Это очень неправильно

－ Блэйз, блядь! Жиробасина! И тебе, сука, доброе утро... Макс, после приземления британской туши прямо на живот, проснулся мгновенно. Довольный кот задрал хвост и, помахивая им перед носом внезапно разбуженного парня выдал ленивое “мяу”. Это означало, что Блэйз гневается и очень расстроен отсутствием к нему внимания со стороны хозяина. Как ни крути, справедливости ради, надо заметить, что время завтрака у пушистого уже давно перетекло в обеденное, и если бы он умел говорить, первым и единственным вопросом серенького полненького котика было бы “хозяин, ты не охуел?”. Но, говорить жирная мразь не умела, потому ему пришлось прыгать на патлатое существо с комода, а это пиздец как непросто при его-то весе. А все почему? А все потому, что злая Наташка, настоящая его хозяйка, чикнула ему писю, лишив тем самым последнего плотского удовольствия. Мать Максима привезла его с собой десять месяцев назад, но забрать, обчиканного по самое не хочу кошару, назад, на свой туманный Альбион, у нее не вышло. Затаив обиду за лишение себя такого нужного органа, да еще во время экспедиции к полосатым российским кошечкам, Блэззи спрятался намертво, когда пришло время улетать. Ни вкусняшки, ни игрушки, ни её сраное “кис-кис”, ничто не могло выманить этого изверга из убежища. Так она и улетела, оставив своего драгоценного, с ошейником, инкрустированным несколькими десятками брилликов, котейку на милость сына, который, почему-то, в отличии от Натальи, не кормил его деликатесами, не чесал спинку, и вообще, частенько забывал об его существовании, заставляя коротать голодные будни с дворовыми безродными котами в саду, или на местной помойке, или на крыльце соседской русско - полосатой принцессы по имени Матильда, которая всякий раз игнорировала Блэйза в пользу блохастого и страшно худого уличного кота, у которого зато пиписька была на месте. Ну и что это была за жизнь? Не трахаться, не жрать, никаких нежностей ввиде почесывания за ушком... Из всех радостей, пинок патлатого хозяина, если броситься ему в ноги. Но это ж лень, нервы и пустые переживания. Но жрать хотелось, а потому обратить на себя внимание хоть как - нибудь это вопрос жизни и смерти. － Чо смотришь? Ну, мяу-мяу. Сука. Меня бы кто покормил. Парень взглянул на часы, потом на телефон, потом, сконцентрировавшись вновь на коте, заметил чужую одежду, сложенную аккуратной стопкой. Стоп! Мысли вихрем выстроили воспоминания о вчерашнем нетрезвом вечере, и даже большей части раннего утра. А, да, Крис... Охуенная Крис... Он ошалело перевел взгяд на зеркало... Сука. В этот раз из одежды на нем не было ничего. И это, блядь, напрягало. И означало только одно. Мда. Он подошел к зеркалу, повертелся, разглядывая себя на предмет возможных засосов и царапин, убедившись в их наличии, пробормотал горестное “ну, пиздец”, стал оглядываться, ища партнершу. В комнате ее не было. Тогда он, замотавшись на манер римского императора в простынь, бросив взгляд на стопку , бесспорно, ее одежды, пошел искать девушку вниз. Толстый Блэйз резво взял старт следом. Сначала Макс нарыл аспирин, чтобы хоть как-то избавить себя от сурового похмелья. Второй день, блядь. Второй день беспросветного бухалова. А ведь не хотел... Литр минералки за минуту переместился из стеклянной тары в его голодный желудок. Обычно с бодуна он не переносил вид еды, но сегодня после первого вопроса, “хуйли тут произошло?” и второго, “где эта феноменальная Крис?”, на очереди возник логичный третий: “что б сожрать?”... Насыпая Блэйзу сухого корма, так, чтоб сверхом, чтоб эта жирная мразь отстала от него хотя бы на время, добавляя в его поилку свежей воды, Максим придался воспоминаниям о.... Прислонившись лбом к холодной дверке холодильника, у него флешбеком пронеслось воспоминание о чуть ли не животном и уж точно лучшем сексе в его жизни с этой охуенной девчонкой. И, о магия, здрасти.. Эрекция. － Ну-ну, Мартынова, видишь, раны залечиваются на раз, － злорадно усмехнулся парень, вспоминая ту, которая нацепила ему рога. А уж как ей с этим не повезло. Но, доказать никогда ничего не получалось. Он не палился. Никогда. Она спала в гостиной. На этом огромном диване, с которого по какой-то причине ему захотелось ее стащить. Вернее, он знал, почему. Потому что на нем... Ну, короче, блядский это диван. А она какая-то... Не из этих, точно. Он опустился на корточки, разглядывая ее. Кожа молодая, свежая, на скулах чуть играл румянец. Локоны по подушке. Красиво. Рука под щекой. Детский такой жест. Но грудь немного обнажена － одеяло жаркое, пуховое скинула. И вроде ничего необычного в ней, но... Сквозь прикрытые шторы падал рассеянный свет на бледную кожу, на ключицы, на тонкие запястья. Нет, она невыносимо красивая правильной какой-то красотой. Естесственной. Он чуть поправил простынь, натягивая ее на обнаженное плечо. － Чего убежала? － подумал, － Неужели я ее так достал? Заулыбался. Именно так он ее и достал. Он вспомнил, как она пролила на себя виски. Они уже оба были в хлам. Далеко не первый стакан. К тому моменту их беседа из скованной уже переросла в дружескую. И ее прорвало, она говорила, говорила, говорила, нервно, совсем смешно жестикулируя на моменте, когда рассказывала, как отчим бросил ей в лицо паспорт. Ну и вылила вискарь на себя, вместо того, чтобы в себя. В себя уже не получалось... Он кинулся помочь снять ей эту майку, но запнулся и рухнул прямо на нее. Прямо на дно этих глаз, цвета виски. Он поплыл сразу. На несколько секунд повисла густая тишина. У него метнулась мысль, что он ведь не мстит Мартыновой, он просто хочет вот эту, нескладную, пьяную и в слезах. Не мстит, повторил про себя для убедительности. И опять в глазах утонул, поняв, что мстить в данной ситуации он может только себе, если эту самую Кристину отпустит. А на подпорченную перед своими репутацию ему по сути срать. Рогатый рокер － это в прессе было сильно...Чужие слова и мнения для него никогда не были важны. Но... Но, черт побери, блядь, еще вчера зарекался от отношений. Хотя, чего это он. Просто секс без обязательств... Просто глаза ее задели что-то в нем. Тот излом, который он обычно прятал за причудливыми текстами своих песен. Он снял таки эту сырую футболку, пахнущую ей и виски, и от вида хрупких ключиц и бешенно бьющейся жилки на шее, и потрескавшихся, им разбитых ее губ, приоткрытых и манящих, сбилось дыхание. И он уже не был уверен, что без обязательств этот секс. Ей достаточно было коснуться пластыря на его лбу, плавно заводя руку на затылок, притягивая его к себе. К своим этим губам. На том моменте свежеобретенный холостяк в нем умер. И дыхание все еще сбивалось. Каждый раз, когда она издавала тихий трепетный стон, когда он видел, как соски ее вдруг реагируют на его ласки, на то, какая она мокрая и податливая, какая горячая, страстная, просто, чёрт, невозможная, но до болезненного желагная, случайно встретившаяся ему в Бурлеске. На счастье? Он ловил себя на мысли, что робеет, что хочет дарить ей эти ласки, а под его пальцами, вместо этого, остаются синяки и он все никак не мог справиться с желанием. Еще ни разу он не чувствовал такого исступления от простого прикосновения, от рваного поцелуя и острых ногтей на своих бедрах. Он хотел сказать ей спасибо, но голос подвел его, и он просто целовал ее, медленно, глубоко, долго, выражая свое восхищение горящими глазами и подрагивающими пальцами и все еще раздувающимися ноздрями... Потом они не разговаривали. Было уютно молча. Так хорошо, как-будто знали друг-друга всю жизнь. Пили. Потом также молча курили и Макс обнимал ее, прижимая к себе настолько близко, чтобы не сломать ей в приступе внезапной любви, ребра. Потом пили еще. Целовались. И ему безумно хотелось ее опять. Он, как голодный, еле сдерживаясь, ждал, когда сможет еще ее целовать. Везде. Трогать. Везде. И молчать. Но невыговорены было еще миллионы слов друг о друге. И они говорили короткими односложными предложениями, иногда замолкая внезапно, глядя друг другу в глаза. Им хватало отрывочных слов и пауз. Было ли это сиюмитнутным счастьем или судьбой, он не задумывался － похуй. Все сейчас было похуй. А он и не знал, что так бывает... Что так...любят? В молчаливых паузах он доводил ее до оргазма, сам сходя с ума. Лишь стоны и тяжелое, рваное дыхание. И только когда она, в этой сумасшедшей агонии, потянулась к его губам, благодаря за каждый выцелованный миллиметр тела, за нежность, которую ей давно никто не дарил, выдыхая прямо в губы чуть слышное спасибо, он подумал, что хотел бы просыпаться с ней каждое утро. Уснули мгновенно. Но спустя час, он проснулся, все также прижимая ее хрупкую фигурку к себе. Пересчитал поцелуями каждый позвонок, опускаясь руками ниже синяков, оставленных на узеньких бедрах, разворачивая, пробуждая ее длинными пальцами и горячим языком, и мгновенно чувствуя необузданное какое-то желание, услышав опять этот хриплый стон. Когда она, девочка-огонь, толкнула его ногой в плечо и он, неожидавший ничего подобного, оторопело и пьяно растянулся на полу, возле королевской его кровати, когда она встала перед ним во всей красе, обнаженная и горячая, пошло смотрящая на его подрагивающий под пристальным ее взглядом, член, а потом, пошло закусив свою пухлую губу с милой родинкой, насадилась на него без всех этих прелюдий, он рассыпался под ней на миллионы максимов, каждый из которых боготворил эту девочку. Желал еще и еще, наращивая темп. Оставлял, как школьник, на груди ее и ключицах, засосы, чего не делал уже лет десять как, впечатываясь в тело ее дикими толчками. Лучшая. Та самая. Все это на утро пронеслось в его голове за долю секунды, давая ему понять, почему она сбежала в гостиную. Потому что рядом с ней невозможно спать. Потому что от его диких ласк болели ее соски и сладко саднило губы, потому что ему хотелось еще и еще, а ей просто хотелось спать. Малышка... Он помнил, сколько она спала прошлой ночью, которая уже и не ночь была. Он-то оторвался днем, в отличии от нее. Как бы он ее не хотел, но будить, спящую так сладко девушку, пережившую все потрясения вчерашнего дня, он не стал. Любовался ею. Просто тупо таращился и глупо улыбался. － Надеюсь, восемнадцать ей есть, － запоздало подумал. Хотя, вряд ли его остановил бы ее возраст... Рядом с ней тормоза у парня не работали. Под его пристальным взглядом она чуть развернулась, забрасывая руку вверх, сбрасывая окончательно воздушное одеяло, прикрывающее грудь, изменяя позу, обнажая каждый его укус, каждый несдержанный засос, налившейся до черноты, каждый синяк его нетерпеливых пальцев. Он чертыхнулся, расширяя зрачки, увидев ее растерзанное тело. Захотелось спрятать ее в своих объятиях, спасти от самого себя. － Боже! Вот я идиот! － кричал ему разум, － Мудак просто... И, осознавая, что в его жизни происходит что-то особенное и важное прямо в этот момент, в этот самый, когда он готов был поставить на себе крест, запрещая себе любить и кого-нибудь еще подпускать к себе так близко, сердце подсказывало, что это она... И он сдался. － Моя. Лучшее, что было в моей жизни...－ и сердце с этим не спорило. Он лег рядом, обнимая и уткнувшись в тонкую шею, вдыхая любимый теперь аромат женщины. － Доброе утро, － Кристина перевернулась в кольце его рук, подставляя губы для поцелуя. － Ты даже не представляешь, какое доброе, － хрипло сказал и утянул ее в долгий, глубокий поцелуй. Оторвался от нее, пытаясь усмирить желание и не наброситься на нее сразу же. Водил пальцем по ее синякам, по припухшим губам и глупым этим засосам... － Прости! Больно? － Больно... И сладко, － потянулась она к его губам. － Крис.... － У меня не было секса почти пять месяцев. Просто молчи. － улыбнулась она ему куда-то в шею, закидывая ногу на его торс, переворачивая парня на спину, сама офигевая от своей дерзости. － У тебя был секс шесть часов назад, － улыбнулся он, － раз так несколько. － Лучший секс, － она перебирала пальцами с коротким черным маникюром его каре, цвета жемчужно-серебристый блонд с темными корнями. － Просто молчи и люби меня. В последний раз... Парень напрягся. Резко открыл глаза, подминая ее под себя. － Не последний, сумасшедшая. Я только тебя нашел. Не последний. Не последний. Нет. Целовал ее опять неистово, пальцами дрожащими чертил узоры на теле. Их стоны оборвал звонок в ворота. － Блядь. Нет никого... Звонки повторялись еще пару раз. Потом прекратились. Зато, минут через пять со стороны кухни вломился гость. － Да, ё мое, Свобода! －Выйди, нахуй! － резко крикнул Макс гостю. Тот и сам понял, что не вовремя. － Я покурю... Щеки Кристины вспыхнули алым. － Крис, нам ведь похуй на всех, да? － шептал, как полоумный, парень, наращивая темп и в изнеможении прижимая ее к себе двумя большими ладонями, все еще ощущая себя в ней, все еще ловя волну ее оргазма. Она тут же вскочила, заворачиваясь в объемное одеяло, засеменила босыми маленькими ступнями вверх, за одеждой. － Возвращайся. Я сейчас его выпровожу. А она стояла под душем, размазывая слезы, смешавшиеся с водой на пунцовых щеках. Он даже не прервался, － подумала она с ужасом. Как кто она здесь? Что ж, сука, за день такой? Всем от нее чего-то надо. Вел бы он себя так, если бы она была его девушкой? А хотя, пофиг. Больше ж не увидимся. Я и эти мальчики - мажоры... Куда ты лезешь, Кристина? Нет, это они куда... Но секс был сказочный. Ноги все еще дрожали. Может, у нее и не случится больше такого. Она и себе-то удивлялась. Была себе серая мышка, была себе правильная-правильная девочка... А с ним ... С ним она другая. И ей нравилось. Она хотела быть именно такой. Раскрепощенной, сексуальной, горячей.... Значит, так бывает? Значит, от человека зависит? Но, всплыло бабушкино, если вы подходите друг другу, еще не значит, что ты на своем месте. А разве она здесь на своем? Она и без бабушки знала, что нет. Вчера он предложил ей деньги, вчера мать его друга тоже предложила ей деньги. Все имеет свою цену... А она?... Нет же. Но, она тут же вспомнила Максима, его ласки, его руки, его глаза, полные искреннего восхищения... － Это безумие просто. Я же даже не его круга. Отчего-то именно это ее сильно тревожило. － Куда ты, Кошелева, лезешь? Главное, зачем? И сама себе давала установку: － Только не влюбляйся... － Какого, нахуй, ты приперся? － Ты же, Максон, знаешь. Я тебе рассказывал про материн план. － А я тебе еще вчера объяснил, что это ни хуя не вариант, Вань. － Ты же сказал, что не подружка. － Если я скажу, будущая жена, отъебешься? Парень помолчал, растерянно моргая, а потом заржал прямо ему в лицо. － Не смеши меня, Свобода. Ты и брак? － Эй, мальчик, я на исповедь не записывался. Но, лучше тебе эту тему закрыть раз и навсегда. － Так мамочке и передам, － взгляд его не выражал ничего, но это была обманчиво сдерживаемая ярость. － И знаешь, Макс, не срастется у вас. Ты ж Свобода. А с ней ты свободным не будешь. Мне вот пол дня хватило...－Пятился к воротам спиной. － Это тебе не телки, вроде Миланы, Вань. － Думаешь, я дурачок малолетний? Просто, рядом с ней такому, как ты, не место. － Тебе, что ли место? － Может и так. Ты все равно ошибёшься. Ты всегда ошибаешься. И тогда я буду рядом, － выбросил он руку вперед, указывая на парня пальцем. － Вот увидишь. Легко махнув через забор, спустя минуту, парня не было видно. Макс вернулся в дом за сигаретами. Снова вышел, прикурив. － Ну нет, друг мой, ничего у тебя не получится. Не получится. Ты ж в Европу едешь, мама сказала. А раз мама сказала, жениться, то и женишься, какмиленький. Тут либо карьера, либо Кристина. Выбор... Ты свой сделал. Он поймал ее на выходе, одетую. Строгую. Холодную. Молчаливую. － Что? Отрицательно мотнула головой, показывая степень незаинтересованности в этом разговоре. － Крис, я хочу рассказать тебе одну вещь... － Если ты про Ивана, то я в курсе. － Ты в курсе, что Татьяна хочет женить его на тебе фиктивно? Ок. И что ты думаешь по этому поводу? － Бред какой. Откуда ты взял? Нет. Просто Чернова оказалась в курсе моего материального положения и предложила работать. У них. Смотреть за Ваней. － Не далее, как вчера вечером, этот план мне озвучил сам отпрыск Черновой. Она смотрела на парня столь серьезно, что тот не знал куда деть свои глаза. － Он заканчивает МГИМО. И чтобы получить хорошее место в европейском или американском бюро, ему позарез нужен брак. － Понятно. Кристина быстро прикинула, что это вполне может быть правдой. Что это та самая просьба Татьяны, которую она пыталась завуалировать работой в ее доме. － Но, я вчера отказалась... － Это ничего не значит. Татьяна Игоревна может быть настойчивой. Уж поверь. Она похлопала себя по карманам, ища свой kiss. Макс протянул зажигалку, поставил перед ней пепельницу. － Я прошу тебя остаться. Хотя бы на время. Пока ты не будешь уверена, что сделаешь правильный следующий шаг. Несмотря на наше не самое удачное знакомство, я ему очень рад, Крис, － он подошел к девушке, снимая с нее бомбер, притянул ее к себе, чувствуя запах виски, что все еще хранила ее майка. － Оставайся. Ты мне нужна. Она смотрела на него и твердила своё “не влюбляйся”, подспудно понимая, что все, пиздец, мантра не работает. Он ей казался воплощением девичьх грез. Ему хотелось дарить себя без остатка. И только разум все еще вяло бубнил старой бабкой: －Вы знакомы чуть больше суток. Куда ты в этот омут? Посмотри на себя, Кошелева! А потом подумалось, плевать. Сколько отпущено, все моё. Пусть хоть месяц, зато на полную. И пусть бросит потом или изменит... Сейчас, вперед, Кошелева! А вместо этого вслух сказала: － Мне надо в город. Бабушка будет беспокоиться. И надо срочно решить вопрос с жильем. Ты же... － Живи у меня. Будем вместе просыпаться. Буду возить тебя на учебу, ходить по магазинам, помогать готовить. Обещаю, － поднял он руку, подтверждая клятву, смотря на ее робкие шаги к выходу совсем грустными глазами. － Это смешно, Макс. Ты меня совсем не знаешь. － а сама смотрела в его глаза и молила, чтобы он ее остановил... И он остановил. － Ну и что? Помнишь, ты вчера спросила, верю ли я в случайности? Так вот, будем считать, что верю. По крайней мере, в нашем случае. Случайности это подготовленные свыше закономерности, ну правда. Ты ведь тоже в это веришь. Давай делать друг друга счастливыми.－ Парню подумалось, что надо говорить, что если он замолчит, она обязательно уйдет. И он говорил. Про музыку, про новый, почти готовый альбом, про друзей, не местных, а простых ребят из группы, про клип, который вот уже скоро выйдет, про фанатов, про маму, сестру и отца, про то, как ненавидит экономику и весь этот завязанный на обмане мир. Она подошла, легко коснулась его губ своими. － Я есть хочу. Давай чего-нибудь приготовим. А то я помру, так и не сделав тебя счастливым. Он ошалело заулыбался. － Это значит “да”? － Это значит “да”. Но жить с тобой я все равно не буду. － А давай мы отчима твоего на нары переместим? Там же наркота, да? И тебе квартира, и снимать не надо. － Было бы здорово. Но, это вряд ли... － Начнем новую жизнь с понедельника. У нас точно все получится. Блэйз, видимо, одобрил выбор хозяина, подошел, понюхал и потерся о ее ноги. Признал.