Вечность

Парней усадили за деревянный стол, выпиленный из огромного полнотелого дуба. Страшно представить сколько тот весил. Перед глазами стали появляться разнообразные угощения. Не сами собой конечно. Хозяйка старательно «пряталась», подавая поздний обед. Её пышная юбка скрывала фигуру, а белая вуаль — лицо. Сложно было судить о возрасте. А уж молчаливый нрав полностью отрезал возможность разгадать тайну. Правильно. И чего говорить, если тебя не поймут при всем желании? Ребятам оставалось осторожно глазеть: на неё, по сторонам и друг на друга в бессмысленных попытках ответа на вопрос «что происходит». Комнатка довольно маленькая, и все же в ней помещалась куча вещей. Разнообразные глиняные горшки, расставленные на полках по всем стенам, добавляли уюта, большая печь в углу — тепла. Чистая метелка подпирала совок у входа. Иконы плакали возле окна. Утираясь занавесками. Лавка немного жестковата, но кого сейчас это волнует? Шатен сделал глубокий вдох прежде, чем попробовать что-либо. Отказываться естественно не вежливо. Они и не собирались. Столько топать не приходилось за всю жизнь. В крестный ход к потаенным недрам отправились грибы, котлеты, картошка, овощи и лесные ягоды на десерт вместе с двумя кружками чая. На короткое «спасибо» от Энди хозяйка понимающе поклонилась. После «кормят на убой» от Оливера приподняла импровизированную фату, укоризненно блеснув черными глазами. Сей жест напугал обоих на столько, что они не успели рассмотреть ничего, кроме всепоглощающих черных. Темно-карие — да, а вот черные глаза они не видели никогда. И притом настолько большие… Скажут они пойти утопиться в болоте — сделаешь и не спросишь. По завершению трапезы их отвели в соседнюю комнату, по внутреннему убранству напоминающую гостиную, усадили на стулья и жестами приказали ждать. Оставив одних. Оливер незамедлительно стащил пару лент, смотанных в кружочки, лежащие в молебном уголке. На немой вопрос соседа пожал плечами, мол так надо. Спустя некоторое время в комнатушку вошла стройная девушка в летящих полупрозрачных одеяниях. По середине лба ленточка, волосы заплетены в косу до талии. Милая — милая. Взгляд грустный… Войдя она невольно выпустила пару довольных вздохов из груди. Неоспоримая красота была оценена по достоинству. Для того её и создала природа. Разметав подол платья, она опустилась напротив, выжидая. То одному в глаза посмотрит, то другому. Небеса в небеса или море и суша. За руку взяла, аж дыхание остановилось. Шутки про хироманта застряли на языке Оливера. Энди неосознанно выпрямил спину, когда девушка покинула его поле зрения. Принимать её тонкие пальцы на позвонках приятно и страшно. Искренне и нежно она водила ими до мурашек, в конце что-то шепнув. Парень почувствовал укол заостренных ноготков и заснул, расслабленно склонив голову. Юноша напротив знал это так же хорошо, как собственное имя. Ничего не сказал. Остался сидеть неподвижно, ожидая тех же манипуляций. Ей верилось. Как сестре, которой никогда не существовало. Как невинной возлюбленной. Как живой и мертвой воде, доброй Бабе–Яге и злому Кощею в сказках. Красота не могла быть опасна. Являясь самой опасной силой сама по себе, большего урона она не приносила. Оливер заснул под тихие мотивы песни на далеком языке и поглаживания по вьющимся волосам. С мыслями о том, что он непременно понравился девушке больше. Магия кружила в воздухе. Не прерывая крепкого сна. Её атомные частички клетка за клеткой переносили тела двух юношей в спальню. Рассыпаясь и собираясь заново, те видели прекрасные картины. Их будущего и прошлого? Нет. Видения. Того что было, будет… и всегда есть.