Шпана

Обычно Тереза считала себя выше классических людских слабостей и тщательно поддерживала образ самостоятельного циничного одиночки, уж всяко видавшего мир и ныне верившего, что ничем интересным этот самый мир не располагает. Но стоило им зайти внутрь роскошного каменного дома — тёплого, что она физически ощутила, едва закрылись двери, — как она вцепилась в прохладную ладонь Вельзевул и крепко её сжала, наплевав на гордость. Бывать в таком здании ей не приходилось ни разу за всю жизнь, пусть и довольно недолгую. Вельзевул, к счастью, подчёркнуто не обратила на это внимания и лишь чуть крепче сжала руку Терезы в ответ. Квартира её — или это теперь была именно их квартира? — располагалась на шестом этаже. К ней вёл бесшумный, отдраенный до блеска лифт с подсвеченными кнопками этажей и монотонной музыкой откуда-то сверху. Терезе моментально стало стыдно за свою драную старую одежду, но отказаться от искушения тыкнуть пальцем в светящуюся цифру шесть она не смогла. — Дьявол, попросила же без излишеств, — буркнула Вельзевул себе под нос, когда перед ними открылись двери. Тереза пропустила это мимо ушей, пытаясь выбрать собственную реакцию: она застряла между вариантом «присвистнуть», потому что он казался слишком грубым, и «отвесить челюсть», поскольку он был настолько банальным, что было даже стыдно применять его к подобной ситуации. В итоге, как и всегда в случае таких затруднений, Тереза использовала третий вариант. Она промолчала и молча вывалилась из лифта, изменив своей обычной пружинистой, ловкой походке. Если бы она приехала на лифте на второй этаж приюта — что было невозможно, потому что в полуразвалившемся деревянном доме такой межпланетной инновации, как лифт, не существовало от рождения — то вышла бы в коридор. Потому что так, по логике современных архитекторов, работало любое мало-мальски городское здание, где количество жилых ячеек уверенно доминировало над их качеством. Здесь же коридора просто не было: прихожая начиналась от закрывшихся блестящих створок лифта и тянулась куда-то в даль. Даль, впрочем, была ограничена высокими, в человеческий рост, окнами. При большом желании — Тереза им располагала — и хорошем зрении — а по-другому на улице не выжить — из центрального можно было увидеть горящий огнями Биг-Бен. К нему в довесок прилагалось ещё длинное здание, но знания Терезы относительно его ограничивались утверждением «люди там не живут, а работают, а ещё оно старое». Но не такое старое, как Вельзевул, конечно. Поэтому и впечатляло не так сильно. Тереза моментально прилипла к стеклу. То есть, образно прилипла, потому что коснуться его, такого чистого и чуть ли не сверкающего, казалось ещё большим преступлением, чем само её пребывание в этом огромном, настоящем, тёплом доме. — Интересно? — Вельзевул встала рядом, уже привычно положила ей на плечо тяжёлую руку. — Не совсем исторический центр, зато без туристов. — Здорово… Признаться, Терезе периодически — по дороге сюда, во время поездки в лифте, даже сейчас — думалось, что всё происходящее вот-вот окажется сном. Что она вот-вот проснётся, и больше не будет никакой Вельзевул, потому что демонов в реальности не бывает, а религия состоит из сказок, никакого дома, потому что у неё никогда не было и не могло быть дома, и даже Тарана у неё больше не будет, потому что как может быть Таран, если нет его повелителя. Поэтому, когда хрупкое, робкое и вместе с ней дрожащее от страха счастье никуда не делось даже спустя долгую минуту тишины, Тереза гулко и шатко выдохнула. Часть страха ушла. Большая доля осталась. — Я надеюсь, он не весь этаж окнами украсил, — продолжила ворчать Вельзевул. — Как на ладони! — Можно шторы опустить, — предложила Тереза, хотя ей вид из окна вполне нравился. — Это жалюзи. На мой взгляд, никакой разницы, но Асмодей тебя загрызёт, если ошибёшься, — Вельзевул посмотрела на неё краем светлого, чуть светящегося в темноте квартиры глаза, и добавила: — Метафорически загрызёт, не по-настоящему. Тереза расслабилась. После сегодняшней схватки с жуткой и пугающе быстрой ящерицей, последнее, чего бы ей хотелось от жизни, это повторить опыт с демоном посильнее. Вдруг на него яблоки не подействуют?.. Деловито сделав в памяти заметку: зайти в монастырь и набрать оттуда камней, веток и яблок для самозащиты — Тереза зевнула с чувством выполненного долга и едва не вывихнула челюсть. И вдруг со стуком захлопнула рот, пока Вельзевул не успела хлестнуть её ладонью, как это делала одна из старых настоятельниц. Причём не просто старых, а из тех, которые, потенциально, видели динозавров или строительство Биг-Бена. Вельзевул даже не шевельнулась в её сторону, только удивлённо обернулась на звук: — Что ты делаешь? — Девочки должны закрывать рот рукой, когда зевают, — издевательски пропела Тереза, кривляясь. — А если они этого не делают, они получают по губам. Низкое гудение, которое раздалось вокруг неё, явно не мог издавать один только Таран, сидевший у неё на макушке. — Это кто тебе такое сказал? — очень спокойно спросила Вельзевул. Тереза скосила взгляд на чужую надёжную руку на своём плече, по-прежнему бережно его сжимавшую, и увидела чётко выделявшиеся на светлом фоне кофты чёрные когти. — Какая-то тётка в приюте. — Безмозглое одноклеточное животное, — презрительно скривила губы Вельзевул. — А потом, главное, удивляются, почему у них детишки с крыши сигают. — Чего? — Неважно, — гудение стихло, когти пропали, Вельзевул погладила плечо Терезы большим пальцем и отпустила, чтобы развернуться к ней полностью. — Ваши людские приличия действительно включают в себя так называемый «этикет». Если хочешь грамотно функционировать в обществе и влиять на него, будет разумно его соблюдать. — Да знаю я, — несчастливо буркнула Тереза. А так всё славно начиналось… — Но это не значит, что каждое из этих правил нужно выполнять всегда. Особенно в присутствии демона, который из всего списка помнит только про «не есть руками и не издавать лишних звуков при поглощении пищи», и то потому, что это просто омерзительно само по себе. — Ох, — Тереза нерешительно улыбнулась, — звучит здорово. — И, Тереза, — шутливое настроение Вельзевул сменилось на гораздо более твёрдое, важное, — я понимаю, тебе нужно время привыкнуть, но одно, пожалуйста, запомни. Я никогда не буду тебя бить. Ох. Плакать третий раз за ночь Тереза не собиралась, по мнению её слабо трепыхающейся гордости это был уже перебор. Вместо этого она быстро-быстро закивала и смущённо спряталась в шарф. Вельзевул, такое ощущение, поняла её и без слов. Она взъерошила ей волосы, каким-то чудом не запутав ладонь в жёстких лохмах, и выпрямилась во весь рост. — Пойдёшь спать? Не сомневаюсь, тут далеко не одна комната, выделим тебе персональную. Для ребёнка, у которого из персонального был только закуток между ящиками на складе и вся надетая сейчас одежда, эта фраза была похожа на удар пыльным мешком по голове. Тереза поспешно переключилась на что-то другое, пока в мозгах не случилось короткое замыкание. — А у нас перекусить есть что-нибудь? — она смущённо ковырнула носком пол. — А то я как-то — ну, после всего — съела бы бутерброд или типо этого. — С едой-то не проблема, — вдвоём они подошли к кухне. Она была совмещена с гостиной, и Тереза успешно приземлилась на диванчик перед стойкой. — А вот с посудой и прочими кухонными принадлежностями проблема возникнуть как раз может. Если Вельзевул говорит, что что-то «может возникнуть», то оно непременно возникает. Красивые чёрные ящики, где обычно хранились приборы или сковородки, пахли качеством и новизной. А ещё они пустовали. — Торжество минимализма, — фыркнула Вельзевул. — Ладно, Тереза, жди, сейчас разберусь. Первые три минуты Тереза честно ждала и наблюдала с широко раскрытыми глазами, как Вельзевул что-то делает руками перед пустым пространством. На четвёртую минуту глаза её начали смыкаться, и дальнейшие события слились в какое-то непрекращающееся кино, где одна картинка сменяла другую. Вот под красным туманом появляются самые настоящие продукты: самые разные, от мяса трёх сортов до почему-то единственного огурца. Вот Вельзевул щёлкает раздражённо пальцами, и продукты сами занимают места на полках в распахнувшемся и включившемся холодильнике. Вот над их головами загорается тёплый свет, который тут же становится тусклее — после одного быстрого взгляда Вельзевул в её сторону. Тереза хотела было прервать показ кадров и поблагодарить её, но губы её не послушались, и она снова скользнула в темноту, которая в этот раз осталась неизменной. Когда Тереза открыла глаза снова, в гостиной раздавались тихие голоса: один, резкий и командный, принадлежал Вельзевул, другой, более молодой и бодрый, был ей незнаком. Тереза незаметно приоткрыла глаз. Вельзевул стояла, опершись бедром на стойку, и о чём-то еле слышно беседовала с незнакомым… Наверное, демоном, судя по мелким волнистым рожкам стоящей у холодильника девушки. Она деловито перебирала пальцами — взгляд Терезы невольно зацепился на белый матовый лак на её ногтях — и под её руками из воздуха словно складывался сервиз, посуда и прочие полезные в хозяйстве вещи. Тереза, заинтересовавшись, открыла второй глаз. Что-то внутри неё отчаянно сопротивлялось увиденному и кричало, что это просто невозможно, и она не могла оторвать взгляд от творящегося колдовства. Неожиданная мысль пронзила её сознание: а что, если этот незнакомый демон и есть Асмодей? А она тут лежит и ничего не делает… Одним неуклюжим рывком Тереза села на диване и попыталась придать себе вид человека, который уж точно отличит шторы от жалюзи. Оба демона обернулись к ней. Из изящно кудрявившихся волос предположительного Асмодея — Асмодей! — высунула голову змея, чему Тереза даже не удивилась: её Таран тоже преданно сидел на спинке дивана, а весь рой Вельзевул она видела буквально несколько часов назад. — Почти уже утро, — сказала Вельзевул. — Держи. Она передала Терезе тарелку с бутербродом: тёплым, с плавленым сыром и чем-то мясным в составе, увенчанным салатными листьями. Тереза озадаченно уставилась на свой поздний ужин. Обычно, если ей удавалось так поесть хотя бы два раза в неделю, это было большой удачей. — В ближайшем магазине был только апельсиновый, — к тарелке добавился стакан с соком. — Будешь? — Конечно. Спасибо, — Тереза хотела бы обладать достаточным словарным запасом, чтобы сказать Вельзевул, как много это для неё значило… Но рядом был незнакомый демон, — или всё-таки Асмодей — поэтому Тереза снова промолчала и стеснительно спряталась в шарф. Вельзевул не стала развивать тему и обернулась к кухне, чтобы оценить обстановку. Тереза рискнула чуть выглянуть из-за шарфа и улыбнуться другому демону. Та улыбнулась в ответ и слегка помахала рукой — туда-сюда мелькнули всполохи ногтей. Её змея обвилась вокруг одного из рогов и тоже смотрела на Терезу. С бутербродом она разобралась довольно быстро и поёжилась от удовольствия. В груди разливалось уютное тепло. Тереза решила, что раз уж сон не прервал эту череду совершенно невозможных событий, то ей не оставалось ничего иного, кроме как признать их реальными и перестать тревожиться, что мир вот-вот развалится, и она проснётся одна на холодном складе. Сонливость, однако, проходить не спешила, и тёплая еда и сытый желудок её только усилили. — Отлично сработано, — наконец бросила Вельзевул, закончив осмотр. Младший демон улыбнулась: — Благодарю, князь. Я могу?.. — Да. И в твоих интересах будет не рассказывать никому — подчёркиваю, никому — об увиденном. Полагаюсь на твоё благоразумие. Вряд ли это Асмодей, решила для себя Тереза. Вельзевул вроде сказала, что они друзья, но друзья так точно не разговаривают. Девушка склонила голову в уважительном поклоне: — Я передам князю Асмодею вашу просьбу. И, напоследок подмигнув Терезе странным змеиным глазом, она пропала в потоках взвившегося красного дыма. Вельзевул заметно расслабила плечи и обернулась с гораздо более тёплым выражением на лице. — Пойдёшь дальше спать? В спальне наверняка есть гостевые халаты, но если хочешь, ложись прямо так. Всё равно разбираться с этим мы будем завтра. Тереза кивнула, потом пару раз дёрнула себя за рукав кофты, собираясь с силами, и сказала: — А я сначала её за Асмодея приняла. Вельзевул рассмеялась низким, гудящим смехом. — О, нет. На Асмодее большими буквами написано, что это он, — Тереза невольно задумалась, как же этот загадочный друг Вельзевул выглядел. — Это был один из его младших демонов. Как тот, которого я убила, был младшим князя Мамона. Поймав напряжённо задумчивый взгляд Терезы, Вельзевул фыркнула: — Не забивай сейчас этим голову. Потом обязательно про всех расскажу, — она протянула Терезе руку и легко вытащила её из объятий пушистого дивана. — Спасибо. Я бы сама не встала. — Я так и подумала. Глаза слипались так сильно, что комнату — свою комнату! — Тереза толком не рассмотрела: она стащила с шеи шарф, в котором тут же с удобством расположился Таран, положила его рядом с собой на тумбочку, запихнула куда-то под кровать кроссовки и спряталась под одеяло. Вельзевул опёрлась плечом на дверной косяк и ленивым взмахом пальцев подтолкнула ей под бок откинутое покрывало. — Спи спокойно. Утром увидимся. — Это демонический аналог «спокойной ночи»? — Можно и так сказать. Дверь тихо закрылась, и Тереза заснула снова. Впервые за очень долгое время ей снились настоящие сны.