Поколение богов

Для Такао баскетбол был не настолько важен, чтобы посвятить ему всю жизнь. Обычное хобби, которое помогает развеяться и отвлечься от серых будней. Но тот проигрыш что-то в нем задел. Задело потому, что его впервые даже за человека не считали, не то что противника. Смотрели как на пустое место. И даже после своей победы они не радовались, не высокомерно ухмылялись, а просто равнодушно смотрели, словно не выиграли, а так, посуду помыли. Хотя, Такао казалось, даже мытье посуды вызвало бы у них куда больше эмоций. Все, кто хоть раз играл с Поколением чудес, уже не могли стереть их из памяти. Их образы были высечены на подкорке мозга. Казалось, вот он, момент, когда вполне логично было бы бросить баскетбол, найти новое увлечение и забыть о проигрыше как о страшном сне. Но Такао решил по-другому. Кто-то говорил, что Поколение чудес — просто люди, которым повезло родиться со способностями, кто-то считал, что они — настоящие боги баскетбола. Но в той игре Казунари так и не смог для себя определиться. И в итоге решил самостоятельно узнать, что же скрывается за фасадом под названием «Поколение чудес». Такао относился к жизни ровно, с долей иронии, не бросая ей громких вызовов и не пытаясь блистать в ее лучах. Он старался брать от нее всего по чуть-чуть, чаще выступая в роли наблюдателя. Он был как раз тем самым ястребом, что мерно парил над землей, наблюдая с высоты, но чаще всего не вмешиваясь. Даже когда он открыл свою уникальную способность, он отнесся к ней не как к божьему дару или подарку судьбы, как это сделал Акаши, а просто пожал плечами и смирился с ее существованием, не особо развивая и чаще всего просто не используя. Ну, разве что в игре. Но иногда с ним случались такие вот всплески азарта, когда он бросал вызов сам себе, как бы спрашивая: «Как далеко ты сможешь зайти?». В тот день его судьба была предрешена. Но Такао ждали одни лишь противоречия. В повседневной жизни Мидорима был вполне себе обычным человеком, со своими тараканами, правда: он раздражался от шуток Казунари, недовольно фырчал, когда Такао просил у него счастливый карандаш, скупо радовался, когда его гороскоп оказывался на первом месте, и надменно воротил нос на предложения дружбы. Но вот в баскетболе… он всегда был таким, как в том матче — холодным и будто неживым, безжалостно топтавшим противников и грубо отказывающимся от чьей-то помощи из команды. Шинтаро и сам был одним сплошным противоречием. Взять хотя бы его странную привычку верить гороскопам. Он был рационалистом до мозга костей, и факт того, что Шинтаро доверяет такой, по мнению Такао, фигне, никак не вязался с реальностью. Впрочем, позже оказалось, что даже в баскетболе есть что-то, что может разбить маску этого высокомерного придурка. И это что-то — проигрыш. Такао и сам не мог поверить, что они — Шутоку — проиграли кому-то вроде них. Но вглядываясь в лицо Мидоримы в тот день, какая-то его часть была благодарна Сейрин. Можно сказать, что Казунари в каком-то смысле отомщен — теперь и Шинтаро познал горький вкус поражения. А дальше пошла какая-то вереница совпадений, которые казались вовсе не совпадениями, а чем-то давно спланированным свыше. Во всяком случае, Такао быстро смекнул, что дело нечисто, и лезть в это не решился. Искоса глядя на странный столик, за которым разместились Мидорима, Тецуя, Кагами и блондин из Кайджо, он вдруг интуитивно почувствовал, что всю эту компанию что-то связывает… Это была даже не та пресловутая красная нить судьбы, а крепкая цепь то ли обещания, то ли клятвы. Он так и не понял, чего испугался в тот момент больше: собственной проницательности или того, что он теперь косвенно в этом замешан. Тем временем за столом собиралась буря, и Такао не придумал ничего лучше, чем сделать то, что он сделал. Ну и получил, конечно. Сегодня пришел момент реванша, которого ждала вся команда. И он тоже. Но чем ближе приближался долгожданный матч, тем больше Шинтаро пугал. На других играх они прикладывали минимум усилий — их ас легко и беспощадно расстреливал другие команды, выполняя всю основную работу с лихвой. Внутри него бурлили гнев и страшная сила, которые, казалось, копились у него еще с того проигрыша. Сейчас они искали выхода. От этого ощущения у Казунари буквально пробежались мурашки по спине. Еще ни разу Мидорима так жестко его не отшивал и никогда еще не говорил с такой честностью. На секунду они столкнулись взглядами. Такао показалось, словно он посмотрел в глаза самому Дьяволу. Но вместе с тем он почувствовал… дежавю? Это было невозможно, однако это чувство так впиталось, что он тут же начал рыскать в своей памяти, но понял, что ничего похожего еще ни разу не встречал. Он вдруг подумал, что в его жизни слишком часто стали появляться открытые вопросы, ответ на которые Казунари не мог найти. Всю игру он внимательно наблюдал за Куроко, стараясь не дать ни единого шанса на то, чтобы помочь своей команде. Пожалуй, он еще никогда так не старался. И это было вовсе не из-за того, что мальчик-неведимка был его личным противником. Такао чувствовал, что Шинтаро полагается на него. Можно сказать, что Мидорима вообще впервые в жизни на кого-то полагается. А еще он впервые дает ему пасы, пускай с неохотой, но дает. Из всей команды этот странный парень выбрал его, Такао. Раз Шинтаро готов пойти даже на такие меры, Казунари просто не может его подвести. По телу льет ручьями пот, сердце бешено стучит в груди. Тяжело. Но он все равно бежит, глядя на такого прекрасного (он не побоится этого признать) в своей отчаянной ярости Мидориму. А еще Такао ловит его такие редкие улыбки, когда тот думает, что никто не видит. И Казунари приятно осознавать, что только он один их замечает. Будто это что-то сокровенное. Такая вот тайна на двоих. Игра кончается ничьей, но они вынесли из нее, возможно, даже больше, чем из проигрыша. Команды обещают друг другу сойтись в бою еще раз. А Такао ловит себя на мысли о том, что ему уже безразлично, кто такой Мидорима Шинтаро: человек или бог. Это не имеет никакой роли. Ведь они уже и так связаны. Той самой тайной на двоих.