Конец весны.
На улице сейчас, должно быть, невероятно хорошо. Бывшее леденисто-голубое небо уже напиталось теплом и теперь само яро отдаёт его. Уже достаточно жарко что бы становилось душно, но воздух всё ещё остаётся свежим и прохладным, почти как зимой. Зазеленившиеся, ещё не потерявшие и толики своей яркости растения как никогда хороши. Вслед за своими более ранними собратьями потягиваются и остальные цветы, взрывая пейзажи своими сочными цветами. Кое-где всё ещё цветут припозднившиеся сакуры. Оказаться там, вдохнуть полные лёгкие этого воздуха хочется до ломоты в конечностях. Слова назойливыми мошками пролетают мимо сознания, но это не слишком беспокоит - Дазай знает, что сможет потом прочитать отчёт в письменном виде. В целом происходящее сейчас вовсе не обязательно. Осаму просто соскучился. Недавняя операция была массовой и действительно важной, да к тому же проходила на чужой территории, так что требовала личного присутствия нового главы исполнительного отдела. Чуи не было уже долго. Очень долго. И за это время они почти не связывались - оба были вечно завалены работой. От всего этого становилось душно. Дазай от всего этого ужасно устал. Чуя, наверно, тоже... В нём это можно заметить по едва уловимым деталям: слегка торчащий край белой рубашки, съехавшая шляпа, складки на жилетке. Чуя обычно уделяет своему внешнему виду слишком много внимания что бы допустить такое. - Дазай! Какого хрена?! Ты слушаешь вообще? Осаму, непонимающе нахмурив брови, перевёл на скрестившего руки на груди Накахару удивлённый взгляд. ...Вырваться бы им обоим хоть ненадолго из этой мутной духоты, что бы хоть чуть-чуть рассосалась, не давила на лёгкие и сердце чернеющая внутри смола. - Пошли покурим? - Когда-то для них это было почти ритуалом. Дазай, наверно, и сам не ожидал что предложит. Просто где-то на подкорке сознания родилось из воспоминаний это желание. Чуя, понятное дело, не ожидал тоже. Не ожидал настолько, что замер, не моргая, с едва заметно сдвинутыми бровями, но быстро придя в себя хмыкнул. - Если ты меня только за этим позвал, то поспешу откланяться. - Чуя поправил шляпу и, развернувшись, зашагал к выходу. Дазай не останавливал. Лишь когда скрипнула тяжёлая дверь он прикрыл глаза, с каким-то странным выражением вздохнул и всё же позвал его: - Ты придёшь? - Голос тихий, но в царившей тишине прозвучал громко. Почти оглушительно громко. Чуя остановился, и если бы Дазай сейчас смотрел на него, то точно бы заметил пробежавшее по спине напряжение. - Нет. У меня слишком много работы. - Стукнула закрытая дверь. По губам Дазая пробежала счастливая, совершенно ему несвойственная усмешка. Ну конечно он придет. Ещё бледное солнце и солёный бриз мягко ласкают мир вокруг, заливая его абсолютным, всеобъемлющим блаженством. Вблизи шумит море: волны спокойно накатывают на берег, им в такт покачиваются, поскрипывают корабли и иногда пронзительно кричат морские птицы. Перешёптываются, шурша молодыми листьями, редкие деревья. На небольшом возвышении чернеет старое здание с обшарпанными стенами и облупившейся выцветшей краской. Когда-то давно это, кажется, был склад или что то подобное... В его тени Чуя ещё издалека различает знакомую фигуру. Накахара подходит со спины и останавливается на секунду. Дазай сидит на каком-то старом ящике, ловко перебирая в руках сигарету, и смотрит в даль, на то как переливаются белые блики на воде и перекрикиваются такие же белые чайки. Похоже, он ничего больше сейчас не видит. Чуя почему-то злится, на кого, правда, неясно, скрипит зубами и непроизвольно сжимает кулаки. И всё же просто молча пристраивается рядом, прислонившись спиной к шершавой стене и закрыв глаза. Тепло и прохлада заскользили по лицу и телу, путаясь в волосах и складках одежды. Тихий шум, слившийся в одно целое где-то на периферии сознания, успокаивал, вводя в своеобразный транс. И всё мирское, "важное" уже не здесь, а там, далеко-далеко, в поблёскивающих в солнечных лучах стеклянными окнами небоскрёбах и серых широких трассах, среди вечной спешки и суеты. Почувствовав чужое тепло рядом Дазай вздрагивает, будто очнувшись ото сна. Он поспешным движением поворачивает голову назад и беспокойство в его взгляде сменяется чем-то не читаемым. Осаму, кажется, улыбается Чуе одними глазами. Накахара в ответ лениво скашивает взгляд на Дазая. Опомнившись, он достаёт откуда-то серый кожаный портсигар и протягивает Чуе, а сам зажимает губами фильтр сигареты которую он держал. В его руках мелькает кислотно-рыжего цвета зажигалка со стёршимися буквами на боку. Чуя узнаёт в ней свою же собственную, отданную ещё года четыре, а может и больше назад Дазаю на хранение. Щелчок и маленький, радостный огонёк взметается вверх, приплясывая на ветру, и быстро перебегает к концу сигареты. Дазай сначала раскуривает сам, и только сделав первую затяжку, передаёт зажигалку Чуе. Тот в ответ только закатил глаза, принимая кусок пластика. Следующий клуб дыма они выдыхают вместе. Противно царапает горло. Чуя краем сознания отмечает, что Дазай, похоже, до сих пор курит ту же марку, и это, если честно, даже смешно. Сизая дымка сливается вокруг них в танце причудливых образов. Чуя почему то видит в них прошлое и думает о том, как они, твою мать, к этому пришли. Вспоминается тут же и как убегали курить сюда после заданий, им тогда, кажется, было по пятнадцать. И как спустя четыре года раненый в перестрелке Дазай впервые завалился к нему в квартиру, бормоча что-то невнятно о том, что если умирать, то только вместе с ним. По губам пробегает улыбка, когда Чуя вспоминает его разочарованное лицо после того как Накахара сказал, что Дазай максимум потеряет руку. И как снова увидел его на пороге уже другой квартиры. Чуя праздновал новоселье в обнимку с бутылкой вина, а от Осаму несло дешёвым виски. Накахара удивительно точно запомнил как бил в нос горький запах алкоголя, когда Дазай прямо с порога утянул его в поцелуй. Запомнил, как стало вдруг душно и жарко в полутьме почти незнакомой квартиры. И как Осаму согнулся от удара в живот, что бы тут же самому утонуть в чужих губах... Дазай же разглядывает Чую сквозь эту сизую пелену - смотрит как вспыхивают искрами его волосы в солнечных лучах и вспоминает пляшущий на ветру огонёк зажигалки. Удивительно точно. Чуя - огонь. Неконтролируемый, безумный пожар, уничтожающий всё, пока вокруг не остаётся только серый пепел. Он - яростное пламя, с оглушительным треском выплёвывающее из своей почерневшей сердцевины куски запёкшейся крови. И всё же, огонь первозданный и чистый. Дазая тянет в это пламя как мотылька-вампира. Он с головой бросается в самое жаркое пекло, совершенно не чувствуя как обуглились и рассыпались тонкие крылья. А за ними и всё остальное сгорает, растворяется и пропадает в этом безумном огне. Так легко и приятно. Тянет смеяться, петь и танцевать в воздухе. И ни-че-го кроме. Один раз попробовав хочется возвращаться снова и снова. Почти как наркотик. Хотя Дазаю приятней думать что он всё же нашёл своё временное спасение от заметно разжиревших за это время опарышей. Впрочем кокаин, героин, метамфетамин, морфий тоже когда-то считались лекарствами. Сам же Дазай для Чуи на подобие сухого пороха. Вместе они рождают взрыв. Температура до 10000000 градусов в центре и ударная волна на 10 километров вокруг. Ни шанса на спасение.Абсолютно убийственно. Абсолютно прекрасно.