Самый простой и верный способ обмануть человека - это прикинуться другом. — Публий Овидий Назон
***
Как-то за ужином, когда родители отлучились по каким-то срочным делам, а Джин уплетала безумно вкусный шоколадный пудинг, её вдруг озаботил вопрос: — Дред, а за что мама наказала тебя? — миссис Уизли уже месяц запрещала сыну покидать Нору и конфисковала его палочку, хотя Джинни знает, что брат берет ее каждую ночь и вытворяет, что ему вздумается, а после просто возвращает на место. — Ну, как тебе сказать, Мышка, — неловко протянул старший, смотря в сторону, — я немножко лишил Гриффиндор баллов и шанса на Кубок школы... — скромно заявил он, словно это было мелочью, не стоящей большого внимания — Немножко, Джордж? — ехидно переспросил его Перси, что редко бывало ему свойственно, закончив уплетать печеный картофель, — Сто шесть баллов, если ты не забыл, — он укоризненно погрозил пальцем брату, и девочка удивленно подняла брови и глянула на Фреда, как бы спрашивая: «Правда?». Уж кто, а он знает все вперед всех. Тот кивнул, не отвлекаясь от десерта. — Эм, — удивленно выдохнула Джинни, убирая со стола свою тарелку. —Что же ты такое натворил? — Не я первый начал... — как маленький заявил провинившийся, накладывая еще картошки, — МакКошка назвала его Чарли на одном из уроков, и он разозлился и до конца года называл ее именем любого преподователя, — внес корректность в его слова Фред. Джинни была в шоке. — По-моему, так весело вышло, — губы его растянулись в ухмылке. — Ага. Она, теперь если и обращается к кому-то из нас, то только мистер Уизли, — добавил Перси. — Тяжело ей, наверное, столько имен запоминать, — Рон наблюдал за беседой, набив рот до такой степени, что Джин так и хотелось пошутить про это, но шутка выходила слишком злой, поэтому она старалась воздержаться. Что взять, паршивая овца. Близнецы пожали плечами. В общем, забавное происшествие для рассказа за кружкой чая на Рождество. Но вот сейчас эта история весьма неудобно вышла на поверхность. Все шло вполне обыденно, трансфигурация, профессор вещала, дети записывали. Идиллия. Ну почти, ровно до того момента, как МакГонагалл не спросила Джинни: — Пробку от сливочного пива увеличили сначала в три раза, а после уменьшили в два. Не могли бы вы ответить на вопрос, какими заклинаниями пользовались в данном случае, мистер, — МакГонагал запнулась, — мисс Уизли. Секунду стояла тишина, а после начали раздаваться приглушенные смешки. На Джинни начали оглядываться. Это не прибавляло радости и она бросила злой взгляд на преподавателя, вставая из-за парты, которую делила с курносым хафлпаффцем: — Я предполагаю, что использовались такие заклинания, как Энгоргио и последующее Редуцио, — отчеканила девочка и с особым нажимом добавила: — Профессор, сэр, Класс замер в ожидании. Макгонагалл оказалась в невыгодном положении, стянула свои губы в тонкую нитку и с шипением, достойным Салазара Слизерина, выдала: — Десять баллов за ответ Гриффиндору и пять за оговорку, — Джинни не подала виду и села, но запомнила. Она была приверженцем одной хорошей житейской шотландской мудрости: «Прости врага своего, но запомни, как звали эту гадину». Урок продолжился, а Джиневра все более убедилась, что с профессором трансфигурации ее отношения не клеятся. « Поражаюсь, как Том мог нравится всем сразу? Каких, наверное, титанических усилий это стоило», — думала Джинни, записывая домашнее задание. Она задумчиво закусила губу и сдвинула брови, задавшись каким-то вопросом. Раздался звонок. Джиневра облегченно выдохнула, схватила сумку и пошла в свою спальню.***
Резец, гибкая ветка ивы, ритуальная нить, перья. Идея, разум, рука, инструмент, творение. Когда воздух пах мороженым, а Джинни была еще совсем крохой, Чарли ласково улыбался, усаживая ее на колени, и с большим удовольствием рассказывал ей о чем-то. А иногда она тащила какую-нибудь старую потрепанную книгу с чердака, которая казалась до ужаса большой в ее руках и неловко просила: «Почитай». Чарли никогда не отказывал, даже выглядя очень уставшим. Иногда подходил Билл. Джинни помнит его длинные медные волосы и всегда тяжелый взгляд. Он похлопывал худощавого Чарли по плечу своей широкой ладонью и хвалил. «Медведь», — бурчал брат, потирая ушибленное плечо. Будучи довольно схожи во мнениях почти во всем, два самых старших брата иногда, когда она задавала им особенно интересные вопросы или рассказывала о результате своих, не всегда абсолютно безопасносных экспериментов, выдавали полузадумчиво, но единодушно : «Из малышки выйдет сильная ведьма». Это было так давно, но это были одни из самых приятных воспоминаний. Нужно ничего не напутать в рунической цепочке. Хотя Том проверил конечную и заявил, что работать будет и будет хорошо. Джин подбирала свою самостоятельно, иногда ошибаясь, отчего с пергаментом что только не происходило. Один раз он даже взорвался снопом искр! Ее соседки по комнате были не просто «не в восторге», они потом побежали жаловаться. Джинни тогда досталось, и она решила как-нибудь, когда эти гадины уже забудут, попросить Фреда помочь ей их проучить. Первая руна Уруз - приносящее здоровье. Девочка читает заклинания, вырезая осторожно и точно, точно так, как указано в книжке. Ансуз, руна бога, идет следующей. Она простимулирует знание и интеллектуальную деятельность. Руна пути - не столько физического, сколь духовного. Вуньо, похожая на флажок, последняя руна первого атта Старшего футарка, принесет ей счастье. Эйваз, похожая на лебедя, защитит от простеньких проклятий. Альгиз, смешная куриная лапка, тоже руна защиты. Тейваз, указатель пути, руна воина-победителя. Эваз, лошадка, похожая на «М», поможет достичь успеха в желаемом. Наутиз должна оградить от бедности. Соулу - солнце осветит ей путь. Одал - руна Рода. Ну и наконец, Дагаз - свет, благие перемены. Если она ничего не напутает в словах, то высыпаться будет гораздо легче, а то в последнее время ее неуклонно тянет в сон. От опилок немного чешется нос, хотя их и не так много. Необходимо скрепить руны и напитать их волшебством. Джинни старается пропустить сквозь себя достаточное количество магии, не переставая шептать заклинания, и двенадцать рун вспыхивают светом, но не жгучим и болезненным, а теплым и живящим. Дерево образует ровный круг. Теперь необходимо тщательно уложить нить на дерево. С ней тоже пришлось попотеть. Пара капель крови и вплетение волоса. Перья долго пришлось искать вокруг замка, но старания оплатили себя — три пера чей-то сипухи. Из Джиневры не самая лучшая певица, но она продолжает мерный распев, как паук, плетя сложную фигуру из нити. Ее тонкие бледные пальцы порхают, и с каждым мигом узор становится все сложнее, притягивая взгляд. Ее алые от постоянных закусываний губы продолжают шептать. Она крепит перья и тянет последний слог мудреного заклинания. Легкое свечение повторяется, и от избытка чувств она вскрикивает: — Ха! У меня все получилось! — и она сияет от счастья, которое переполняет ее изнутри, которым так безумно хочется поделится. И она хватает тетрадь и немного дрожащими руками пишет Тому: «Ты представляешь, у меня все получилось!» Она гордится этим маленьким достижением и действительно хочет, чтобы он знал об этом «Умница. Я ни минуты не сомневался в твоем успехе. Знаешь... Хочешь, я покажу тебе кое-что куда интереснее рисунков?» Джинни осторожно пишет ответ, и гладит тетрадь, что уже стало ее привычкой. И где-то в груди, рядом с счастьем от успеха, сидит еще неосознанное желание видеть собеседника, человека восхитительного, очаровывающего. Это необъяснимое желание посмотреть на него, хоть краешком глаза. «Да» Одно касание к тетради, и на секунду в глазах меркнет, а после медленно выплывает другое место. Это гостиная Слизерина. Это становится очевидным, стоит только увидеть чудовищное обилие зеленого. Хотя, стоит заметить, этот зеленый не раздражал и был вполне себе приятен. В комнате сидят трое. В темном низком кресле находится девушка с роскошной копной кудрей, что заливисто смеется и хлопает в ладоши. Её Джинн уже где-то видела. Точно! На фотографии Блэк. Напротив нее — юноша. Дорхов? Дорихов? Джинни осознаёт, что случайно сказала это вслух, и ойкает. — Долохов, Антонин Долохов, — поправляет юноша за спиной, и внутри девочки буквально все замерзает на секунду от ужаса. В комнате два Тома Риддла, и один стоит прямо возле Джиневры. — Это одно из самых приятных воспоминаний моего юношества, —он грустно ухмыляется. — Мы в твоих воспоминаниях? — шепчет Джин. Том чарующе хищно улыбается, наклоняется и как бы передразнивая, шепчет ей на ухо: — Да, мы в моих воспоминаниях, — грация хищника скользит в его движениях, даже самых незначительных. Джин почти физически ощущает, насколько его образ подчиняет. Чувствует и скидывает путы. В знак уважения Риддл кивает и прикрывает глаза. Жест получается роскошным, аристократическим, дорогим, и авантюристка-лицедейка берет его на заметку, чувствуя уважение к своему другу. Тот молодой человек, которого Том назвал Антонином, жонглирует предметами без палочки. Тетрадь, перо, статуэтка, книга. Но, стоит заметить, дается это ему не легко. Лицо его покрыто испариной, плохо заметной в свете зеленых ламп. — Еще, Тони! — Блэк продолжает хлопать, Долохов поднимает взглядом карманные часы, чернильницу, у Джиневры даже рот открылся, но все с грохотом летит на пол. Второй Том, сидящий у камина, улыбается им так искренне, что у Джин появляется щемящее чувство от взгляда на эту улыбку. — Ты проиграл! — хохочет Блэк и вскидывает руки. — Твоя очередь, Риддл! Том из воспоминания встает, шутливо раскланивается и поднимает первый предмет, Джин смотрит внимательно, запоминая каждое мгновение, каждое мельчайшее изменение эмоций на красивом лице. Ничего. Он продолжает улыбаться, а у Джинни отвисает челюсть, когда в воздух взмывает восьмой предмет. И если Долохов просто вращал их по кругу, то Риддл выписывал ими разнообразнейшие фигуры, закручивая их по часовой, против и вразброс. — Я весьма польщен таким восхищением, но не могла бы ты прикрыть рот? Это неприлично, — голос у Риддла низкий, приятный с легкой хрипоцой, голос, каким можно убеждать кого угодно в чем угодно. Он осторожно касается ее подбородка, с тихой насмешкой. — Прости, — Джин чувствует себя крайне неловко. Она пялилась на него, а это как минимум неприятно. — Не знаю, что на меня нашло, просто... — девочка замешкалась, подбирая слова, — это кажется мне невероятным. Воспоминание! Я нахожусь в твоем воспоминании, Томми, — слова срываются раньше, чем она успевает их обдумать. Джин краснеет, понимая, что ведет себя, как полная дура. Но тут она ощущает руки на плечах, и он опять наклоняется, чтобы быть с ней на одном уровне. — Ш-ш,— тянет Том успокаивающе, и его лицо из холодного и насмешливого становится мягким, внушающим доверие. — Тише, маленькая, — Том осторожно щелкает ее по носу, и Джин выкидывает удивленно брови — до того резко он меняет лица. Второй Риддл ставит все предметы на места по очереди, осторожно, внимательно, так, что не остается сомнений в уровне его концентрации во время колдовства. — Браво, Том, как всегда великолепно! — озвучивает Блэк общее восхищение. — Опять выиграл, но однажды я одержу над тобой победу, — обещает она и грозит Тому пальцем, на котором переливается загадочный тяжелый перстень, и его дружелюбная улыбка сменяется на какую-то другую, какую Джин никогда и ни у кого не видела и не имела ни малейшего понятия о ее назначении. А оно у нее, разумеется, было. — Твоя красота уже одержала надо мной победу, дорогая Вальбурга, — вроде девочка не чувствует ничего от этих слов, но глубоко внутри что-то тревожно щетинится, но Джин заталкивает это глубже, в себя. «Какая-то ерунда, просто мне что-то не хорошо», — она продолжает непрерывно вглядываться в хитрое лицо напротив себя. — Тебе нравится здесь, Джиневра? — Том наклоняет голову, и девочка отвечает кивком. — Если будешь радовать меня успехами и дальше, то я буду водить тебя сюда чаще, —он загадочно щурится, ухмыляясь и шепча. — А сейчас, маленькая храбрая гриффиндорка, — искры чарующей насмешливости скользят в его бархатном голосе, и Джинни отчетливо чувствует запах лавандового туалетного мыла исходящий от его изящных рук, — ты очнешься. Он тает за мгновение, а Джин смотрит восхищенно, но чувствует тягучую усталость, что так и тянет к кровати. Она не может даже раздеться — настолько силы ее покинули. Все, о чем получается думать — как же сильно хочется купить лавандовые саше для вещей! Подушка мягкая, и в глазах быстро темнеет. Усталость наваливается тяжелым комом на все ее существо. Созданный светлой магией, ловец снов над кроватью обугливается в попытке справиться с темной магией, что околдовывает его создателя. Немного пахнет гарью.***
Джинни будит соседка по комнате, боясь, что Уизли опоздает на ужин. Джин встает и обнаруживает, что голова будто свинцом налилась. Кружится. Все кружится, как вещи в воспоминании Тома. А звуки приходят, как через стены воды, искаженные, неправильные, совершенно непонятные. Она спускается вниз, в Большой зал, но ступеньки будто выпрыгивают из ниоткуда. Запутавшись в собственных ногах Джиневра падает на холодный пол и теряет сознание. Раздаются вскрики, а после — громкий голос Перси: — Что здесь происходит?! — первокурсники вздрагивают с испуга. Староста быстро склоняется к сестре и делает пару пасов руками, поднимает девочку заклинанием и бросает остальным старостам: — Я к мадам Помфри.***
— Ну и заставили вы меня понервничать, девушка, — слышит Джин сквозь полудрему голос колдомедика. Первое, что приходит в голову, так это: — Что я тут делаю? — голова не кажется больше свинцовой. Наоборот, теперь создается иллюзия пустоты, легкости. Задавать глупое: «Где я?» нет ни малейшего смысла. Запах зелий и трав, большие окна и чистота не дают ни на секунду усомниться в том, что Джиневра в Больничном крыле. — Ничего страшного, юная леди, — отвечает ведьма-медик и накладывает пару диагностирующих заклинаний, — Просто истощение. Это случается с теми, кто особо усердствует на Чарах и Трансфигурации. Ну, или с теми, кто контактирует со сложными артефактами, имеющими темную природу, — лицо девочки вытянулось, и женщина расценила это по-своему и добавила: — Но их, разумеется, в Хогвартсе нет, — женщина вручила все ещё пораженной девочке стакан. — Пей, это востанавливающее. Джинни внимательно посмотрела на него, резко выдохнула и выпила. На вкус, как имбирный кисель — не то чтобы вкусно, но терпеть вполне можно. — А теперь поспи, я освобожу тебя от завтрашних занятий, — спина колдомедика скрылась за ширмой, отделявшей все соседние койки, и в голову начал наползать туман. Темный артефакт. Джинни прокрутила это в голове два раза. Кажется, у нее на одного друга меньше, чем она думала.