korean underground

Изначально это казалось таким охуенным - “друзья с привилегиями”. Но во-первых они друзья, и только потом идут привилегии; а это значит, что Намджун в своём привычном режиме музыкального гения заёбывает его по поводу и без, не позволяет себя поцеловать, пока Юнги не подберёт нужную ноту, и честное слово, в такие моменты единственное, что он хочет - вылить на него свой горячий американо. Они с Намджуном действительно...дружат. Как бы странно это не звучало, но на первом месте у них оказывается совместная работа и бессонные ночи за очередным треком, когда единственный физический контакт за весь день - это случайное прикосновение локтями, потому что места катастрофически мало (и может быть потому что Юнги хочется прикоснуться - без любого намёка на что-то больше, просто ощутить тепло другого человека, с которым ему комфортно). Намджун шутит много и очень по-задротски, постоянно ссылается на фильмы Тарантино, а ещё смеётся как в последний раз, разливает каждую вторую кружку чая и исправно покупает Юнги тот самый американо, который чудом не оказывается на его лице под конец дня. Серые будни вдруг перестают быть такими тошными - Намджун корявым почерком пишет “кто грустит тот трансвестит” на картонных стаканчиках и с чересчур довольной рожей сваливает из квартиры пока Юнги доходит до середины предложения. Эта пятница точно такая же, как и пять предыдущих - первая половина дня прошла в беготне по городу, вторая - в рутинном отсиживании пятой точки за рабочим компьютером. Еда на вынос, застрявший в двери ключ… и Намджун под боком. Юнги отрывается от блокнота чтобы бросить быстрый взгляд на широкую спину, обтянутую его старой футболкой с Тупаком. Намджун увлечённо щёлкает мышкой, постоянно переключаясь между множеством вкладок. Из освещения у них только доживающий свой век монитор и старый торшер с потрескивающей лампочкой; кей-поп первого поколения добавляет уюта, и Юнги хотел бы сейчас отложить всю работу, завернуться в плед и спросить у Намджуна как прошёл его день. Или о новинках кино. Или о той милой собаке, которую он как-то встретил в парке. Юнги больно щипает себя за руку - не о таком ему сейчас надо думать. Только он так и зависает на несколько минут, пропуская момент, когда Намджун с уставшим вздохом садится рядом. - Я прям чувствую, как у тебя едет крыша, - Юнги удостаивается традиционного тычка в бок, практически подпрыгивая от неожиданности. - Отстань, - блокнот откладывается в сторону, голова на спинку дивана, а хаотичные мысли - куда подальше. - Тебе надо отдохнуть, хён, - Намджун еле ощутимо касается колена, а затем ведёт ладонью до середины бедра - достаточно настойчиво, чтобы Юнги посмотрел ему в глаза. И боже, как он может здраво мыслить, когда Намджун смотрит на него так - из-под опущенных ресниц, тёмными глазами, в которых звёздами отражается свет подрагивающей лампочки. Юнги не придумывает ничего лучше, чем ухмыльнуться и уставиться взглядом в потолок, полностью растворяясь в прикосновениях. Намджун ведёт ладонь дальше, пока не останавливается в опасной близости от паха - оставляет лёгкий поцелуй под линией челюсти когда накрывает его член ладонью, заставляя шумно выдохнуть. - Ты такой напряжённый, - в голосе слышатся нотки веселья. Намджун прослеживает цепочку поцелуев до мочки и несильно кусает, продолжая влажно целовать чувствительную кожу, заставляя Юнги с каждой секундой медленно сходить с ума; кажется, проходит целая вечность, прежде чем он наконец-то оттягивает резинку штанов вместе с бельём и ведёт кончиками пальцев по всей длине. Но прикосновения исчезают уже через секунду, и Юнги недовольно стонет в ответ - Намджун доводит его до грани самыми обычными действиями, сам того не понимая. Колпачок смазки оглушительно громко щёлкает на всю комнату, а запах химического персика в мгновения заполняет все лёгкие. Намджун возвращает руку обратно на член и быстро проводит влажной ладонью от головки до середины, губы снова на шее Юнги. В этот раз поцелуи беспорядочные - Намджун шепчет что-то отдалённо напоминающее “хён”, засасывает кожу несильно, но достаточно для появления маленьких пятнышек, которые снова придётся прятать под огромными толстовками. Юнги не против, даже если говорит обратное. Юнги не против светить кровавыми синяками, закатывая глаза на сальные шуточки про подружек, и тайком, даже иногда от самого себя, дотрагиваться до излишне чувствительной кожи. Потому что - каким-то образом - их недо-отношения с Намджуном реальны. Дыхание сбивается к чертям, когда Намджун опускается перед ним на колени и целует впалый живот, не прекращая дрочить ему, каждый раз задевая кольцом пальцев проколы. Юнги накрывает ладонью затылок и прижимает чуть ближе. С Намджуном всегда так - хочется большего, хочется слиться в одно и вместе упасть с обрыва. Разбиться на миллион осколков и собрать себя заново. - Посмотри на меня, - тихое, но уверенное. Юнги опускает взгляд как раз в тот момент, когда Намджун обводит кончиком языка головку и полностью берёт её в рот, плотно обхватив губами; выпускает с громким хлюпаньем, а затем насаживается уже до середины, не прерывая зрительный контакт. Помогает себе правой рукой, при каждом наклоне головы сталкиваясь губами с собственными пальцами. Юнги не может - не выдерживает откровенного взгляда Намджуна и снова запрокидывает голову. Позорно высоко стонет, стоит ему опуститься до основания и сжать горло так, чтобы Юнги подавился воздухом. Однажды Ким Намджун станет причиной его смерти. - Намджун… - в тысячный раз. У него словно отключается мозг, и всё, на что Юнги остаётся способен - бессмысленно повторять чужое имя в надежде, что Намджун поймёт. И он действительно понимает - даже если сам Юнги запутался окончательно. Намджун ещё раз проводит языком по уздечке, цепляет кончиком штангу и поднимается, упираясь свободной рукой в его колено; лишает остатков рассудка когда целует глубоко и мокро. У него скользкие от слюны губы, и Юнги чувствует солоноватый привкус естественной смазки, который смешивается с вкусом отвратительно сладкого фраппучино. Он грубо вцепляется ему в шею - недостаточно сильно, чтобы перекрыть доступ к кислороду, но достаточно для того, чтобы Намджун тихо застонал в поцелуй, ускоряя темп. - Юнги, - вырывается у Намджуна против воли. - Юнги… - Чёрт, Джуни, я близко, - на выдохе, пока Намджун доводит его до грани выверенными размашистыми движениями. Он не позволяет отстраниться - держит до последнего момента и улыбается на недовольное хныканье, когда Намджун чувствует сперму на своих пальцах. Поцелуи выходят слишком нежными и целомудренными - Юнги сладко - приторно - целует его в уголок губ, обхватив лицо руками и поглаживая большими пальцами проступивший на щеках румянец. Юнги совсем не против такой дружбы.