Под маской Огородного Пугала

      Долгие дни кропотливой работы близились к кульминации. Я стал магом огня в пятьдесят лет, но задолго до этого я чувствовал Солнце. Сколько себя помню, я мог с точностью сказать в каком положении небесное светило и не важно, как глубоко, я бы находился под землей. Полезный навык, который сейчас заменяют часы с календарем.       Я “проиграл” Великому Кунг Лао, в лучшем злодейском духе. Он был не плох, но не более. Я останавливался, давая тому отдышаться, рассказывал, что сделаю с ним, вместо того, чтобы просто свернуть шею. Шао Кану понравился мой спектакль так, что он пытал меня больше месяца. В конце концов, Кан отправил меня в Кобальтову Шахту.       Долина рудников, где ночь, по Земному времени, шла больше полугода и маги теряли свои силы. Слабые умирали в первую неделю, сильные получали след на всю жизнь.       Я изучал мутновато-белый камень — причину упадка магических сил местных чародеев, но меня грубо прервали.       Больше сотни часов я провел на полу подземного этажа в своем доме, понемногу вычерчивая сложную фигуру. Рука плавно скользила по полу, без моего участия, словно обрела отдельный разум. Оставляя часть себя в Преисподней, я рассчитывал лишь на выживание, но надеялся на приятный бонус: получение контроля над Адским Огнем. Филактерия пролежала несколько веков, пропитываясь местными духами, недавно умерших людей. Ненависти и злобы не хватило, чтобы стать духом Ярости. Последние столетия при Шао Кане, любые мои эмоции ушли вглубь, только мог их изображать. Вместо одного я усилил другое, но не менее полезное поглощение жизненных сил при физическом контакте. Эйфория затмила разум. Куноичи гораздо выносливее обычных женщин и потеря небольшого количества хо ци, абсолютна безвредна. Скорее, стимулирует организм. Без подпитки мое тело, просто сгниет заживо. А этого, я никак не могу допустить. Можно было устроиться на полставки в больницу и под видом лечения медчакрой забирать ци, но что сделано, то сделано. Правильный выбор — это самая большая иллюзия реальности, есть только принятые решения и их последствия. Все это время я вспоминал древние знания, полученные от магов и алхимиков трех измерений; без устали экспериментировал с живым и неживым материалом. Биохимия и генная инженерия — это завтра, а сейчас простая и понятная, черная магия. Я долго играл роль злодея, пока она не стала мной.       — Готово. — отметил я, стоя на коленях на каменном полу своей лаборатории. Я закончил чертить круги символов в центре которых, лежало три предмета: флакон с нинкеном Цуме — приданое Ханы, часть души драконида в бутылке, демоническое исчадие из рукоятки меча в защищенном контейнере.       Завершив последний, самый объемный круг из сотен знаков, я встал. Я окинул творение своих рук взглядом, тщательно проверяя. Круги идеальны, без изъянов — в нем не было ни единой щели. Об этом предупреждали в своих писаниях все заклинатели. А один сиамский лич-некромант Тинхку Ло предостерегал: «Просунь палец в клетку с демоном, и он сожрет тебя целиком».       Египетский жрец Имхонет умел превращать живое в неживое, в частности, он обращал людей в кроваво-красный песок. Когда к нему пришла царица дух Нилов и попросила научить, Имхонет не посмел отказать. Первое, что сделала правительница, это, как не трудно догадаться, песок из жреца.       Один из первых моих учеников, Мастер Звериных Стилей, прожил в уединении на Земле, почти тысячу лет и был отравлен своей ученицей, предположительно из-за жестокости в обучении, на грани садизма. Но не все так однозначно: Мастер стал высокомерен и мог за косой взгляд, в свою сторону, вырвать глаз.       Японский алхимик Нодар Шимура утверждал, что научился проникать в чужие сны с помощью снадобья, позволявшее ему сводить людей с ума. Ему перерезали горло, когда он спал, свои же ученики.       Выводы: Ученики должны быть абсолютно лояльны или не должны быть учениками вовсе. Любой, кто попытается меня убить, должен умереть. Прощение — путь к безнаказанности.       Да, все составляющие руны начерчены в правильной пропорции, именно так, как учили чернокнижники из Внешнего Мира. Рядом со мной стояла наполненная ванна, в прозрачной жидкости, на дне которой виднелось бледное тело с рыжими волосами, моргающее красными глазками. Мой двойник добыл его и еще десяток, не в лучшем состоянии, от тела, покрытого следами клыков и когтей крупного хищника, остались только одна рука и половина туловища с головой. АНБУ и другие, следили только за доморощенными командами, что до остальных, был отдан приказ не вмешиваться.       Я глубоко вздохнул. Не стал махать руками и просить Высшие силы. Решительно протянул руку к месту схождения кругов и дотронулся пальцем. Под пальцем пошел едва уловимый дымок. От точки прикосновения взметнулось и погасло желтое пламя. Пожар мгновенно достиг границ кругов и предметы растворились в огненном смерче.       Потом я уловил момент и потянулся к новой душе. Она была нестабильной, готовой распасться и быть съеденной морем огня. Я вытащил белое солнце, которое сначала позеленело, а потом внезапно дернулось, пытаясь атаковать меня с таким неистовством, какое я и вообразить себе не мог.       Вот поэтому, я не люблю демонов. Обожженной рукой, я оттолкнул душу в пламя и притянул обратно. Каждое движение кисти сопровождается болью, но потерять концентрацию, гораздо хуже. Второй раз душа оказала слабое сопротивление, но я повторил несколько раз для надежности. Теперь я мог свободно ее вращать вокруг себя. Следуя моей воле, она полетела к человеку в ванной и проникла в него. Я подлечил руку, она на вид здорова, но это только внешне. Я физически ощутил, как меняется каждая клеточка тела “пациента”. Пламя и кровь — злодей готов. Похоже, Коноху ждет очищение. Вода забурлила и превратилась в пар. Жарко, очень жарко… и по помещению лаборатории разнесся стон, в котором звучали одновременно боль, отчаяние и безумие.       — Кто-о-о-о-о я-я-я?       Спереди урод, а сзади затылок. Почему-то в голове всплыли ассоциации с Цуме. Змееподобная фигура, состоящая из множества мелких змей с акульей чешуей, колючие каштановые волосы и несколько рядов бритвенно острых зубов. Челюсть открывается очень широко — градусов на сто пятьдесят, не меньше. Желтые глаза с вертикальными зрачками.       — Добрый вечер. Тебя зовут Скарлет, великий Шао Кан нашел тебя на поле боя и приютил… — начал по-привычке я. Потом осознал, что эти слова я повторял своим творениям, пока Кан создавал сам и не остался доволен големом.       — Убе-е-ей ме-е-е-ня-я-я!        Я провел сотню тестов и пришел к неутешительным выводам. К сожалению, у меня нет ресурсов исправить дефект: клетки образца постоянно разрушаются, затем немедленно регенерируют. Я отправил Скарлет в Лес Смерти, надеюсь, сен и употребление в пищу здоровенных животных пойдет на пользу.       — Я позову тебя, когда мне будет нужна помощь.       — Когда-а-а? Когда-а-а-а-а?       — Скоро, Скарлет, — сказал я, вплотную подойдя к магическому существу. — Отдыхай… скоро.       — Ско-о-о-о-о-о-ро, — донесся тяжкий вздох, перешедший в неестественное хихиканье и всхлипы. — Я смогу…       Голем нырнул в каменный пол и уплыл под землю.       Когда занят привычным делом, время летит быстро. До финальных поединков остался день. Рядом со шкафом стоит Хана и нюхает мою водолазку. Она так отдалась своему занятию, что подкрасться, не составило особого труда. Я обнял сзади и поцеловал в ключицу. Хана вздрогнула и резко обернулась.       — Не делай так! — она поднесла к моему лицу острые когти. — Порежу!       — Что делала с моей одеждой?       — Я проверяла, не пора ли ей в стирку, — она опять обнюхала, затем неуверенно продолжила — Я еще не решила. Твой запах приятный, мне нравится.       — Мне тоже приятен аромат твоего тела. — я коснулся губами ее губ. Хана целуется все лучше и лучше. Борьба языков продолжается, пока девушка не кусает меня. Рот наполняет кровь.       — Умная собака сначала подпустит врага поближе. Мне пора на работу. Мы посовещались вчетвером, и я решила, что выпускать тебя будем только на полный желудок и с пустыми тестикулами. Иди на кухню, горячий завтрак стынет.       Я сжал ее шею, до покраснения кожи лица. В глазах появились точки кровоизлияния.       —Ты считаешь меня врагом? Я сам решу, что мне делать.       — В каждой девушке есть что—то особенное. Что—то такое, за что ее хочется придушить. — Хана потерла шею. — Ты мне должен.       Меня заинтриговали слова Хатаке-химе и в мгновение ока очутился на кухне. На широком столе лежала связанная Югао. Веревки плотно впились в ее обнаженное тело, на котором Юхи закончила расставлять морепродукты. Я опознал суши, филе лосося и соусы.       — Господин, мы вас ждали, — С веселым выражением лица произнесла Куренай, — садитесь есть, пожалуйста.       Я склонился перед Югао и сел на скамью. Юхи скинула фартук и осталась неглиже.       — Спасибо за еду, — как только я преломил палочки, алоглазая красавица юркнула под стол и очутилась у моего паха. Я взял ее голову в свои руки. Юхи прикрыла глаза и встретила мой поцелуй радостно.       — Романтический поцелуй, перед жесткой развязкой. Приятного аппетита. — ответила куноичи, снимая с меня трусы.       Куренай обняла меня за бедра и потянулась вперед, жадно раскрыв рот. Она припала к моим бедрам, и в считанные втянула в себя отвердевший член. Я палочками взял креветку и макнул в соус на соске Югао. Юхи лизала член по всей длине, проводя языком по вздувшимся венам, оставляя следы алой помады.       — Ты жуешь мой член, как данго. — сказал я.       Девушка пустила в ход зубы, чтобы показать полное сходство. Оттянула кожицу, а чтобы унять боль, стала целовать головку, массировать яички. Она заглатывала член целиком, все быстрее и быстрее. Она стонала, на миг выпуская член изо рта, щекотала языком уретру и снова показывала трюк с исчезанием. В эти моменты я хватал с Узуки пищу и наслаждался всем происходящим. Когда я подошел к пику, Куренай пила из меня медленно, глубокими глотками, а остатки слизнула языком.       — Ты слышал эти звуки: Грм, грм, грм. — весело сказала она. — Это было много.       — Иди ко мне.       Куренай ухватила пальцами суши и отправила их в рот.       — У тебя напиток вкуснее. Может еще раз, я тебя прошу, умоляю. Это так чудесно, я люблю это!       Я убрал рисинку с ее спелых губ и поцеловал. Она сама насадилась на головку члена, который вновь встретил дверцы матки. Куренай старалась всем телом гибкого хищного зверя, закаленного годами изнурительных занятий. Секс перешел в состязание, где нет проигравших, я приподнял девушку, нанося ей быстрые, мощные удары, погружая член до упора и почти весь вытаскивая наружу. Наши крики слились в унисон. Наконец, они обрываются, Юхи обнимает меня, блаженная, я едва ощущаю вес, ее мелко подрагивающего тела. Я стоял неподвижно.       — Я люблю тебя, Какаши. — прошептала Куренай.       Я нежно поцеловал ее, липкие от пота волосы щекотали мои губы.       — Я долбил тебя в матку, а попал в самое сердце.       Куренай смеялась и обратилась с просьбой:       — Дурак-извращенец! Я тебя люблю! Пробей меня! Еще раз, до самого сердца.       После легкого перекуса, команды семь и восемь объединились, для совместной тренировки на пляже. Больше всех этому были рады нинкены Ханы, они втроем бегали по кромке воды с веселым лаем. Первую часть дня, мы проводили упражнения на развитие гибкости, мальчишки внимательно следили за всеми движениями Куренай. Юхи в закрытом купальнике черного цвета, показывала чудесную растяжку. За такой чудесной девушкой готовы наблюдать мальчишки от двенадцати до тысячи лет.       Настало время показательного спарринга. Девушка встала в стойку, низко согнув колени и выставив вперед кулаки.       Как только я шагнул вперед, Юхи зачерпнула ногой песок ногой и направила его мне в лицо. Я закрыл глаз и прыгнул в сторону противницы, мой удар прошел мимо, сам же я получил удар в висок. Я упал на спину, а Куренай уперлась мне коленом в грудь.       — Это было легко. — ухмыльнулась девушка. — ТААА! ШААА!!! — обозначила удары кулаком мне в нос и живот.       Я на миг прикрыл глаза… и очнулся на больничной койке. Слабость в во всем теле, будто на дне реки, преодолевая толщу воды.       — Не вздумай даже пошевельнуться, — сказала рассерженная Хана. — Твое счастье, что это произошло здесь, а не на задании.       Девушка наклонилась, обратив свои глаза в звериные. Я хотел спросить, но она жестом остановила меня и отчеканила: — У тебя сильное чакроистощение, травма руки и ослепший глаз-колесо.       — Это все? — выдавил я.       — То есть, ты считаешь, что этого мало?       Хана расстегнула мою пижаму, понюхала живот, потом шею.       — Твой запах изменился. — она поморщила нос. — Разложение.       Плохие новости. Не доверять обонянию Инузуки, себе дороже.       — Ты ни кому не говорила?       — Никто не знает, — подтвердила Хана.       — Мне нужно домой. — Я уперся взглядом в глаза меднина.       Последовало продолжительное молчание. Из-за стены слышался проходящих мимо палаты людей. Когда шум смолк, Хана Хатаке тихо произнесла:       — Здесь тебе окажут любую помощь, знаешь ли?       Я кивнул.       — Через час. — Хана потерла нос.       У меня екнуло в груди. Я собирался прожить в Конохе подольше, но мог стать постояльцем цокольного этажа больницы.       — Порядок? — спросила Хана, поднимаясь.       — Почти. Мне нужно еще кое-что.       Хана встала.       — Возьми деньги из моего жилета и отдай Куренай. Пусть сводит генинов на барбекю. Действуй по-своему разумению.       Хана хлопнула себя по бедру.       — Ками-сама! Какое тебе барбекю? Генины!       — Они мне нужны.       — Я… я все сделаю. — кивнула Хана и вышла.       Хана не пришла ни через час, ни через два. Я провел это время составляя дальнейшие планы. Лучшая импровизация подготавливается заранее.       Пока я переодевался, Хана аккуратно сложила снятую с меня пижаму, материал которой цветом напоминал бледную моль, и взяла меня за руку.       — Прости, я не задержалась. Просто не хотела приходить. Я заблудилась на дороге жизни.       — Хорошая шутка. Не заставляй меня ждать!       Хана выдержала эффектную паузу.       — Залезай, — и с улыбкой показала на спину. Она собиралась отнести меня как ребенка.       Я обхватил ее шею руками, девушка подскочила:       — Отнесу тебя и останусь дома. Сколько раз шиноби гибли без лечения, потом родственники винят нас. — Хана перехватила мои ноги, один рывок и мы на улице, по крышам, прыжок на цистерну с водой и с нее влетаем в окно, прямо на руки Куренай.       — Как твое здоровье? — потревожилась Юхи. — Прости за удар в висок.       Куноичи привычно кусает губы и постоянно кланяется.       Я небрежно отмахнулся.       — Меня не беспокоить.       Кое-как я дошел до подвала и погрузился в медитацию. Не сразу, но дыхание стало ровным и глубоким, на уровне транса. Иногда, в таком полу-дремном состоянии, ко мне приходили видения. Возможное будущее. Очень часто, в них меня убивали тысячами способов. Первые две сотни раз меня пугала участь. Страх сменился легкой тревогой, но и от нее не осталось и следа. На этот раз, меня поглотило черное существо. Растворило, словно в бассейне с кислотой, под моей лабораторией, далеко отсюда. Я мысленно дотянулся до Скарлет. Голем доедал медведя, откусив ему голову, сделал большой глоток, оставив в звере только плоть. Затем отшвырнув труп падальщикам, направился ко мне.       Из пола поднялась голова, сверкнув желтыми глазами.       — Пришла пора? — прошипел Скарлет.       Я ничего не ответил, положив руку на лоб монстра. Если не получится, пошлю куноичи за добровольцами. Между нами возникли красные жгуты, передающие мне ци от существа. Связь причиняла страдания, нам обоим.       — Хватит! Мне больно! — стонала химера.       Я прищурился.       — ТЕБЕ больно?       Змей ответил пустым взглядом — он никогда не посмеет ослушаться и уж точно не стал бы вредить мне.       Я за это время приготовился к новой порции мук. Мышцы ног начали произвольно сокращаться, я растянулся на полу. Мелкие камешки хаотично зашевелились, когда дом сотрясла череда мощных взрывов. Нас накрыло плотным облаком пыли.       — Это не я, а Песочный осколок. — начал змей, когда я встал на ноги. Я хотел спросить о целях, как химера добавила: — Трое из четырех мертвы. Мои змейки — тоже. На последнего напал Орочимару.       — Отправляйся целиком к ним, добей обоих. — приказываю я.       Подождав уход Скарлет, я вошел в спальню. Куренай была шортах, белой майке и без нижнего белья. Она слегка прихрамывала. Возможно, последствия столкновения с Момочи и стресс.       — Нападение, как тогда, десятого числа. Я прилегла вздремнуть, и тут взрывы. — Обращаясь ко мне, куноичи всю трясло. Она добавила: — Потом я увидела тебя и сказала себе: “Ого, Юхи, Какаши живой, весь в пыли”. А где Хана?       — Привет, Куренай, я здесь. — Хана протянула руку к Куренай, стараясь успокоить типичное расстройство. — Со мной все хорошо.       Налево уходила лестница, ведущая в никуда: дом лишился крыши. На ее остатки приземлилась девушка, агент АНБУ, в белой броне и строгом черном одеянии. Куноичи посмотрела в отражение своего меча, взмахнула им крест накрест, разделенный на четыре части шиноби исчез в темноте.       Газеру смахнула кровь с клинка и в ожидании атаки произнесла:       — Какаши, генины в убежище, команда запечатывания не может подойти к Однохвостому. Ты участвуешь?       Иногда момент, который ты так долго ждал, приходит в самое неподходящее время…       — Ясно, — киваю. — Я с вами.       Я заглянул в комнату Узуки. Строго застеленные кровати покрыты побелкой и прочим мусором. Платяной шкаф упал набок, вывалив все свои внутренности. Одежда вперемешку с колюще-режущим инвентарем шиноби. Посмотрел на стойки с катанами. От страны Снега до Тумана, мечи со всех уголков материка и ближайших островов. Ограничился пачкой взрыв-печатей.       Селение пылало, а воздух пропитался запахом горелой плоти. Коноха была готова к атаке и встретила врагов совместными стихийными заклинаниями. Земля горела, воздух трещал от разрядов молний.       Больница стояла, как скала под штормовыми волнами, по другую сторону улицы песчаный монстр сравнял с землей стадион, кварталы Сарутоби, бывший Узумаки и бульвар, ведущий к Учихам. Гигантский енот закрывал почти полную Луну, отмахивался от шиноби Листа, словно те были надоедливыми мошками. Не разбирая на свой-чужой Шукаку косил всех подряд. Я ментально даю команду Скарлет подставиться под удар, затем атаковать зверя всеми силами.       Из-за угла послышался мужской голос:       — Эй, Какаши, я спешил как мог, дружище.       Я обернулся.       Мгновение спустя передо мной появился Гай. Первым делом он бросил мне огромный свиток.       — Печать запечатывания, последняя.       По одному находилось на стадионе, в АНБУ и доме Хокаге.       — По моим подсчетам выходит, что Шукаку повредил этот район не случайно. Иначе как объяснить совпадение, не говоря уже о вторжении, так?       — Мне ничего об этом не известно. — Помолчав немного, Гай выдал еще одну кислую улыбку и продолжил: — Я знаю только, что мы должны минимизировать ущерб. А также причиненное насилие. Знаешь, как это делается. Кровь за кровь.       Распутывая красный шнурок на смоляной печати свитка, я сказал:       — Меняемся! — я вручил куноичи АНБУ свиток, который только что прочел. Газеру отдала катану. — Наследие Узумаки - Четвертого. — Я покосился на Гая. — Улучшенное и доработанное.       — Этим еще кто-то занимается? — удивилась Хана в промежутке между диагностикой двух шиноби.       Газеру кивнула. Единственное, за что можно поблагодарить Данзо.       — Территория центра Конохи порушена, и Демон продолжает двигаться в сторону госпиталя. Атаковать напрямую не стоит, но держим в поле зрения. Меня особенно интересуют все…       — АНБУ-сан? — спросил Гай.       Мы наблюдали, как Шукаку попал лезвием воздуха по “эксперименту Орочимару” и тот недолго думая ударил в ответ. Колоссальную, могучую фигуру Однохвостого окутал Скарлет. Демон взревел так, что звук разрушил бы окна, будь они до этого момента целые. А потом тело моего эксперимента накрыл безжалостный песок, который оставляет после себя белые, словно стесанные напильником кости. Сам же Песчаный стал ярче, будто внутри включили сотни лампочек.       — В укрытие! — скомандовал я.       Гай перенес нескольких. Потянув двоих куноичи под землю, я поинтересовался:       — Живые?       — Лучше. Целые и невредимые.       — Да! — нас сотряс небольшой взрыв, правда совсем небольшой.       На поверхности стало больше песка. На месте тануки осталась стеклянная воронка. Хоть я и не видел, но уверен, что Однохвостый воспылал изнутри вместе с моим шедевром. Сгорая сам, свети другим. Мне почти жаль Скарлет.       — Осталось разобраться с врагами помельче. Зачистка против часовой.       Впрочем, по пути я сделал небольшой крюк, чтобы доставить Хьюгу в клан. Троица темнокожих несла мутноглазую из селения, но внезапно, для них самих, умерла.       — Инцидент. — Газеру вытерла кровь с меча. — Снова.       — Никто ничего не видел. Но мы запомним. Тела в свиток.       Ханаби молчала, пока мы не свернули на улицу ее клана, и только тогда спросила, что произошло.       — Ничего. Все позади. — ответил я. — Взрослые разберутся.       Мы услышали голоса двоих людей.       — Эцуко, ты идиот!       — Я прикладываю все усилия для розыска трупа соплячки и я не считаю нужным…       Речь разом смолкла, словно выключили радио.       — Ханаби-сама, мы за вас переживали, зачем вы покинули наши стены, в столь злополучный час?       — Я передам ее отцу лично. — сказал я. Не внушают их хитрые лица ни толики доверия. Во избежание случайной и трагической смерти Хьюги в столь раннем возрасте.       — Конечно, конечно! — рассыпаясь в поклонах, пара стражей на воротах проводили меня.       Хиаши быстрым шагом, подлетел ко мне и аккуратно взял ребенка. Белыми глазами осмотрел свое чадо.       — Ты в порядке, дочь?       — Со мной все хорошо, Хиаши-сама.       Он, не отрывая взгляда от Ханаби, успокоенный Хьюга спросил:       — Кто посмел?       — Облако.       — Спасибо. Кстати, объявлено перемирие. — он слегка поклонился и направился в дом.       Убедившись, что все в норме, я взлетел на крышу и в три прыжка оказался на собрании.       Война, или точнее ее открытая часть, закончилась.