Время для поцелуев

После того вечера Айеро перестаёт подкидывать Джерарду записки, а тот ведёт себя сугубо профессионально, когда вынужден общаться с Фрэнком в школе. Майки часто ходит с ним гулять, но в их квартире Айеро больше не появляется. Со временем у Фрэнка получается увидеть в Джерарде мистера Уэя, и он вынужден признать, что тот действительно хороший учитель. Фрэнк никогда не чувствовал тяги к искусству, особенно ко всяким рисованиям (музыка, считает Фрэнк, единственное, в чём он может быть хорош), но на уроках Джерарда он отпускает свою бурную фантазию в свободный полёт. Ему нравится, что под предлогом "я художник, я так вижу" он может нарисовать любую дичь, над смыслом которой даже не задумывается. Хотя в конце урока, когда показывает свои каракули мистеру Уэю, он немного чувствует себя обманщиком, но учитель лишь улыбается, будто знает какой-то секрет, и неизменно повторяет: - Это только твоё, Фрэнк, и это замечательно. Через несколько недель Айеро, не пропустивший ни одного занятия по искусству, с ужасом понимает, что влюблён в своего учителя. У него внутри - запутанный клубок из чувств к разным Джерардам, и это выматывает. И только к концу октября Фрэнк признаёт - он любит этого человека целиком, все его роли и личности, недостатки и тараканы, кем бы он ни был - он тот, кто нужен Фрэнку. В этом году 31 октября выпадает на будний день, и Фрэнк расстроился бы этому факту, если бы не урок искусств. Нет, Айеро не ждёт никакого чуда от Джерарда, он просто рад, что сможет увидеть его в свой день рождения. Друзья настигают его, как только Фрэнк переступает порог школы, и обрушиваются ураганом из крепких объятий (Мэтт и Боб), слюнявых поцелуев в щёку (Джамия) и неловких рукопожатий (парень Джамии). Растроганный Фрэнк улыбается и мужественно переживает все поздравления и шуточки. Ему высыпают на голову традиционный для их компашки подарок в честь совершеннолетия - 18 упаковок презервативов, а вдогонку вручают маленькую коробочку в ярко-синей обёртке. Пока ребята собирают ими же разбросанные по полу презервативы (праздник праздником, а за мусор в школе можно и по шее получить), Фрэнк ни без труда распаковывает подарок, обнаруживая внутри набор охрененных медиаторов с "Хранителями". Сдержаться от повторных благодарственных обнимашек оказывается выше его сил (в порыве чувств достаётся даже Фреду). Времени до звонка остаётся мало и, договорившись во время ланча отпраздновать кексами и вегетарианскими сэндвичами из столовой, они разбредаются по кабинетам. - Всё по плану? На выходных у нас грандиозная вечеринка в твою честь? - спрашивает Боб через несколько уроков, пока Фрэнк затаривается едой для их мини-праздничного обеда. Из-за этого они задерживают очередь, чем навлекают на себя недовольство голодных школьников. Честно говоря, Айеро не так уж горит желанием устраивать поле боя у себя дома, созывая кучу народа, большая часть из которого припрётся лишь ради халявной выпивки. И вроде бы Фрэнку рано хандрить из-за возраста или превращаться в переживающую о последствиях попойки зануду, поскольку он едва достиг восемнадцати лет. Просто это происходит каждый год - он отмечает свой день рождения шумно и пьяно, как и любой подросток в их городе, а на утро вынужден страдать от головной боли и в одиночестве убирать весь срач. В этот раз ему хочется вместо громкой вечеринки устроить тихий ужин лишь с близкими людьми или вовсе провести весь день с единственным человеком... - Конечно, да, вас ждёт лучшая туса в этом году, - отвечает Фрэнк, водружая на свой поднос пять банок диетической колы. Когда запыхавшийся Фрэнк влетает в кабинет искусств после звонка (они снова заболтались в столовой), урок уже начался. Кивнув на извинения Айеро, мистер Уэй продолжает свой монолог о важности и безграничности творчества. - ... потому что искусство не имеет рамок. Оно имеет лишь бесчисленное множество проявлений: если вам хочется рисовать - пишите на любой поверхности, на которой будет видно рисунок, холст это, песок, человеческое тело или магазинный чек - неважно; хочется сочинять - искусством может быть любая литература: поэзия, фантастика, комиксы или даже фанфики, - на этих словах раздаётся хихиканье нескольких девчонок. - Вы можете увлекаться архитектурой, скульптурой, танцами на любой плоскости и ещё бесконечным количеством вещей. Джерард делает паузу и берётся за края огромного полотна, скрывающего что-то массивное на первых партах. У него поза и выражение лица иллюзиониста, готового показать свою распиленную пополам ассистентку зрителям. - И, конечно, музыкой. Ткань струится под его пальцами, обнажая то, что было под ней спрятано. Аудитория синхронно охает, когда свет энергосберегающих лампочек отражается на деревянных, металлических и пластиковых боках музыкальных инструментов. Фрэнк не считает себя чайником в музыке, но он не смог бы перечислить все инструменты, которые здесь есть. Он замечает бас-гитару, укулеле, арфу, флейту, гармошку, волынку, ксилофон, треугольник, акустическую гитару, мандалину, свирель, а также несколько ударных разной формы и размеров, названия которых не знает даже он. Урок пролетает как одно мгновение, наполненное какофонией звуков и восторженных голосов. Конечно, до оркестра им далеко и для постороннего наблюдетеля со слухом (необязательно музыкальным, достаточно и обычных ушей, которые могут слышать, а значит и вянуть) происходящее показалось бы акустическим адом. Но, кажется, задумка мистера Уэя была в другом - никто из учеников не остаётся лишь смотреть, каждый стремится попробовать и заставить звучать под своими руками и губами как можно большее количество инструментов. Оказывается, Джерард способен научить играть на любом из них. Фрэнк почти всё занятие проводит в обнимку со струнными инструментами, главным образом - с гитарами, сравнивая ощущения от игры и звучания, а заодно испытывая новенькие медиаторы. Когда заканчивается урок, большая часть учеников не торопится покидать класс - они как рой пчел облепляют мистера Уэя, бомбардируя его вопросами. Фрэнк увлечён перебиранием струн, а ещё хочет лично поблагодарить учителя за прекрасный урок, поэтому он ждёт, пока вопросы иссякнут, а школьники перестанут кружить около Уэя. Наконец освободившись, Джерард усаживается прямо на парту перед Фрэнком и, улыбаясь, следит за его пальцами. - Классный медиатор, - говорит он. Фрэнк поднимает голову от гитары и кивает, потому что, да, медиаторы действительно классные, и он рад, что Джерард это заметил. - Мне нравятся все твои уроки, но сегодня ты превзошёл самого себя. Улыбка Джерарда становится шире, и Фрэнку даже на секунду кажется, что учитель смущён. - Спасибо. - Серьёзно. Сегодня мой день рождения, и ты, сам того не подозревая, сделал этот праздник идеальным. Джерард смотрит прямо в глаза Фрэнку, и его взгляд удивительно честный и хитрый одновременно. - Думаешь, я забыл, что у тебя день рождения в Хэллоуин, Фрэнки? - А разве нет? - выдыхает Айеро, снова сражённый этим "Фрэнки". Чёрт, в их штате должно быть на законодательном уровне запрещено Джерарду так произносить его имя. - Конечно, нет. Айеро откладывает гитару и поднимается на ноги, оказываясь лицом к лицу с мистером Уэем. Их разделяет парта, а ещё Фрэнк ниже ростом и вынужден смотреть на Джерарда снизу вверх, но ему нравится то, что между ними сейчас происходит. - Тогда где мой подарок? Джерард оглядывается будто в поисках и пожимает плечами. - А чего бы ты хотел? О, Фрэнк много чего хотел бы от мистера Уэя. - Я хочу, чтобы сегодня вечером ты надел свой лучший хэллуинский костюм и пошёл со мной выпрашивать сладости по домам. У Джерарда вырывается удивлённый и, кажется, немного облегчённый смешок. - Я слишком стар для этого, - отвечает он. Позднее, Джерард будет весь вечер недоумевать, как мог согласиться на такое, но ни разу не пожалеет. *** Единственный способ для взрослого мужчины выпросить сладости - это замаскироваться под ребёнка, поэтому Джерард напяливает свой старый костюм Чубакки, скрывающий лицо. Существует вероятность, что его выдаст рост и голос, но это лучше, чем светить щетинистой физиономией перед людьми, приготовившимися угощать конфетами детишек. До того, что сам выбор наряда выдаёт его возраст, Джерард додумывается слишком поздно - он уже стоит перед домом Айеро, втапливая звонок в стену. После минуты ожидания дверь распахивается, и Фрэнк, завидев Уэя, начинает хохотать. Они не договаривались о нарядах, но на Фрэнке сейчас облегающий белый костюм, а под мышкой он держит шлем имперского штурмовика. - Боюсь, нас бы осудили за связь с врагом*, - сквозь смех говорит он, прежде чем закрыть за собой дверь и натянуть шлем на голову. - Чего смешного? Никто не даст конфет двум придуркам в костюмах из Звездных войн, - бубнит Чубакка, стараясь убрать из голоса улыбку. - Это мы ещё посмотрим. Они обходят два квартала, наполнив чуть больше половины фрэнковского шлема сладостями. - Не так уж плохо, - говорит Фрэнк, когда, довольные, они присаживаются на качели последнего дома. Джерарду жарко в своём дурацком костюме, но он по-прежнему не собирается снимать даже голову Чубакки. Он чувствует себя спокойно под слоем шерсти, потому что никто не видит его лица и никто не может его узнать в этом наряде. Это придает ему смелости и капельку развязности. Джерард раскачивается на чужих качелях, высоко поднимая ноги и увеличивая амплитуду с каждым полётом, в то время как Фрэнк, наблюдая за ним, методично поглощает конфеты и шоколадки. Это хороший день рождения, но для полного счастья ему не хватает возможности видеть лицо Джерарда. - Вот эти конфеты обалденные, хочешь попробовать? - предлагает он, кидая Джерарду красно-жёлтый батончик. Тот не успевает среагировать и "ловит" конфету животом, а потом долго ищет её в зарослях чубакковской шерсти, ругаясь. Фрэнк посмеивается, ожидая исполнения своего коварного замысла (не зря же на нём костюм солдата одного из самых известных злодеев в истории). Но когда Джерард, с трудом расправившись с красно-жёлтой обёрткой, каким-то немыслимым образом просовывает шоколадный батончик под маску и начинает с аппетитом (судя по звукам) жевать, Айеро не может сдержать возмущенного возгласа: - Вот же хитрый сукин сын! Чубакка трясётся от злодейского хохота, а Фрэнк вскакивает со своих качелей. - Сними эту дурацкую башку! - вопит он, вцепившись обеими руками в маску Уэя. Тот отчаянно сопротивляется, шлем штурмовика рядом с ними опрокидывается, и теперь обманом добытые сладости усеяны по чужому газону. Никто из них не обращает на это внимания. Фрэнк роняет Джерарда на землю, прямо на конфеты, утромбовывая их глубже в грунт, и после нескольких минут ожесточённой борьбы, сопротивление Джерарда сломлено: он лежит на траве, растрёпанный и запыхавшийся, а главное - без этой уродливой маски. - Зло победило добро, - говорит он. - Ты нарушил закон равновесия Вселенной. Они так близко, что чувствуют дыхания друг друга на своих лицах. Джерард замечает кусочки шоколада на зубах Фрэнка - не то, что бы он пялится на его рот, просто... да, он пялится. - Я вообще люблю нарушать законы и правила. - Это я заметил. Фрэнк молчит и, кажется, тоже ищет следы шоколада на губах Джерарда. Всё это слишком волнительно для них, и Джерард начинает беспокойно ёрзать под Айеро. - У меня замёрзла задница, Фрэнк. - Хочешь, чтобы я её отогрел? - Нет, я хочу перестать лежать на холодной земле. - О, хочешь полежать со мной на чём-нибудь тёплом? - Ты на каждую мою фразу будешь отвечать пошлой шуточкой? - Ага. Джерард снова шевелится, пытаясь встать, но Фрэнк не собирается его так скоро отпускать. - Почему ты вечно убегаешь от меня, Джи? - Айеро вздыхает. - Я чувствую себя грёбаным сталкером. - Ты и есть грёбаный сталкер, - говорит Джерард. - Но сейчас мне это нравится, - уже тише добавляет он и смотрит прямо в глаза. Происходящее напоминает Фрэнку затянувшееся предвкушение поцелуя, и он решает попросить: - Можешь сделать кое-что для меня? В честь дня рождения? - Хэй! Требовать три разных подарка от одного человека - это уже наглость. - Почему три? Я попросил тебя только отпраздновать со мной Хэллоуин и вот сейчас... - А для кого я по-твоему припёр все эти инструменты в класс? У Фрэнка перехватывает дыхание. - Так это был подарок для меня? - с восторгом шепчет он. - Ну, ты и тормоз! - Джерард улыбается. - С Днём Рождения, Фрэнки! Пора заканчивать с прелюдиями, решает Фрэнк и наклоняется за своим третьим подарком. Джерард отвечает ему с отчаянностью человека, ждавшего этого поцелуя всю свою жизнь. Он слизывает шоколад с зубов Фрэнка, оттягивает холодное колечко в его губе. Фрэнк улыбается ему в рот, притягивая к себе всё ближе и ближе, чтобы никто из них не мёрз в одиночестве на холодной траве. Когда Джерард открывает глаза, он видит перед собой настороженное, почти виноватое лицо Фрэнка. И чувствует себя таким мудаком из-за того, что Фрэнк привык опасаться его реакции. Джерард улыбается, стараясь показать всю нежность, что копилась в нём всё это время. Кажется, она даже зудит в кончиках его пальцев. - Так, что ты там говорил насчет тайных свиданий?