Поколение богов

Так уж повелось, что Война и Смерть идут рука об руку. Вечные спутники. Даже если они ненадолго расстаются, судьба вновь сталкивает их. Но они не должны зависеть друг от друга. Быть беде, если однажды Война подчинит себе Смерть. Впрочем, эта связь, проходящая через века, не спасла Аида от холодной вечности и тоскливого одиночества. Он искал кого-то равного себе, но так и не нашел. Одни боги были слабее него, другие — его братья – сильнее. В итоге это вылилось в то, что однажды он просто решил подчиниться местным правилам. В какой момент был нарушен баланс? Когда Аид склонил голову перед кем-то, кроме своего брата, и тенью стал следовать за Аресом? Это произошло после странного ухода Зевса или в их первую встречу, когда красные дьявольские глаза затянули его в бездну хаоса? Или все началось намного раньше? Он не мог или, скорее, не хотел избавляться от чужой власти над собой. Наверное, это шло из древности, когда три брата делили мир. Когда его заперли под землей, выставив это как большую милость, а не страх перед его силой. Он почти привык оставаться в стороне от происходящего в мире, старательно исполняя возложенные на него обязанности. Поэтому когда Зевс исчез, вместо того, чтобы взять все в свои руки, Аид покорно уступил место другому. Сейчас он четко осознавал, что не должен был поддаваться слабости. Ему казалось, что именно он собственными руками выпустил в мир чудовище. Конечно, в произошедшем были виновны все. Арес не был сильнее других богов, но у него была четкая цель и доля терпения, которого хватило, чтобы дождаться, пока остальные дадут слабину, поддавшись внутренним демонам, и, охваченные пожаром войны, оказались в его власти. Только и стоило, что подкинуть им новое Яблоко Раздора. Однако Аид брал вину лишь на себя и искренне считал, что обязан победить, чтобы искупить ее. — Ты слишком напряжен, — раздался над ухом голос, в котором можно было расслышать нотки заботы. Это заставило Аида выйти из оцепенения. — Со мной все в порядке, Такао, — по традиции отмахнулся бог. С его стороны это была своеобразная забота — не делиться с напарником своими мыслями, чтобы не впутывать его в это болото. Впрочем, казалось, что Такао и без того прекрасно читает его мысли, пусть и не говорит об этом. Это одновременно вызывало досаду и удовлетворение. — Ну-ну. Впервые вижу тебя таким перед матчем. Понимаю, встреча с бывшим капитаном и бла-бла-бла, но не сожрет же он тебя. Легкомысленность, с которой говорил Казунари, порядком раздражала. По плану именно обладатель ястребиного глаза должен был держать Ареса, но, зная нрав бога войны, тот просто сметет смертного с пути, и делать это он будет безжалостно, и Аид не мог с уверенностью сказать, что сможет защитить Такао в полной мере. — Он сильнее, чем ты думаешь. — Именно поэтому ты сам его боишься? — прикрыв один глаз, насмешливо спросил напарник. Он любил подразнить «Шин-чана» перед матчем, чтобы настроить снайпера их команды на бой. Как показывал опыт, Аид в ярости становился в несколько раз опаснее, чем в своем обычном состоянии. Бог собирался по обыкновению все отрицать, но язык почему-то не поворачивался, потому что это было бы ложью. В глубине души Аид чертовски боялся. — Заткнись, Такао, — только и смог выдавить он. Бог понимал, что зачастую он общается с напарником очень грубо, не имея под собой оснований. Он должен сдерживать себя, однако слова Казунари часто задевали за живое, не заставляя ждать негативной реакции. На ледяное плечо опустилась теплая рука. По спине пробежала дрожь. Любому другому не терпевший нарушения своего личного пространства Аид бы давно сломал руку, но это был Такао, а Такао он доверял так, как, пожалуй, не доверял иногда даже себе. — Ты не один, Шин-чан. Помни об этом. Прозвучал сигнал. — Здравствуй, Шинтаро, — произнося его человеческое имя, Арес будто стремился принизить Аида. — Похоже, ты в прекрасной форме. Постарайся меня не разочаровать. Аид крепко стиснул челюсти. Его имя в устах Ареса звучало отвратительно, не в пример привычному «Шин-чан» Такао. — Я одолею тебя, Арес. — Ты можешь попытаться, — снисходительно, будто ребенку, улыбнулся бог войны. Арес был одним из тех немногих, кто способен вывести Аида из равновесия. Двумя другими исключениями являлись Такао и Куроко. Первая четверть пронеслась перед глазами разноцветными точками, среди которых различался разве что ярко-оранжевый мяч. Он торопился, думая только о том, что нужно забивать, пока есть возможность, пока Арес сидит на своем личном Олимпе и думает, что он здесь самый могущественный. Во второй четверти Аида закрыли. Как ожидаемо. Глядя на своих противников, он сразу понял — команда Ареса состоит из богов. Откровенно говоря, силы были ужасающе неравны. Но какие-то второсортные божки не смогут его сдержать. Кроме того, он никогда бы не выбрал себе недостойную команду. Он никогда бы не позволил слабакам находиться рядом с ним. Все они были сильны по-своему. И он, как сильнейший из них, не имеет права стоять здесь, пока в кольцо Шутоку забрасывают мячи. Аид верил в судьбу, самолично имел честь видеть трех мойр, но никогда ей не доверял. Судьба капризна и изменчива, и если ты хочешь чего-то добиться, то должен защитить себя от нее. Но сегодня Аид впервые в жизни отдается в ее руки. С первым броском ему кажется, что мойры в этот раз благосклонны к нему, и эта надежда заставляет его не прыгать, а парить над полем. На минуту он даже забывает, кто именно является его противником. Апполон подбадривающе пожал его руку, словно передавая часть своего света. Как будто Аиду это поможет. Лучше бы о себе позаботился, идиот, ведь битва с Фобосом стоила ему колена. (На самом деле Аид никогда не признается, что эта поддержка капельку приятна). Впрочем, в этот раз Повелитель Подземного царства даже не возмутился — он напряженно размышлял о том, что же задумал Арес. Свисток, ознаменовавший бросок Ракузан в свое кольцо, действует как отрезвляющий душ. — Я вырву свои глаза и отдам их вам. — Он ведь это не серьезно? — дрогнувшим голосом спросил Такао, тот самый Такао, который даже в самых безнадежных ситуациях не теряет свою шутовскую улыбку. Сейчас на лице Казунари отчетливо виден страх. — Он весьма серьезен. Вопреки всеобщему мнению, Арес был хорошим психологом. Более того, в этом плане он никогда не брезговал грязными методами, ведь принцип бога войны — результат стоит любых жертв, какими бы они ни были. — Шинтаро, я приятно удивлен. Только ради победы надо мной ты отказался от своих принципов. Но даже это не смогло помочь тебе. Но это была интересная битва, поэтому я скажу тебе причину. Можешь считать это моей данью уважения тебе. Аид неверяще смотрел на Ареса. Осознание провала навалилось на него со всей тяжестью, и, казалось, под ней даже всемогущий бог дрогнул. Он был повержен и сломлен — каким и любил видеть своих противников Арес. — Война течет в жилах каждого живого существа. Даже в тебе. Ты проиграл лишь потому, что жажда победы закрыла тебе глаза, и ты не смог разглядеть мою ловушку. И как ни пытайся, ты не сможешь избавиться от этого. Война есть основа выживания. Каждое живое существо стремится выжить. Это инстинкт, сопротивляться которому практически невозможно. Они отравлены этим ядом с самого рождения. Никто из них не мог и предположить, насколько может быть сильна власть Ареса. Лишь над одним человеком этот яд не властен. Судьбой Аида никогда не была победа над Аресом, ведь эта роль была отдана другому. Это было… грустно? Обидно? На ледяное плечо опустилась теплая рука. — Ты не один, Шин-чан. Я с тобой. Он справится. Ведь теперь он не один.