С чего ты взял?

— А вы можете вспомнить лучший день своей жизни? — спросил Тэхёнов школьный друг. Через большие окна кафе весело глядело солнце, так что вопрос никого не удивил. — Сегодня, — без колебаний ответил Тэхён. — Почему? — изумился Чонгук. Синее небо и правда сияло слишком ярко даже для весны. Но он надеялся, что его бойфренд назовёт тот день, когда они впервые вдели в уши парные серьги. Хотя, зная Тэхёна, скорее стоило ожидать в ответе тот день, когда они получили отрицательные анализы на ВИЧ — тогда он весь светился, было заметно даже через его самоуверенную маску. Или ещё… да много было хороших дней. Но сегодня не произошло ничего «лучшего». Ну, отличная погода. Так ведь солнечных дней в году вообще больше, чем пасмурных. Ну, встретились втроём. Так ведь и раньше ходили куда-нибудь поесть таким составом. Самый обычный день. — Потому что не произошло ничего плохого. Каждый день, когда не произошло ничего плохого, лучший. Вчера лучший день был вчера. Сегодня — сегодня. Чонгук ничего не сказал на это, но глазами спросил: «Ты до сих пор живёшь одним днём? Сколько должно пройти времени, чтобы ты понял, что хорошее из жизни никуда не денется?» Тэхён пожал плечами. У друга лучшим оказался день получения первого места на конкурсе в школе, и они с Тэхёном принялись наперебой вспоминать это. А сам Чонгук не стал честно отвечать про парные серьги: сейчас в ухе у Тэхёна той самой серёжки не было, и друг мог подумать не то. Так что Чонгук выбрал ответ, который звучал выгодно для его бойфренда: — Когда Тэ сделал мне предложение. — Ты делал ему предложение? — поразился друг. — Ну, было, — усмехнулся Тэхён. — Мы ж всё равно не можем пожениться в этой стране, так чего бы и не сделать. А он мне отказал, прикинь. — Мы всё равно не можем пожениться в этой стране, — эхом отозвался Чонгук. Вроде перебросились подколками, но глазами он напомнил: «Тот день, когда ты начал верить, что ты хороший». «Да понял я, понял», — ответил взглядом Тэхён. — А самый плохой день в жизни? — спросил неугомонный друг. Надо было подсказать Тэхёну: «Ты можешь не отвечать». Но у Чонгука неутолённое любопытство насчёт его прошлого иногда брало верх над всякой заботой. Тэхён ведь и сам знал, что мог не признаваться. Или соврать. Он же говорил однажды, что в детстве считал худшим тот день, когда его стошнило в парке аттракционов. — Первая ночь в борделе, — произнёс Тэхён, глядя на край полированного столика. Все замолчали. Звучало дико: солнце через окна, ванильный раф на столе — и бордель. Тэхён, наверное, понял паузу как необходимость пояснить, будто слов «первая ночь в борделе» самих по себе недостаточно. — Я был таким идиотом. Просто когда идёшь туда работать, то не представляешь, что… Ладно, не хочу вас грузить. — Грузи, — решительно сказал друг. — Зачем ещё нужны друзья. — Ну как бы. Мой… первый мужчина, — Тэхён до сих пор не мог произнести «мой насильник», — называл меня шлюхой. До меня только потом дошло, что он просто заводился от этого. А я думал, что я… это и есть. Но я не был, пока не пошёл туда. Это ни в какое сравнение. — Чонгук при этих словах на всякий случай придвинулся вместе со стулом. — Он… по сравнению с борделем он заботился обо мне. Как о вещи, да. Но как о своей вещи. Блин, ну как объяснить-то? Да, он… не любил меня, но ему было не всё равно. Любят же люди собственные вещи. А в борделе ты тоже не человек, но ты как будто ничья вещь. Знаете, почему всякие там Джеки Потрошители проституток убивают? Это у них не бзик такой, именно проституток убивать. Просто там ты как будто не собственная чья-то вещь, а такая, которая на земле валяется. Можно подобрать, попользоваться, снова выбросить. Можно пнуть. Ничего за это не будет. Ничьё же. Звучало до того жутко, что Чонгук не мог произнести ни слова. Тэхён продолжал: — Я в первую ночь это понял. И тут до меня дошло, каким идиотом я был, что вообще считал себя раньше… И что всё, теперь поздняк метаться. И я там потом прямо на кровати… ревел, ну. — Тэхён растянул губы. — В голос. Даже думал, что сейчас придут и мне по шее надают, что я так громко мешаю другим трахаться. Но никто не пришёл. Повезло. Слово «повезло» было таким же фальшивым, как эта его улыбка. Он хотел, чтобы пришли, понял Чонгук. Чтобы повторяли правила заведения, чтобы ругали за шум, чтобы стыдили за плач, но — обратили внимание, не оставляли одного. Но никто не пришёл. — А у тебя? — прервал молчание друг. Наверное, испытывал неловкость за то, что не знал, как правильно реагировать на такое. Не станешь же обниматься за столиком в кафе? — А у меня до сих пор не было в жизни худшего дня, — очень натурально ответил Чонгук. — И надеюсь, что и не будет. — Ну ты оптимист! — посмеялся друг. Это была неправда. Худший день был сегодня, и позади было много таких же худших дней. Когда ты узнаёшь, что с твоим любимым случилась беда, но не можешь с этой бедой ничего сделать. Только смотреть, как солнце сверкает на стеклянном стакане с ванильным рафом и слепит до слёз глаза.