Family above all

Следующий месяц был на удивление солнечным. Тёплые деньки в разгар зимы были большой редкостью для Лондона и его окрестностей, и жители этих мест искренне наслаждались смилостивившейся погодой. Впрочем, гнев на милость сменила не только погода. Согласившись в итоге на официальное объявление их парой, Кара не ожидала, что это вызовет столь положительную реакцию у гибрида. И хотя стать его женой она все равно отказалась, нынешнее положение вещей его устраивало настолько, что он даже согласился простить брату его предательство. И хотя Кара называла это стратегически важным молчанием, Клаус упрямо употреблял слово «предательство». Впрочем, было и омрачающее, настораживающее гибрида обстоятельство. Хотя Кара была искренне рада возвращению Элайджи, все это время она была до того погружена в себя, что большинство вопросов приходилось повторять по несколько раз. Но, надо отдать должное, такой она была только в те моменты, когда думала, что никто ее не видит. Стоило появиться кому-то рядом и Кара тут же расцветала, одаривая улыбками всех и каждого. Клаус был совершенно сбит с толку. Он прекрасно видел, что что-то не так и что она пытается разобраться с этим «чем-то», но говорить с ним она упорно отказывалась, в шутливой манере отвечая, что дело только в его паранойе. Хотя, он точно знал когда это началось. Несколько недель назад у них состоялся совершенно нелепый разговор на совершенно нелепую тему. И именно с тех пор Кара начала «проваливаться» в себя. — Знаешь, Джек просто без ума от тебя, — вдруг задумчиво проговорила Кара, перебив его рассуждения на тему деструктивных особенностей искусства этого века. Клаус усмехнулся, не отрываясь от полотна, и пожал плечами. — Я серьезно, — настойчиво сказала она, не отрывая от него пристального взгляда. — Это немного странно, не находишь? Он привязан не к Ребекке, которая спасла его и приютила, не к Элайдже, который заступался за него, а к тебе. К тому, кто устроил представление из его смерти. Клаус шумно втянул носом воздух и все же обернулся к ней, неторопливо вытирая руки от красок и рассматривая её. С ногами забравшись в кресло, Кара маленькими глотками пила ещё дымящийся чай, время от времени отчего-то морщась. — Я считаю, это из-за того, что я держал его от себя дальше, чем Ребекка и Элайджа. — Поясни, — она непонятливо нахмурилась. — Это просто, любимая. Люди тянутся к тем, кто их отталкивает. Ребекка привела его в наш дом в том возрасте, когда моральные принципы только устанавливаются, формируются под влиянием внешней среды. Живя в нашем доме, он видел то, что видел, и даже не думал воспринимать это как что-то из ряда вон выходящее. Он был свидетелем тех вещей, за которые обычные люди назвали бы нас монстрами и вполне оправданно. Но для Джека мы таковыми не были. Именно поэтому Ребекка так привязалась к нему — он не видел в ней ничего плохого, только женщину, спасшую его от голода и старающуюся заменить ему мать. Что же до меня, то, думаю, из-за того, что я общался с ним меньше остальных, он вообразил себе какой-то образ, к которому в итоге и привязался. — Он служит тебе около полутора веков, — мягко вставила Кара. — Воображаемые образы разрушаются за куда меньшее время. — Как бы то ни было, — усмехнулся Клаус, не желая сейчас вступать с ней в словесную баталию. — Он верный слуга и исправно выполняет свои обязанности. Остальное — не важно. Кара некоторое время молчала, наблюдая, как он снова макает кисть в синюю краску и вдруг резко спросила: — Как ты относишься к детям? Он удивлённо обернулся к ней, снова оторвавшись от картины. — Почему ты спрашиваешь? — Просто интересно, — она пожала плечами, как бы говоря, что вопрос не имеет для неё особой важности. — Их кровь на вкус более жидкая, — медленно протянул гибрид и сощурился, видя как она тут же поперхнулась, делая глоток. Зажав рот рукой, она почти на сверхъестественной скорости подбежала к стоящему в углу ведру и вырвала. Не глядя кинув кисть в банку, он быстро подошёл к стоящей на коленях девушке и аккуратно убрал лезущие ей на лицо волосы. — Спасибо, — выдохнула она, когда вышел весь завтрак и, достав небольшой платочек из кармана, вытерла рот. — Не неси чушь, — резко ответил тот и, подхватив ее на руки, собирался уже перенести ее в спальню, но она неожиданно воспротивилась: — Нет! Обратно в кресло. — Солнышко, тебе нужен врач… — Никто мне не нужен, — перебила она и просяще посмотрела на него. — Ну, правда. Клаус сжал челюсти и аккуратно посадил ее обратно, попутно рявкнув: — Джек! Кара закатила глаза и потёрла лоб, медленно выдыхая. Главное, не вспоминать о том, что он сказал. — Милорд, — вампир тут же нахмурился, увидев сидящую с закрытыми глазами и необычайно белым лицом девушку и напряжённого Майклсона рядом. — Найди Грегори. Живо. — Не нужно никого искать. И приводить никого тоже не нужно, — со вздохом запротестовала Кара и посмотрела на гибрида. — Поверь, на подобные слова это вполне адекватная реакция. — Солнышко, ты ведь понимаешь, что я это не всерьёз, — приподняв брови, ответил Клаус. — Про вкус крови и так дал… В этот момент Кара снова позеленела и Майклсон, прервавшись, тут же поднёс ей ведро. — Ты все ещё здесь? — прорычал он, обернувшись к так и стоящему на пороге Джеку и того как ветром сдуло. — Это просто еда не свежая, наверное, — ослабевшим голосом попыталась протестовать Кара, но он тут же перебил ее: — После устроенного Алисией еда проверяется несколько раз прежде, чем попадёт на стол. Грегори хороший врач. Судя по моим данным лечит те болезни, за которые другие не решаются даже браться, так что он осмотрит тебя, — тоном, не терпящим возражений, сказал он. — Вампир? — хрипло спросила она, молясь, чтобы был отрицательный ответ. — Человек, — мотнул головой гибрид и ведьма кивнула, попутно облегченно вздохнув и удобнее усаживаясь в кресле. — Если это была шутка, на что я искренне надеюсь, — негромко начала она, выпив полчашки чая. — То ты так и не ответил на мой вопрос. — Ты серьезно? — Вполне, — кивнула она и, порадовавшись, что сейчас это выглядит вполне оправданно, положила руку на пока ещё незаметный живот. — Я ведь отвечаю на твои вопросы, сколь бы безумными или странными они мне не казались. Ответь и ты на мой. Он некоторое время молчал, напряжённо всматриваясь в глубоко дышащую девушку, и вдруг мотнул головой, избавляясь от какой-то назойливой мысли. — Никак. Дети — это та часть семьи, из-за которой совершается большинство ошибок. Самая слабая и уязвимая ее часть. Ребекка спит и видит себя в роли матери и при этом абсолютно не осознаёт, что ее ребёнок стал бы ее концом. А за собой она бы потащила и всех нас. К счастью, одним из преимуществ вампиров является невозможность иметь детей. Так что, хотя бы от этой проблемы мы избавлены. Кара бросила на него острый взгляд, тут же впрочем спрятав его под полуприкрытыми ресницами. — Что-то мне всё-таки нехорошо, — глухо произнесла, умело скрыв дрожь в голосе. Такими темпами искусство вранья она скоро освоит лучше, чем езду верхом. — Ты не мог бы перенести меня в спальню? Выполнив тогда ее просьбу и дождавшись прихода врача, Клаус совершенно не удовлетворился объяснением «нервное переутомление». Поэтому, как бы сильно он того не хотел, пришлось поделиться своими сомнениями и попросить о помощи. Стараясь не думать о том, что Элайдже она может доверять больше, чем ему, Клаус упорно пытался вникнуть в строчки книги, лежащей перед ним, но, поняв тщетность попыток, раздраженно отложил ее в сторону. Сцепив пальцы в замок, он задумчиво посмотрел на неоконченную картину и достал початую бутыль. Коротать время лучше всего излюбленным способом. — Можно? — после короткого стука спросил он и пробежался взглядом по стоящей возле окна девушке, укутанной в шерстяной платок. — Здравствуй, Элайджа, — приветливо улыбнулась Кара, обернувшись. — Здравствуй. Ты не против? — он вопросительно посмотрел на кресло и та, подавив усмешку, кивнула: — Присаживайся. — Я так и не поблагодарил тебя. — За что? — Полагаю, это результат твоих стараний, что вместо обычного века или двух я провёл в гробу всего лишь чуть больше месяца. — Ты преувеличиваешь мои заслуги, — усмехнулась Кара, облокотившись спиной о подоконник, и сложила руки на груди. — Это было целиком и полностью решение твоего брата — разбудить тебя. — У Никлауса много пороков, — задумчиво проговорил Элайджа и пронзительно посмотрел на девушку. — Но отходчивости среди них нет. — Зато есть быстрая перемена настроения, разве нет? Я не влияла на твоего брата, Элайджа, потому что знала, что мое заступничество за любого из вас только разозлит его. Так что, повторюсь. Простить тебя — было целиком его решением. — Спасибо. Кара чуть наклонила голову, сощурившись. — За то, что осталась, — пояснил Майклсон и ведьма поджала губы. — И, тем самым, сократила срок моего мертвого сна. Я говорил не о твоём заступничестве, Кара, а о твоём влиянии на него. — Надеюсь, ты простишь мне мой эгоизм, но я осталась не ради вас. — Я знаю. И поэтому ты так важна для нашей семьи. Кара усмехнулась и, покачав головой, снова отвернулась к окну. — И поэтому, — неторопливо продолжил Элайджа, прожигая спину девушки взглядом. — Меня очень беспокоит что с тобой происходит в последнее время. — А что со мной происходит? — рассеянно спросила она, подставив лицо солнечным лучам, и поправила платок на плечах. — Ты стала тихой. Осторожной. И все время словно уходишь в себя. Твои ухудшения самочувствия… — Тебя прислал Клаус? — перебила она его, не дав договорить, и вампир недовольно сощурился. — Нет. Кара иронично посмотрела на него, обернувшись. Элайджа закатил глаза. — Да. Никлаус переживает за тебя, — она снова отвернулась, сложив руки на груди. — А это говорит очень о многом, поверь мне. Я тоже видел, что с тобой что-то не так, но не знал об ухудшениях самочувствия и думал, что это между вами что-то происходит, поэтому не вмешивался. Грегори сказал, что тошнота — последствие обычного переутомления, но ни Никлаус, ни я не поверили в это. Так что с тобой? — О, у меня всего лишь сверхъестественная беременность, — саркастично подумала Кара. — Я беременна ребёнком, существование которого вообще невозможно. Отец этого ребёнка считает, что отсутствие детей — редкостное благословение, а мать, то есть я, знает о материнстве ровно ничего. Я едва балансирую на грани между истерикой и апатией и каждую секунду скрываю магией биение второго сердца. Меня воротит от вида крови и это при том, что ребёнок внутри меня на какую-то часть вампир. Ах, да, вашему доктору я гипнозом внушила, что со мной все в порядке, потому что на самом деле страдаю от обыкновенного токсикоза. А так, да, все в ажуре. — Все прекрасно, Элайджа, — сухо проговорила она вслух. — Кара… — Ты не добьёшься от меня другого ответа, — Кара сжала пальцами виски и чуть помассировала, чувствуя вернувшуюся тупую боль. — Я здорова, Элайджа. И, прошу, передай своему брату и пойми сам: я могу быть гордой, но не глупой. Если бы что-то было не так и мне бы нужна была ваша помощь, я бы попросила о ней. А теперь, будь добр, оставь меня одну. Проигнорировать прямую просьбу Элайджа не мог. Поднявшись, он неторопливо поправил бархатный пиджак и задумчиво посмотрел на стоящую к нему спиной девушку. — Пятьсот лет назад, когда мы расставались, ты попросила меня заботиться о них. Я знаю о твоих клятвах в отношении моих брата и сестры, — Кара не обернулась, но он видел, что она напрягалась. — И хочу, чтобы ты знала. С этого момента и до конца моих дней ты находишься под моей защитой. Я даю тебе своё слово. Я защищу тебя. Кара медленно обернулась, пронзительно смотря на него без тени улыбки на лице. Несколько секунд всматриваясь в него, она вдруг дёрнула уголками губ и размеренно проговорила: — Не давай клятв, которые не сможешь сдержать, Элайджа Майклсон. Не став объясняться, она вновь развернулась к окну, показывая, что разговор окончен. Вежливо поклонившись ее спине, вампир сощурился, бросив на ведьму неопределённый взгляд, и вышел из библиотеки, наконец исполнив ее просьбу. — Сколько у нас с тобой защитников развелось, однако, — негромко проговорила она через некоторое время и с грустной улыбкой коснулась пальцами плоского живота. — И один лучше другого… Кара не была идиоткой. Хотя, может и была, но, по крайней мере, сама себя она таковой не считала. Поэтому прекрасно знала, что это маленькое чудо, медленно растущее внутри неё, изменит всё. И если его отец не захочет знать его… Что ж, выбор, как таковой, для нее даже не существовал. А ещё она знала, что несмотря на все свои слова и только что данную клятву, для Элайджи выбор точно также не будет существовать. Он был слишком сильно привязан к младшему брату. Вот кто бы точно помог ей — так это Ребекка. Кара улыбнулась при воспоминании о подруге и охнула, почувствовав как малыш тут же шевельнулся. Да, положительные эмоции в последнее время были редкостью. — Это твоя тётя, — едва слышно проговорила она, положив обе ладони на живот, и закрыла глаза, стараясь как можно чётче воскресить в уме образ девушки, которую ее брат называл не иначе, как солнце с ножками. На каком-то интуитивном уровне она почувствовала, что ребёнку Ребекка понравилась. Ребёнок. Кара чуть нахмурилась и, взволновавшись, снова закрыла глаза. На миг всколыхнувшиеся вокруг пальцев алые языки впитались в живот, обследуя маленького жителя. Через несколько секунд у неё на лице медленно расползлась широкая улыбка и ведьма, коротко выдохнув, заправила выбившуюся из пучка прядь волос за ухо. Девочка. У неё будет дочка. — Ну все, солнышко, мое терпение лопнуло, — гибрид чуть не выбил дверь, с такой силой толкнув ее. — Либо ты сейчас же говоришь мне в чем дело, либо… Он замер, увидев с каким трепетом она поглаживает живот и побелел, увидев поднятый на него взгляд голубых глаз, полный счастья и отчаяния одновременно. — Девочка, — тихо выдохнула она и снова опустила взгляд на свои пальцы, прислушиваясь к ощущениям. — Невозможно, — он сделал шаг назад, с неверием смотря на прикрытый руками живот. Кара сжала губы, услышав слово, которое сама повторяла себя по несколько десятков раз на дню. Но сейчас оно почему-то разозлило ее. Сбивчиво вздохнув, она негромко прокашлялась и отняла одну руку, изгибом пальцев убирая, словно кокон, окутывающую ребёнка магию. Неверие в его глазах сменилось страхом, а затем яростью. Второе сердцебиение было в два раза быстрее первого и слышалось с такой же ясностью, с какой ему пришло на ум единственное объяснение. С отвращением посмотрев на невольно сделавшую шаг назад Кару, он издевательским протянул: — И кто же отец этого выродка, солнышко? Кара дёрнулась и с таким шоком, а затем и презрением посмотрела на него, что вариантов невольно не осталось. Но это же невозможно. — Назови так моего ребёнка ещё раз и, клянусь, ты пожалеешь, что выжил в тот день, — прорычала она и Клаус отчего-то ясно понял о каком дне идёт речь. День их обращения. День ее сделки с Эстер. — Я не могу иметь детей, дорогуша, — холодно напомнил он, начиная подходить к ней. Кара, тут же заметив это, раскрыла ладонь, с горящей в ней алой сферой, другую при этом также держа на животе. Неотрывно смотря ей в глаза, Клаус остановился и иронично поднял руки, показывая, что у него и в мыслях не было нападать. Кара медленно опустила руку, но энергию не отозвала и сломленным голосом проговорила: — Да, ты не можешь иметь детей. Точнее, вампиры не могут. Но у нас был один день, когда ты был не вампиром. Помнишь? — Клаус сжал челюсти так, что заходили желваки. — Ты сам сказал, что видел мою волчью сторону. Как и я видела твою. И их слияние, как ты слышишь, обошлось нам в небольшое последствие. Майклсон помотал головой, усмехаясь, и вдруг швырнул стоящий неподалёку стул в книжный шкаф. Алая сфера увеличилась, почувствовав ее всплеск волнения. Энергия приобрела угрожающий бордовый оттенок и, облизывая эфемерными языками руку хозяйки, только и ждала немого приказа атаковать посягнувшего на ее безопасность. Но Кара только вздрогнула от неожиданности и сжала губы. — Это невозможно, — проорал он, и указал на неё пальцем, в каком неистовстве продолжая: — Если ты думаешь, что я поверю в эту чушь и назову этого ублюдка своим ребенком… Глаза ведьмы полыхнули алым и она резко сжала объятую беснующейся энергией руку в кулак, выламывая ему конечности. Клаус зарычал и позволил своей вампирской сущности вырваться, загоревшимися янтарем глазами буквально сжигая ведьму заживо. Но она была разозлена не меньше. Чувствуя, что и под ее глазами набухают горящие красным капилляры, она начала медленно разжимать кулак, окутанными энергией полусогнутыми пальцами удерживая стоящего на коленях гибрида. В какой-то момент он дёрнулся по направлению к ней, вырываясь из плена алых канатов, но она тут же направила на него вторую руку, удваивая давление. Они видели подавленных в друг друге волков. Теперь увидели и доминирующие над ними сущности. — Ну уж нет. Это ты не думай, что я позволю тебе хоть на ярд приблизиться к моей дочери. Я не позволю этой истории повториться, — она с каким-то отчаянием усмехнулась и прежде, чем свернуть ему шею, прорычала: — Ты не станешь Майклом для моего ребёнка. Упоминание отца его в какой-то мере отрезвило, но Кара уже сжала кулак, ломая ему шею. Всхлипнув, она опёрлась руками о стену, неожиданно ощутив пугающую пустоту на месте ещё секунду назад пожирающей внутренности ярости. Да, не так она это представляла себе. Сморщившись, стараясь сдержать слезы, ведьма несколько раз глубоко вздохнула и до крови прикусила губу. Да. Для неё выбор даже не существовал. Как, судя по всему, и для Клауса. Рваным движением вытерев катящиеся по щекам слезы, она судорожно вздохнула и выпрямилась. Если бы здесь была Ребекка, то благодаря присущей ей интуиции, она сейчас увидела бы как из глаз подруги словно высосали жизнь, превратив их в трескучий лёд. Теперь в них было только опустошение. Вампирша бы наверняка сказала, что ее брат редкостный козел и своей болтовней облегчила бы это противное послевкусие от их ссоры, как она всегда делала до этого. Но Ребекки здесь не было. Здесь вообще никого не было. Кара была одна. Точнее… — Прости, дорогая, — едва слышно прошептала она, положив руку на живот. — Мы с твоим папой просто чуть-чуть поругались. Он немного вспыльчивый у нас с тобой. Машинально продолжая касаться живота кончиками пальцев, она вдруг сжала губы и упрямо сверкнула глазами. Что ж, раз всё так, как оно есть, у неё мало времени. Обойдя бессознательного Клауса, Кара быстро вышла и мимоходом оценила толщину стен, наверняка поглотившую все их крики. Практически бегом спустившись по лестнице, она натолкнулась на одну из своих служанок и, схватив ее за предплечья, резко и при этом тихо проговорила: — Энни, я уезжаю. Все платья и украшения оставь себе, это мой подарок за твою службу. Делай с ними что хочешь. Если, конечно, твой господин это позволит. Если будешь не уверена, лучше не рискуй и все сожги. Поняла? — Да, миледи, спасибо, — порядком прифигев то ли от счастья, то ли от неожиданности, кивнула Энни и крикнула вслед уже продолжившей путь Каре: — Разве вы не вернётесь, леди Блэк? Та словно на стену налетела. На секунду прикрыв глаза, она обернулась и молча посмотрела на взволнованную девушку. Энни отвела взгляд через несколько секунд, поняв немой ответ, и тихо прошептала: — Удачи вам, леди Блэк. Кара кивнула, скорее прочитав по губам, чем услышав, и, больше не останавливаясь, быстро дошла до своей комнаты. Как чувствовала, что уезжать придётся в спешке — все самое важное лежало на видных местах. Хотя, вообще-то она в принципе не планировала уезжать. Скорее всего, снова сработала интуиция. Вытащив из шкатулки с украшениями бриллиантовую заколку — подарок Сигурда и сапфировую брошку в виде павлина, она аккуратно сложила их в небольшую набедренную сумку, которую обычно используют охотники под тушки мелких зверьков, вроде белок. Собирать весь свой багаж у неё времени нет, придётся ехать налегке. Сложив туда же письма из своего сундучка, она на секунду замерла и, едва заметно напрягшись, равнодушно спросила: — Ты слышал? — Моя комната смежна библиотеке. Да и, мне показалось, что конфиденциальность — последнее о чем вы думали… Кара кивнула, ничего не отвечая, и достала из потайного шкафчика стола туго набитый золотом мешочек. — У меня есть шанс отговорить тебя от решения уехать? — А смысл? — она на секунду обернулась к нему, в следующее мгновение уже завязывая шнурки на сумке. — Если… Если все, что ты сказала правда и это действительно ребёнок Никлауса… — Ты издеваешься надо мной, Элайджа? — перебила она его со смешком и тут же покачала головой. — Лучше не отвечай. Нет. Шансов у тебя нет, потому что это бессмысленно. Кажется, всё, — она шумно вздохнула, ещё раз обведя комнату взглядом, застегнула сумку на талии и повернулась к Майклсону: — Всего хорошего. — Кара… — Что Кара? — она гневно развернулась, взметнув волосами. — Что, Элайджа? Ты хочешь, чтобы я осталась? Прости, но это не тебе решать и даже не Клаусу. — Ты тоже хочешь этого, — чуть повысил голос Элайджа, стараясь найти хоть какую-то точку опоры внутри себя за всеми сомнениями и растерянностью, возникшими от неожиданной новости. — Пусть ты не хочешь этого признавать, но я знаю что за чувства ты питаешь к моему брату… — Ты кое-что пропустил, — вдруг перебила она его. — Я признала это. Более того, я призналась не только себе. Я сказала твоему брату, что люблю его, Элайджа, — он отшатнулся, явно не ожидая такой контратаки на свой главный аргумент. — И ты слышал какую роль сыграло мое признание. Никакой. А я не Эстер и не собираюсь растить своего ребёнка в страхе. — Я не Майкл, любимая. Кара обернулась к оперевшемуся плечом о дверной косяк гибриду и холодно приподняла брови. — Это все, что тебя зацепило из сказанного? — Выйди, брат. Нам с леди Блэк надо обсудить наши с ней дела. — Этот ребёнок — часть нашей семьи, Никлаус, — холодно отозвался Элайджа и Кара удивлённо обернулась к нему. — Я не позволю тебе навредить ни ему, ни его матери. Кара шокировано уставилась на него. И хотя старший Майклсон дал ей клятву, она все равно не ожидала от него такой поддержки. Со стороны Клауса раздалось поистине волчье рычание и ведьма бросила на него предупреждающий взгляд, быстро сказав: — Иди, Элайджа. Нам с твоим братом надо расставить все точки над i, чтобы не расставаться недопонятыми, — Клаус дёрнулся и так посмотрел на неё, что ведьму пробрала дрожь. — Не делай глупостей, Никлаус, — едва слышно проговорил он, проходя мимо гибрида и тот наградил его насмешливым взглядом. — Единственная глупость, которую я совершил, это вытащил клинок из твоей груди, брат. Элайджа едва удержался, чтобы не закатить глаза и беззвучно прикрыл за собой дверь. — И куда ты собралась? — Тебя это больше не касается. — Меня… — он разъярённо выдохнул, сдерживаясь, и мягко проговорил: — Любимая, не глупи. Тебе некуда идти. Ты считаешь этот замок своим домом и даже не пытайся это отрицать. — Я и не собиралась. Больше тебе скажу: я считаю твою семью частью своей. Но я была идиоткой, когда не послушала тебя. Ты был прав. Семьи распадаются, дома разрушаются. Это неизбежно. — Я не… — Я согласна с тобой, — не дала начать ему Кара, смотря куда-то вниз, и сложила руки на груди, холодно продолжая: — Семьи действительно распадаются. Близкие люди предают, хотя это я и так знала. Я ошиблась и я это признаю. Что-то ещё? — Ты никуда не поедешь, — Кара подняла на него ироничный взгляд. — Я серьезно, дорогая. Возможно ты и готова забыть про все, что было между нами, и отправиться в прекрасное далёко, но я не… — Я готова?! — воскликнула она и, заозиравшись по сторонам, схватила какую-то вазу. — Это я готова забыть про все? — Любимая, ей двести лет… — он пригнулся, пропуская предмет интерьера над собой, и раздраженно выдохнул. — Было. — Новую купишь, — саркастично ответила девушка. — Тебе ведь все равно плевать что происходит с твоими игрушками. Надоела? Сломалась? Не приведи господь, возразила на что-то? На помойку. Новую всегда получится найти, верно? Интересно, сколько времени понадобится, чтобы на мое место ты нашёл кого-то ещ… Гибрид буквально снес ее, прижав всем телом к стене, и с такой яростью впился в ее рот, что и так обветренные губы закровоточили. Возмущённо попытавшись оттолкнуть его, она пропустила тот момент, когда начала терять связь с реальностью и вот она уже сама увлечённо переплетает свой язык с его. Окрашенный металлическим привкусом поцелуй вытеснил из головы все посторонние мысли и, несмотря на чувствующуюся боль, ведьма отвечала ему так, словно от этого прикосновения зависела ее жизнь. — Никогда… — глухо прорычал он, оторвав взгляд от выступивших на губах капелек крови. — Никогда больше не смей так говорить. — Мне страшно, Ник, — ощущая, что ещё немного и либо заплачет, либо взорвется от эмоциональной перегрузки, прошептала Кара. — Мне очень-очень страшно. У меня такое чувство, что я одна. Совсем одна и никому нет до этого дела. — Ты не одна, — твёрдо ответил гибрид и крепко обнял всхлипнувшую девушку, легонько поглаживая по спине. — Ты никогда не будешь одна. — Это твой ребёнок, — уткнувшись ему в плечо, глухо проговорила Кара. — Наш. Внутри меня растёт наш ребёнок. Клаус напрягся и мягко отстранил ее от себя, аккуратно держа за предплечья. — Солнышко. Эй, посмотри на меня, — она нехотя подняла на него покрасневшие глаза, попутно шмыгнув носом, и Майклсон сжал челюсти, чувствуя одно-единственное желание — прижать ее к себе, успокоить и защитить от всего мира. — Это… это все поправимо. Тебе не нужно никуда уезжать, — в голубых глазах появился крохотный огонёк надежды и Клаус облегченно выдохнул. — Мы переживем это. Грегори сможет помочь. Я слышал про подобные операции, он сможет все исправить и мы забудем об этом, как о страшном сне. Ее сердцебиение на мгновение скакнуло и тут же выровнялось, словно смирившись. Мягко высвободившись, она взяла его лицо в ладони и трепетно поцеловала, едва касаясь своими губами его. Приобняв ее за талию, он уже хотел углубить поцелуй, но она неожиданно отстранилась и, сверкнув потемневшими глазами, тихо проговорила: — Мне очень жаль, что тебе пришлось расти под влиянием такого отца, как Майкл. И мне очень жаль, что по его примеру, ты точно также боишься полюбить кого-то. Боишься настолько, что готов убить часть самого себя. В следующую секунду Клаус едва не проломил собой стену, будучи отброшенным от неё. Толкнув двери двумя руками, она буквально вылетела в неё, не обращая внимания на веером взметнувшуюся за ней юбку. — Коня мне! — рявкнула она на весь замок и замеревшие было при ее появлении слуги тут же забегали, расступаясь и отправляя кого-то передать приказание конюху. — Кара, — необычайно громко крикнул Элайджа, заставив ее остановиться и обернуться. — Мы с твоим братом все решили, Элайджа. Как только где-то остановлюсь пришлю тебе весточку. Пожелай мне хорошей дороги и прощай. — Этот реб… — он вовремя прервался и, стараясь не поддаваться эмоциям, спокойно проговорил: — Причина, по которой ты уезжаешь, касается не только тебя. Она затрагивает оба наши рода, ты не можешь просто отмахнуться от нас. — Поговорим об этом через полгода, Элайджа, — отрезала ведьма, возобновив путь к выходу. — Как только все разрешится, я с радостью обсужу с вами встречи по выходным. — С чего ты взяла, что меня это устроит? — разъярённо прорычал переместившийся к ней лицом к лицу гибрид, видимо только сейчас выбравшись из-под завалов, и Кара прошипела: — С того, что ты потерял право решать судьбу чего-либо, а уж тем более кого-либо, касающегося меня. Уйди с дороги, — она со всей оттолкнула его, заставив сделать ровно один шаг назад. Зная, что Клаус следует за ней, она, упрямо сжав губы, выскочила в едва успевшие открыться перед ней двери и, тут же замерев, ошарашено выдохнула: — Татия. Заинтересованно осматривающаяся девушка обернулась, отчего шоколадные кудри, рассыпанные по плечам, взметнулись и Кара сглотнула, чувствуя поднявшийся к горлу ком. Огонёк девичьего лукавства в карих глазах и тёплая улыбка начавшей только познавать окружающий ее мир девочки. Нет. Это явно была не Татия. — Прошу прощения, миледи, но меня зовут иначе. Катерина Петрова, — она грациозно присела в реверансе, почтительно склонив голову. Пользуясь отсутствием с ней зрительного контакта, Кара послала настолько убийственный взгляд Клаусу, что тот невольно сделал шаг в сторону, ощутив наэлектризовавшийся вокруг него воздух и попутно выругавшись. Для него это тоже было неожиданностью. Уже в следующую секунду натянув вежливую улыбку и более менее взяв себя в руки, Кара кивнула на ее поклон и мягко проговорила: — Это я прошу прощения, Катерина. Вы просто очень похожи на мою старую знакомую и я невольно обозналась. Кара Блэк, очень… — ее голос на мгновение дрогнул и она краем глаза заметила, как напрягся Клаус. — Рада с вами познакомиться. — Взаимно, Кара, — точно также перейдя на неформальный тон, ответила Катерина и заинтересованно стрельнула в неё глазами, ожидая, что та поправит ее, но ведьма только усмехнулась. А девчонка-то не промах. — Лорд Элайджа, лорд Клаус, — она присела перед ними в таком же поклоне и чуть взволнованно проговорила: — Я решила принять приглашение остановиться у вас несколько раньше, чем мы договаривались, — Кара заинтересованно приподняла брови, чувствуя, что уже готова убить отца своего ребёнка. — Видите ли, у меня возникли небольшие трудности… — Ну что вы, Катерина, — твёрдо перебил ее Элайджа, заметив проблеск алого у предплечий и так взбешённой ведьмы, и вежливо улыбнулся посмотревшей на него шатенке. — Мы только рады вашему приезду. Верно, брат? — Абсолютно, — ледяным тоном подтвердил Клаус и Кара саркастично закатила глаза. — Прошу вас, мисс Катерина, — старший Майклсон предложил ей локоть и она облегченно ухватилась за него, тоже почувствовав «радость» хозяина. — Я провожу вас в ваши покои. — Благодарю, милорд, — она так открыто улыбнулась ему, что Элайджа невольно тоже приподнял уголки губ. Стараясь при этом не вспоминать, что у Татии, когда она улыбалась, собирались крохотные солнечные морщинки в уголках глаз. У Катерины ничего подобного не было. — Катерина, — окликнула ее Кара и та обернулась. Помолчав несколько секунд, рассматривая такое знакомое и при этом куда более молодое лицо, она внушительно проговорила: — Удачи вам. Говорят, в этих лесах завелись волки. Будьте осторожны. — Благодарю, миледи, — растерявшись от неожиданного напутствия, пробормотала Катерина, но Кара уже отвернулась от неё. — И что это было? — Просто хочу, чтобы она была осторожна, — невинно ответила Кара, хлопнув глазами. — У неё ведь такая важная роль, не правда ли? Да где моя лошадь в конце концов?! — Я запрещаю тебе покидать мои владения, — железным голосом сказал Клаус и, схватив ее за предплечья, развернул к себе. — Ты останешься здесь, поняла меня? — Неужели? И что же будет дальше? Запрешь меня в своей темнице? Приставишь ко мне свою ручную ведьму? Заставишь лечь на операционный стол? Ты действительно думаешь, что после подобного наши отношения будут хоть отдалённо напоминать предыдущие? — Я бы никогда не стал заставлять тебя, — он нахмурился и, чуть помедлив, отпустил ее, бросив беглый взгляд на ее живот. Судя по тишине, она снова скрыла второе сердцебиение. — Ты даже не можешь смотреть на меня без отвращения сейчас, — через некоторое время проговорила Кара, усмехнувшись, и отвела взгляд. Немного помолчав, она холодно спросила: — Ты хочешь, чтобы я вернулась? — Я хочу, чтобы ты осталась. — Этого не будет. Все так, как я сказала. Мне действительно страшно, Клаус. И твои разговоры об убийстве моего ре… части меня ничего не облегчают. К тому же, твое приглашение и последующий за ним приезд Катерины… Ты вообще собирался сказать мне о том, что нашёл ее? Что хочешь, чтобы она жила с тобой, с нами в одном замке? — гибрид повёл плечом и Кара всплеснула руками. — Меня это не устраивает. Хочешь стать непобедимым Королём? Пожалуйста. Только приготовься к тому, что в итоге ты останешься один. — Не самая плохая участь, — усмехнулся он, едва сдерживаясь от того, чтобы не закинуть ее на плечо и не сделать все то, что она перечислила. — Это тебе сейчас так кажется, — ответно усмехнулась она и кивнула наконец-то приведшему коня слуге. Взобравшись в седло, Кара взяла в руки поводья и посмотрела на холодно смотрящего на неё Клауса. Если бы он знал, как сильно она не хотела оставлять его. Но это предложение операции и его молчание насчёт Катерины… Так нельзя. Если человек так стремиться к тотальному контролю и одиночеству, то, будь она хоть трижды ведьмой и хоть в десять раз больше люби его, это ничего не изменит. — Что я должен сделать? Кара приподняла брови и чуть наклонила голову. «Что я должен сделать?» Сделать, чтобы она вернулась. — Спаси Катерину. Найди способ спасти Катерину, Клаус. Он удивлённо сощурился и, случайно опустив взгляд на ее живот, поморщился. Закатив глаза, Кара пришпорила переступающего с ноги на ногу коня и, пустив его лёгкой рысью, через несколько минут покинула поместье Майклсонов также стремительно, как и ворвалась в жизнь его обитателей, провожаемая наполненным отчаянием взглядом серо-зелёных глаз.