Вечность

Пробуждение… полудрёма. Ни мертвые, ни живые. Они открыли глаза. В комнате все еще витали непонятные существа. Частицы мира. Плавно приземляясь, мушки заканчивали рисунок на одежде, рассыпались волосами по плечам, лентами грели руки. Пространство плыло, но не от кружащейся головы. Само по себе. Менялось. Многолетние кольца на деревянном потолке тянулись овалами, делились на двое, словно клеточное вещество в микроскопической вселенной. Узоры на висящих коврах повторяли движения то удлиняя, то укорачивая нарисованные ветви. Простыни плясали под телами, наполняясь цветом. Ветер за пределами спальни хаотично искал направление и силу. Подсказывал и звал. Умолял проснуться. Забыть видения. Бежать.В окно. Не в силах ему подчиняться оба бесшумно поднялись с кроватей. На цыпочках. Босыми ногами прочувствовав тепло летнего дома, застыли у входа. То ли дверь открыта, то ли нет ее вовсе. Темно. На пороге черта из каменной стружки. Здесь и прозрачные кристаллы, и неприметные темно-серые породы. Розовые крупицы моря. Зеленые обломки мха. Вместо ожидаемой картины за пределами комнаты какая-то суматоха. Сумбур из ясности. Путаница из вещей. Отрада абстракциониста. Перейди и разберешься. Энди вытягивает руку… в страхе отнимает, видя, как появляются на коже синие молнии от кончиков пальцев. Сверкают. Боли нет. Она не присоединилась с закатом. Просто так не пустят. Нужна плата. Оливер цепляет каменную горсть, передает половину. Его туманного взгляда хватает, чтобы разогнать ту же субстанцию в голове. Держась за руки, они переступают границу, обронив багровые капли из сжатых кулаков. Острые подарки тому виной. Назад пути нет. Ветер проиграл. Два тела уводят по разным комнатам. Их ждали. Именно тела. Думающие, чувствующие, живые. Они не могут воспротивиться. Слишком глубоко залезли чары. Ноги и руки подчиняются наполовину. Двигаешься, но не убегаешь. Мыслишь, но не в той мере. Помнишь, но не столь отчетливо. Грустная красавица одевает Оливера, ловя полу-осознанные взгляды. Будь он в себе, не скрылась бы от признания. Вздыхают оба. Белая рубаха до колен, пояс с заткнутыми ленточками, светлые штаны. Без подсказок. Украл? Нет. Сделал правильно. Скоро он забудет про неё. Забудет, как дышать запахом черных волос, щеками касаться прозрачных одеяний девушки, что не стесняясь поправляет его пряди. Кружить — её предназначение. Будь то над мужчиной или над землей. Печаль, сквозящая при ней, напомнит кару. Холодные запястья загорятся и растают, искупляя. Воспоминание единственной улыбки восстанет горечь притупляя. Круговорот души осуществляя вместе с пеплом. Грустная красавица одевает Энди. Та же белая рубаха, светлые штаны. Та же немая влюбленность с его стороны. Сборы закончены. Они одинаковы. Юноши, в чьих волосах цветы. От перепутанных чувств до ран на руке. Оба перед собой видят небо, запятнанное тучами. Двое, пока что не те. Теми станут немногим позже. Дорогой из хвои, прямо к костру Оливер ведет за собой. Чего не сделаешь под зов красавицы — колдуньи. Лес не слышит, деревня не спит. Из каждого дома песнопения и свет. Яркий, до жути чистый. Непрекращающийся. Не смотри… Безликий Энди позади считает гравий. Никто не говорил ему. Он знает. След в след. По песку, усыпанному крошками от ёлок. Нужно пройти с закрытыми глазами, не умерев от тех, кто впереди разбрасывает камни… на тропу. Далеко за песочной линией. Вне забытой богом деревни. Звук раздаётся иной. Пение костра по мощности сравнимое с оргАном. Величина и сила давит, заставляет распахнуть глаза, остановиться. Колдунья расцепляет руки двух путников. Уводит одного на другую сторону. Теперь между ними огонь. Девушка прощается, наградив старшего трепетным поцелуем. Через него передаются знания. Её посмертная, но не последняя магия. Юноша уже сожалеет. Ему не спасти свою нимфу, а казалось им доступно всё. В том числе и влюбиться. Не оглядываясь, по ступеням из дров, она возносится в центр стихии. Умирать красиво. Нет сил смотреть, как пламя пожирает платье. И желания нет. Но… так надо. Материя растворяется, оголяя естество. Вместо белой плоти черная. Вместо слез на лице кровь. Оливер бездумно хватает лоскут, принесенный ветром. Кожа ползет по костям, забирая любовь. Вместо плавных черт резкие. Вместо нового счастья неизвестность. Энди голыми руками берет горячие куски. Вычерчивает на себе имя. Её имя. Плоть падает сквозь крик. Вместо скорби пустота. Вместо надежды принятие. Покрепче стиснув зубы, они идут навстречу друг другу. Так надо. Искрящая россыпь углей, жар огня, скользящий до груди, черная копоть под звездами. Оболочка лишилась ощущений. Не трогает их внеземная боль. И ярое пламя не гложет волками. Огонь идет поверх, сплетая языки над волосами. Сквозь них. Не во вред. Во благо? Какой же здесь круг ада? Режет стопы, будто стеклом. Не важно. Идти не сложно. Впереди утешение. Шаг за шагом, приближаясь к силе. Видятся им сотни глаз, наблюдающих из леса. Видятся сквозь непроглядную тьму едкого дыма, лучше их собственных лиц. Укрытие из волшебства слабеет. У черепа девы перевязаны. Красными лентами на запястьях. Ни первые, ни последние. Судьбой повязаны. Им никогда не вернуться. Кому лучше, если деревня все же та? Очнитесь…