Как только дверь спальни была закрыта, Кларк почувствовала себя в ловушке собственных снов. Ей уже снилась однажды эта комната и Лекса, стоящая вот так, тайно и молчаливо. Она снова избегала взгляда в глаза, и делала все возможное, чтобы ничего не говорить. Однако Кларк заметила, как ее руки постоянно сжимались в кулаки, словно удерживая изнутри какую-то силу.
«Господи, скажи хоть что-нибудь. Твое молчание — буря во мне» — Кларк по-прежнему стояла возле двери, не решаясь сделать и шага, но не сводила глаз с профиля красивой шатенки. А та будто позволяла смотреть на себя и грациозно позировала.
Никто из них не решался заговорить. В комнате стало слишком жарко, могучий ветер за окном продолжал завывать, а дождь потихоньку стихал. Кларк все же предприняла попытку разговора:
— Рэйвен сказала, что вы так и не отправили ей книгу, как обещали.
Но Лекса молчала.
По телу Кларк пробежала волна холодного пота, она стала ощущать, как мелкая дрожь, появившаяся, когда они вошли в спальню, предательски усиливалась. Не зная и не понимая, что происходит, она сделала два шага к Лексе, явно различая контуры ее лица, освещенные раскатом очередной молнии. Гром спасающе приглушал биение сердца, которое вылетало из груди прекрасной Кларк. Она подходила к Лексе ближе и ближе, и уже не могла отступить назад.
Расстояния почти не оставалось, и Кларк снова ощутила тепло ее напряженного тела. Смелости больше не хватало ни на что. Ей хотелось ответного шага от этого молчаливого и неприступного идола. Но Лекса словно отсутствовала здесь. Кларк казалось все это сном.
— Почему вы так безразличны со мной? — не сдержалась она, когда молчание стало невыносимым. Этот вопрос никогда бы не прозвучал, но ситуация выходила из-под контроля.
Но ответа вслух вновь не последовало. Неожиданная мысль в голове зеленоглазой заставила ее залпом вдохнуть воздух. Будто опомнившись, Лекса быстро шагнула в сторону, оправилась, а затем подошла к гардеробной.
Молодое, и, наконец, жаждущее любви и впечатлений сердце Кларк чуть не выпрыгнуло из груди. Она отказывалась понимать такую Лексу, она боялась так больно ошибиться в своих чувствах, в необъяснимом притяжении. Голова шла кругом и хотелось лишь одного — посмотреть в эти хвойные дьявольские глаза и все прояснить. Может, и вправду, все это было ошибкой, и Кларк придумала себе это странное ощущение? Но страсть так рьяно рвалась изнутри...
Лекса нашла, что искала. Она поднесла девушке платье и спокойно посмотрела ей в глаза. Все говорило о непоколебимом безразличии и монументальной стойкости духа, все, кроме учащенного дыхания в груди. Она снова отошла к окну и проговорила:
— Переодеться можно за ширмой, — и рукой указала на дальний угол.
Кларк словно застыла, когда поняла, как сильно ошиблась в этой девушке и в себе. Но в следующее мгновение, последним порывом души и безумной страсти, скрывая грезы, которые вдребезги рушились прямо сейчас внутри, она швырнула на кровать полученное платье и, горько улыбнувшись, обратилась к обернувшейся Лексе:
— Вы не могли бы помочь расстегнуть мне корсет, мисс Кортес? — в голубых глазах сверкнули вызывающие огоньки.
Лекса не ожидала этой просьбы. Она взглянула на Кларк - бледную и дрожащую, как листок, и медленно, измеряя каждый шаг, направилась к ней, понимая, что идет по лезвию ножа. Требовательный образ Кларк куда-то исчезал по мере приближения Лексы. Она снова погружалась в ее невидимые чары. Лекса продолжала учащенно дышать, сохраняя равнодушие на лице и во взгляде. Грома больше не было.
Они снова стояли друг против друга. Рассеянный взгляд бегал по светлому лицу англичанки, запоминая каждую клеточку мраморного полотна. Лекса, великая Лекса, хотела разглядеть в этом лице то, что так привлекало ее в этой девчонке. Хотела понять, как Финн так неожиданно был влюблен, и почему это волнует ее больше, чем должно бы. И не находила никаких ответов. Молодая, красивая, смелая и такая беззащитная — она глубоко задела ее в душе, но Лекса уже дала обещание.
— Вы… я… я не могу это объяснить, мисс Кортес, — шепотом проговорила Кларк, утопая в глазах, которые так внимательно на нее смотрели. Кларк, снова поддавшись внутреннему порыву, выплескивая все эмоции в этот жест, набросилась на Лексу и крепко обняла, жадно вцепившись руками в ее спину, словно кто-то хотел отнять это бесценное сокровище.
Лекса напряженно замерла, ощущая сильную хватку молодой страсти. В нос ударил аромат нежного лавандового цветка, а белокурые мягкие волосы небрежно касались ее лица. Молочная кожа гладкой шеи, которая предстала перед зелеными глазами, начинала соблазнительно играть с воображением. Кларк не отпускала ее, продолжая вот уже несколько секунд все глубже вжиматься в ее тело. Лекса начинала нервничать. Позволяя этой девушке справиться с эмоциями именно так, она продолжала контролировать ситуацию, но это получалось все сложнее. По телу пробежала знакомая волна, не позволяющая более затягивать эту близость, поэтому, вспомнив глаза влюбленного Финна и свою ответственность перед ним, она негромко, но строго проговорила девушке на ухо:
— Я не играю в игры, Кларк. А сердце моего брата не кусок резины, сомкнуть и расправить не получится.
И тут же звериная хватка разомкнулась. Гриффин отстранилась и серьезно посмотрела на Лексу, которая, приподняв властный подбородок, свысока смотрела на нее. Кларк дорого бы дала, чтобы не слышать, что сказала эта высокомерная девушка и, главное, не видеть ее такой. Но в глубине души она понимала, что Лекса права. Слишком много запутанных игр, в которые играли они все, и лишь один Финн играл честно.
Слова Лексы словно отрезвили Кларк. Она была белее снега и плохо соображала, но полностью отдавала себе отчет. Странное влечение к этой испанке, к тому же — девушке, никак не укладывалось в ее голове. Она не видела в Лексе взаимности и испытывала чувство стыда за свой последний порыв. Но почему в этих чертовых глазах, так внимательно следивших за ней, отражается вся ее жизнь?
Кларк хотелось скорее уйти. На ней не было лица, тело почти не слушалось, а ноги сами повели прочь из этой комнаты. Лекса молчаливо проводила ее взглядом, а потом плотно закрыла дверь.
Кларк медленно спустилась вниз, все еще пребывая в каком-то плотном вакууме и, не заходя в гостиную, вышла из замка. На улице уже кончился дождь, тучи немного рассеялись, и где-то на горизонте появились первые багровые лучи заката. Она не спеша села в повозку, которая ожидала ее у дверей, и та не спеша повезла ее в сторону дома.
Наблюдая за тем, как природа вновь оживает после урагана, ощущая на себе ослепляющий свет красного пламени, она неожиданно и безудержно разрыдалась. Слезы падали градом, и больше Кларк не сдерживала себя. Хотелось выплеснуть все, что запретно держалось внутри в последнее время. Было больно и тоскливо так, что хотелось раствориться вместе с закатом за той чертой, которую никто никогда не мог перешагнуть. Так отчаянно и жадно она пыталась выпутать сердце из любовной паутины.
***
Прошло три дня с тех пор как Кларк покинула Кортесов. За это время почти ничего не изменилось. За исключением самой Кларк. В тот вечер, выплакав всю свою боль, она больше никогда ее не чувствовала. Наступило долгожданное успокоение. Она шутила с сестрой, гуляла на плантации, ходила за продуктами, по-прежнему читала книги и просто жила. Рэйвен видела в ней ту Кларк, которую знала раньше, но видела и глаза — как тихий печальный океан. Вроде все как всегда: она говорит о Финне и весело шутит над Блейком, но тень безразличной ко всему грусти на ее лице серьезно беспокоила Рэй.
«Похоже моя маленькая сестренка окончательно повзрослела…» — подумала про себя Рэйвен, когда наблюдала за тем, как Кларк ругалась с продавцом, который принес ей не тот размер платья, что она хотела.
— Кларк, будь, пожалуйста, разумна в тратах. Отец может не потянуть такие расходы, — попыталась она остановить сестру, когда та примеряла очередной дорогостоящий наряд.
— Ну, я же сегодня встречаюсь с Финном и должна выглядеть неотразимо! Ты согласна, Рэй? — иронично парировала младшая Гриффин, безуспешно натягивая малые перчатки, — чёрт-те что шьют эти французы, — выругалась она.
Рэйвен почему-то услышала в словах Кларк сарказм. Она не понимала, как сестра относится к этому парню, нравится ли он ей на самом деле…
— Безусловно, правда в твоих словах, но все же будь поскромнее, — она нежно улыбнулась в ответ.
20 мая в Честере отмечают молодежный день. Эта традиция зародилась давно и охотно поддерживается горожанами. Толпы молодых англичан устраивают гулянья на берегу реки Ди и веселятся до самого рассвета. Кларк пригласила Финна в их компанию, которой каждый год они собираются в этот день.
Время близилось к обеду. По улицам большими компаниями передвигались молодые люди по направлению к берегу реки. В городе стоял шум голосов, и со всех сторон доносились заводные мелодии шарманок.
***
В замке Кортесов царила тишина. Лекса редко выходила из спальни, а Финн постоянно думал о Кларк. После того как она убежала, не попрощавшись, он не находил себе места, теряясь в догадках — что же произошло между ней и его сестрой. Но на следующий день он получил письмо от Кларк, в котором она извинялась за внезапное исчезновение. И надежда снова загорелась в его душе.
С Лексой Финн общался редко. Понимая, что не должен вмешивать ее в свои дела с Кларк, он все же нуждался в ее мудрой поддержке. Но как только он заводил разговор о Гриффинах, она сразу же переводила тему или назидательно смотрела на него, отчего желание вести диалог исчезало. Сегодня он хотел предпринять еще одну попытку. Тем более, ему показалось, что Кларк и Лекса недолюбливают друг друга, а это совсем не входило в его планы.
Обед проходил в привычной молчаливой обстановке, в последнее время Лекса слишком отдалилась от брата.
— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — как будто невзначай спросил Финн.
— У меня всегда есть планы, я постоянно работаю, — сухо отозвалась сестра.
Финн встал из-за стола, чем привлек внимание Лексы. Он прошел вдоль всего убранства и опустился на стул возле сестры. Накрыв ее руку своей, он участливо взглянул в ее глаза.
Сейчас он был похож не на мальчика, а на мужчину. И Лекса это заметила.
— Послушай, Лекса, я согласился поехать с тобой только потому, что хотел стать к тебе ближе. С тех пор как не стало наших родителей, ты единственная, кто стал ближе мне всех на земле. Я хочу признаться тебе, — Финн глубоко вздохнул, — я влюблен. Так сильно и впервые, что не могу ничего с собой поделать. Не знаю, любила ли ты или любишь, но я приму любой твой выбор и прошу тебя о том же.
Лекса внимательно слушала первую и единственную исповедь брата, заглушая собственную непроходящую тоску. А он продолжал:
— Кларк именно та девушка, о которой я мечтал. Я смотрю на нее и вижу ангела, — сердце Лексы сжалось в тисках. — Но я вижу, что она тебе не нравится, и мне больно от этого. Не понимаю, чем она не угодила, и прошу поменять к ней свое отношение.
— Финн, я не… — она попыталась прервать брата.
— Прости, я хочу договорить. Я вижу, какая Кларк. Он молодая и импульсивная, возможно, тебе не нравится в ней именно это, но ты очень умная и мудрая, Лекса, попытайся быть к ней снисходительнее. Она слишком дорога мне.
Лексе хотелось уйти и не слышать этих слов. А Финн продолжал сжимать ее руку и говорить.
— Сегодня я иду на праздник, который традиционно празднуется здесь в городке, это Кларк пригласила меня. Собирается веселая компания. Вряд ли ты любишь такие сборища, но не откажи мне, пожалуйста, еще в одной просьбе — пойдем с мной? — он выжидающе посмотрел на сестру.
— Я действительно не люблю эти праздники, Финн, поверь, я тебя услышала и сделаю, как ты просишь, — Лекса немного усмехнулась, — я буду вежлива с ней, но не заставляй меня идти туда.
— Там будет Кларк, и вы могли бы наладить общение, — глаза парня излучали мольбу.
— Финн…
— Пожалуйста, Лекса, давай покажем, что мы нормальная семья! — резко высказался он.
И она поняла, что брат прав. Они слишком отличались от всех и были слишком замкнуты. А он так хотел быть с Кларк. Понимая, на какие «подвиги» он идет ради нее и что ни за что на свете не стал бы так умолять ради кого-то еще, Лекса молчаливо кивнула и встала из-за стола.
Большего Финн и не ждал. Этот разговор стоил ему больших нервов, но он вновь добился своего. И все же тоска, которую он видел в глазах сестры, посылала тревожный сигнал его сердцу.
Тем временем Кларк и Рэйвен спешили на праздник, беззаботно болтая о своем.
