«Stay gold»

Джэхван редко задумывался о последствиях собственных действий, точно так же было и в тот раз. Большое количество алкоголя никогда не приводило к мудрым решениям и ответственности за сказанное, поэтому выпалив «хён, я так тебя люблю, господи», он не ожидал, что Минхён ответит ему взаимностью. Да что уж там, никто не ожидал, что Минхён вообще ему ответит чем-то, кроме «блять, ну опять нажрался, ну Джэхван, тебе же пить вообще нельзя». Для каждого забота Хвана была в порядке вещей. Он, конечно, был та ещё ворчливая принцесса, но исключительно благодаря ему, их общежитие не было похоже на катастрофу вселенского масштаба. И все воспринимали как должное, что он всегда где-то рядом, помогает, поддерживает, накрывает по ночам ещё одним одеялом, если видит, что кто-то мёрзнет. И ни один из них не обратил внимания, что большая часть его заботы была направлена на Джэхвана. Потому что на долю младшего всегда выпадало больше всего ворчаний, как говорил Сону: «жизненная миссия Минхёна — доебаться до Джэхвана, можно даже без повода». Поэтому, учитывая это всё, неудивительно было, что абсолютно все, кто был на той вечеринке, уронили как минимум челюсть, когда Минхён выдал «я тебя тоже». Больше всех, разумеется, был шокирован Джэхван, который боялся даже взгляд на хёна поднять и увидеть то самое «да шучу я, придурок» выражение лица. В тот момент и с тем количеством алкоголя в крови ему очень хотелось верить, что это не шутка, ведь должен же быть и на его улице праздник. По крайней мере, легенда гласила, что дурачкам везёт. Повезло. *** — Я очень хочу, чтобы это было по-особенному, понимаешь? — Минхён тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. — Блять, Минхён, я серьёзно, если ты хоть ещё раз заикнёшься про «особенное» предложение Джэхвану, я сделаю его за тебя, — Сону закатил глаза. — Мужик ты или кто, в конце концов. Вот скажи мне, ты же его любишь? — Ты у меня сейчас серьёзно это спрашиваешь? — теперь настал черёд закатывать глаза Минхёну. — Да, серьёзно, потому что ты только и делаешь, что ходишь вокруг да около. Я, конечно, не очень понимаю, как это произошло, ещё меньше понимаю, как Джэхван за свои некоторые выходки ещё жив, но вы вместе, вы любите друг друга, поэтому для него это в любом случае будет нечто особенное, понимаешь? — Ого, вау, — Минхён внимательно посмотрел на Сону. — Это была самая умная вещь, которую ты когда-либо говорил. — Очень смешно, — Сону встал и направился к выходу из комнаты. — Надеюсь, ты меня услышал и понял. Давай, Минхён. веди уже своего принца под венец, а то такими темпами ты своим нытьём быстрее сведёшь меня в могилу. — Я тебя тоже люблю! Минхён лучезарно улыбнулся очередному «как же ты меня бесишь» выражению лица Сону. На самом деле, он был ему безмерно благодарен за то, что тот всегда был рядом и выслушивал абсолютно всё, что приходило в голову Хвану, даже пытался помочь. Последнее было особенно ценно, учитывая обстоятельство в виде когда-то существовавшего у Сону краша на него. Но этот этап они преодолели с честью и достоинством, сердце Сону целиком и полностью занял Даниэль, а сердце Минхёна до конца дней его принадлежало Джэхвану. Идея операции под кодовым названием «особенное предложение» зародилась в голове у Минхёна во время записи «I.P.U». Хван не особо отличался любовью к излишней «романтизации» отношений, так что все якобы значимые песни и парная одежда его не привлекали, ему всегда казалось это чересчур наигранным и ненастоящим. Да и их общежитие вряд ли бы выдержало ещё одну парочку в одинаковых вещах, Дэхви с Джинёном буквально с первых дней своих отношений заняли эту нишу. Как говорится, биба и боба, доставали иногда оба. Но в тот момент, когда Минхён впервые увидел текст, что-то внутри щёлкнуло. Приятное тепло разлилось по всему телу, воспоминания сменялись одно за другим калейдоскопом их счастья. Каждая строчка отзывалась где-то глубоко внутри, задевала нужные и правильные струны. Наверное, он хотел бы быть автором этой песни и подарить её Джэхвану, постоянно напевать перед сном, чтобы тот никогда не забывал, насколько сильно Хван его любит. «Страшно даже подумать о таком, но, возможно, Сону прав. Всё гораздо проще, чем кажется». *** — Минхённи, ты в порядке? — Джэхван внимательно смотрел на своего парня, который очевидно очень нервничал, и Ким не понимал, почему. — Что-то случилось? Они сидели в их любимом кафе, на столе мирно лежал букет ромашек, которые Минхён принёс Джэхвану и которые сам же сейчас нещадно общипывал. Хван был перфекционист и в большинстве случаев предпочитал всё делать сам. Поэтому, когда для осуществления его идеи ему потребовалась помощь остальных ребят, он с тяжёлой душой смирился с потенциально огромным количеством потраченных нервных клеток. «Мне же только и остаётся надеяться, что эти придурки не накосячат». И если надежда умирает последней, то его, кажется, уже давно была с билетом на тот свет. — Минхён, может, ты уже отстанешь от бедных ромашек и скажешь, в чём дело? — Джэхвана начинало подбешивать молчание Хвана. Мало того, что последние две недели в общежитии он чувствовал себя так, будто все знают немного больше, чем он, так теперь ещё и Минхён. «То же мне, опора и поддержка в отношениях». Всё встало на свои места, когда входная дверь открылась и по пустому кафе разлился мелодичный звон колокольчика. Джэхван поднял взгляд и увидел довольное лицо Даниэля и маячившего за его широкой спиной ухмыляющегося Сону. И не успел он рта раскрыть, как парни всем скопом ввалились в кафе и неожиданно начали петь. Начал Сонун, затем подключились остальные, пели тихо так, нежно, словно аккомпанемент к чему-то важному. Джэхван перевёл растерянный взгляд на Минхёна, который наконец-то отстал от ромашек и мягко взял его за руки. — Знаешь, Джэхванни, — Хван замер на мгновение, чтобы выровнять дыхание, а затем продолжил. — Я долго думал, как лучше сделать то, что я сейчас собираюсь сделать. Мне так хотелось, чтобы это было как-то по-особенному, и я ломал голову себе и нервные клетки Сону, — Минхён усмехнулся, а Джэхван уже и дышать практически перестал, потому что начинал постепенно понимать, к чему это идёт. — Но совсем недавно я понял одну простую вещь, — Хван отпустил его руки и потянулся к карману брюк, откуда достал небольшую коробочку, а на глазах Джэхвана непроизвольно начали наворачиваться слёзы. — Мы с тобой вместе — это уже по-особенному, — и он открыл её, и Джэхван увидел элегантное серебряное кольцо, простое, но такое красивое, всё, как ему нравилось. — Поэтому я очень хочу, чтобы так было и дальше. И обещаю тебе, что не изменюсь, останусь таким. — До конца наших дней.* Минхён улыбнулся, молча надел всё ещё шокированному Джэхвану кольцо на палец, а потом осторожно соединил их мизинцы. — Обещаю. — И я тебе обещаю. Джэхван наконец-то смог взять себя в руки. встать из-за стола, чтобы плюхнуться на Минхёна и заобнимать его до смерти. Он, возможно, не до конца осознавал, что только что произошло, но в одном он был уверен: он был самым счастливым человеком на земле. Ровно до того момента, когда остальные парни восприняли их объятия как сигнал к большим групповым обнимашкам, и Джэхван почувствовал на себе нескромного размера тушку Даниэля, который ещё и на ухо орал «тили-тили тесто, жених и невеста», да и остальные ребята не щадили. Да, это было их счастье, то особенное обещание, которое они с Минхёном разделили с семьёй.