Bury me in smoke

Темнота. Темнота поглотила Рекса, обволокла его, укрыла, спрятала ото всех. Он падал на дно бесконечно глубокого колодца, а затем его восприятие переменилось. Он летал во сне. Падать вверх нельзя, но можно попробовать. Рекс погружался в себя, он отсутствовал всюду. Его не найти ни во внешнем мире, ни в стране Рождества с её жуткой белизной, ни среди пропавших подростков Америки. Рекс остался один на один со своим нутром. Не физическим, а тем, которое тревожило его, крутилось изнутри, заставляя беситься и ощущать себя неприкаянным. Тьма рассеивалась — в ней заискрились осколки света и цвета, они переливались, подобно гирляндам, подмигивали и манили Рекса двигаться в сторону этих парящих огней. Эти огни воплощали в себе его воспоминания, то, что не давало ему покоя многие годы. Мысли и чувства, видения и образы Рекса напоминали случайные кадры из комиксов, экспрессивные картины, написанные кислотно-яркими, токсичными красками. Рекс мог ухватиться за тот или иной кусочек своего существования и пощупать его, порезать руки об острые края своей измотанной, изломанной памяти. Память, которая выглядит как кристаллы метамфетамина. Порою целые недели жизни выпадали из сознания Рекса, без шанса, что он их вспомнит. Но некоторые мгновения и целые дни засели глубоко на подкорке. От этих воспоминаний Рекс не мог избавиться. Он представлял эти мгновения, как фрагменты мозаики, из которой можно собрать Рекса Кроуна. Сейчас Рекс полностью ушёл в них, заново проживая самые важные дни и переломные моменты. В детстве они с Максом представляли из себя самых близких людей — никто не мог их разлучить или отличить. Но на тринадцатый день рождения Макс попросил набор инструментов для ремонта машин, а Рекс — скейтборд. Связь между ними ослабла, они перестали проводить всё свободное время вместе. Макс пропадал в гаражах у всех ближайших соседей с американскими тачками. Его занимала любая машина: двухдверный пикап «форд» фермера, «олдсмобиль» престарелого банковского клерка, «бьюик» школьного учителя, «паккард», «шевроле», разбитый в хлам «плимут» из пятидесятых или «кадиллак», которым владел какой-то выбившийся в люди тип с повадками реднека. Макс быстро учился и от починки ржавой рухляди он перешёл к полировке «кадиллака», а также изучению движков, смене свеч зажигания, проверке масла и прочим автомобильным штучкам. Рекс тоже нашёл себя занятие по душе. В Арлингтоне, в трёх милях от средней школы, где учились близнецы, стоит заброшенный кинотеатр. Он возвышается над окружающей его лесистой местностью, так как расположен на трёхсотфутовом холме, не имеющем названия. Холм. В этом слове уже достаточно много значений. Среди подростков Арлингтона «пойти на холм» означало, что ты бросаешь вызов всему, что считалось положительным и нормальным. У здания кинотеатра собирались те, кому больше некуда идти: неприкаянные подростки, чьи отцы брали по две смены на электростанции; парочки, которым негде было пообжиматься; сатанисты — в основном они просто слушали Оззи Осборна и курили один косяк на всю компанию из шести-восьми семнадцатилетних лоботрясов; наркоманы — там же они покупали себе дозу; скейтеры, хвастающиеся новенькими досками, и прочие крутые по мнению Рекса парни. Рекс ни на кого ещё не хотел произвести впечатление столь сильно, как на лоботрясов, торчащих у кинотеатра. Ежедневно он катался на своём скейте, повторяя простые трюки — вроде олли, кик-флипа и поворотов на доске, сбивая себе локти и колени в кровь, пока однажды ему в голову не пришла безумная идея: скатиться с холма. С тех пор, как брат перестал общаться с Рексом, пацан понял, насколько он одинок. Он стремился подружиться хоть с кем-нибудь из тех подростков, что торчали на холме целыми днями и у него нашёлся способ показать, насколько он крутой. Рекс разогнался на плоской вершине холма, шириной около ста футов, сделал поворот в прыжке на сто восемьдесят градусов и направил весь свой вес вниз, к склону холма, рискуя сломать себе шею. Он несся с невероятной скоростью, поднимая клубы терракотовой пыли. В тот миг Рекс мог свершить всё, что ему заблагорассудится. А затем под правое колесико скейтборда попал мелкий камешек. Этого хватило, чтобы выбить из колёса подшипник. Рекс потерял равновесие и кувырком полетел вниз, сдирая кожу на голых руках, лишённых каких-либо мускулов. Он собрал на себя всю пыль и грязь холма, разорвал джинсы на обеих коленках — он обнаружил дыры позже. Рекс никак не мог остановить падение или сгруппироваться, он так и летел вниз, кувыркаясь через шею, а в итоге оказался у подножия холма стоя на коленях, из которых текла кровь. Рекс упал на спину и лежал там десять минут, пытаясь понять, каким образом он ничего себе не сломал. Рекс испытал нечто оособенное, заставляющее его ощущать только восторг от падения, сравнимого с полетом, и не замечать боль от многочисленных ссадин и ушибов. Его сердце сбилось с ритма. Рекс внезапно понял, какой тяжестью налились его яйца. Из-за адреналина, выплеснувшегося в его кровь, он возбудился. Его член слегка выпирал из-под плотной ткани джинс, а он лежал под склоном холма и хохотал, как безумный. Но на этом новые впечатления для Рекса не закончились. Он ещё не решился встать, когда над ним завис один из тех, кто тусовался на холме. Взгляд Рекса оказался направлен на его ботинки: с массивной рифлёной подошвой, свинцовыми вставками в тупых носах. Чёрная кожа угрожающе блестела на солнце, а красные шнурки придавали этим ботинкам сходства с ядовитой змеей. Даже ребристые носки салатового цвета не убавляли брутальности этой обувки. Рекс жаждал увидеть, кто носит эти ботинки и тут владелец ботинок произнёс насмешливым тоном:  — Да у нас тут Дьявол с холма!  Парень протянул ему руку и Рекс оказался в привычном ему положении тела. Голова слегка кружилась. Он прищурился и окинул с головы до ног того, кто протянул ему руку. Высокий, за шесть футов ростом, крепко сбитый смуглый парень лет двадцати пяти. Целиком увитый татуировками самого что ни на есть мрачного содержания: черепа, змеи, надписи «Hate. Pain. Death». Рекс мог часами залипать, рассматривая его руки: эти мощные раздутые мышцы и забитую иглой под кожу краску. Татуировки скрывались под широкими камуфляжными шортами и старой майкой «Eyehategod». Грязные волосы свисали на широкий лоб, в болотной зелени глаз этого парня обычно читались презрение и насмешка над окружающими его людьми, но на Рекса он смотрел увлечённо. Он обмотал вокруг своей бычьей шеи цепь с карабином. От него шёл мощный посыл: держись подальше от меня.  — Как тебя занесло к этим аутсайдерам? — Небрежно поинтересовался парень, скрестив руки на груди.  — Меня тут никто не знает, — сердито пробурчал Рекс, пытаясь найти свой скейт. Тот отлетел от него на несколько футов, перевернулся и одно колесо всё ещё двигалось по инерции. Удивительно, подумал Рекс, ведь прошло несколько минут. Ветер трепал его волосы. Они забирались наверх, он старался не пялиться на этого чувака.  — Хочешь, я научу тебя, как съехать отсюда и не упасть?  Рекс вдумчиво посмотрел на него, а затем медленно кивнул. Так он и познакомился с Сэмом Реджинальдом. Сэм имел славу полнейшего отморозка: он варил мет у себя в трейлере, воровал в магазинах и аптеках, имел два условных срока и предпочитал зависать в компаниях подростков. Рекс сам не понимал, почему он продолжает общаться с Сэмом, хотя тот был резок на язык и любил язвительно комментировать любое действие Рекса. Он впал в зависимость в первую очередь от одобрения Сэма Реджинальда, потом уже от амфетамина. В ту пору Рекс обожал свою доску, уже побитую и потрепанную, со скрипящими колесиками и подшипниками, которые нуждались в постоянной замене. Он обожал выполнять трюки на скейте, дурачиться — после пары косячков он становился потрясающе смешливым и находчивым, блондинок с маленькими грудками, которых Рекс мог лицезреть, увы, только в журналах или порнушке, но больше всего его обожание вызвал Сэм Реджинальд. Он стал его кумиром, его гуру, его богом. Позже, в середине следующего декабря, когда Макс начал брать дополнительные курсы автомеханики, его брат зависал у Сэма в трейлере. Сэм изготовил воняющее тухлыми яйцами нечто, в которое он добавил истошно-красного красителя. Сэм назвал варево «Дьявол с холма» — этого следовало ожидать. Рекс должен был снять пробу. В тот день он впервые попробовал метамфетамин. Тогда-то его жизнь и помчалась под откос в полную силу. Сэм принёс ему витую трубку из синего стекла и показал, что нужно делать. Рекс боялся, что если он откажется, Сэм перестанет с ним общаться, перестанет считать его крутым. Сэм никогда не считал Рекса или других мальчишек, что приходили в его трейлер, крутыми или стоящими чуваками. Сэм находил их, когда они переполнялись отчаянием и разочарованием или злились на весь мир. Сэм дожидался, пока очередной подросток начнёт ему доверять и тогда он предлагал ему мет. За следующую порцию кристаллов они уже платили ему, отдавали всё свои карманные деньги, тащили свои вещи, иногда начинали воровать. Как только подросток приносил ему родительские вещи, Сэм уматывал из города. За несколько лет он сменил около двадцати маленьких южных городков, всегда заселялся на окраине и каждый раз он находил себе около десятка подростков, которых подсаживал на наркоту. — Ну же, прибей этого Дьявола с холма, — Сэм плотоядно улыбнулся. Он выработал такой рецепт, что на его мет подсаживались с первого раза. Рекс согласился и раскурил свою первую дозу амфетамина. Он не умел сопротивляться соблазнам, его легко пробить на «слабо» и он очень хотел соответствовать своему старшему приятелю. Почему-то он задумался о том, какое неправильное слово «прибей» — прибить можно мелкое насекомое, а неведомый Дьявол с холма — Рекс представил его себе, как классического красного чёрта, с большими загнутыми рогами и лукавой улыбкой, заслуживал, чтобы его убили. Убить Дьявола с холма. Заманчивая перспектива. Рекс видел наяву, как он идёт на Дьявола с голыми руками, как он душит его. А затем Рекс увидел, что он душит своего брата или самого себя. Такой странный образ. Рекс ужаснулся и перестал затягиваться варевом Сэма. Образы в его голове сменялись, перетекали друг в друга, Рекс полулулежал в кресле у Сэма и следил за тем, как предметы меняют форму, становятся непостоянными и изменчивыми. Цвета стали насыщеннее, он мог смотреть на блики на стеклянных трубочках Сэма часами. При этом Рекс ощущал себя на подъёме. Как тогда, когда он упал с трёхсот футов холма, вместо боли он испытал эйфорию — тот же адреналин заполнил его снова. Он находился в возбуждённом состоянии, через него как будто пропустили ток — он чувствовал себя бодрее, сильнее и значимее, чем когда-либо. Его силы никогда не закончатся, решил он. Рекс возвращался домой пешком — напрямую ему предстояло пройти четыре квартала в вечернем сумраке. Рекс отдал все свои наличные Сэму за пару пакетиков того, что приводило его сознание в кристально ясную лёгкость. Он шёл мимо украшенных к Рождеству витрин, засматриваясь на каждую вспышку огней — узор гирлянд оставался на сетчатке его глаз моментальным снимком. Никто не мог описать того, что чувствовал Рекс. Парню казалось, что он разом узрел все прекрасное, что есть в этом мире, каждое женское и девичье лицо вызывало в нем мучительное желание ощутить их прикосновение, их губы на своём лице, их пальцы на своей талии. Его член крепко стоял под мешковатыми вельветовыми брюками, Рекс мечтал о том, чтобы кто-нибудь захотел заняться сексом с ним. Он хотел рассказать Максу о всем, что он ощутил сегодня. Если бы Макс посмотрел на мир его глазами… Возможно, он бы смог понять Рекса. Рекс уже почти подошёл к своей улице, когда остановился у витрины супермаркета, глядя на моложавую подтянутую женщину и двух детей — мальчика и девочку лет восьми в бордовых куртках, которые помогали ей складывать продукты. Рекс прилип к стеклу, постыдно подглядывая за их жизнью. Рекс растерялся. Они выглядели такими счастливыми. Его радость и лёгкость являлись ложным чувством, вызванным какой-то дрянью, что варил Сэм. Сэм втюхал ему ещё несколько доз, пока Рекс не соображал, что творит. Он остался совершенно разбит и дезоориентирован. И тут к женщине — она как раз вручила детям по леденцу, со спины подошёл начинающий седеть мужчина в мотоциклетной куртке с банданой на лбу, сдерживающей его длинные волосы. Она смеялась в его объятиях и к Рексу пришло осознание того, что он может на такое даже не рассчитывать. У Рекса не будет счастливой семьи. Его мать умерла слишком рано, чтобы Рекс смог запомнить её, а отец никогда вспоминал о ней при сыновьях и не говорил им о том, что он их любит или гордится ими. Мужчина вышел из супермаркета, взяв все пакеты — мальчик ухватился за его руку, мужчина про себя вычислял не опасен ли этот странный тип, что застыл у магазина и смотрит на его семью. Рекс зло скривил рот. Дома его ждала только нервотрепка от Билла Кроуна за то, что Рекс пришёл домой почти что ночью, а тут играла рождественская музыка — он слышал бубенцы и детский смех в песне, которую он не знал. Дети пели о Стране Рождества, месте, где все счастливы, даже те, кто не знали материнской ласки. Слова и мелодия заставили Рекса расчувствоваться и он побежал домой в слезах, с каждой минутой всё больше испытывая негодование на этот несправедливый странный мир. Рекс так и не узнаёт, что возле супермаркета не играла никакая рождественская песня, а всего лишь объявлялись скидки на различные товары. Страна Рождества впервые позвала его. Рекс сохранял здравый рассудок ещё около двух лет. За это время он очень сильно сдал. Рекс стал раздражительным и дерганным, он не мог сфокусировать своё внимание достаточно продолжительное время на одном занятии, плохо спал, его терзали постоянные страхи и тревоги. Два-три грамма мета приносили ему долгожданное счастье, ощущение того, что он снова мог смеяться, радоваться мелочам. Он вызывал гнев своего отца и недоумение у брата тем, что мог убежать из дома посреди ночи и исчезнуть на несколько дней. Он бежал к трейлеру Сэма и там получал дозу синтетического спокойствия, после чего мог проспать четырнадцать часов кряду. В такие ночи ему снились захватывающие сны о Стране Рождества. Голос в его сне утверждал, что там Рекс станет по-настоящему счастливым. Отец срывался на Рекса и избивал его. Билл Кроун всегда представлял из себя вспыльчивый тип мужчин, решающих проблемы кулаками. Перемены в Рексе приводили мужчину в замешательство и страх. А когда Билл боялся, то начинал злиться и в ход вступали физические приёмы. Рекс забился в угол их с Максом ванной, с кровоточащей губой и всепронзающей болью в животе, чуть повыше солнечного сплетения. Боль заставила его согнуться пополам, боль заставила его молить о пощаде. Из кармана Рекса выпал зип-пакетик с мельчайшими кристаллами мета — спид, которым он только начал баловаться. Отец заметил то, как Рекс потянулся к пакетику — забрать, спрятать, пока папаша не смотрит. Билл закатил глаза, прося прощения у небес, за то, что он сделает — в папаше Кроуне сочетались набожность и агрессивность, и наступил на пальцы сына. Тонкие пальцы Рекса хрустнули, словно сухое печенье. Юноше хотелось кричать от резкой вспышки боли, но он не сумел. Весь воздух из лёгких словно выкачали. Папаша схватил Рекса за волосы и потащил к раковине, включил холодную воду. Он приложил Рекса подбородком об раковину до крови — у него останется шрам. Отец окунул его в ледяную воду, держа под водой голову сына. Рекс отбивался, судорожно брыкался изо всех сил — папаша пытался его убить. Но затем Билл отпустил сына, остановившись за секунду до того, как Рекс окончательно перестал дергаться. С волос юноши ручьями текла вода. В глазах Рекса потемнело, цвета стали более глубокими — отец отшвырнул его от себя и Рекс наконец-то смог сделать вздох. Воздух раздирал его лёгкие, он закашлялся. Рекс чувствовал сломанные пальцы, челюстью нельзя пошевелить. Нужно бежать, пока папаша Билл его не прихлопнул. Билл закрыл дверь и оставил Рекса в ванной, пытающегося подняться на скользком от смеси крови и воды полу. Сломленный, разбитый, как морально, так и физически, Рекс не мог оставаться здесь, возле папаши. Билл уже угрожал Рексу, что отправит его в военный закрытый пансионат. Отец отбирал у него деньги, обыскивал вещи Рекса, допрашивал Макса о его делах, сломал его скейтборд — единственную по-настоящему ценную для Рекса вещь и избивал юношу раз за разом, словно кулаки могли спасти его от интоксикации и зависимости. Однажды он в гневе заявил, что у него только один сын — Макс, и Рекс постоянно прокручивал в уме эти слова, когда отец вновь заносил над ним свой кулак. Макса Билл никогда не избивал, из-за чего Рекс ощущал, как в нем закипает ярость, дать выход которой он не мог. Почему всё дурное в этой семье достается только ему? Рекс все же удержал пакетик со спидом в своей ладони, сейчас похожей на птичью лапку с загнутыми когтями, и теперь занюхнул порошок, надеясь, что это облегчит его страдания. Несколько последующих часов выпали из жизни Рекса, оставив вместо себя судорожные урывки. Он схватил свои вещи: трубку для курения мета и жалкие запасы чудодейственных кристаллов, собственные деньги — он давно стал пособником Сэма, помогал ему толкать мет на улицах, деньги Макса — его брат подрабатывал в автомастерской, и его ученические права и отправился в единственное место, где его могли ждать. В трейлер к Сэму Реджинальду. Рекс бежал все шесть миль, что отделяли ставший чужим ему дом от холма и заветного трейлера. Под воздействием спида он не чувствовал усталости и боли в раздробленных пальцах. Он оказался у холма поздно ночью, его мобильный вибрировал каждую секунду — звонил не отец, а Макс, но Рекс всё равно отключил телефон. Он не хотел объясняться с братом, не хотел оправданий. Хотел пропасть. Самым большим потрясением для Рекса оказалось отсутствие трейлера на привычном месте. Именно в этот день Сэм Реджинальд укатил из Арлингтона, став Сэмом Робертсом по поддельным документам. Предательство. Рекс не готовился к такому исходу. Он потерял того, кто заверял Рекса в дружбе до гроба и том, что Рекс всегда сможет положиться на Сэма. Они собирались вместе поехать в Мексику! Но ещё Рекс потерял доступ к особому метамфетамину Сэма, от которого у него появлялось щекочущее ощущение свободы и лёгкости. Мет Сэма делал его тело послушным и гибким, на языке у Рекса оставался кислый привкус и он мог часами ощущать себя так, словно лежит в горячей ванне и вода омывает его тело. Рекс укутался в толстовку. У него нет возможности вернуться. Через час амфетамин перестал на него действовать и Рекс не знал, куда себя деть от боли — нижняя половина лица онемела, а вот в пальцах поселилась жгучая, пульсирующая боль. Правая ладонь распухла и приобрела фиолетовый оттенок. У него ничего нет. Нет образования. Денег, на которые он мог бы начать новую жизнь. Нет семьи, в которой он считался полноценной её частью. Рекс провёл пять дней, скитаясь возле заброшенного кинотеатра, сделав исключение для больницы, где ему помогли с рукой и челюстью. Упал со скейта — угрюмо заявил Рекс, когда миловидная медсестра ощупывала его руку ниже запястья. Она наложила ему гипс на три пальца и дала пару таблеток обезболивающего, за что Рекс был благодарен даже больше, чем за гипс. Медсестра упрашивала его остался в больнице, но Рекс уже удрал оттуда. Отец мог его искать. Рекс нашёл другое укрытие — менее заметное, чем холм, где его дергали и просили продать что-нибудь по старой памяти. Мост возле ржавых железнодорожных путей, по которым ездили только грузовые и почтовые поезда. Закрепленный на бетонных блоках, находившихся в достаточно широком, чтобы там мог уместиться костлявый подросток, углублении мост. В этом углублении собирались и прели сухие осенние листья и Рекс устроился в них в надежде согреться. Он спал урывками все эти дни, постоянно подбадривая себя метамфетамином, просыпался от каждого шороха. Его сны стали очень живыми и чарующими, Рекс видел в них одно и тоже место много раз — заснеженный луна-парк: чашки-вертушки, карусель с лошадками, подпирающее небосвод чёртово колесо и огромные извилистые русские горки, в десять раз больше и опаснее, чем те, что Рекс видел в Арлингтоне. Скорее это была фантазия о совершенном луна-парке, вышедшая из-под контроля. По иронии над всеми аттракционами нависла невероятно большая луна с мужским профилем. Луна звала его посетить Страну Рождества, она скандировала его имя и твердила, что у Рекса уже есть билет. Рекс просыпался и слышал лишь грохот поездов. Он обыскивал свои карманы, в надежде найти билет в Страну Рождества, но находил лишь остатки мета и трубку. Рекс ругался на себя за наивность, за то что он верил в то, что увидел под остаточным воздействием амфетамина, однако в глубине души Рекс верил в Страну Рождества, как в то, что спасёт его от самого себя. Иногда его сознание приходило в удивительную ясность и он понимал, что в нынешнем положении вещей не виноваты ни суровый отец, ни брат, ни Сэм. Виноват сам Рекс. Понимание терзало его сильнее всего. Ему некого обвинять, осуждать, указать пальцем на того, кто сделал его несчастным. Он замерзал по ночам, у него крошились зубы — Рекс несколько раз сплевывал на ладонь костяную крошку, он чертовски проголодался и пах, как бездомный. В его волосах запутались листья, постоянно хотелось колы, так как они пили её с братом — с долькой лайма, в высоком стакане. У него оставалось совсем немного мета в тот вечер, ставший для него последним вечером в реальном мире. Тогда на улице шёл ливень стеной и его укрытие оставалось одним из немногих сухих мест. Рекс решил раскуриться: у него оставалось кристаллов где-то на полтора раза и он решился выкурить всё сразу. Последние пару дней Рекс часто думал об интоксикации, о передозе, о фатальной и неизбежной ранней смерти. Рекс рефлексировал, задумавшись о Максе. Сейчас он жалел себя и завидовал Максу. Максу не приходилось убегать, Макс не опасался по ночам на улице, что его трахнет в задницу какой-нибудь бездомный, Макс умел реставрировать и ремонтировать тачки, а Рекс ничего не мог создать. Макс во всем оказывался лучше его. Гребанный Макс! Если бы у Билла Кроуна родился только один сын, он может и полюбил бы Рекса и стал заботиться о нём. Рекс культивировал, взращивал в себе ненависть. Она придавала ему сил. Он включил мобильник, через пару минут на дисплее высветилось несколько сотен пропущенных звонков от Макса. Типо он переживает за своего брата, ублюдок! Вся его саможалость, мысли о смерти, мысли о том дне, когда он попробовал метамфетамин, отстранение брата превратились в кипящую злость, в желание отказаться как можно дальше от Арлингтона. Если Рекс исчезнет, рано или поздно гнев Билла Кроуна изольется и на его второго сына, рано или поздно он перестанет себя сдерживать и начнёт избивать Макса до полусмерти… Эта мысль приносила Рексу злорадное удовлетворение. Рекс превратил нагреванием кристаллы в вонючюю субстанцию, от которой шёл ядовитый дымок — ему нравилось наблюдать за процессом словно со стороны. Рекс затянулся и не заметил изменений. Он выкурил всю смесь и всё ещё не ощущал прилива бодрости, в котором так нуждался. Наоборот, он начал засыпать. Из-за сонливости его веки отяжелели. Рекс закрыл глаза, он совсем запутался: неправильно — мет так не действует, а предметы вокруг стали зыбкими и менее плотными — мост, бетонные блоки, осенние листья, его рюкзак. Мир вокруг него растворялся, истончался, становился менее реальным и пропускал его куда-то ещё. Перед ним распахнулся тоннель шуршаще-серого цвета, в который Рекс бесстрашно шагнул, так как счёл происходящее с ним странным и увлекательным сном.

***

Рекс проснулся уже на той стороне. Он дрожал от холода. Где бы он не очутился, Рекс сразу же увидел одно — тут шёл снег. Снег забился под толстовку, в волосы, промочил его кеды. Куда бы Рекс не бросил взгляд, всюду блистали кристаллики льда — крупные снежинки падали на идеально ровную плоскую землю. Рекс приподнялся с земли, прищурился: вокруг разлилось белоснежное искрящееся с переливами море. Белизна сверху, снизу, с юга на север. От этой яркости у Рекса начала гудеть голова. Рекс подумал — он мёртв. А потом подумал ещё раз и ущипнул себя за руку, в надежде проснуться. Всё вокруг выглядело ужасно неправдоподобно, слишком чисто и пусто. Со временем здесь творилось что-то из ряда вон выходящее — Рекс не ощущал его, всё слиплось в один бесконечный день. Что-то происходило и с самим Рексом. Он перестал мёрзнуть, а в сломанных пальцах появился зуд, гипс начал мешать ему. Он с лёгкостью стянул треснувший гипс и пошевелил рукой — пальцы срослись, как будто переломов не существовало. Его пропитанный химией мозг воспринял странности пространства как должное. Рекс встретил в этом холодном пространстве Брая. Тот тоже потерялся и пытался понять, куда его перенесли. Он считал, что это какой-то бункер, полигон для правительственного эксперимента, что на него воздействовали высшие силы. Рексу слабо верилось в подобное. Они в стране Рождества, только с неё слезла заманчивая мишура, которая снилась ему. Никаких каруселей, аттракционов, никакого веселья, никаких занятий. Пустота. Рекс раскусил это место. Логика этого мёртвого пространства подобна заманухе от драг-дилеров. Сначала тебе показывали приманку — давали небольшую дозу и обещали веселье и блаженство, а потом, когда эта приманка начинала действовать, ты впадал в зависимость, хотел ещё больше, ловушка схлопывалась. Как и наркотики, это место воздействовало на них. Они не спали, перестали нуждаться в пище и воде, не замерзали. Их кожа побледнела, Рекс стал таким же белым, как окружающий их снег. Брай тоже напоминал выцвевший рисунок. Но это стало не последней переменой — у Рекса начали расти новые острые, царапающие язык и небо зубы. Старые, со сколами и трещинками, он выплевывал по три зуба за раз, пока они не выпали всё. Рексу нравились эти крепкие, слишком большие для его широкого рта зубы. У него в голове промелькнуло желание укусить Брая, чтобы узнать, что способны разгрызть эти игольчатые зубы. Рекс приходил в эйфорию, подобную той что дарил ему метамфетамин, когда представлял, как он бы мог вцепиться в лицо своего отца, в его руки, в его шею. Он представлял, как гонится за братом, как он возвращается и занимает его место, проживает жизнь Макса. Ещё до того, как они обнаружили Броуди и Венди, юноша обнаружил в кармане своей толстовки старинную почтовую открытку с играющими детьми — они лепили снеговика. Рекс не помнил, когда и где её взял. На обороте значилось «В Стране Рождества я жду тебя» и домашний адрес Кроунов. Рекс бросил её на снег, пытаясь вспомнить, где он мог достать открытку, и подумал о Максе. Мальчишки на картоне тоже близнецы. Чем занимался теперь Макс? Наверное, искал его. По мнению Рекса, он провёл под мостом куда больше времени, чем здесь, в стране снегов, под серым в крапинку небом. Только потом до Рекса дошло, что открытка просто пропала — испарилась, когда коснулась снега. В отличии от Брая, на которого Рекс просто наткнулся — заметил издалека его силуэт на белоснежном фоне и побежал к нему, в этот раз Рекс ощутил чьё-то присутствие. Он сорвался с места, когда понял, что там вдалеке могут найтись люди — они ощущались гораздо теплее этого места, теплее тех, в кого они с Браем превратились, новые люди могли согреть их. Рекс чуял запах их пота, их страх, их горячую, разносящуюся по венам и артериям, кровь за несколько миль. Они могут оказаться вкусными — эта мысль принесла Рексу радость. Впервые за долгое время в нем проснулся азарт и голод. Рексу не хотелось вафель, початка кукурузы или пиццы — тех блюд, которые нравились ему раньше, но он хотел узнать вкус человеческого мяса. Брай нёсся за ним, догонял Рекса, когда они заметили у единственного ориентира — двадцатифутовых балок, выкрашенных в белый цвет, из-за чего они терялись на снегу, двух подростков. Невысокого юношу с пламенно-рыжими волосами и девушку в рабочем комбинезоне и с длинной косой золотистых волос, которая начала пятиться, заметив Рекса. Она признала, что он опасен, когда увидела его силуэт на фоне метели. Желания Рекса путались, он мог разорвать их обоих и лакать со снега и останков плоти красную жидкость — его тело переполняли новые, нечеловеческие силы, но перед этим он собирался позабавиться с этой девушкой. Она опутала бы его своими длинными волосами и согрела. Воображение Рекса подкидывало ему интересные образы: она щекочет его этими длинными, шелковистыми волосами, они могли бы что-нибудь сотворить со всем этим снегом. Они лежали бы на снегу, её голова бы лежала на его плече, Рекс видел в своей фантазии, как она сидит на его бёдрах с прямой спиной и как он нежно подталкивает её в спину коленями к своему лицу и они целуются, как он бы покрыл её тело поцелуями в тех местах, где вены расположены наиболее близко к коже, а потом впился в её нежную шею — она плавилась бы от желания ещё раз коснуться Рекса. Однако эти образы не помешали Рексу загнать её на вершину балок, прямо на ужасном морозе — тонкая кожа с её ладоней прилипла к металлу кровавыми лохмотьями. На лоб Рекса упала одна крупная капля. Он стер её пальцем и облизнул его — на вкус кровь оказалась лучше всего, что он пробовал. Она приводила его в экстаз не хуже мета. Тогда Рекс почему-то не сумел забраться по отвесным балкам вверх, к перекладине, соединяющей их, где пытались удержаться девушка и юноша. Брай оттаскивал Рекса от конструкции и в итоге они подрались. Брай держал себя в руках, его сознание осталось незамутнённым, а Рекс превратился в хищника, который учуял запах крови и теперь не мог самостоятельно остановиться. Страна Рождества меняла всех детей, превращая их в снежных упырей буквально за пару дней, которые для Рекса стали несколькими часами. Он сбился со счёта времени с первого мгновения здесь. С Броуди перенеслись и две его пары наручных часов — электронные и заводные, но они встали в тот момент, когда он потерял сознание в придорожной закусочной. Страна Рождества влияла на новоприбывших, тянула их жизненные силы, взамен подарив острые зубы-крючки, хладнокровие и извращённое восприятие происходящего. Венди спрыгнула прямо на спину Рекса, когда он обессиленный сидел на снегу и напевал на мотив одной из песен Korn свой текст о том, как он мечтает чтобы Макс оказался в Стране Рождества. Рекс извернулся и схватил девушку, впился ей в шею, но её кровь уже стала медленно действующим ядом, который тёк и в его венах. С того самого момента Рекс стал для Венди Монстром. Он с особой тщательностью пытался поймать девушку, догнать её, придавить своим телом — Рексу происходящее казалось забавным. Венди бежала от него, старалась напасть до того, как это сделает Рекс, обезвредить его. Их действия напоминали Рексу игру, но Венди видела сходство с тем, как гнался за ней по кукурузным полям Бак, сожитель её мамы. То, что когда-то делал с ней Бак и то, как забавлялся Рекс, все слилось в неё в единый ком унижения и насилия. Они пытались уничтожить друг друга, загрызть самого слабого, пока не осознали, что кровь друг друга их не насыщает. Она превратилась в яд, который только больше разжигал жажду. Но когда они втроём нападали на Броуди никто не мог остановиться. Они впадали в анабиоз на месяца и годы, не зная, окажутся ли они снова в реальном мире. Рекс нашёл ещё один способ выпускать свою ярость на того, кто по его мнению её заслуживал. Его телефон с перебоями работал и он набирал Макса. Он изводил его ночами, донимал звонками. Иногда Рекс просто молчал, а порою пел. Песенки на риффы «Korn» о том, как он расчленит Макса. В глубине своего сознания Рекс осознавал, что Макс повзрослел. Для Рекса время, проведённое в Стране Рождества, перестало иметь значение. Макс клялся и обещал, что найдёт его, где бы Рекс не прятался. Подобное обещание он и раньше воспринял бы враждебно, но теперь Рекс хотел уничтожить Макса, пытать его, до тех пор, пока Макс не поймёт, как страдал от отца его брат. Почему его никогда не было рядом?! Рекс мечтал о том, как он выдавить Максу глаза, раздерёт его грудную клетку. Рекс зарылся бы лицом в горячие, остро пахнущие внутренности, его пальцы покраснели бы от крови и алые тяжёлые горячие капли падали бы на снег, пробивая в нем ямки и рытвины. Через какое-то время к Максу присоединилась девчонка — однажды трубку сняла она и двусторонняя игра, похожая на шахматную партию, стала более разнообразной. Рекс шептал ей узгрозы и гадости, он мог часами описывать, как он бы оприходовал её на глазах у Макса, в своей голове добавляя всё более и более кровавые подробности. Она могла бы подсобить Рексу удовлетворить ненасытный голод и похоть, терзавшую его с четырнадцати лет. Рекс первым почуял изменения в пространстве, всё вокруг становилось более плотным и осязаемым. Их мир менялся, становился всё более сжатым и при этом вокруг появились незначительные изменения — например, остатки аттракциона ушли в низину и земля перестала быть абсолютно плоской, появился пологий холм. Что-то воздействовало на Страну Рождества извне. Рекс готовился ко встрече с братом. Он наконец-то поиграет с Максом в «Убей Дьявола с холма». Ждать оставалось совсем немного.