоже от секса на стороне не закончится. Тэхён предпочёл бы даже не знать. А то, что рука дрожала и сигарета никак не желала зажигаться, — просто, ну, вдруг там не только секс. А любви — её же не хватит на всех. Но если всё дело в том, что бойфренду чего-то недостаёт в постели — это косяк Тэхёна. Что тот парень умеет такого уникального, чего никто не умеет? С Тэхёновым-то опытом — не смешите. Ну, фистинг разве что. — Хочешь побыть сверху? — спросил Тэхён, вернувшись с балкона. — Я же и так всегда сверху? — поднял голову Чонгук. Он ни черта не смыслил в позициях в сексе. Главный ведь не тот, кто долбится, а тот, кто командует. Это же элементарно. Тэхён вот до Чонгука не был сверху ни разу, хотя некоторые клиенты заставляли его их трахать. — Не, я имею в виду — чтобы я тебя слушался. — Зачем тебе это? — спросил Чонгук. Зачем-зачем, чтобы исправить свой косяк. — Ну, я подумал: а что если тебе что-то нужно, но ты не можешь мне сказать, потому что мы всегда делаем по-моему. Вот. Я могу исполнить твоё желание. То есть исполнять, — исправился Тэхён. — Регулярно. — Ты и так исполняешь. Регулярно. — Но мы же не делаем ничего особенного. Вдруг тебе хочется меня связать. Или приковать к кровати. Или отшлёпать. Или что-нибудь в меня засунуть, — навскидку предложил Тэхён и добавил мысленно: «Только не кулак». Было ещё всякое. Хватать за волосы. Называть грязно-ласкательными именами вроде «сучечка». Ставить раком на постель и ходить вокруг, по-хозяйски оглядывая и одобрительно похлопывая. Да много чего такого, что Гуки никогда не просил. Но, может, втайне хотел? Из того, что делали с Тэхёном клиенты, только жёстко у них двоих бывало: если долго-долго не разрешать Чонгуку ускоряться, чтобы он сдерживался из последних сил, а потом сказать: «Теперь можешь в любом темпе», — и вот тот момент, когда он срывается, да. Даже вспоминать приятно. — А тебе? — серьёзно спросил Чонгук. — Хочется всего этого? — Мне хочется исполнить твоё желание, — отрезал Тэхён. Не было вдохновения врать, что он всем сердцем любит БДСМ — он до сих пор, бывало, просыпался среди ночи от этих кошмаров. Но по крайней мере он был способен прекрасно всё вытерпеть и не пикнуть. — У меня нет никакого такого желания. — Совсем? — Хорошо, что не плётка и не кляп, но жаль, что вообще ничего. Наверное, разочарование отразилось на лице, потому что Чонгук сказал вроде бы в шутку: — Разве что одно-единственное. Чтобы ты улыбался. Ну, это просто, как два пальца об асфальт. Тэхён улыбнулся. — Нет, — помотал головой Чонгук. — Не так. — А как? — Чтобы у тебя и глаза улыбались. Глаза у Тэхёна были не дрессированные, а дикие, и по заказу корчить рожи не умели. Поэтому он съязвил: — А ещё какие части тела? Давай весь список. Чтобы у меня и пальцы ног улыбались? Чонгук засмеялся на эту подколку и стал сам такой смешной с этими своими морщинками около переносицы. — Вот так. Вот да, да, — сказал он, сияя, и тут Тэхён заметил, что уголки его собственных губ, оказывается, поднялись вверх, пока он отвлёкся на чей-то сморщенный нос. Он опустил взгляд своих плохо дрессированных глаз: — Ладно, я понял. Я учусь улыбаться всем телом, а тебе — никакого садо-мазо. Может быть, дело обстояло так, что Чонгук из-за своих заморочек насчёт «травмы» не мог приказывать Тэхёну. А тому парню, например, мог. Или дело обстояло так, что Чонгук в того парня влюбился. Он же влюбчивый. Втрескался вот в Тэхёна хер знает с чего. Якобы «за то, что ты живёшь». А тот парень явно лучше Тэхёна. И тоже, главное, живёт. Небось ещё и лыбится глазами. Тэхён смотрел на себя в зеркало в ванной и щурился изо всех сил. Как это — глазами? Гуки вот носом улыбается. Носом легче! Глаза в зеркале ни хера не улыбались. Зеркало показывало что-то другое. То, что он прежде видел в своём отражении: «Прости, малыш, я тебя не люблю». Никто не обещал навсегда. Ну то есть Гуки обещал, но это не считается. Он слишком хорош для Тэхёна. Они и так пробыли вместе слишком долго. «Прости, малыш…» Открылась дверь, и Чонгук подошёл сзади. Тэхён прищурился ему: — Вот так? Похоже? «Ну скажи, у меня получается?» — Что похоже? — спросил Чонгук. Фигово. Тэхён отвернулся. В глаза опять бросилось зеркало. Оно уже не шептало, а орало во весь голос: «Прости! Малыш! Я! Тебя!» — Да что с тобой такое? — спросил Чонгук и обхватил обеими руками. Тэхён из объятий посмотрел на свое отражение — совсем другое дело. Никаких больше малышей. Глаза, правда, всё равно не улыбались. — Я могу дать тебе больше свободы, чем сейчас, — сказал он на ухо. — Чтобы ты иногда спал не дома. «Только не бросай меня насовсем». — Мы же договорились? — спросил Чонгук. — Чего ты?.. — А бывают же эти, как их. Дополнительные соглашения. — Что на тебя нашло? — У меня не выходит, — пожаловался Тэхён. Чонгуковы объятия немножечко превращали его в тряпку и размазню: хотелось ныть и чтоб утешали. Обычно он держался, а тут не стерпел. — Что не выходит? — Улыбаться так, как ты сказал. — О господи, Тэ! Я не имел в виду… Не нужно специально! И при чём тут больше свободы? Мне теперь спать не дома, потому что ты редко улыбаешься, что за бред? — Ну, ты, чтобы позвонить, стал выходить на балкон. Если у тебя появился там кто-то… кто-то улыбчивый, то я совсем не против, ты не думай. «Только останься со мной хотя бы наполовину». Чонгук разомкнул руки, но Тэхёна не выпустил, а схватил и потащил туда, где лежал его телефон: — Вот, смотри, последний принятый. Чей номер, по-твоему? Потребовалось время, чтобы осознать, почему на этом экране горит это имя. — Какого хрена, Гуки? Это же мой друг?! — Я хотел устроить тебе вечеринку-сюрприз, — вздохнул Чонгук. — На твой день рождения. Со вчерашнего дня договариваюсь с твоим другом о деталях. Но я, видимо, плохо умею держать подготовку в секрете. Прости. — Точно, не умеешь! — возмутился Тэхён. Но он испытывал такое облегчение, что всерьёз сердиться не мог. Вечеринка-сюрприз, это ж надо, а! — Вот сейчас ты так улыбаешься, — сказал Чонгук и разулыбался сам. — Да ты затрахал уже этими ухмыляющимися глазами! — тут же снова вскипел Тэхён. Но когда он позже устраивался в постели, чтобы поудобнее обнять Гуки, и наконец нашёл нужное положение, то по правде ощутил, как всё тело улыбается. И пальцы ног тоже.