Настоящий друг везде Верен, в счастье и беде; Грусть твоя его тревожит, Ты не спишь — он спать не может, И во всем, без дальних слов, Он помочь тебе готов. Да, по действиям несходны Верный друг и льстец негодный. — Уильям Шекспир
***
Сказать, что студенты были поражены — не сказать ничего. Браун тогда горло надорвала, пересказывая эту историю, однако весьма часто красочно ее перевирая. Сестры Патил ей активно в этом помогали. В чем же дело? Да вроде ничего особенного, два первокурсника, увлеченно играющих в магические шахматы в библиотеке. Ничего не должно никого смущать, верно? Если не одно маленькое «но». То, что за доской сидели гриффиндорка и слизеринец. Джинни играла в шахматы со всеми членами семьи, не считая разве что миссис Уизли. Джиневра любила играть. Обучалась она на шахматах деда, Септимуса Уизли. Близнецы были до невозможности неусидчивы, играли с ней партию и не больше. Перси никогда не отказывал сыграть с ней, особенно находясь в хорошем расположении духа. Джинни любила играть с ним. Он никогда не расстраивался при проигрыше и всегда не давал грустить ей, если она не сумела выиграть. Перси был одинок, хотя усиленно пытался показать свою самодостаточность, и, когда они сидели у теплого рождественского камина дома вечером и сладко пахло угощениями и смолой, брат улыбался по-настоящему счастливо, и на лице его появлялись те самые ямочки, как и у всех ее братьев. А вот с Рональдом Джин играть не любила: он мог долго дуться, обзываться, а то и пакостить, если проигрывал, и все так же обзываться, разве что очень нагло, если одерживал победу. Бэддок переставил ладью, и доска тихо шоркнула. Шахматы Джошуа заслуживают отдельной похвалы. По словам самого слизеринца, это подарок его матушки на прошлое Рождество. Все они были металлическими, но при этом чудовищно тонко сделанными. Пешки — римские легионеры, державшие в руках круглый щит и копье. Ладьи были настоящими средневековыми замками со шпилями и даже маленькими горгульями. Конями служили единороги с малахитовыми красивыми расписными рогами, стоящие на дыбах. Слоны будто порхали над доской — шикарные крылатые девы-воительницы с секирой в одной руке и с кинжалом в другой. Они даже убивали изящно, облетая на тяжелых крыльях и раскалывая противника на металлическиие щепки. Их малахитовые кудри выглядели почти как настоящие. Король — старый мужчина с золотистой короной, устало сидел на шипастом троне, возле которого стоял боевой молот. Самой не опасной выглядела королева — платье струилось по худому телу, воспеваемом поэтами, на голове сияла маленькая тиара. Женщина улыбалась держа в руках только веер. Но стоило ей только отдать приказ — веер раскрывался, обнажая кинжалы, и противник лишался головы одним изящным жестом. — Смирись со своим поражением и почувствуешь себя гораздо лучше, — Джош ухмылялся сидя напротив, постукивая ногтями о стол. — Правда? — насмешливо спросила Джинни. — Королева на D6, — отдала девочка приказ. Королева черных переместилась на нужную клетку, замахнулась и снесла королю голову. — Я только что победила и чувствую себя совершенно прекрасно, — Джин расплылась в улыбке. — Не задавайся, а то совсем житья с тобой не будет, — Джошуа смерил доску внимательным взглядом. — А ты хороша, Уизли, определенно, — Джин немного смутилась. — А ты не такой неприятный, как говорят о слизеринцах. — Ох, миледи, — Джошуа привстал и поклонился. — Почту за честь, — Джинни покраснела. — Джош, — протянула она, и мальчик сел, поправляя темную челку. — Ты пойдёшь на матч Хаффлпафф-Гриффиндор? — Бэддок неопределенно дернул плечами: — Кто знает, может быть, — он облизнул губы, явно пытаясь что-то вспомнить. Лампа мягко подсвечивала его немного смуглую кожу. Джин протянула руку к своей королеве, и Джош закричал: — Осторожнее! — но было поздно. Девочка держала в руках фигурку, и брови Бэддока поползли вверх. — Ведите себя тише, молодые люди, — взялась будто из воздуха мадам Пинс и упрекнула их. — Прошу прощения, мадам, — ответили они одновременно, — Почему? — нервно спросил Джошуа, глядя на девочку. Королева спокойно стояла у нее в ладони. — Мои фигурки не любят, когда их трогают руками. Когда я хотел потрогать валькирию, она порезала мне палец и погрозила секирой, а я ведь хозяин шахмат, — он показал небольшой шрам на руке. — Я просто подумала, что хочу такое же платье, и решила посмотреть поближе... — королева в ее руке обмахивалась веером, показательно кружась на ладони, чтобы девочка получше рассмотрела ее наряд. Крохотные кусочки серебра образовывали на нем карту звездного неба. — Ты ей нравишься, Уизли, — восхищенно сказал мальчик. — У меня есть имя, — немного обиженно ответила девочка. Джошуа потупил взгляд. — Прости, Джиневра, — он засобирал фигурки обратно в бархатное углубление на обратной стороне доски, — Просто Джинни, — поправила она, примирительно поднимая руки. — Как твое домашнее задание? — Спасибо, что интересуешься. Я всё сделал. Может, тебе нужна помощь? — он защелкнул на замок фигуры, и Джин по-доброму рассмеялась: — Этот день будет занесен в историю. Посмотрите, слизеринец предлагает помощь гриффиндорке, — театрально, как братья, заявила рыжая искательница приключений. Общаться со слизеринцем ей казалось очередной веселой авантюрой, эдаким вызовом. Джош, совсем как маленький, надул губы: — Будто ты мне не помогаешь вторую неделю подряд с домашним заданием, — совсем не аристократично пробубнил он, немного нервно теребя рукав мантии, — Да ладно, Джишва, — весело заявила она, нарочно коверкая его имя.— Мы же друзья? — Бэддок незамедлительно кивнул: — Конечно, Джинжи. Все, кто были в библиотеке и были свидетелями этой беседы, медленно вышли в осадок. Слизеринец и гриффиндорка. Хороший анекдот. Всем смеяться. Занавес.***
Джинни медленно считала до десяти, как пишут в маггловских книжках по самоконтролю. Однако дать брату в челюсть так и подмывало. Теперь милая младшая сестренка, похожая по обыкновению на рыжий лучик, напоминала дракона на гобелене позади. Он, блестя в свете факелов бордовой чешуей, лежал на груде золота, гордо и грозно вздымая главу, а иногда и раскрывал крылья, предупреждающе шипя. Все, кто был в гостиной в это время, внимательно наблюдали за разворачивающейся семейной сценой. — Как ты можешь общаться с ним, он же?!.. Он же!.. — Рон захлебывался, плевался и дергался. Позади него стоял недоумевающий герой магической Британии, который явно чувствовал себя неудобно из-за поведения друга и нервно поправлял очки. Гарри искренне старался сделать вид, что его здесь нет. Выходило не очень. — Он что, Рональд Билиус Уизли!? — глаза Джин пылали гневом, крылья ее носа дергались, а лицо вдруг потеряло весь румянец. Она была в ярости. — Он слизеринец! — выплюнул брат, будто это было самое страшное проклятие. Клеймо. Джинни, и без того напряженная, выглядела после этих слов как перетянутая струна контрабаса, которая, того и гляди, порвется с оглушительным треском. — Джош в первую очередь мой друг! — грозно прорычала девочка, как настоящая львица, и Рон отшатнулся, — И если кто-то, — начала она уже бросая в толпу гриффиндорцев, — хочет это оспорить, я принимаю вызов! — она развернулась на каблуках и бросила уже через плечо: — Не смей ко мне подходить, если не хочешь потом плакать Грейнжер и Поттеру в жилетку! — прошипела она, и глаза ее свернули холодной сталью. Она ушла из гостиной под звенящую тишину. Рональд покраснел от злости.***
Джин старалась не опоздать. Она с большим удовольствием общалась с профессором Синистрой после окончания их занятий. Сначала девочка задала пару вопросов касательно астрономии, а потом они разговорились и профессор пригласила ее вечером на чай в Астрономическую башню, а точнее, в кабинет преподавателя астрономии. Джинни, расстроенная поведением старшего брата, не хотела возвращаться в гостиную и поэтому с большим удовольствием приняла приглашение. В кабинете у нее было тепло и приятно пахло лемонграссовыми духами, которые сейчас вошли в моду. Сама профессор сидела за столом в большом кресле из темного синего бархата. На столе стоял расписной чайничек, курящийся тонкой струйкой дыма, две чашки и ваза с шоколадными тыквами. — У меня редко бывают гости, — женщина стала разливать по чашкам горячий напиток, Джинни помялась, не решаясь проходить дальше. — Что вы, мисс Уизли, присаживайтесь, — профессор кивнула на диванчик напротив. Девочка села, расправляя мантию. — Не сочтите за наглость, профессор, но говорят, вы большая модница, — профессор рассмеялась глубоким приятным смехом: — Верно, что есть то есть, — женщина присела. — Угощайтесь, — она подвинула сладости ближе к девочке. — А что, вы хотели обсудить новые веения моды? — женщина сделала глоток из чашки и улыбнулась полными темными губами, — Если можно, мэм, — ответила Джин немного смущенно. Напротив нее сидела взрослая женщина достойная не только уважения, но и восхищения. Она была не похожа на миссис Уизли, уважение к которой приходило из-за ее большой любви к детям, каждому из которых она, несмотря на то, что получается у нее из рук вон плохо, старается уделить время. Она не была строгой МакГонагалл, уважение к которой прививалось дисциплиной. Не была она похожа и на профессора Спраут, доброта и улыбка которой так сильно располагала к себе. Она была настоящей леди. Мягкая, грациозная и умная, необычная красота которой так сильно притягивает взгляд. И если у Джин спросить, кто такая леди, девочка непременно вспомнит Аврору Синистру. — Тогда, боюсь, это надолго, — профессор Синистра даже не представляла, насколько была права. Они обсудили всевозможные фасоны мантий, и оказалось, что профессор большая любительница магического шитья и большинство своих нарядов изготавливает сама. Профессор похвалила ее за заполнение атласа, рассказала, какие хитрости применяет в отношении одежды и поделилась тем, что очень расстроена в связи с выходом из моды ее любимых блестящих, как звезды, мантий. И сейчас Джинни нервно бежала в сторону гостиной, путаясь в поворотах коридоров. Когда она уходила, профессор быстро ее выпроводила, охая, что до отбоя осталось всего сорок минут, и хватаясь за голову, потому что, кажется, оставила домашнее задание пятикурсников у Грабли-Дерг. Джинни не была уверена, что нужно идти по этому коридору, но выбора особого не было. Она думала, что уже опоздала, как вдруг позади что-то грохнуло, но она не успела обернуться. — Отключись, — прозвучал ей в спину девичий голос, и она упала лицом в каменную кладку.***
Джин очнулась в каком-то темном чулане, где пахло сыростью и пылью, и начала искать в кармане палочку и тетрадь, с которой не расставалась. Скулу саднило. Едва нашарив палочку, девочка судорожно стала искать тетрадь. Пальцы не слушались, и было страшно. Она не могла потерять то, что было ей так дорого. Джинни была готова заплакать. Она искусала все губы, пока шарила руками в карманах. — Нет, только не она... — прохныкала девочка. Но вот в свете «Люмоса» сверкнула чешуя. Джинни схватила тетрадь с пола, прижимаясь в порыве чувств к ней губами, и та отозвалась живым теплом. Нужно было уходить. Джин отряхнулась, встав с холодного пола. Оставалось только надеяться, что нападавшие поленились уносить девочку слишком далеко с места происшествия. Она старалась смотреть на это, как на очередное приключение, однако глаза неумолимо щипало от выступивших слез. Она пыталась не заплакать. Она же сильная, верно? Да и Том навряд ли был бы рад видеть ее заплаканное лицо. — Как жаль, что он всего лишь тетрадь... — прошептала она и дернула дверь за ручку. Та оказалась заперта: — Алохомора. Дверь заскрежетала, и Джин на цыпочках вышла и постаралась понять, в какой она части замка. Первая хорошая новость — она определенно понимает, где находится. Даже больше, она знает, как добраться до спальни отсюда. Другая плохая — время, навскидку, около полуночи, судя по виду из окна. Гриффиндорка шустро пошла в нужную сторону, прячась в тени и усиленно стараясь не издавать никаких звуков. Через пару поворотов Джин, так никого и не встретив, почувствовала себя заметно свободнее. Однако вскоре она услышала довольно громкую для ночного Хогвартса беседу, нырнула в углубление за доспехами и даже перестала дышать. Говоривших было двое: — Думаешь она еще там? — спросил первый силуэт. Джинни усиленно пыталась всмотреться, кто это, но попытка не принесла результата. — Если она еще там, то определенно стоит ее забрать. Это очень полезная вещь, — ответил второй. Голоса девочке знакомыми не казались, а разглядеть не удавалось при всем желании. Однако любопытство кололо одно место. Силуэты скрылись за поворотом, и Джиневра сосчитала до пяти и вышла из своего укрытия. Нужно было пройти еще немного, и если она никого не встретит, то ее ночной одиссее придет конец. — Желтые птицы, — Полная дама, не просыпаясь, ответила: — Нехорошо гулять по ночам, — и открыла проход.***
«Что мне делать, Томми?» Суббота. Утро. Джинни решила не идти на завтрак. Все ушли, а она осталась со своей маленькой тайной наедине. Ее тайну звали Том Риддл, что всегда вызывало улыбку. Какая ирония. Иногда, в чем она бы никому не призналась, она повторяла его имя, будто смакуя на языке. Серьезно и твердо. Нежно и мягко. Насмешливо и по-дружески. — Том Риддл, — прошептала она, незаметно для самой себя поглаживая чешуйки, словно они были человеческой рукой. « Выйди на обед так, будто ничего и не произошло. Громко поздоровайся с другом и сядь за стол, будто тебе каждый что-то должен, а ты лишь благородно им об этом не напоминаешь. Тот, кто громче всех будет скрипеть зубами — огрел тебя вчера. И... Томми?» « Тебе не нравится?» Джинни хотелось его так называть, ибо он, спустя месяц, стал казаться таким близким и родным, как еще один старший брат. « Меня так никто и никогда не называл...» Джин не знала, как это понимать. Рассматривать это как запрет или?.. « Мне нравится». Где-то в груди так приятно потеплело, будто там оказалось маленькое солнышко, согревающее изнутри. — Томми... — мечтательно протянула Джиневра и густо покраснела. Это показалось на мгновение каким-то немного личным. «Ты говорил, что знаешь французский и русский». Тот действительно в одной из бесед упомянул это, когда дело зашло о дополнительном чтении на тему Чар и Защиты от темных исскуств. Том вспомнил, что несколько хороших книг есть в библиотеке Хогвартса, но они, к сожалению, не на английском. « Ты не мог бы... научить меня русскому? Мне бы очень хотелось». Некоторое время ответа не было. «Знаешь, а почему бы и нет? Значит завтра, сразу после того, как мы поработаем над той книжкой по артефакторике, попробуем разучить пару фраз и слов». «Я говорила, что ты лучший!?» Рыжую авантюристку переполняло счастье. Она узнает еще больше. И узнает это от Тома... « Если мне не изменяет память, пять или шесть раз. Я польщен». Джинни почти видит улыбку того, кого нет. Даже не так — ухмылку, харизматичную ухмылку уверенного в себе юноши. Они беседуют еще и еще. Кажется, если бы Джинни не отвлекла круглая, как пирожок, сокурсница и не сообщила, что Джошуа ждет ее у портрета Полной Дамы и довольно взволнованно выглядит, то она бы и на обед не пошла. И знаете, ничуть бы об этом не пожалела...