***
Этьен, едва позавтракав, а точнее — поковыряв в полной до краёв тарелке, засобирался в путь. Простая и удобная одежда, легкий плащ. Больше ему ничего не было нужно. Он уже подошел к конюшне, где его ждал верный Тунер, когда был перехвачен Пьером и Анри. Их лица не были суровыми, скорее — взволнованными. Они за него переживали. — Опять на прогулку, Ваша Милость? — Вы хотите мне помешать? — Этьен вскинул подбородок и сверкнул глазами, на мгновение напомнив мужчинам себя прежнего, уверенного господина на своей земле. — Ни в коем случае, — сказал серьезно Пьер, качая головой. — Только лишь предостеречь. Ближе подступил Анри: — Ваша Милость, наденьте бригантину, и возьмите с собой оружие. Так нам с господином управляющим будет спокойнее. — Но… какой смысл? На дорогах стало намного спокойнее, сейчас белый день. — Лишняя предосторожность не помешает. Пожалуйста, Этьен. Если с тобой что-то случится как… как я буду смотреть в глаза Филиппу? При упоминании дорогого имени Этьен ощутимо вздрогнул и, взглянув на Пьера так пронзительно, что у того защемило сердце, прошептал: — Хорошо… Надев приготовленную для него Пьером бригантину Этьен отказался от старого меча, лишь закрепив на поясе кинжал — наследство отца. — Спасибо, — Этьен вскочил в седло под напряженными взглядами мужчин. — Со мной все будет хорошо. К обеду буду. Мост был опущен и Пьер проводил взглядом хрупкую фигурку, а потом покачал головой. — Боюсь, если Филипп не вернется, мы его потеряем. Анри, перекрестясь, прошептал: — Не приведи, Господь… спаси и сохрани его Пресвятая дева.***
Этьен дышал полной грудью, обозревая знакомые окрестности. Тунер бежал легко, пофыркивая от удовольствия. Через полчаса неспешной езды Этьен свернул с тракта и углубился в редкий, освещенный ярким утренним солнцем лес. Скоро его взгляду открылась довольно уютная поляна с зацветающей лавандой, огибаемая небольшой, мелковатой, но довольно чистой речушкой. Этьен был уверен, что здесь его уединение никто не нарушит, ни взволнованные друзья, ни навязчивые вилланы. Поляна, скрытая от посторонних взглядов, уже пару недель была его укрытием от боли и смятения. Вид, что открывался на реку, был настолько живописным, что в первый раз Этьен невольно засмотрелся, и вскоре понял, что нашел то, что искал. Что именно здесь его раздираемая одиночеством душа найдет успокоение, и стал приезжать сюда каждый день, благо установившаяся теплая и сухая погода позволяла. Завораживающая тишина, нарушаемая только пением птиц, и шумом ветра успокаивала и убаюкивала, навевая лучшие воспоминания, становясь приютом его слёз. Очень скоро поляна стала местом его незримых свиданий с Филиппом, их одним на двоих убежищем. Здесь Этьен легко мог представить Филиппа рядом с собой. Обнимающим его, рассказывающим своим глубоким завораживающим голосом о будущем, что обязательно для них наступит. Этьен стреножил Тунера и улёгся прямо на траву, любуясь открывавшейся картиной, наслаждаясь легким ветерком и густым терпким ароматом лаванды. Закинутую за голову руку полоснуло болью. Шрам от ожога, что остался на левой руке и тянулся от основания ладони до локтя, Этьена еще беспокоил. Но это была столь малая цена за спасение Тунера, что об этом задумываться не стоило. Этьен прикрыл глаза. Перед его мысленным взором возник улыбающийся Филипп, в темных кудрях которого запутались крошечные бутоны лаванды. Его выразительные глаза изменили цвет, оттеняя лиловый оттенок душистого цветка, а губы приоткрылись, чтобы произнести с трепетной нежностью: «Маленький мой… Я обязательно вернусь…» Где-то совсем рядом хрустнула ветка и Этьен насторожился. Уйдя глубоко в себя, он не не заметил криков потревоженных пернатых, оповещающих о появлении чужаков, не услышал тревожного ржания Тунера. Открыв глаза, Этьен понял, что на поляне он уже не один. Заслонив диск солнца, над ним нависал темный человеческий силуэт. Повинуясь интуиции, что просто вопила об опасности, Этьен подобрался и одним слитным движением поднялся на ноги. — Что… Продолжить Этьену не дала широкая ладонь, которая грубо обхватила его сзади за шею. Стоящий перед ним мужик противно осклабился. Этьена передернуло от его кривой улыбки и гнилостного дыхания, что вырвалось из его рта. Тот, кто держал его сзади, противно хохотнул, и схватил Этьена за пояс. Разглядев ухмыляющегося мужика Этьен понял, что перед ним разбойник, но не из бригандов, скорее — из вилланов. Об этом громко кричало его простонародное лицо и грязная поношенная одежда. Уже немолодые, эти двое, судя по всему, давно не занимались земледелием, а примкнули в эти неспокойные годы к лесным братьям. Из оружия — Этьен окинул презрительным взглядом стоящего перед ним мужика, — у них были только тяжелые дубины, не было даже самодельных луков. — Ну что ты забоялся, малыш? — хриплое невнятное шамканье щербатого рта Этьен разобрал с трудом. — Ты такой сладенький. Мы тебя не обидим, если будешь покладистым. Этьена замутило от омерзения, когда эта вонючая образина начала неторопливо расшнуровывать гульфик. — Откуда ты здесь взялся, такой милый малыш, совсем один?.. Но мы тебя приголубим. Иди на моего дружка. Увидев обнажившийся член разбойника, Этьен наконец понял, о чем тот бормотал, и его накрыла волна первобытной всепоглощающей ярости. Он зашипел и дернулся, пытаясь вырваться из рук второго разбойника, который возбужденно задышал ему в затылок, пытаясь забраться ладонью под тунику. К горлу Этьена подступила тошнота, но голова соображала на удивление ясно, а рука сама потянулась к спрятанному за поясом кинжалу, который под надетой поверх туники бригантиной эти двое просто не заметили. И когда стоящий перед ним мужик, не отнимая руки от своего уродливого влажного члена подошел вплотную, пытаясь сорвать с Этьена бригантину и одновременно задирая тунику, рука юноши полетела вперед, опережая разум. Кинжал с каким-то жутким хлюпаньем врезался в тело несостоявшегося насильника — один раз, другой, третий… Тот с противным бульканьем, вырывающимся из открытого в предсмертном крике рта упал на землю. И тогда Этьен, поняв, что его больше не держат, оседлал ненавистного мужика и стал колоть. Сквозь пелену перед глазами он видел растекающуюся кровь, слышал, как ломится сквозь кусты, сбегая в ужасе, второй горе-насильник, но кинжал из рук не выпустил. Тот словно прирос к ладони. Хотелось пригвоздить это мерзкое тело к земле, и Этьен бил снова и снова… — Хватит! Этьен, остановись! — этот хорошо знакомый голос Этьен расслышал с большим трудом. В жилах кипела кровь, в ушах шумело. Он нашел в себе силы поднять голову только тогда, когда его грубо потрясли за плечо. Перед ним стоял Пьер с обнаженным мечом. — Ты не ранен? — Пьер был краток и собран как никогда. Этьен покачал головой. — Они… — Пьер помог Этьену подняться с мертвого насильника, и с тревогой оглядел, но поняв, что с того не успели сорвать бригантину, облегченно выдохнул и больше расспрашивать не стал. — Вымой руки, — посоветовал Пьер, увидев окровавленные ладони Этьена, и тот бездумно последовал к реке. Там он умылся и потихоньку начал приходить в себя, постепенно осознавая, что не испытывает раскаяния, ни малейшего. Он убил человека, но разве это опустившееся существо было им? Разве заслуживало снисхождения? Рядом плюхнулось что-то тяжелое и Этьен быстро поднялся с колен. Это Пьер за ноги подтащил насильника к воде, и теперь сталкивал окровавленное тело в реку. Пьер был абсолютно спокоен. — Вода унесет тело. А в эти неспокойные годы никто не станет дознаваться, кто убил разбойника, — пояснил свои действия Пьер. — Ты зачем за мной поехал? — спросил Этьен, осматривая свою одежду на предмет пятен крови и повреждений. Он не сердился на друга, просто сейчас ему нужно было говорить, чтобы отвлечься от произошедшего. Руки его все еще подрагивали, а сердце бешено колотилось, но он решил не показывать Пьеру свою нервозность, хотя внутри еще продолжала клокотать ярость. — Гонец к тебе прибыл, Ваша Милость, — ответил Пьер, пряча улыбку. — А я давно уж соследил, куда ты ездишь. Так, на всякий случай… Но ты и сам справился, — Пьер указал на уплывающее тело насильника, — без меня. — Гонец? — Этьен посмотрел на него с такой надеждой, что Пьер был вынужден отвести взгляд. — От Филиппа? Не молчи! — Не знаю, как насчет Ла нежа, Ваша Милость, — ответил Пьер, пока они быстро пересекали поляну и, отвязав лошадей, вскакивали в седло. — Но этот гонец необычный. Скоро сам все увидишь…***
Этьен лишился дара речи, когда обнаружил во дворе своего замка второго за последние несколько месяцев королевского гонца. Но этот был совсем от другого короля. На его плечах развевался алый плащ с вышитыми на нём золотыми английскими львами, а сопровождали его вооруженными до зубов английскими же рыцари. Когда Этьен спешился, бросая поводья подоспевшему Анри, посланник сразу же шагнул к нему. — Я имею честь видеть Его Милость графа д’Октэра? — спросил уважительно гонец. Этьен кивнул в полном недоумении. — Вам просили передать слово в слово, — проговорил гонец. — Что господин Делаво жив, но сильно ранен. И что он теперь пленник Его Высочества Эдуарда Черного принца. Этьен задохнулся. Он же не ослышался? Правда?.. Филипп, его Филипп. Ранен… но жив!!! жив!!! И теперь — в плену… — Где он содержится? Что с ним? — Этьен засыпал расспросами невозмутимого гонца. — В Бордо. В одном из замков Его Высочества, — ответил посланник. Во Франции! Сердце Этьена сорвалось в галоп. Он здесь, во Франции! А не в этой проклятой, разлучившей их Кастилии… Пусть в Бордо… На контролируемой англичанами территории, но на родине. Совсем близко! — Он тяжело ранен? — спросил Этьен взволнованно, понимая, что выдаёт себя с головой. — Да, но кризис миновал и он идет на поправку. — проговорил терпеливо вышколенный гонец, не показывая ни нетерпения, ни недовольства. — Он содержится там с мессиром Бертраном де Гюкленом. Это — почетный плен. Никаких темниц и решеток… Почетный плен! А это значит — о Филиппе позаботятся! На лице Этьена сама собой расцвела непрошеная улыбка, а гонец тем временем протянул послание. — Это от моего господина, граф. Этьен, под напряженными взглядами высыпавших во двор слуг, принял из рук гонца пергамент. Анри и Пьер подошли ближе и теперь возвышались за его спиной, готовые в любой момент поддержать. У входа в донжон, прижав руки к груди, застыла напряженная Мадлон. Этьен развернул письмо, жадно пробежал его глазами и стремительно побледнел, что не осталось незамеченным Пьером, который поспешил поддержать его, положив руку на плечо. Этьен, обернувшись без слов, протянул Пьеру послание. — Четыреста золотых ливров… Его Высочество требует за свободу Филлипа четыреста золотых ливров, — прошептал юный граф не своим голосом, чуть слышно, глядя прямо перед собой в абсолютной растерянности. — Будет ответ, господин граф? — прервал напряженную тишину гонец. Этьен беспомощно посмотрел на Пьера и тот, к его полному удивлению, кивнул — Возвращайтесь к июлю, господа. И я буду не я, если Черный принц не получит свои четыреста ливров. — Мы вернемся к июлю, господин граф. Посланник наследника английского престола сдержанно поклонился Этьену, ловко вскочил в седло, и скоро вся кавалькада покинула замок. Этьен, душа которого одновременно пела от радости и рыдала от безысходности, повернулся к своему управляющему, по-прежнему державшему послание в руках, и обступившим его домашним. — Но где… где мы найдем такую огромную сумму, Пьер?