В пределах игры

Прошло четыре года. Лекса живет в столице Ирландии — Дублине, в самом центре живописного старинного города. Она так и не смогла полностью покинуть Англию, перевернувшую ее жизнь вверх дном. Если до событий четырехлетней давности Лекса Кортес жила роскошной и изысканной жизнью, то сегодня она довольствуется маленьким домиком на берегу Дублинского залива. Лекса больше не пишет книги, не участвует в секретных делах империй, не рушит чужие жизни и почти не живет. Она работает на себя — оформляет сделки лендлордов по пользованию земельными наделами. Ее услуги пользуются спросом, поэтому трудиться приходится не покладая рук. Чего девушка и хотела. После монотонного, бумажного дня она возвращается домой, наливает стакан бурбона, который стал верным спутником жизни, подходит к окну и смотрит на мерцающий огнями мост, перекинутый через весь залив старого города. И больше в ее жизни ничего нет. Пустой дом, открытые ставни, запылившийся книжный шкаф и кричащее одиночество. Лишь изредка Лекса заходит в какой-нибудь паб, заказывает джин, а потом уходит домой не одна, чтобы разделить лишь одну ночь со случайной знакомой. Из прошлой жизни она помнит все. Этот груз шлейфом гонит ее прямиком в бездну. Это медленно ее убивает. Сильная, надменная и уверенная — такой Лексы больше нет. Полное отсутствие интереса к жизни, подавленные чувства, холодный и безразличный взгляд и никаких имен. Она намеренно не заводит близких знакомств, не запоминает адресов и фамилий, не читает газет и даже книг. Она просто продолжает жизненный путь, не думая, куда приведет эта дорога. Не планируя и не мечтая. Первый год после того как Финн и Кларк уехали в Испанию, Лекса пыталась продолжить жить в Честере. Но не смогла. Все тропинки, все здания и все цветы напоминали ее — девушку, которую она погубила. Особняк Гриффинов и все имущество были проданы на аукционе. Лекса хотела выкупить хотя бы часть, но не успела, охотников за лакомым кусочком было много. Даже жеребенок Лучи перешел во владение Беллами Блейка. И однажды утром, прогуливаясь вдоль пруда, возле которого впервые встретила Кларк, она поняла, что больше не может находиться в этом городе. Именно здесь она почувствовала первое волнение в сердце, ускоряющееся с каждым днем. Она долго смотрела на пруд, слышала кваканье лягушек, ощущала запах росы, а потом резко развернулась и немедленно отправилась в замок, чтобы уехать из Честера навсегда. В тот же вечер ее корабль отплыл в Дублин. И с тех пор она живет бессмысленной, одинокой жизнью. О Кларк, о Финне, об их судьбе она не знает ничего и ни разу не писала брату писем, как и не получала от него. Жизнь разделила их пополам, сделав чужими и бесконечно далекими друг для друга. А Кларк больше не было в сердце Лексы, или она притворялась, что нет. Но каждый бокал, выпитый до дна, каждый прохожий, заставляющий ее вздрогнуть из-за похожего образа, каждая родинка на лице незнакомки — все это и была Кларк. Лекса упорно ее игнорировала. Она скучала и тосковала, но по-своему и даже не признаваясь в этом себе. Пустая и разбитая жизнь, которую уже вряд ли можно склеить. — Как обычно, — испанка села на высокий стул и обратилась к трактирщику. Он кивнул в ответ и уже через минуту перед ней стоял стакан джина. Тяжелый трудовой день и полнейшее безразличие. Она залпом осушила бокал, а потом заказала еще. Рядом сидела молодая брюнетка и с интересом наблюдала за ней. Лекса всегда в таких случаях пользовалась умением обольщать, но сегодня этого не хотелось. — Я могу вас угостить? — до слуха Кортес донесся тонкий, плавный голосок. Она обернулась к девушке. — Зачем? — вопрос из уст зеленоглазой застал брюнетку врасплох. Она смутилась. — Мне просто захотелось составить вам компанию, — соблазнительные нотки мигом исчезли из голоса. — Или по-другому: вы просто захотели прыгнуть ко мне в постель, — не церемонилась Лекса. Отчего девушка широко распахнула глаза, но не собиралась сдаваться. — А если и так? Лекса встала, взяла бокал, осушила его и подошла к девушке. Опьяняя ее в самые губы дыханием, она прошептала: — Вы испортили мне вечер. Будьте более избирательны в своих желаниях, — она на секунду задержалась возле лица девушки, а потом мрачнее тучи вышла из паба. Лекса и сама не понимала, что ее вывело из себя, ведь все могло быть иначе. Однако она быстро шла по фонарным улочкам Дублина, пытаясь выкинуть из головы воспоминания, которые нахлынули на нее, когда она увидела глаза этой девушки — голубые, словно чистый океан. И вновь на сердце ледяная тоска, заставляющая стиснуть зубы, чтобы не закричать. Следующий день испанки был бы таким же обычным и серым, как все другие, если бы не одна встреча. Днем Лекса отправилась в адвокатскую контору мистера Томаса, чтобы подписать кое-какие бумаги по делу своего клиента — богатого лендлорда Джастина Фокса. Лекса давно сотрудничает с ним, он доволен ее работой. И после этого нервного дела девушка получила расчет, вновь направляясь по знакомой тропинке домой. На несколько минут она задержалась возле старого паба, но не стала туда заходить, чтобы в очередной раз напиться. Она хотела уснуть и проснуться лишь завтра, когда новая работа снова поглотит все ее силы и мысли. Так Лекса жила. Но подойдя к двери своего дома, девушка остановилась. Замка на двери не было. Стало очевидно, в доме кто-то есть. «Надеюсь, это воры или всадник без головы» — безразлично усмехнулась зеленоглазая и вошла внутрь. Но остановиться у самого порога ее заставила неожиданная гостья. Перед ней стояла Анна, излучая все тот же властный и надменный шарм. Но ее глаза были грустны и обеспокоены. Она жадно впивалась в Лексу, как будто хотела надышаться воздухом перед тем, как утонуть. — Ты… — тихо проговорила Лекса. Ее сердце было спокойно. Лишь слегка участилось дыхание. — Я… — так же шепотом ответила королева. Стало неуютно и жарко в помещении. Лекса, еще немного посмотрев в отражение своей рухнувшей жизни, обреченно вздохнула и прошла к столику, где стоял бурбон. Анна следила за каждым ее жестом. Лекса наполнила бокал и немного из него отпила, не предлагая этого Анне, зная, что та не пьет спиртное, а потом снова обратилась к гостье. — Тебе не стоило сюда приезжать. — Знаю, — грустно ответила женщина. — Тогда зачем, Анна? — испанка перевела на нее укоризненный взгляд. Королева увидела в этих глазах полное безразличие и окончательно поняла, что все навсегда закончено. До этого дня она еще хранила маленькую надежду на иное, поэтому и приехала. — Хотела еще раз увидеть тебя. — Анна, прошу… — Лекса поставила бокал и подошла к окну. Ей было больно и неприятно слышать эти слова. Словно вновь вернулся тот день, когда она все потеряла. — Я вижу, что зря сделала это, Лекса. Но теперь я не могу так оставить тебя, — женщина подошла к книжной полке и провела по пыльному выступу пальцем, понимая, как безнадежно испанка губит себя. — Я не понимаю тебя, Анна. И не позволю вновь вмешиваться в свою жизнь. — Позволь мне только помочь? Лекса усмехнулась, глядя, как зажигаются первые фонари на мосту. — Как еще ты мне можешь помочь? — она повернулась к властной женщине и саркастично посмотрела на нее. — Я слишком хорошо тебя знаю, Лекса. Идеальная снаружи и столь же совершенная внутри, ты просто не можешь так жить. Во что ты превратила свою жизнь? — Разве я это сделала? Анна молчала, осознавая свое участие в крахе испанки, а потом проговорила: — Ты так отчаянно хотела защитить ее от меня? — Я не хочу об этом говорить. И все вспоминать. Кларк живет своей жизнью, — Лекса на секунду замолчала, понимая, как давно не произносила ее имя, — и я заклинаю тебя, Анна, не смей больше вмешиваться. — Мне больно видеть тебя такой, — опять перешла на шепот королева. Она так хотела подойти к ней, прикоснуться рукой, но знала, что это уже невозможно. Лекса больше ей не принадлежит. А сердце отчаянно продолжало ее любить. Испанка заметила этот виноватый и сожалеющий взгляд, стало грустно и немного жаль. — Ты ничего не сможешь с этим сделать, Анна. Я и сама этого не хочу. Мне нужен только покой, чтобы никто и никогда не врывался в мою жизнь, как это сделала ты сегодня. Поверь, так будет лучше всем. — А я не могу жить, зная, что ты медленно себя убиваешь, — не выдержала королева. Лекса подняла глаза, понимая, что весь этот разговор — тупик. — Я знаю, что Кларк и Финн женаты, и вместе живут в Испании, — неожиданно высказалась королева. Лекса нервничала. Она понимала, что Анна не будет просто так этим интересоваться. — Не смей вмешиваться в их жизнь, — глухим голосом прорычала испанка, подходя к Анне совершенно близко и яростно бегая взглядом по ее лицу. Королева подняла подбородок. — Я лишь хочу тебе помочь, Лекса. Ведь я по-прежнему тебя люблю. Анна все же прикоснулась к ее лицу и нежно, в последний раз, провела по нему тыльной стороной ладони. Испанка глубоко дышала. — Анна… — Лекса была в отчаянии, не понимая, что задумала эта женщина. — У них растет прекрасная дочь, Лекса. Шатенка замерла. А потом обреченно закрыла глаза. — Видишь, они счастливы, Анна, — проговорила она в сторону и отошла. — Я бы хотела, чтобы была счастлива и ты. — Мне нужен лишь покой. Сердце королевы было также изранено словами испанки, ее безразличным и сухим взглядом, но она действительно не могла видеть любовь своей жизни такой. Анна изменилась. Она поняла, насколько Лекса важна для нее и поэтому не могла жить с тем, что сделала ее несчастной. Ревности давно не было. — Дай мне попытаться все исправить, Лекса. Сердце испанки, которое столько лет жило в молчаливом затишье, сейчас пылало от страха неизвестности. Анна была человеком, умеющим все разрушать. Испанка снова подошла к королеве и взяла ее за руки. — Я прошу тебя, Анна, если хочешь — умоляю, не делай ничего, не пытайся. Ничего уже не изменить. Анна посмотрела на руки, так яростно вцепившиеся в нее, а потом снова в глаза, в которых больше не играла жизнь. Она никогда не видела Лексу такой слабой и беспомощной. И от этого внутри все сжималось. Она понимала, как жестоко сломала ее судьбу. Ее не волновали ни Кларк, ни Финн, ни их жизнь, но жизнь Лексы, так стремительно убивающей себя, для нее была всем. — Мне пора, Лекса. Ты, пожалуйста, живи. И знай, я всегда рядом. Женщина еще немного задержалась возле нее, жадно поглощая каждый миллиметр тела, а потом ушла, сделав существование испанки более невыносимым. Неизвестность и страх добавились к никчемной жизни Лексы. Она понимала, что Анна была больна любовью к ней. И теперь не знала, чего ждать. Налив еще один бокал бурбона, она снова осушила его до дна. А потом она всю ночь просидела в кресле перед большим запыленным шкафом со стопками книг. Она думала, как на другой стороне океана кипит жизнь двух влюбленных, а по саду бегает их ребенок, такой же белокурый, как Кларк. Она встала из кресла и прошлась по комнате. За окном выл холодный северный ветер, впиваясь в оконную раму цепкими порывами. Стекла еле сдерживали натиск, издавая характерный звук. Маленькая комната, освещенная тусклым пламенем лампадной лучины, не была крепостью и защитой от всего, что терзало Лексу изнутри. Хотелось уйти в мир, гулять с весельчаками, купить билет в цирк, пройтись по ярмарке, упасть с высоты… Одним словом — хотелось напиться. Но она не делала этого, понимая, что не имеет права так думать о Кларк. Она должна ее отпустить, как та отпустила ее. Лекса провела эту ночь в молчаливой борьбе. Она боролось с собой и смогла это сделать, чтобы ничем не навредить своей англичанке и брату. Следующие полгода Лекса продолжала жить в тишине и по-прежнему плохо спала по ночам. Много работы, случайные девушки и одинокие дни. Ничего не изменилось, но больше она не вспоминала Кларк. Слово утонет в голосе минутной боли. Больше не осталось ничего. Больше не осталось ничего — теперь мне путь свободен. Но однажды, когда она вернулась домой и забрала почту, в ее руках оказалось письмо. Письмо из Испании. Отправителем которого была контора «Ренессанс», занимающаяся наследственными делами. Нос девушки прожег насквозь этот пахнущий солнцем и Испанией конверт. А на душе все пылало огнями. Она не сразу открыла его, медленно пройдя по комнате в полнейшей задумчивости и тишине. Все нутро подсказывало, что это именно то письмо, после которого меняется жизнь. Лекса не решалась открыть, но все же сделала это. И после прочтения медленно опустилась на пол по стене, возле которой стояла. Кто-то уже успел отдать дань некрологу. Вот и не осталось ничего. Вот и не осталось ничего — а лето пахнет солнцем. Пустой и сумасшедший взгляд. Как будто мир обрушился на ее дом, и все живое вокруг погибало на глазах. Беспомощность и набирающее обороты биение сердца, отчаянно стучащее в груди. Листок выпал из рук и отлетел на дальнее расстояние. Она сидела в непонимании, но осознание быстро настигало ее. Горькое и больное осознание потери. Когда кажется, что бог особенно несправедлив, если он вообще существует. В голове пронеслись воспоминания. А потом понимание того, почему это случилось. Она резко подскочила на ноги, подбежала к шкафу с книгами и рукой столкнула на пол бОльшую их часть. Пыль заполнила помещение. Подступающие слезы к глазам, душная комната в клубах тумана, бледный свет фонарей и горечь в груди — так она провела эту ночь. Много бурбона, проклятия целому свету и всем, кого встречала на своем пути. А главное, она ненавидела ее, женщину, которая окончательно превратила ее жизнь в ад. Анна. До понимания Лексы быстро дошло, кто виноват в случившемся. Только она. На следующий день, в самый ранний час Лекса стояла перед кассой и покупала билет туда, где началась ее бессмысленная жизнь. В Испанию. Она ехала на родину, но не так она хотела когда-нибудь вернуться домой. Слишком большой ценой далось это возвращение. Письмо, полученное от конторы, гласило о том, что Финн Кортес погиб на войне, в которой уже много лет участвовала Испания. Но ее брат не должен был участвовать в этой битве. Семья Кортес — графского рода, и все ее потомки освобождались от военного призыва. Финн жил своей жизнью, пока Испания не переставала пресыщаться новыми завоеваниями. И когда Лекса поняла, что или кто мог заставить власть принять решение вытащить его на войну, то кроме ненависти к этой женщине она не чувствовала ничего. Это могла сделать только Анна. Лекса наконец поняла, что было в ее голове, когда она предлагала помощь. И даже если она не хотела, чтобы Финн погиб, и, скорее всего, хотела просто убрать его из жизни Кларк, чтобы позволить Лексе найти ее, это еще больнее уничтожало испанку. Лекса понимала, что виновата перед всеми из них, лишь потому что живет. Финн погиб — таков итог ее жизни. И как теперь с этим жить, она не знала. В письме говорилось о необходимости присутствия Лексы в процессе, который будет проходить по разделу фамильного имущества Кортесов между женой Финна, его дочерью и сестрой. Но Лекса ехала туда не за этим. Она не могла иначе. Все, о чем она думала, это успеть попрощаться с ним. Навсегда. «Как я виновата перед тобой, брат…» — читалось в ее печальных глазах, когда она переплывала океан. Она не думала ни о Кларк, ни о чем другом, лишь только о нем, кто стал так быстро нужен небесам. Черная неизвестность ждала испанку впереди. Она бесконечно к ней спешила.