***
Пьер конечно же нашелся во дворе, что-то активно обсуждающим с Жилем, но последний как только увидел Этьена, поспешил скрыться в сторону амбаров. — Пьер, Филиппу значительно лучше и он хочет, чтобы вы помогли ему вымыться. — Нет проблем, Ваша Милость, — спокойно кивнул управляющий. — Воду сейчас согреют. Я рад, что Ла неж идет на поправку. — Да, конечно, я тоже очень рад. Пьер откланялся и поспешил выполнять поручение, а Этьен, понимая, что после пережитого никак не придет в себя, решил поговорить с Мадлон. Идти в таком состоянии и с таким деликатным вопросом ему больше не к кому, не к наставнику же, который до сих пор волком смотрит. Мадлон нашлась в чулане, где перебирала овощи и это было очень на руку Этьену. Здесь, за тяжелой дверью, их никто не услышит. — Ты чего такой взъерошенный? И не причесался толком. Филиппу твоему хуже? — нахмурилась Мадлон. — Нет, ему намного лучше, только вот… Этьен опустил глаза, и в груди у Мадлон заворочалось нехорошее предчувствие. — Неужто сильничать опять пытался? — возмутилась девушка. — Ну что ты! — испугался подобного предположения Этьен. — Он не тронет больше. — Тогда… — она вытерла руки о передник. — Я могу только догадываться, но судя по румянцу на твоих щеках, вы разделили ложе. Я права? — Да… — Этьен осекся. — То есть не совсем. — И что в этом плохого? — откровенно удивилась Мадлон. — Влюбленные всегда делают это. Или тебе не понравилось с ним? — Понравилось. М-мы к тому самому еще не п-перешли, — зазаикался Этьен, стараясь побороть смущение. — Но то, что было, мне понравилось, это совсем иначе… чем… — Конечно… Ты же любишь его. — А т-ты, ты говоришь так, словно сама знаешь… — А почему ты решил, что нет? — Мадлон слегка покраснела, но глаз не отвела. — Мы разделили ложе в ту ночь, когда Пьер вернулся весь израненный этими безбожниками. Этьен не поверил своим ушам. Его гордячка Мадлон отдалась мужчине вне брачных клятв. — А как же божье благословение? Мадлон засмеялась: — Ну уж ни тебе, Ваша Милость, попрекать меня церковным благословением. Сам знаешь, что любящим оно не обязательно. А мы и так друг другу клятвы дали… А к весне и в церкви обвенчаемся… — Я не хотел обидеть, прости, — поспешил повиниться Этьен. Мадлон махнула рукой. — Все в порядке. А ты иди завтракать, а потом займись делами, сразу будешь меньше думать о глупостях. Наставник уже давно в деревню рвется, занятия с вилланами продолжать. Не может смириться с тем, что Пьер теперь всем верховодит, а его новые колья тесать посадил. Только теперь Этьен понял, как много упустил, находясь при Филиппе целыми днями и пренебрегая своими обязанностями господина. Пора было возвращаться в реальность, что за стенами его маленькой спальни никуда не делась.***
Уезжать от Филиппа не хотелось, но делать было нечего. Этьен даже не стал подниматься к себе, только оседлал заскучавшего по хозяину и простору Тунера и отправился в деревню в компании мрачного Жиля. Крестьяне встретили хозяина приветственными криками. По восторженным объяснениям мужиков Этьен понял, что благодаря стычке с бригандами, из которой они с помощью Филиппа и Пьера вышли победителями, вилланы обрели так необходимую им уверенность, и были готовы и дальше совершенствовать свои навыки лучников. Погода благоволила и прозанимались они довольно успешно до самого вечера, когда на тренировочную поляну заявился бывший староста, блестя маленькими хитрыми глазками. — Ваша Милость, как же мы вас давно ждали! Хотели поблагодарить всей деревней и вас, и господ Филиппа да Пьера. Уж если бы не они… — Довольно, я все понял… И тут староста, услышав холодок в голосе всегда дружелюбного хозяина бухнулся на колени. — Ваша Милость! Счастье-то какое, что все живы остались! А мы вот тут решили небольшой праздник в честь избавления от опасности устроить… Не откажите присутствовать. Я даже готов покрыть все расходы, хотя вы меня вором до сих пор считаете! Этьену идея с праздником не очень нравилась. Он понимал, что здоровье Филиппа не позволит ему присутствовать, а праздник без него и не праздник вовсе, но видя, как блестят, а предвкушении гулянки глаза стоящих рядом с ним мужиков, принял предложение. — Благодарю, постараюсь посетить праздник. — Вот и чудесно! — запричитал снова бывший староста. — Будем рады видеть всех вас на празднике. А господ Филиппа и Пьера — особенно… Этьен только кивнул, затылком чувствуя недовольство стоящего за его спиной Жиля. — Ждем вас, Ваша Милость, через десять дней, как раз управимся.***
Вода в чане оказывается приятно обжигающей и если бы не рана, которую надо оберегать, Филипп бы в полной мере насладился омовением, но сейчас без помощи Пьера он был беспомощным котенком, а просить Этьена восставшая из небытия беспамятства гордость рыцаря не позволяла. Для юноши Филипп хотел быть самым сильным, лучшим и отважным, несмотря ни на что. — Эй, Ла неж, ты чего такой тихий сегодня? Нехорошо тебе что ли? Или вдруг старого друга застеснялся? — поинтересовался Пьер, помогая намылить спину. — Что? — Филипп тряхнул кудрями. — Да нет… просто. — Понятно… Совсем увяз в своей любви к Его Милости, — покачал головой Пьер. — Странное чувство… — Понимаю… Ты хорошо еще держишься, а на него страшно было смотреть, когда я тебя привез. — Тогда ты меня поймешь, — задумчиво протянул Филипп. — Конечно, — улыбнулся Пьер. — У меня своя фея трав и цветов. Филипп позволил промыть свои волосы, а потом пытливо посмотрел на друга, глаза которого больше не напоминали сумрачное небо, а светились теперь тихим светом взаимной любви. — Я правильно понимаю, что последние бастионы Мадлон пали? — полушутя спросил Филипп. — Правильно, — последовал уверенный ответ. — Все хорошо у нас с моей девочкой. Время пришло, мы дали друг другу клятвы и разделили ложе… А к весне поженимся, бог даст. — Я рад за вас, за вас обоих. — Спасибо, друг. А как наш юноша? — Не было у нас ничего… Он боится еще, не решается, а я давить не могу. — И правильно делаешь, — поднес другу холщовую простыню Пьер. — Всё у вас еще будет. И ложе, и клятвы. — Ты прав. Но пока, я думаю, надо мне в мою каморку перебираться, чтобы его не смущать, а потом посмотрим. — Я тебе помогу, нечего слугам пищу для слухов давать, — согласно закивал Пьер. — Им только волю дай. — Послушай, а что там про Анри слышно? — поинтересовался Филипп.- Не появился, пока я без памяти валялся? — Нет. Да и Мадлон о нём как-то уклончиво говорит. Сдается мне, что его и в правду убили где-то под шумок. — Вполне возможно, Пьер, — аккуратно выбрался из чана Филипп. — А теперь давай одеваться и переселяться, потому как если Его Милость вернется, никуда я от него уйти не смогу.***
Этьен вырвался вперед, оставляя наставника далеко позади. День клонился к вечеру и Тунер, чувствуя приближение своего уютного стойла с полными овса яслями, нес хозяина быстро и легко. Этьен спешил к Филиппу, которого не видел целый день, и хоть он и выдался продуктивным, юноша ни на миг не забывал о том, что в замке его ждет ослабленный еще Филипп, и очень надеялся, что ему не стало хуже, и он тоже скучает. Когда показались ворота замка, Этьен пришпорил Тунера, а во двор влетел, на ходу развязывая плащ. Встретил его Пьер и, мягко улыбаясь, поведал, что Ла неж, чтобы не смущать Его Милость, переселился в свою комнату. — Вы, Ваша Милость, к нему зайдите, он будет рад вас видеть. Этьен, уставился на Пьера непонимающе. — Но он ни капли не мешал мне! Ему же все еще сложно обходится без помощи. — Ваша Милость, я все понимаю, но так будет лучше для вас обоих. Людям рты не заткнешь, а если пойдут слухи, ваша репутация может пострадать. — Ерунда… Это не имеет значения. Этьен поспешил к комнате Филиппа. Хотелось высказать свое недовольство, но это желание исчезло моментально, стоило только Этьену взглянуть на мирно спящего Филиппа, к которому после омовения видимо вновь подступила предательская слабость. Этьен, радуясь мягкости своих сапог, тихо подобрался к самой кровати и, аккуратно устроившись в ногах, стал разглядывать мужчину. Филипп выглядел значительно лучше, щеки его порозовели, вымытые кудри блестели, глубокие складки на лбу разгладились. Этьен любовался Филиппом, впервые не чувствуя себя преступником. Осознав свои чувства и находясь так близко к дорогому человеку последнюю неделю, Этьен утратил былые страхи, да и щемящее чувство одиночества больше не давило на него могильной плитой. Часом спустя открывший глаза Филипп сразу почувствовал присутствие дорогого ему мальчика. Тот спал, свернувшись уютным калачиком в изножье его постели, и Филипп вновь явно почувствовал, как много изменилось в его жизни за два неполных месяца.***
Всю следующую неделю Этьен ездил в деревню лишь на несколько часов, остальное время проводя рядом с Филиппом, который с его помощью стал понемногу выходить во двор, и начал полноценно питаться, набирая былую силу. Этьен же продолжил обучаться премудрости управления у Пьера. Перед сном он с удовольствием читал Филиппу, который внимал юноше не дыша, понимая, что смысл прочитанного от него ускользает, как только тонкие пальцы чтеца откидывают назад непокорные светлые пряди, а стройное бедро, обтянутое домашней туникой невзначай касается его бедра. Ночевал Этьен у себя в комнате, осознав всю правоту Пьера. Этому поспособствовал случайно услышанный разговор. У амбара, под кустом можжевельника, что надежно укрывал Этьена, беседовали двое: кухонная работница и её муж-кожевенник. — …управляющий-то у нас молодец! Честный мужик, правильный, а вот его дружок!!! Хорошо устроился на чужих харчах, да еще и Его Милость уж больно близко его к себе поступил… — Да что ж ты такое говоришь! — одернула мужа женщина. — Будто не замечаешь?.. Господин все плечо свое подставляет, а смотрит щенком восторженным. — Да побойся бога, Бюто, раненному помогает Его Милость, который деревню от разорения спас!.. — Ну спас… Но это не помешает ему мальчишку нашего как девку пользовать… Сама же говоришь — в одной спальне спали! — Господин Этьен ходил за ним… — Ну-ну… Этьен поспешил скрыться, но к собственному удивлению, ужаса от услышанного не испытал. Нет, греховность чувств своих он осознавал, но так же ясно он понимал, что Филиппа он от себя не отпустит, и оскорблений в его сторону не потерпит… Пусть даже придется признать свои чувства перед всем миром.***
Филипп сидел в кресле у приоткрытого окна, вдыхая прохладный свежий воздух. Этьен устроился рядом с книгой в руках. — Этьен, что случилось? — поинтересовался Филипп, который видел, что юноша этим вечером странно задумчив. — Ничего страшного, — ответил тот. — Просто послезавтра я должен ехать в деревню на праздник. Вилланы хотят отметить изгнание тех мародеров. Вы с Пьером тоже приглашены, как почетные гости. — И ты поэтому такой тихий и молчаливый? — Но мне же придется ехать туда без тебя, а я не хочу. — Этьен нашел теплую ладонь Филиппа и легко пожал, словно прося поддержки. — И зачем я только дал слово? — Ну, Ваша Милость, если дали слово то езжайте, - осторожно притянув к себе ладонь юноши и поцеловав запястье, ответил Филипп. — Я думаю, что ты непременно должен ехать, отвлечься, отдохнуть, поддержать. — А как же ты? — зарделся от нарочитой нежности Этьен. — А что я? — перетянув к себе на колени ахнувшего от неожиданности юношу, продолжил Филипп. — Я буду тебя ждать. Мадлон с Пьером тоже поедут. Она говорит, что там активно готовятся. И угощение и танцы будут не хуже замковых. Так что одиноко тебе не будет… — Будет. Но если ты считаешь что я должен ехать… — Этьен осторожно прижался к горячей, но все еще ноющей груди. — Именно, это всего лишь один вечер, Этьен… Со мной ничего не случится. Юноша опустил голову на плечо Филиппа и тяжко вздохнул. — Я поеду и вернусь, как только смогу. Филипп приобнял расстроенного мальчика за плечи: — Ты слишком юн, чтобы сидеть целыми днями за стенами замка.***
— Мы поехали… Этьен зашел в комнату Филиппа всего на несколько минут. Тот улыбнулся, но Этьен отчетливо прочел в откровенных синих глазах, как Филиппу не хочется его отпускать… а еще больше хочется сопровождать. — Ты очень красивый. Филипп пожирал глазами юношу, который сегодня в честь праздника нарядился в ту самую черную расшитую котту с длинными рукавами, что так безупречно сидела по его фигуре и стала косвенной причиной его неудачного падения с проклятой клячи, и который сегодня был так восхитительно хорош. Тонкая мягкая ткань обтекала его подтянутое стройное тело, в самом лучшем свете выставляя все его чувственные изгибы. Филипп сглотнул и поспешил отвести глаза, иначе юноша никуда не уедет, а останется с ним… а точнее — в его крепких объятиях. — Спасибо, — увидев потухший взгляд Филиппа Этьен совсем сник, и тот тут же раскрыл ему объятия, в которые юноша мгновенно нырнул. — Может быть, я все же останусь? Скажусь больным… — Нет уж, маленький мой, езжай, повеселись как следует. Пьер и Жиль о тебе позаботятся и я не буду переживать о твоей безопасности. — Это лишнее… — отмахнулся Этьен. — Кто посмеет тронуть господина? — А как-же прелестные девушки и юноши? — провокационно блеснул глазами Филипп, решив подбодрить Этьена. Юный граф, купающийся в теплых объятиях Филиппа, застыл. — Неужели ты думаешь, что я могу?.. — Этьен вскинул голову, укоризненно глядя на Филиппа. — Это же низко. — Прости, прости дурака! Это просто глупая шутка… Я ни капли не сомневаюсь в тебе! — поспешил успокоить юношу Филипп. Этьен, мудро решив, что обида не сделает их ближе, вывернулся из объятий, напоследок не забыв поцеловать. Филипп тут же ответил: жарко, нетерпеливо и страстно, а потом подтолкнул к двери. — Иди, увидимся утром… — Я… — Иди, Ваша Милость, иначе я за себя не отвечаю. Когда за восхитительным соблазнителем закрылась дверь, Филипп глухо простонал: — Ты сведешь меня с ума!