С чего ты взял?

У нормальных принято звать друзей в гости, иметь бойфрендов, вот эта вся фигня. А Тэхён теперь вроде как был тоже. А с другом он и в школьные времена притворялся нормальнее, чем был на самом деле. Они шли куда-нибудь вдвоём, и Тэхён делал вид, что у него под ногами такой же твёрдый асфальт, как у приятеля, будто за ним не тащится его личная пропасть, которую он всегда носит с собой. Нужно было ступать осторожно, чтобы не поскользнуться на краю. «Эй, ТэТэ, смотри на того парня из параллельного, стоит у стены, подогнув одну ногу, как проститутка!» Ой как смешно, не могу. Сейчас упаду от смеха. В пропасть. Впрочем, Тэхён к старшей школе научился лгать так мастерски, что у него всегда выходило складно, а поймать его было трудно. Секрет был в том, чтобы вплетать в обман как можно больше правды: — Я реально гомик. Не признался сразу, потому что боялся, что ты отвернёшься. И вот пожалуйста, друг придавлен грузом вины всех натуралов перед всеми геями за всю гомофобию мира и спрашивает с волнением: — Ты его любишь? О-о. Глаза б мои на ту мерзкую рожу не глядели. — Я что, похож на мазохиста? (Может, и похож, когда тушу сигареты о свои руки, но ты-то этого не видишь.) Но подружили, пора и честь знать. Если не срываться в пропасть резко, а потихоньку сползать вниз, то не так страшно. Тэхён справится. «Ты идёшь? — Нет, мне к тётке сегодня, на другую остановку». У Тэхёна её отродясь не было, но если бы спросили, что за тётка, он бы соврал как нефиг делать. Друг не спросил. И Тэхён поскорее отвернулся, потому что это было больно, аж до рези в глазах. К счастью, в кармане была сигарета. А после окончания школы Тэхён и вовсе решил, что нормальных друзей безопаснее всего не заводить. С ними нужно делать вид особенно тщательно, и все усилия могут оказаться впустую. Друг неловко обернётся и случайно локтем р-раз! «Кем ты работаешь?» И вот Тэхён уже балансирует на краю, хватаясь руками за воздух с глупым лицом. Ой, не удержался. Опять собирать себя по частям. Нафиг надо. Было круто увидеть после стольких лет человека, которому когда-то было не всё равно, и Тэхён поддался соблазну. Он хотел смотреть в это неравнодушное лицо, как раньше, — общаться, встречаться, разговаривать. Но риск был такой, будто снова по краю ходишь. — ТэТэ, что ты делал после школы? — Работал. Правда? Правда. Только не подталкивай меня локтем — не спрашивай кем. — Ты играешь, хён? — влез Чонгук. Тэхён выдохнул. — У нас есть приставка. — Тэхён, цепляясь за Чонгука, сделал шажок от своей бездны. Он фильтровал свою речь, сознательно заменяя «у него» на «у нас», и старался игнорировать сияние, исходившее при каждом «у нас» от Чонгука. Чонгук был единственным его другом, который был в курсе про пропасть. Не видел всей глубины, но по крайней мере туда заглядывал и не убежал. И даже вёл себя так, словно знал, что Тэхён может туда упасть. Даже поддерживал как будто. Руку даже вроде протягивал. И, ну… спасибо?