***
В гостиной Гриффиндора тепло и сумрачно. В кресле у окна сидит юная леди, увлеченно пишущая что-то в тетради. Она периодически закусывает губу в задумчивости. Весело потрескивает камин, гриффиндорцы общаются, кажется, не замечая ее скромного присутствия, что неудивительно, ведь она сидит в самом темном углу, в кресле, которое никому особенно не по нраву. Оливер Вуд с любопытством читает спортивный журнал, иногда хмуря брови. Парвати Патил и Лаванда Браун о чем-то тихо сплетничают — Браун чуть ли не главная сплетница и, если в школе произошло хоть что-то, она первая, кто в курсе всего, помимо, разумеется, самих участников событий. Ли Джордан обсуждает что-то с Фредом, а куда делся Джордж, остается загадкой. Джинни же тихо сидит в уголке, будто ее и нет вовсе, и чувство незаметности ее радует. Ее перо тихо поскрипывает о тетрадь. Любопытно, как она может писать почти в темноте. «Дорогая Джиневра, твоя теория совершенно не рабочая». Джинни этот ответ не очень нравится. «Но почему?» На уроке трансфигурации профессор МакГонагалл рассказала о законах Гэмпа, и у девочки появилась весьма интересная теория. Однако, когда она спросила о возможности существования подобного, профессор сняла с нее баллы за незнание. Но это была всего-то теория, не регламентируемая корректно в этом законе! Тогда вовремя вспомнился ее милый знакомый, отвечающий на любой вопрос и имеющий чудовищный запас знаний. «Ты предлагаешь из хлеба сделать торт. По идее, да, фактически ты не берешь ничего из неоткуда, и трансфигурация происходит в соотношении еда-еда. Но ты понимаешь, что хлеб и торт отличаются по количеству белков, жиров, углеводов? Что произойдет с организмом в том случае, если все это попадет в клетки, думаю, объяснять не имеет необходимости». Для Джиневры, что прочитала достаточно много маггловской литературы, дальнейшие объяснения не потребовались. «Ладно, Том, я все поняла». За свои глупые вопросы Джин стало стыдно — могла бы и сама додуматься до такого. Ведь почти очевидный факт, прямо-таки на поверхности. Она прикрыла глаза и потерла их. Определенно, стабильное письмо при не лучшем освещении, и странное рвение к чтению в положениях, которые бы вызвали инфаркт как у окулиста, так и у ортопеда, не повышали качество зрения. «Чем еще ты увлечен, помимо артефакторики?» «Ритуалистика довольно увлекательная наука, как мне кажется. Ментальная магия, хотя к ней я имел яркую предрасположенность еще в детстве. Изобразительное искусство также мне весьма и весьма импонирует. В свое время я увлекался квиддичем. И еще по мелочи, дальнейшие ответы будут зависеть от того, что именно тебя интересует, потому как свой кругозор я нахожу довольно широким. Перечислять все будет чрезмерно утомительным». Он редко говорил о себе, чаще Джинни задавала вопросы. А у нее их было столько, и они так пестрили разнообразием, что приходилось даже ждать некоторое время, которое Том, видимо, тратил на обдумывание ответа. «Если не секрет, а ты был членом школьной команды?» «Да. Ловец». «Почетно. Должно быть, ты хорошо летаешь на метле». «Не хочу хвалиться, но со мной мы не проиграли ни одного матча». Весьма любопытно. Это заявление пробуждало в девочке еще большее уважение в отношении нового знакомого, который, помимо явно незаурядных умственных способностей, еще и был хорошим игроком в квиддич. Джиневра мысленно повторила последнее слово еще раз. И еще. И спустя миг в голове оформилась очередная авантюра. Джинни хитро улыбнулась. Сейчас она явно похожа с Фреда. Но, в отличии от старшего брата, в ее плане ничего опасного или нарушающего устав школы не было. Даже взорваться ничто не должно. В теории. Джинни подула на прядь, упавшую на лицо, и улыбка стала шире. Девочка взглянула на часы и скромно решила, что пора скорее ложиться спать, если она не хочет клевать носом на Чарах. Она проскользнула тихой мышкой за дверь женской спальни. Завтра же она направится в Зал наград и трофеев, где, возможно, найдет что-то связанное с ловцом по имени Том Риддл, хоть малейшее упоминание. Если он, конечно, не солгал о своих достижениях .***
Чары у профессора Флитвика стали одним из любимейших предметов юной леди. Сначала она все же имела некоторую предвзятость к этому преподавателю, да и его внешность и довольно высокий голос не добавляли ему харизмы. Более того, вызывали некоторые сомнения. Однако после одного занятия Джиневре стало стыдно за подобное мышление в отношении профессора. Его маленький рост с лихвой компенсировался высокими магическими знаниями и способностями, нестандартностью решений. К тому же, Флитвик был весьма доброжелателен и любезен: даже свои претензии и критику он был способен высказать в такой форме, что формально не на что будет обижаться. Это вызывало, как минимум уважение в отношении полугоблина. А тот факт, что Флитвик в своё время был чемпионом дуэльного клуба, увлекался зельеварением и углубленной трансфигурацией, делал его тем, на кого не зазорно равняться. И свой предмет он знал превосходно: на Чарах не было и времени задуматься о чем-то постороннем или, не дай Моргана, заскучать, как на какой-то Истории Магии. Да, Джин оценила профессора по достоинству, как и он ее, зачислив десять баллов за верный ответ. Так что расстались они довольные друг другом. У Джинни было достаточно времени, чтобы успеть и в Зал Наград, что был на этом же этаже, и на гербологию. Только стоило поторопиться, если она не хочет уйти в ноль с баллами за сегодня. Расставаться с ними из-за опоздания было бы слишком обидно. Особенно для Джин, в которой большое количество старших братьев взрастило острое чувство конкуренции. Быстро накинув сумку поудобнее и оглянувшись, Джинни бодро побежала в нужную сторону. Спустя пару поворотов она случайно чуть не снесла кого-то, кто вышел слишком неожиданно. Ну, или не очень, но Джин была погружена в раздумья. — Смотри, куда идешь, предательница крови, — юноша напротив был бы даже очень красив: высокий и статный, но капризная складка губ портила его. На мантии мелькал значок факультета Слизерин. Джинни разозлилась, но вспомнила совет Тома. Тот утверждал, что если вести себя до отвратительного вежливо, можно легко ставить на место даже последних нахалов. И своей невозмутимостью вызывать зависть. — Неужели вас так ужасно воспитали, мистер, что вы грубите всем подряд? Вашим благородным предкам было бы стыдно, — это выражение Джин оттачивала пару дней перед зеркалом. Легкий снобизм и подчеркнутая вежливость. Для пущего эффекта она даже бровь приподняла. Тетушка Мюриэль, как истинная чистокровная, по достоинству оценила бы этот взгляд. Если бы не так давно не начала поразительно быстро терять рассудок. Особенно со своей критикой. Слизеринец секунду помялся, чувствуя себя неудобно после подобного, будто его выговаривала матушка за нарушение этикета на званом вечере. Он даже попробовал что-то ответить, но закрыл рот, так ничего и не сказав. Уходя, он буркнул: — Простите, мисс. Джинни поразилась. Когда они обсуждали с Томом конфликты, он предоставил ей вариант подобного поведения. Девочке казалось, что такое, скорее всего, не сработает. Но... получилось! Джинни быстро взглянула за плечо и снова побежала.***
В Зале наград было, как всегда, пусто. За окном меланхолично кружились листья, сверкая золотом и ударяясь о расписные витражные окна. Было немного прохладно, и девочка поежилась. Кубки, медали, памятные фотографии. Все это переплеталось лишенным логики узором на полках и стендах. Кубки всех размеров и цветов. Медь, серебро, золото, с украшениями и без. Постаревшие и будто только вчера выставленные. Они стояли и переливались в разбитом свете витража, что тихо дрожал от ветра. Но не они интересовали Джинни. Она обошла стенды с ними и направилась к полкам с колдографиями. С них на маленькую девочку смотрели сотни лиц. Задумчивых, счастливых, серьезных, горделивых... Гриффиндорцы, хаффлпаффцы, рейвенкловцы, слизеринцы. Юноши и девушки. Полукровки, магглорожденные, чистокровные. На миг Джин задержала дыхание — многие из этих людей так счастливо обнимали друг друга. Колдографии волновали внутри девочки что-то. Где-то внутри она понимала, что хочет увидеть знакомые лица. На одной из них она, кажется, увидела дядю Фабиана. Хотя она ведь и не представляет, как он выглядит. Но этот улыбчивый рейвенкловец, машущий в камеру, так похож на Чарли... Ему вручают награду за прекрасную учебу, и он иногда смущенно отводит глаза. Но она искала не его. Еще минуту Джин искала лицо, хоть немного похожее на то, что видела в Хогвартс-Экспресс на бумаге, но пока безрезультатно. Ох... Что-то в груди екнуло. Джинни осторожно касается пальцем стекла. С колдографии на нее смотрели семеро слизеринцев. Пальцы чувствуют человеческое тепло, или это просто иллюзия? Четвертый номер высокий и худой, с роскошной платиной истинного Малфоя, в руках которого зажата бита загонщика. «А. Малфой». Он горделиво задирает нос. Ему на плечо положил руку пятый, низкий, темноглазый и темноволосый, смуглый, как уголек, «А. Долохов». Пятого чуть приобнимает красивая кудрявая девушка с номером два. Она периодически строит камере рожицы, сияя от счастья. «М. Диггори». Недалеко от них стоит статный красавец, явно из Блэков. Надпись сверху так и заявила: «О. Блэк». Первый номер. Его запечатлели в обнимку с низкой девушкой, которая в момент съемки чихнула. Тоже Блэк, только «В.». Джин не удержала улыбки, смотря на неудачу шестого номера. Рядом стоит еще загонщик с битой, его волосы собраны в высокий хвост и кружатся на ветру. Третий номер серьезен до чертиков, но горд победой. «К. Боул». И чуть поодаль стоит он... Выше Блэка и Малфоя, но уже в плечах. Но это, по правде говоря, не имеет значения. Первое, что определенно привлекает внимание — это улыбка. Тонкая, только уголками бледных губ. Его мантию с номером семь на зелени треплет ветер — Джин знает это, несмотря на то, что все черно-белое. Он осторожно поправляет выбившуюся прядь за ухо одной рукой, второй зажимая метлу. Он одним видом располагает к себе. От него так и веет тайной. Что соотносится с надписью — «Т. Риддл». Джинни смотрит на колдографию в потрепанной раме из темного дерева. Что-то от нее не отпускает. Она смотрит еще минуту, и ей даже кажется, что второй номер ей подмигнула. Джин встряхивает головой. Показалось, вот и все. Колдография не портрет, не может выкинуть подобное. Джинни разворачивается, делает шаг, и останавливается. — Я лишь посмотрю последний разочек... — тихо шепчет она, поворачиваясь и снова вглядываясь в лица. Она представляет, как стоит там, среди них, в зеленой мантии. Фантазия заставляет улыбаться, чувствуя в груди тепло. «Рекордсмены по суммарному количеству побед в школьных матчах. Факультет Слизерин. 1943 г.»***
Если не знать точно, то со стороны может показаться, будто Джиневра решила бросить вызов главной заучке всея Хогвартса — Гермионе Джин Грейнджер. Младшую Уизли было едва видно под фантастических размеров завалами книг, присутствие которых, если особо не приглядываться, было лишено всякой системы. Но это далеко не так. Слева от Джинни — все, что потребовалось для домашнего задания: книги и пара журналов вроде «Трансфигурации сегодня» и «Вестника зельевара», где публиковались преподаватели и директор Хогвартса. Справа — все, что Джинни нашла по теме чистоты крови, чистокровных, предателей крови и тому подобного. Когда маленькой Джин было лет пять, на вопрос, кто такие предатели крови, папа немного наиграно посмеялся и ответил: — Ох, Солнышко, так чистокровные снобы называют магов, что близко общаются с магглами. Джинни было пять, но Джордж объяснил ей, что такое врать. И как можно понять, что человек говорит неправду. Одним из главных признаков лжи старший брат назвал логические несостыковки. Джиневра поняла, что ей солгали, ибо мистер Уизли понятия не имел, кто такие магглы, разве что только в своей фантазии. Но и у матери она не спросила. Почему-то рыжей непоседе стало вдруг ясно: мама не ответит. Джинни чихнула и поставила все книги с информацией для домашнего задания назад, на полки. Когда же она вернулась к столу, то увидела возле него мальчика. Тот внимательно смотрел на ее книги, в какой-то степени одобрительно поглядывая на их названия. — Прошу прощения, но эти книги пока заняты, — заявила Джин, отвлекая мальчишку. Тот осторожно положил «О благородных родах Магической Британии» на стол. Взгляд Джинни упал на галстук. Она чуть не скривилась, но вовремя остановилась, понимая, что это было бы невежливо. И она не должна плодить еще больше слухов, что Уизли поголовно невоспитанные нахалы. Очередной слизеринец. — Интересный выбор книг для члена семьи со стигмой предателей крови, — заговорил он вполне вежливо, но, как все чистокровные, манерно растягивая слова. Джин поджала губы, размышляя, что ей делать, если сейчас будет стычка. Как уйти с минимальным уроном для своей репутации и репутации факультета? Тут очень вовремя появился староста. С учетом частоты повторения хвалебных од его внешности в слухах от Лаванды Браун и того, что это ее сосед, Джинни знала его. Один из первых красавцев школы — Седрик Диггори, Хаффлпафф. — Тебе нужна помощь, Мышка?.. — вышел из-за стеллажа и вежливо спросил он. — Вы что-то не поделили? — Седрик приподнял бровь. Несмотря на то, что оба первокурсника не были с Хаффлпаффа, Диггори счел необходимым позаботиться о безопасности обоих. — Нет, мистер Диггори, — все так же вежливо ответил слизеринец. — Я подошел мисс Уизли без плохих намерений, а исключительно из интереса, и пусть Магия будет мне свидетелем, — сказал он просто, будто вслух зачитывал утреннюю газету. Первокурсник взмахнул своей светлой палочкой. Из нее вышел сноп золотистых искр. Магия подтвердила порядочность его намерений. Диггори благосклонно кивнул. Напоследок он обратился к Джинни: — Я помогаю мадам Пинс сегодня... — Диггори брал вершины учтивости, оставляя маленькой девочке в случае опасности шанс на рыцаря в сияющих белых доспехах. Точнее, в мантии барсуков. — Хорошо, — сказала она уже в спину удаляющемуся старосте и взглянула на потенциальный источник угрозы. Тот улыбался, но не ехидно или насмешливо, а вполне дружелюбно. — Джошуа Бэддок, — протянул он руку для рукопожатия. Джинни секунду смотрела на смуглую ладонь, будто ожидая увидеть в ней змею или нож, но после решила, что чем судьба не шутит. — Джинневра Уизли, — ладонь слизеринца была теплой и немного шершавой. Тот ее, видимо, где-то обветрил. В воображении мисс Уизли у аристократов руки должны быть мягкие, как бархат. — Что же, — начал слизеринец. — Ты не против, если я сяду рядом? — Джин махнула рукой в сторону соседнего стола: — Пожалуйста, — Джош исчез за стелажами, видимо, в поисках всего, что может пригодиться для домашней работы. Не рассчитывая даже, что Бэддок ее услышит, Джинни поделилась успехом пары своих предыдущих эссе по зельеварению: — Советую взять выпуски «Вестника зельевара» и «Магические науки от мастеров» с публикациями профессора Снейпа. Ваш декан точно оценит использование его работ. — Спасибо за совет, — мальчик уже подходил обратно к столу, нагруженный книгами и парочкой журналов. — Мы, слизеринцы, не любим оставаться в долгу. Ответ на какой вопрос ты ищешь? С учетом книг на твоем столе, большую часть из которых я знаю на зубок, — он немного горделиво приподнял нос с едва заметной горбинкой, — я совершенно уверен, что могу дать тебе ответ. — Что конкретно чистокровные подразумевают под «предательством крови», и что это за собой влечет? — прямо спросила Джинни. Брови у Бэддока сначала подскочили, а потом вернулись в свое изначальное положение. Он отодвинул стул и присел. — Итак, — начал он почти лекторским тоном, — под предательством крови подразумевают чаще всего серьезное нарушение родового Кодекса, ведущее к каким-то негативным последствиям для всех членов Рода. — Джошуа доставал из сумки все письменные принадлежности. — Чаще всего, предатели крови являются клятвопреступниками. Магия наказывает не самого нарушителя, как если бы он не входил в Род, а всех его членов разом. В меньшей мере, — он стал листать том по трансфигурации, — это может приводить к лишению родовых даров, нищете, череде несчастий, мертворождению, лишению магии и многим... — тут он сбился, видимо, найдя нужную страницу. — О, нашел. Ах, о чем это я?.. Точно, и многим неприятным последствиям. Вот, — он посмотрел на Джин своими ярко-золотыми глазами, вероятно, ожидая похвалы. — А ты много знаешь, — Джинни интуитивно понимала, что Бэддок будет гораздо разговорчивее, если дать ему положительную оценку. — А что насчет избавления от клейма? Бэддок почесал подбородок, скорее всего, что-то вспоминая, и пару раз хмыкнул. — Не могу сказать точно, но вроде я читал, что тот член рода, что безукоризненно будет выполнять Кодекс и все обряды Рода, может избавить родичей от проклятий и бедствий, — тут Джошуа посмотрел внимательно, почти оценивающе на Джинни. — А что, хочешь очистить имя? — та кивнула. — Похвально, только учти, Уизли, что это более, чем сложно. Джинни вновь воспользовалась маской чистокровных, становясь серьезной: — А я справлюсь, — важно заявила она, собирая книги. — До встречи на Полетах завтра, Джошуа. — Спокойной ночи, Уизли, — он проводил девочку взглядом до выхода. А Джинни думала, где найти кодекс семьи Уизли, и что делать, когда она его найдет. Тянуть род к очищению одной — чистой воды самоубийство, ведь множество ритуалов проводят группой, а не в одиночку. А она, к сожалению, не Мерлин, чтобы творить настоящие чудеса. Хотя... Она будет думать не одна, теперь у нее есть тот, кто поможет. И это далеко не Бэддок или Диггори. «Том, что тебе известно о "предательстве крови"?»