Метро 2036: Изумрудный Город

Перевернувшись на другой бок, Артём открыл глаза. Первое утро за всё путешествие, когда никто не будил, и наконец-то удалось выспаться. Приподняв голову, он взглянул на настенные часы. Начало десятого – неплохо вырубился, однако. Огнём обожгло – к Ректору же идти! Герхард так и не сообщил точное время аудиенции, а потом вообще исчез из поля зрения, больше до конца дня не появившись. Да и не до него, честно говоря, было – вскоре после их беседы нагрянули гости. И до позднего вечера уже не оставляли в покое. Особенно усердствовали девчата, вовсю строя глазки и задавая игривые вопросы, в том числе и на тему личной жизни. Упоминание о существовании в ней Таисии немного остудило горячие женские головы, но не уменьшило в них любопытства. А следом и парни подвалили; тех, правда, больше интересовало политическое устройство Большого Метро – проще говоря, кто с кем рубится или дружит, - и в скольких сражениях Артёму довелось побывать. В свою очередь поведали о местных достопримечательностях, но настолько пересыпая речь совершенно незнакомыми терминами, что в памяти почти ничего не отложилось. Потом его вновь потащили в релаксационную, к тому времени освободившуюся, где завели на компьютере представление с забавными рисованными человечками и животными, назвав его смешным словом «мультик». В ответ на заинтересованность показали и кинофильмы – вначале комедию «Иван Васильевич меняет профессию», а затем «Конана-Разрушителя». Многое из увиденного осталось непонятным, но красочность зрелища с лихвой компенсировала пробелы в познании довоенного мира. Впрочем, проживи здесь месячишко, наверстал бы упущенное. Но увы – уже сегодня он расстанется с Городом. И, если не навсегда, кто знает, когда увидятся вновь? Вчера старался о том не думать, заглушая мысль о предстоящем расставании беззаботным весельем, но, возвращённая рассветом, с пугающей остротой она вновь завладела его сознанием. Опять извечная дилемма выбора между «хочу» и «надо»! Он не может не вернуться, и в первую очередь из-за любимой, но с какой радостью задержался бы ещё хоть на денёк. Недаром в одной из легенд об Изумрудном Городе утверждалось – попавший сюда не возвращается потому, что сам того не желает! Спасибо долгой выучке в спартанских условиях – несмотря на смятение чувств, Артём проворно приводил себя в порядок, под конец облачившись в почти не помявшийся мундир. Как-никак, не на дружескую попойку собирается. Первым, оценившим обновку, оказался Игорь Валентинович. - Великолепно! Прямо как в старые добрые времена! Выспались? Мы уж решили по мере возможности вас не беспокоить. Тем более пока ещё там организуется… Молодёжь наша не сильно утомила накануне? - Напротив, было очень весело. Оптимизма ей не занимать. Особенно в сравнении с прочими юными представителями Метро. Заметил, однако, странную вещь – много тех, кому в районе двадцати, хватает сорока-пятидесятилетних, а прочие возрастные группы представлены слабее. Или мне показалось? - Нет, так и есть. Поколения «отцов» и «детей». Мы, «отцы» - те самые студенты, по чьей беззаботной юности танком проехался Катаклизм. А многие, как я, например, даже не успели ими стать, так и остались вечной абитурой. Был ведь месяц вступительных экзаменов в вузы! Как сейчас помню, шестое июля 2013-го, Чёрная Суббота для всего человечества. Я в тот день математику сдавал, трояк получил, и пошёл к «Университету» за бутылочкой пива горло, от волнения пересохшее, промочить. Так и оказался с ней на станции, даже открыть не успел – завыла сирена, народ ломанулся в метро. Хочешь верь, хочешь нет, до сих пор храню её. Пустую, разумеется. Наивно, быть может, но для меня она стала символом безвозвратно ушедшего Старого Мира. Ну а «дети», понятное дело, наши сыновья и дочери. Студенты, даже несостоявшиеся, оказались, так скажем…, - замялся Игорь Валентинович, - народом неунывающим, быстрее других приспособившимся к новым реалиям. Вдобавок придерживавшимся формулировки – помирать, так с музыкой, хоть порадуем друг друга перед смертью. А в результате не только выжили, но ещё и бэби-бум учинили. Нынче же изрядно повзрослевшие «дети» сами становятся счастливыми родителями. - Ага, видел я ваш «детский сад», - кивнул Артём. - У молодёжи, кстати, своё деление на «касты». Все, кто учится, - «студенты», даже шпингалеты, едва освоившие чтение букв. Моё поколение – «доценты», то бишь учителя-наставники. А старички, особенно имеющие отношение к научным изысканиям или учебному процессу – соответственно, «профессора». Так и живём. Однако прошу меня извинить, есть срочные дела. Как будете готовы, отправляйтесь к северным эскалаторам – сборный пункт рядом. Брать с собой вроде ничего не нужно, разве что перед выходом полюбоваться на отражение в зеркале. Прикольно щеголять в мундире – прямо государственный деятель. Жаль, Таська не видит. Впрочем, если не отберут, успеет насмотреться. Может, на свадьбу его надеть заместо традиционного прикида женихов довоенной поры? В Подземке к свадебному обмундированию относились философски – главное, чтоб любили друг друга. Но всё же старались по возможности следовать Ритуалу. К моменту его появления на пятачке перед эскалаторами вовсю тусовался народ. А чуть в стороне, развалившись на скамейках и равнодушно взирая на царящую вокруг суету, дожидались сигнала к выступлению бойцы-охранники. Бывалые сталкеры, судя по лёгкому налёту ядерного загара. И среди них – Она. Снежная Королева. Рома оказался прав – ни с кем не спутаешь. Белоснежные волосы и пронзительные ярко-синие глаза, разительно контрастировавшие с упрямым выражением лица и наглухо застёгнутым комбинезоном чёрного цвета. - Ты, стало быть, ВДНХовским дипломатом будешь? – осведомился командир сталкерского отряда. – Если надолго тут застрянем, в одиночку до ГЗ дотопать сможешь? - Не обращай внимания, шутки у него такие, - усмехнувшись, пояснил боец со шрамом наискосок через левую щёку. - Руслан, - представился он. Командира, как выяснилось, звали Никоном, - Артём так и не понял, имя это или кличка, двух парней помоложе – Юрцом и Боркой. Последней протянула руку Александра – рукопожатие её ладошки неожиданно оказалось по-мужски жестким, выдающим решительный характер и умение постоять за себя. Эх, знал бы он, чего ей это стоило… Последнее воспоминание, связанное с Тульской – будто некто, схватив за ноги, изо всех сил дёрнул и потащил вниз. А потом будто остановило свой бег само время – вместе с потоком воды она парила в невесомости, не в силах разорвать колдовское оцепенение, лишь в абсолютной тишине созерцая многократно отражаемые каплями радужные блики. Вот, значит, как выглядит рай. Или чистилище? Но вряд ли ад – там уже успела побывать. Ещё не твой черёд, пришёл ответ ниоткуда. И в то же мгновенье ступни коснулись твёрдой поверхности, а окружавшая жидкость, вымочив с головы до пят, с шумом разлилась по асфальту. Она на поверхности! Но как, почему? Разве можно, падая, взлететь? Поразмышлять о том помешал холодный пронизывающий ветер, нёсший с собой крупинки колючего снега. Мокрая одежда стремительно замерзала, обжигая кожу. Если застудит голову – тогда точно конец. Нужно побыстрее найти убежище, пусть с монстрами внутри, всё лучше, чем окоченеть и превратиться в ледяную статую. Ближе всего к ней странное здание с колоннами по бокам. «Университет», подняв голову, прочитала Саша. Свершилось столь страстно желаемое чудо. Она нашла Изумрудный Город. Её появление, похоже, не осталось незамеченным – от входа в вестибюль навстречу быстрым шагом направлялись двое, одетые в зимние куртки с накинутыми поверх оранжевыми плащами. - Как ты здесь очутилась? – окликнул подбежавший первым. – И почему так легко одета? - С Тульской… Вынесло сюда водопадом… Бр-р, слишком холодно для начала ноября… - Какой ноябрь? Январь уже! Старый Новый Год справляем скоро! - Хватит лясы точить, замёрзнет! – вмешался второй. – Давай её под руки и внутрь, потом разберёмся! Так началась для Саши новая жизнь. Там, где мерилом богатства и уважения являлись знания, а не «пульки». Где не исповедовали принцип «человек человеку – волк». Среди новообретённых друзей, у которых она училась радоваться жизни. Но так было днём. А ночью приходили Они. Кошмары. Огонь и лёд. Пламя костра, согревавшего их с отцом долгими зимними вечерами, и застывшие потоки воды, сосульками свисавшие с потолка на выходе с Коломенской, напоминавшие о холодном безразличии окружавшего их мира. Боль и смерть. Отчаянный страх потерять единственного близкого человека, и неизбывная горечь осознания неизбежности. Трупы на дрезине, ещё за минуту до того и не помышлявшие становиться пищей для могильщиков Подземелий, комбинезоны, заляпанные кровью… Разбухшие, обезображенные мертвецы окружали со всех сторон, протягивая к ней руки. Ты должна была остаться с нами, шептали они. Возвращайся! И тогда Саша просыпалась с криком. И, глядя на умиротворённые лица безмятежно посапывающих подруг, втайне завидовала им. Она не сможет стать для них своей, сверлила сознание мысль – для этого нужно было родиться в Изумрудном Городе. Или, по крайней мере, прожить тут большую часть сознательной жизни. И даже не в том дело, что любой здешний первоклашка знает об окружающем мире больше, чем она. У «изумрудников» не принято смеяться над чужой необразованностью - но ощущение собственной неполноценности от этого лишь становилось сильнее. Можно забрать человека из прошлого, но нельзя забрать прошлое из человека, вспоминалась случайно сказанная Гомером фраза. Незаживающая память вновь и вновь воскрешала призраков, навсегда, казалось, оставшихся на другой стороне рухнувшего метромоста. И те, подобно воронам, налетали и рвали на куски беззащитную душу, грозя навсегда утащить её в царство теней. Чтобы противостоять, ты должна стать сильной, повторяла Саша самой себе. Перестать слепо доверять особям противоположного пола, чьи посулы лживы и коварны, зато устремления вполне конкретны – и нет в них места её чувствам и переживаниям. И едва ли найдётся лучший способ закалить характер, нежели сталкерство. Немало трудов стоило уговорить «дядю Игната», полтора десятка лет воевавшего с Надземкой, а ныне возглавлявшего самый большой по численности отряд разведчиков, взять в команду. Парня бы тебе хорошего, да детей рожать, а не по поверхности шастать, с грубоватой прямолинейностью отклонял он поначалу её просьбы. Но, видя упорство «чокнутой девки», в конце концов согласился дать шанс показать себя. И не прогадал – Саша оказалась то ли фантастически везучей, то ли «носом чующей», но практически все экспедиции с её участием возвращались без потерь, и никогда – без добычи. Увы, ей самой неожиданно свалившаяся слава крутой сталкерши по прозвищу Снежная Королева не принесла душевного спокойствия и умиротворения. Хуже того – всё чаще стали накатывать приступы слепой тёмной ярости, иногда по совершенно ничтожному поводу. Обычно удавалось взять себя в руки, и они быстро проходили, но после того, как чуть не зарезала парня, вздумавшего за ней поухаживать, стало ясно – дальше так продолжаться не может. И тогда она подалась в Вольные Охотницы – вдали от людей разобраться в себе, найти, наконец, панацею от внутреннего раздрая. Но там лишь усилила его, ещё больше отдалившись от обитателей Изумрудного Города. Выиграв лишь в одном – есть на кого выплёскивать негатив. Монстров в каменных джунглях хватит надолго. Путь, ведущий в тупик. Но иного никак не удавалось найти. И поэтому на предложение составить компанию сопровождающим караван учёных согласилась исключительно из любопытства взглянуть на представителя «Содружества ВДНХ». А если получится – то и расспросить, чем нынче живёт Большое Метро. Но так, чтоб не счёл за заигрывания не в меру любопытной девчонки. И сам не особо-то руки распускал. Однако мысли Артёма в тот момент витали совсем в иной плоскости. - Неужели каждый день приходится конвоировать такое количество народа? – полюбопытствовал он, обращаясь к Никону. - К счастью, всего лишь два раза в месяц. Когда Ректор объявляет приём по личным вопросам. И наши «профессора» спешат под ясны очи со своими прожектами и отчётами о проделанной работе. Действительно, большую часть собравшихся составляли «коллеги» преклонного возраста. Молодёжи, не считая телохранителей, почти не видно – из числа вчерашних знакомых лишь лидер халфлайфистов Гордон Фримен. Правда, без «лямбды» в желтом круге. - Привет! – заметив Артёма, подошёл он. – И ты желаешь лицезреть Святослава Аркадьевича? - Вообще-то по личному приглашению. - Круто! Немногих Ректор удостаивает такой чести. Но, с другой стороны, иноземные послы к нам забредают нечасто. Повезло же – с красными фанатиками соседствовать! Из-за них невозможно общаться с нормальными людьми. - Иметь в соседях фашистов или бандосов вы тоже вряд ли обрадовались бы. - Согласен. Тем более с бандосами и нам приходилось сталкиваться. Шаболовская братва. Под ней несколько станций Калужско-Рижской, но как далеко простираются их владения – неизвестно. Когда разведчики добрались до «Профсоюзной», их там обстреляли. И рядом с «Академической» тоже, даже не вступая в переговоры. Поэтому в те районы наши больше не совались. Не хотят налаживать отношения – не надо. И без них обойдёмся. - Про Шаболовскую братву я слышал, но бывать в тех краях не приходилось. Да, парни вчера говорили, будто у тебя свой оригинальный взгляд на радиацию. Ну или что-то в том же духе. - Ага. Понял, о чём ты. Желаешь послушать? Предупреждаю сразу – с научной точки зрения полный бред. Поэтому отнесись соответственно. В общем, примерно как к очередной байке про обитателей Метро. Понятие «аура» тебе знакомо? Артём с сожалением покачал головой. - Биополе, окружающее любое существо. Пока оно живо, естественно. Поля эти способны взаимодействовать меж собой, часто определяя меру симпатии или антипатии к человеку, стремящемуся войти с тобой в контакт. Ведь как бывает – некто ещё и заговорить с тобой не успел, а ты уже желаешь, чтобы он проваливал куда подальше. Значит, ваши ауры дисгармонируют. И наоборот, когда с первых минут общения чувствуешь явное расположение. Кроме того, биополя имеют свойство складываться, а при длительном воздействии – заряжать окружающие предметы и обстановку в помещении. Причём остаточная эманация сохраняется долго – иногда десятилетия спустя ощущаешь её. Вот, скажем, попадаешь в дом, где жили люди добрые, праведные, и на душе сразу светло, спокойно становится. А если жильцы, подобно скорпионам в банке, изводили друг друга постоянно, то и атмосфера будет под стать – мрачная, гнетущая. Равно как и в местах страдания и скорби – больницах, тюрьмах, концентрационных лагерях. Массовые захоронения – кладбища, скотомогильники – вообще отдельная тема. Недаром в былые времена погост обязательно рядом с церковью устраивали – дабы в геопатогенную зону не превращался. - Тогда, получается, после Катаклизма мы все внутри такой зоны живём! Народу ведь полегло – миллионы! - А разве нет? Просто привыкли к ней, адаптировались, так сказать, воспринимаем как само собой разумеющееся. А с другой стороны – откуда, по-твоему, столько неоправданной жестокости, насилия и безумия в Подземке? Но не только Большой Взрыв повинен в том. Любой мегаполис довоенных времён – отнюдь не место для поправки душевного здоровья. Бешеный ритм жизни, вечная нехватка денег, автомобильные пробки, боязнь потерять работу, оказаться жертвой террористов и т.д. и т.п. – отрицательные эмоции от всего этого, сливаясь воедино, словно колпаком накрывали собой город. Чувствительные к тонким материям индивидуумы утверждали – даже в солнечные дни над Сити-17 висит свинцово-серое марево. И вовсе не смог являлся ему причиной. Увы, сам я не экстрасенс, способен лишь интуитивно распознавать места с «хорошей» и «плохой» энергетикой. Герхард, чьи способности к паранормальному куда выше, чем у любого из нас – скорее телепат, нежели ясновидец, напрямую видеть ауры неспособен. - Всё это очень интересно, но при чём здесь радиация? - Погоди, как раз к ней и подвожу. При взрыве атомной бомбы образуется масса радиоизотопов, но практически все они короткоживущи. За исключением стронция-90 и цезия-137, период полураспада которых около тридцати лет, но удельный вклад их в общий радиационный фон невелик. Будь иначе – Хиросима и Нагасаки после августа 45-го навечно превратились бы в города-призраки. Почему же многие районы столицы до сих пор остаются пригодными для проживания разве что радиорезистентных монстров? Очень просто – воздействие тёмной ауры в чём-то схоже с излучением, а в сочетании они дают эффект синергизма. Попросту говоря, усиливают друг друга. - Гм. Честно говоря, не задумывался. Может, оно и так. Но по твоей логике получается – на территории с «хорошей» энергетикой действие радиации должно быть слабее! - Совершенно верно. Полномасштабных исследований мы пока не проводили, но уже есть факты – вблизи церквей фон действительно чуть-чуть, но ниже. И чудища там обычно не селятся. Но самым интересным было бы отыскать поблизости местечко, где благодать дарована самой природой. - Типа Эльдорадо? - Ну, о таком счастье остаётся только мечтать. Пока что приметили мы пару объектов попроще… Какие именно, рассказать Гордон не успел – помешало появление Декана Университета. - Ну как, все в сборе? - Сергеича, кажись, не хватает, - чуть промедлив, ответили из толпы. - Семеро одного не ждут, - недовольно пробурчал командир сталкерского отряда. - Может, сбегать за ним? - Да вон же он идёт! - Сергеич, в следующий раз так не делай! - Пару листков из отчёта найти никак не мог, - принялся оправдываться опоздавший. – Оказалось, за кровать завалились, не заметил даже, когда. - Мораль сей басни такова: меньше надо читать лёжа! - Не пора ли нам стартовать, господа? – решительно оборвал словопрения Никон. – По дороге будет времени наговориться! - И то верно. Коллеги, помните, к Ректору на приём идёте! – поддержал его Павел Олегович. – Счастливого пути! Первым к эскалаторам устремились охранники; одолев пару десятков ступенек, они остановились, поджидая остальных. - Чего дальше не двигаемся? – поинтересовался Артём у своего недавнего собеседника, когда вся группа, забравшись на дорожки, замерла в ожидании. - Сейчас поедем. За резиновую ленту держись покрепче! Вовремя предупредил – снизу послышался гулкий шум внезапно заработавшего двигателя, и лесенка, дёрнувшись, плавно повлекла их вверх. - Совсем как в старые добрые времена, - вздохнул Гордон. - Разве ты их помнишь? - Увы. Я тогда ещё слишком маленьким был. - Как и я. Однако так и подмывает спросить – в чём секрет вашего чудо-источника энергии, раз её не жалко на запуск столь мощного механизма. Ведь мы спокойно могли бы и пешком подняться. И во времени не сильно потеряли бы. - О-о, брат, при умении и, главное, желании энергию можно извлекать из чего угодно, даже из отработанного ядерного топлива. Разумеется, одолеть данный подъём смогли бы все участники экспедиции. Скорее для понта сделано. Не исключаю, в твою честь, Арсений! - Вряд ли я её заслужил. - А разве нет? – снисходительно улыбнулся Гордон, словно был прекрасно осведомлён об истинной цели появления Артёма в Изумрудном Городе. – Кстати, мы почти доехали. Как только ступеньки начнут складываться, готовься перешагнуть на платформу. Иначе с непривычки споткнуться можешь. Вестибюль станции, почти не пострадавший во время Большого Взрыва, не сильно изменился и за последующие годы. Часть киосков сдвинута в сторону, блокируя выход в город с правой стороны, а слева массивные деревянные двери заменены более лёгкими, но не менее прочными металлическими. Причём на совесть смазанными машинным маслом – практически бесшумно Никон отпёр внутренний замок и, приоткрыв створку, оглядел близлежащее пространство. - Вроде всё чисто. Можете одеваться. Старички проворно расхватали развешенные по стенам вестибюля оранжевые плащи. Досталось и Артёму. - А вы чего без них? – поинтересовался он у Юрца. - Ерунда, - отмахнулся тот. – Нет тут давно никакой радиации. Если только ветерком не надует. Скорее для душевного спокойствия. Чувства защищённости, так сказать. К тому же лишняя помеха в бою. Конечно, если дозиметр вовсю пищит, тогда другое дело! День, как всегда, оказался пасмурным, и зрение адаптировалось быстро. Прямо перед ним – широкая улица, с противоположной стороны которой тянулась чугунная ограда. Дальше начиналось царство джунглей. Намётанный глаз сразу же отметил подозрительное шевеление ветвей на уровне оконечности пик. О чём Артём не преминул сообщить Никону. - Вижу, - без особого энтузиазма отреагировал тот. - Похоже, «клоуны» решили засаду устроить. На толпу, конечно, не кинутся, но урок хороших манер, я думаю, преподать стоит. А вы как считаете, бойцы? - Давно пора, - поддержали Руслан с Боркой. - Тогда слушай мою команду: потихоньку подбираемся поближе и на счёт три открываем огонь. Но вначале пара слов гражданскому населению. -Так, дорогие товарищи, - повернулся он к старичкам, - сейчас мы немного постреляем, а вам просьба соблюдать спокойствие и не двигаться с места. Понятно? Те согласно закивали головами – видно, не впервой. - Готовы? Тогда вперёд. Раз, два, три! Рассыпавшись цепочкой, сталкеры открыли беглый огонь. Визг, треск рвущейся листвы, тело заросшего грязновато-рыжей шерстью монстра свалилось с ветвей, распластавшись на асфальте. Ещё одно повисло, зацепившись за сук, с другой стороны ограды. Остальные, судя по звукам, предпочли ретироваться. - Ну, хоть двоих уложили, и то ладно, - подвёл итог Юрец. – Будут знать, как на нашу территорию соваться! Артём подошёл поближе рассмотреть подстреленную тварь. - Эй, ты куда, посол? – окликнул его Руслан. – Если с твоей драгоценной персоной что случится, нас разжалуют в салабоны и сошлют на Юго-Западную охранять мебельный склад. - Интересно же. Таких чудищ мне ещё видеть не приходилось. Действительно, если туловищем монстр напоминал кошку-переростка, то фасеточные глаза и хоботок, по толщине не уступавший автоматному стволу, явно от насекомых. Забавный гибрид – но чего только не встретишь на улицах постядерной Москвы! - А почему «клоуны»? Насколько помнил Артём, так звали людей, чьей профессией являлось увеселение собравшейся публики. - Во-первых, рыжие. Во-вторых, друг с другом переговариваясь, звуки издают, на идиотский смех похожие. А кроме того, посмотри во-он туда. В указанном направлении виднелось громадное, увенчанное куполом строение округлой формы. - Большой Московский Цирк на проспекте Вернадского, - пояснил Никон. – А нынче главное гнездилище этих тварей. Зубов не имеют, но, как говорится, палец в рот лучше не класть: нападают стаей, глушат жертву инфразвуком, а когда та сознание теряет, впрыскивают в кровь ферментный яд. И преспокойно дожидаются, когда переварятся внутренности, после чего высасывают содержимое. Человеку со слабыми нервами лучше не наблюдать. - Давно пора заняться ими всерьёз, а то всё как-то недосуг, - подытожил Руслан. И, наклонившись, отстриг ножом кусочек шерсти у поверженного врага. - Для гендера? – решил блеснуть осведомлённостью Артём. - А для кого ж ещё? Скоро новую модель конструировать будем, с базой данных внутри, вот сразу и заложим в память! Тогда не нужно станет каждый раз заново образцы тканей заранее доставать! - Потом науку обсудите. Иначе мы до ГЗ и к вечеру не доберёмся, - вмешался Никон, одновременно махнув рукой терпеливо ожидавшим окончания «спецоперации» мэтрам – всё в порядке, можно двигаться дальше. Процессия, вырулив на середину проспекта, бодро зашагала к намеченной цели. - Главное, слишком близко к зарослям не приближаться, - заметил вновь оказавшийся рядом мистер Фримен. - Разумно. Одного не пойму – почему наши плащи столь вызывающей расцветки? Их же за версту видно. Разве нельзя перекрасить в цвета попроще? - Да без проблем. Просто руководствуемся принципом мимикрии: в природе существа ярких оттенков от жёлтого до красного, как правило, несъедобны, а то и попросту ядовиты, и хищники об этом знают. Классический пример – божья коровка, заметная издалека, но птицы её не трогают, дюже неприятна на вкус. - Срабатывает? - Честно говоря, не всегда. Монстры подчас попадаются слишком тупые. Но тут, сам понимаешь, никакой прикид тебе гарантии не даст. Если тварюга ориентируется на тепловое излучение, ей глубоко по фигу, что на тебе надето. - А там чего у вас? – переключился Артём на показавшиеся вдали по левую сторону развалины какого-то сооружения. - Фундаментальная Библиотека МГУ. Построена незадолго до Катаклизма. Оттого, видно, не пережила встряски от ударной волны. Правда, ей не повезло оказаться ближе к эпицентру. - Да, помню, парни рассказывали про боезаряд, упавший к югу от ГЗ… - Ага, он и есть. Прямиком в Равенхольм угодил. - Куда?? - Ну, это мы так Раменки называем. Точнее, подземный город в Раменках, самую крупную станцию Метро-2. Взрыв, судя по симптомам, получился подземным – в канализацию, что ли, снаряд угодил, прежде чем сработал? Как в реальности всё обстояло, никто толком не знает, там до сих пор фонит изрядно, даже с костюмчиками лучше не лазить. Первое время с той стороны «зомби» пёрли. Нет, не ожившие мертвецы, скорее ужасного вида двуногие уроды. Сам их не видел, слишком маленький тогда был, но по рассказам сталкивавшихся с ними – бр-р! Врагу не пожелаешь. Упоминание о человекоподобных монстрах мигом воскресило в памяти разговор в столовке на Парке Культуры. - Не их, случайно, пытается разводить доктор Корбут? - Ты про что? Пришлось разъяснять суть вопроса. - Не в курсе. А давай-ка «профессоров» спросим – вдруг кто о нём слышал или, тем паче, лично знаком. Борис Маркович, можно вас на минуточку? Кто такой доктор Корбут, случайно не знаете? - С этим вам лучше напрямую к Егору Альбертовичу. Кажется, они одно время вместе работали… - Вы меня? – очнулся почти полностью облысевший старичок со слегка трясущейся головой. – Доктор Корбут? Как же, знаю. Проходимец, каких свет не видывал! Мне про его похождения в Метро немало поведали те, кому посчастливилось сбежать от коммунистов. Утверждает, будто на биофаке лекции читал. Нагло врёт! Его со второго курса аспирантуры отчислили за аморалку. Такие времена были – если проштрафился, вон из комсомола, а следом и из университета. В чём конкретно обвиняли, за давностью лет не помню, извиняйте – то ли фарца в особо крупных размерах, то ли распространение порнографии, теперь, впрочем, без разницы. Я к тому времени уже работал на кафедре, куда Мишка дисер делать пришёл. Недаром он мне тогда сразу не понравился! И не зря – как приказ об отчислении вывесили, заявил: в гробу, мол, Университет видел, им серьёзные люди заинтересовались, так что ещё обо мне услышите! Небось «авторитеты» золотозубые, подумал я, а оказалось – комитетчики с Лубянки. Когда надо, Михал Андреич умел подать себя, этого не отнимешь. Пару десятков лет спустя, в начале двухтысячных, объявился. В шикарном дорогом костюме, с навороченной «мобилой», ухоженный и благоухающий парфюмом. Всем своим видом показывая – вот как жить нужно. Вроде как случайно приоткрывал бумажник, откуда выглядывала пухлая пачка «зелени». Привёз предложение организовать совместную работу. Учитывая отнюдь не процветающее состояние факультетской науки в те годы, и не желая конфликтовать с конторой «рыцарей плаща и кинжала», руководство наше согласилось. Именно тогда они начинали испытания препарата под кодовым названием «Х-вита», якобы за счёт перестройки генома превращающий живые существа в супермутантов. На самом деле ничего подобного – содержавшийся в «Х-вита» вирус при попадании в кровь просто-напросто многократно ускорял процессы роста и регенерации тканей. Мыши, которым вводили препарат, буквально за несколько дней вымахивали до размеров кошек, при этом отличаясь невероятной силой и живучестью. Но увы, в нашем мире всё имеет цену – заражённый организм в бешеном темпе сжигал свои ресурсы и в конце концов буквально сгнивал заживо. Кошмарное зрелище, поверьте мне! Работы вскоре были свёрнуты, как я надеялся, навсегда. И надо же – Корбут, оказывается, не только пережил Катаклизм, но и продолжил экспериментировать с препаратом, теперь на людях! Негодяй! Неужели не найдётся на него управы? Эмоциональная речь Егора Альбертовича привлекла внимание его коллег. - Лишний повод подискутировать об ответственности учёных за изобретения, которые могут быть использованы во вред человечеству… - О да, как не вспомнить хрестоматийный пример крёстного отца американской атомной бомбы Роберта Оппенгеймера, раскаявшегося в своём детище и призвавшего использовать атомную энергию исключительно в мирных целях. Слишком поздно – военные не упустили шанс поиграться с Большой Дубинкой… - Сотрудничество с вояками – всегда палка о двух концах, - откликнулся слегка сутулившийся «профессор», тащивший небольшой потёртый «дипломат». – Деньгами не обидят, но может так получиться, что они руки жечь потом будут не хуже тридцати серебряников. Расскажу случай из собственной жизни: после окончания химфака остался на кафедре органики, на дворе лихие девяностые, денег, естественно, ни на что не хватает. Инфляция-то какая была! И тут подваливает ко мне приятель – не желаешь ли поработать на оборонку, пять сотен баксов в месяц. Целое состояние по тем временам. Как выяснилось, синтезировать новые образцы отравляющих веществ. Да ну тебя в пень, отвечаю – чтоб меня потом проклинали? А за тысячу «зелёных», упорствует тот. Да хоть миллион предлагай, никогда! - Так и ответил? – рассмеялись «коллеги». - Вот как вам сейчас! - Эх, Петрович, если б все как ты, никакого Катаклизма не случилось бы! - А помните, во времена нашей молодости предки тост поднимали – «Главное, чтоб не было войны!»? - Разве ж такое забудешь! Жаль, не осуществилось! Так, оживлённо балагуря и подшучивая друг над другом, они добрались до перекрёстка и свернули к серому пятиэтажному зданию. - Физфак, - пояснил Гордон. – А чуть дальше его брат-близнец химфак. По одному плану строились, симметрично относительно памятника Ломоносову. ГЗ, кстати, из того же материала сложен. А квадрат, огороженный им, автострадой и этими факультетами, раньше представлял собой мини-парковую зону, где ели соседствовали с каштанами, а студенческая братия любила собираться на скамейках вокруг Михайлы Васильевича. После Большого Взрыва тут, увы, расплодились «триффиды». В двух словах: был такой английский фантаст Джон Уиндэм, ещё в пятидесятых годах прошлого века написавший роман «День триффидов». Тоже постапокалиптика, правда, не ядерная. Неизвестно откуда появились на Земле очень опасные растения, умевшие передвигаться по местности, переговариваться меж собой и, хуже всего, выстреливать плетью, содержавшей мгновенно убивающий яд. Казалось бы, уничтожить их, и точка. Но алчные дельцы в погоне за прибылью принялись разводить триффидов, получая от них ценное масло. Пока всё шло путём, ситуацию держали под контролем, но стоило случиться Катаклизму – прокатился по планете метеоритный дождь, и все, кто его наблюдал, ослепли, - триффиды тут же вырвались на свободу. И принялись методично уничтожать беспомощных людей. Отпор им могли дать лишь немногие, оставшиеся зрячими, но увы – отдельным их группам никак не удавалось достичь взаимопонимания. Даже до перестрелок дело доходило. - Совсем как в Метро, - кивнул Артём. - Природа человеческая, как видно, не меняется со временем, - усмехнулся рассказчик. – Поэтому умному человеку и не составило труда предсказать общий ход развития событий. Заканчивается роман тем, что главные герои, не в силах более сдерживать натиск обнаглевших триффидов, принимают приглашение перебраться на остров, куда успело перебазироваться значительное число их соплеменников. И где они наконец-то смогут заняться изготовлением оружия, способного массово уничтожать неприятеля. - Некое подобие вашего гендера? - Не исключено. Хотя в те времена генетику ещё изучали на уровне мушки-дрозофилы. Но главное ведь не в том, а – насколько мастерски описана борьба за жизнь и как в ходе неё обнажаются людские добродетели и пороки. Хочешь, дам почитать? - Не успею. После побывки у Ректора возвращаюсь на историческую родину. - С собой возьми. Не последний экземпляр, на Юго-Западной есть ещё. Наши «триффиды», к счастью, ходить не научились. Но если проявишь беспечность, подойдя слишком близко, пеняй на себя – опутают плетьми, придушат, и станешь удобрением для корней. Пришлось немало потрудиться, очищая от них окрестности ГЗ. В Ботаническом Саду МГУ, правда, ещё встречаются. - Между прочим, молодые люди, - вклинился в разговор Егор Альбертович, обращаясь прежде всего к Артёму, - сия плотоядная флора представляет собой удивительный пример симбиоза. Плети, которыми выстреливает «триффид», и собственно ствол – два совершенно разных организма, научившихся извлекать пользу от сосуществования. Не имеющие корней «лианы» ловят добычу и тем подкармливают «опору», а через неё и самих себя. А соцветие координирует их атаку, улавливая колебания почвы, игру светотеней, не исключено даже запахи или звуки, направляя удар в нужную сторону. Ну разве не удивительно? - Очень, - вежливо согласился Артём. - Вот почему, воюя с ними, проще всего вначале срезать верхушку – «триффид» сразу теряет всю свою воинственность, - вновь завладел инициативой Гордон. – Подходи и выдирай с корнем, сопротивляться не станет. Наши оружейники для борьбы с ними смастерили ружья, стреляющие остроотточенными металлическими дисками – соцветие отлетает только так. Кое в чём «триффиды» даже полезны оказались – их стебли, подобно губкам, впитывали в себя тяжёлые металлы, продукты распада радионуклидов, и тем очищали почву. - Для более культурных растений. - Верно. Именно здесь располагаются оранжереи, снабжающие Город овощами и свежей зеленью. Вот, собственно, и они. Миновав ограду из могучих, переплетающихся кронами деревьев с кожистыми трёхпалыми листьями, участники похода оказались на тропинке, по обеим сторонам которой располагались участки обработанной земли, прикрытые коробками из прозрачного материала, напоминающего стекло. - Полимерный продукт, прозванный за внешнее сходство оргстеклом, - пояснил Гордон. - От непогоды защищаете? - Не без того. А также животных, любящих полакомиться нежной сочной зеленью. «Заочников», например. В принципе им вполне хватает дикой поросли вокруг, но искушение подчас пересиливает. Как видишь, картофель и помидоры с огурцами уже взошли. Если никакой напасти не приключится, в июле полакомимся свежими овощами! Около памятника Артём невольно притормозился. Бронзовая фигура в старомодном прикиде иронично улыбалась с постамента, словно подтрунивая над тщетностью царящей вокруг суеты. - Говорят, доколе Михайла Васильевич на своём посту, и Университет жив будет. - Судя по тому, что время над ним не властно, нас точно переживёт. Ишь как блестит, будто только вчера из плавильни. - Так мы ж его моем регулярно! А как же иначе? Отец-основатель ведь! Зря, что ли, три столетия назад с рыбным обозом отправлялся в Москву? Тихое привычное существование презрев, навстречу мукам голода и унижения, дабы факел русской науки пылал неугасимо! - Эй! Вы остальных догонять собираетесь? – спросил сзади насмешливый девичий голос. - Ладно, поспешим, остальное потом. Уже немного осталось – на финишную прямую вышли! Громадина Главного Здания вырастала перед ними, шпилем пронзая облака, а края едва виднелись сквозь пелену молочно-белого тумана. Из рассказов «изумрудников» Артём примерно представлял себе его размеры, но всё равно был поражён дерзновенностью замысла архитекторов прошлого. Даже сейчас, почти четверть века спустя Апокалипсиса, оно выглядело монументально, несмотря на потемневший, а кое-где и потрескавшийся камень, выбитые стёкла многих окон, следы копоти от бушевавших когда-то внутри комнат пожаров. Краем глаза он уловил движение на верхних этажах правого крыла здания. Какие-то существа карабкались прямо по отвесной стене, перебираясь на крышу. - Помнишь, про «заочников» упоминал, так это они и есть. Внешне на гиббонов похоже. Человекообразные обезьяны были такие, может, и сейчас где сохранились. Росту невысокого, зато размах рук будь здоров. И по умственному развитию к высшим приматам близки. Одним словом, братья наши меньшие. - Как понимаю, для людей особой опасности не представляют. Иначе чем объяснить спокойствие телохранителей? - Так скажем: если первый не нападёшь и не станешь дразниться, вреда не причинят. К людям относятся нейтрально, а вот монстров на дух не переносят. Коллективисты: тронешь одного, тут же вся стая соберётся. Даже птеродактилю тогда не поздоровится – метательным оружием владеют в совершенстве. Ага, вот и встречающие!