Family above all

Стефан в нерешительности остановился перед дверью, но вот чему-то усмехнулся, покачал головой и постучал. Дождавшись негромкого «войдите», он отворил дверь и снова остановился. Синие глаза оторвались от осмотра разложенной на кровати одежды и, встретившись с его, взволнованно распахнулись. Кажется, его приход её искренне удивил. — «Какие у неё всё-таки красивые глаза», — вдруг подумалось Стефану, продолжая также молча стоять и смотреть на неё. Глубокого синего цвета с чёрным ободком по краю, эти глаза и вправду завораживали, особенно когда глядели вот так: тепло, взволнованно и с небольшой долей любопытства. Без всякого намёка на злость или насмешку. — Я пришёл поблагодарить тебя, — наконец вымолвил он, неуверенно улыбнувшись. — Спасибо, что вернула настоящего меня и не бросила там. — Пожалуйста, — легко ответила Ребекка, склонив голову набок и глядя на него с нескрываемым лукавством. — Несмотря на явные плюсы твоей бесчеловечной сущности, таким ты мне все же нравишься больше, Стефан. — Вот как? Мне казалось, тебе больше по душе тот я, который не связан моральными принципами и совестью, — живо откликнулся Стефан, внимательно её рассматривая. Перед ним была определенно другая Ребекка. Не та, что бесконечно нападала на Елену в Мистик Фоллс или флиртовала с ним в двадцатых, нет. Эта Ребекка была словно… мягче. Более живой. И, отчего-то именно сейчас Стефан ясно осознал это, более настоящей. — Так было раньше, — пожала она плечами и совсем по-девчоночьи усмехнулась: — Неужели, тебе прежняя я нравилась больше? — Нет, — задумчиво ответил Стефан, оставаясь крайне серьёзным. — Прежняя ты не заставила бы меня задуматься о тех вещах, о которых я только и думаю в последнее время. — И что это за вещи? — Я присяду? — проигнорировав её вопрос, спросил он и, увидев кивок, уместился на край кровати, бегло осматривая сваленную на неё одежду. — Проводишь ревизию? — Решила избавиться от ненужного хлама, — кивнула она. — В конце концов чем ещё мне заниматься, сидя под домашним арестом в доме брата? — Да, пожалуй, — невпопад ответил Стефан, рассеянно оглядывая ее обставленную в светлых тонах комнату. — Что-то не так? — осторожно поинтересовалась Ребекка, неторопливо начиная раскладывать одежду в две стопки и ничем не выдавая своего волнения. — Скажи мне, Ребекка, что изменилось? — неожиданно резко спросил он, и Первородная вскинула на него непонимающий взор. — Почему ты перестала вести себя так… как ты вела себя раньше? — Возможно, я просто решила, что пришло время поменять своё отношение к людям, — спокойно ответила Майклсон, продолжая невозмутимо сортировать вещи. — Не ко всем, конечно. Но к некоторым. — И что послужило причиной? — Я много думала о том, что мы все пережили за эту тысячу лет, — неторопливо начала она. — О том, кем мы были и кем стали. Тысяча лет… Это ведь такой долгий срок, верно? Спроси любого из людей что он будет делать, если бы ему было отведено столько времени, и он просто не сможет ответить тебе. Наверняка, многие бы начали перечислять свои амбиции, мол, ну уж за такой-то срок они бы их точно все удовлетворили. Но мне всегда хотелось просто жить. Жить, любить, иметь семью, дом. А по итогу, жизнь у меня отнял отец, вынуждая бежать и скрываться от него; любовь у меня раз за разом отнимал брат, возможно и из лучших побуждений, но факт остаётся фактом; а возможность создать семью, родить детей у меня отняла мать. Получается, что эта тысяча лет ничего мне не дала, она ни на лигу не приблизила меня ни к одной из моих целей, — Ребекка горько усмехнулась, покачала головой. — И получается, что даже то немногое, что я все же могла бы получить и что сделало бы меня счастливой, я сама же и оттолкнула от себя. Мы ведь действительно любили друг друга — я и Марсель, — она бросила на Стефана испытующий взор из-под полуприкрытых ресниц, и тот едва сохранил непроницаемое выражение лица под её взглядом. По какой-то причине слышать о её искренней любви к Марселю было очень неприятно. — Но он слишком сильно желал власти и отмщения, а я выбрала сторону брата. — Ты жалеешь об этом? — Нет, — Ребекка хмуро прислушивалась к себе какое-то время и категорично мотнула головой. — Нет, я не жалею. Просто… Как и всегда до этого, в войне с Марселем мои братья не гнушались самыми грязными способами достижения победы. И погибла Давина. Шестнадцатилетняя девочка, которая хотя и была занозой в заднице, но все равно была ещё ребёнком. — Она разорвала связь твоего брата с его родословной, — осторожно вставил Стефан. — А этого ещё никому не удавалось сделать. — Верно, — Майклсон невесело улыбнулась. — А я уничтожила сотни людей, пока приноровилась сдерживать свою жажду крови. Я была не намного старше Давины, Стефан. Да и к тому же, я точно знаю, что, уничтожь Хоуп хоть весь Новый Орлеан, Марсель бы никогда ее и пальцем не тронул. Вот и выходит, что наше пренебрежение всеми, кто кровно с нами не связан, по итогу все равно оборачивается против нас. Я потеряла Марселя, Ник вполне возможно потеряет Кэролайн. Элайджа (хотя я и искренне рада, что так вышло, но все же) из-за своей непоколебимой веры в светлую часть Ника, в своё время потерял Кэтрин. Надеюсь, с Хейли подобного не повторится. — Хочешь сказать, «Всегда и навечно» обходится вам слишком дорого? — уточнил Сальваторе. — Тысячу лет я считала, что «слишком» просто не существует, когда дело касается спасения семьи. Даже когда я была несогласна с их методами, когда меня до глубины души потрясали их поступки, когда я ненавидела их… Когда ненависть буквально переполняла меня… Но даже несмотря на свой гнев, ярость, я всегда верила в то, что иначе быть просто не может. Что, если бы было иначе, то мы все уже были мертвы. Они же мои старшие братья, — Ребекка задумчиво посмотрела на шёлк в своих руках. — Но сейчас… Когда каждый из нас остался в итоге у разбитого корыта… Возможно, цель всё-таки не оправдывает средства? — Ну, я бы не стал говорить, что никто из вас не добился своей цели, — Стефан задумчиво проследил за решительно отметённым в левую стопку шёлковым платьем. — Клаус всегда желал власти, и он её добился. Теперь он Король, гибрид. Самое неуязвимое существо на планете. Ребекка невесело рассмеялась. — Да, верно. Его Величество Никлаус Майклсон, — кривляясь, продекламировала она и уже спокойно продолжила: — Вот только какой ценой? Ценой жизни одного своего ребёнка, безопасности другого, любви дорогой ему женщины и доверия всей семьи? Лихо, ничего не скажешь. — Возможно, он все равно считает, что игра стоила свеч. — Нет, — Ребекка хмуро посмотрела на него. — Нет, не считает. Я уверена: если бы у него была возможность всё переиграть, он бы ее использовал. Ник не настолько бездушный мерзавец. — Тебе виднее, — не стал спорить Стефан. — Так значит, ты больше не намерена жертвовать всеми и всем на благо семьи? — Я вообще больше не хочу никаких жертв, — устало ответила Ребекка. — Удивительно, да? По крайней мере, точно не с нашей стороны. Я помогу Клаусу в войне с Неясытями — с Аей и Авророй у меня личные счёты — дождусь возвращения Кэролайн, чтобы убедиться, что она не собирается убить кого-то из моих братьев, а потом… не знаю. Если ситуация позволит, я бы просто хотела исчезнуть. Исчезнуть и начать все сначала. — Исчезнуть? — переспросил Стефан, нервно сцепив руки в замок. — Навсегда? — Если бы, — Ребекка тихонько рассмеялась и заправила прядь волос за ухо. — Семья не позволит мне исчезнуть навсегда; рано или поздно что-нибудь вновь случится и я понадоблюсь им. Ты не подумай — я говорю это без досады или раздражения, — торопливо дополнила она. — Просто заранее знаю, что так будет. Так всегда было. И всегда, как бы я не сопротивлялась, все равно возвращалась. Я должна буду вернуться. Я же Майклсон. Поэтому, нет, о «навсегда» речи не идёт. Хотя бы на какое-то время. — Знаешь, я тут не так уж и долго, но, общаясь понемногу с тобой, Клаусом, а теперь и Фреей, у меня сложилось такое ощущение, словно вы говорите о своей фамилии, как о профессии. «Я Майклсон, я обязана…» и так далее. Будто семья кандидата в президенты Америки во время предвыборной кампании. — Какое нелестное сравнение, — она презрительно сморщила носик. — А чего ты ожидал? — Уж точно не твоего неожиданного смирения после тысячи лет бунтарства, — возведя взгляд к потолку, пробормотал Стефан. Ребекку это на удивление сильно разозлило. — Не нужно говорить так, словно это ты тысячу лет страдал от моего характера, — сквозь зубы процедила она, вмиг заледенев и превратившись в себя прежнюю. — Поверь, милый, что в двадцатых, что сейчас — ты знал и знаешь только меня хорошую. От меня плохой ты бы даже не успел убежать. — Не злись, — мягко проговорил он, со смешинками во взгляде наблюдая за ставшими отрывистыми движениями рук. — Я лишь хотел сказать, что рад твоему решению попробовать относиться к окружающим иначе. Просто оно появилось у тебя так неожиданно, что я немного растерялся. Я ни в коем случае не хотел обидеть или уколоть тебя, Ребекка. — Почему? Что вызвало твою растерянность? То, что я не бросила тебя у Неясытей или то, что не стала играть с Потрошителем, а сразу внушила тебе включить человечность? — все ещё резко спросила Ребекка, но уже хотя бы без прежней злобы. — И то, и другое, — поразмыслив, ответил Стефан и усмехнулся. — В конце концов прежняя ты действительно «поиграла» бы прежде, чем внушать. В любом случае, спасибо, что не стала этого делать. Он поднялся, окинул задумчивым взором с интересом разглядывающую лежащую по правую руку кучу одежды Ребекку и уже собрался уйти, как вдруг она остановила его, сказав: — Ты так и не ответил мне. О каких вещах я заставляю тебя задуматься? Стефан обернулся. Ребекка наконец подняла на него глаза, и он улыбнулся, отыскав в их глубине хитрые огоньки. Сейчас она больше была похожа на обычную молодую девушку, чем на Первородного вампира и стервознейшую женщину планеты. Она выжидающе изогнула светлую бровь, синий взгляд заинтересованно сверкнул, и Стефан решился. Была не была. — Надеюсь, твой первый вечер после окончания домашнего ареста не занят? — с внезапной хрипотцой спросил он. Ребекка радостно заулыбалась, но тут же постаралась принять невозмутимое выражение лица. — Ну, я конечно обещала Авроре мучительную смерть, — ради приличия с сомнением протянула она, но почти сразу усмехнулась. — Но это определенно можно запланировать на второй вечер после моего освобождения. — Славно, — последний раз Стефан чувствовал подобное волнение, когда столкнулся с Еленой в школьном коридоре. Волнение, предшествующее переменам. — Тогда в твой первый свободный вечер, скажем, в шесть? — Договорились, — Ребекка чинно кивнула, но сияющие глаза с головой её выдавали. Как только за ним закрылась дверь, Ребекка перестала сдерживать рвущуюся на лицо улыбку, обняла себя за плечи и, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, прокрутилась вокруг себя. Так, надо дождаться, пока он спустится на первый этаж, а уже потом звонить Хейли. Ребекка была готова буквально расцеловать волчицу за столь своевременно данный ей совет «попридержать свою внутреннюю стерву и хоть ненадолго выпустить из клетки, куда она заперла и своё сердце после множества предательств, маленькую девочку Бекку, которая все ещё жаждала простого человеческого счастья». Кажется, на этот раз у неё появился реальный шанс получить его.

***

— Ты хочешь ударить одновременно по троим? — не скрывая изумления переспросила Карла, и Аврора презрительно поджала губы. — Именно. Только так они не смогут быстро сориентироваться, мы выиграем необходимое нам время. — Почему именно эти люди? — задумчиво смотря на схему плана, спросила Фрейдис. Стоявшая справа от неё Карла только покачала головой, нахмурилась, опёрлась руками о поверхность стола и внимательнее всмотрелась в схему. Аврора расслаблено положила ногу на ногу, сидя в кресле напротив еретички, и с улыбкой ответила: — Потому что это самые глубокие болевые точки Клауса Майклсона. И именно они помогут нам добиться того, чего так желал мой брат. — К слову о нем, ты вообще собираешься вытаскивать Тристана? — резко спросила Айя, из окна недовольно наблюдая за танцующими по улице людьми. Эти бесконечные парады когда-нибудь доведут её до суицида. — Или после «подарка» Сириуса Блэка ты решила дождаться и остальных его частей тела, перевязанных бантиком? — Разумеется, дорогая Айя, мы освободим моего брата, — сквозь зубы ответила Аврора. — Но, к сожалению, милому Тристану придётся ещё немного потерпеть. — Неужели? И чем же ты тогда займёшься? — Выполнением одной из частей плана, — невозмутимо сказала де Мартел. — К примеру, Фрейдис отвечает за Фрею Майклсон. Учитывая, что Клаус не позволяет ей покидать Бойню, тебе придётся заявиться к ним в дом и там её убить. — Аврора… — побелев, начала, было, еретичка, но Аврора будто не слышала её, продолжая: — Разумеется, ты возьмёшь с собой вампиров, которые отвлекут Майклсонов на себя, пока ты будешь занята Фреей. Для подстраховки возьмёшь с собой Шань Мина. — Но… — Как только сердце Фреи остановится, защитное заклинание будет снято. В этот момент, ты, Карла, должна будешь найти Хоуп Майклсон и Кэролайн Блэк. Сделать это нужно будет быстро, поэтому возьми ведьму Клэр себе в помощь. Она очень даже прыткая, судя по её попыткам избавиться от оков. — Поняла, — кивнула Карла, тогда как Фрейдис с немой обречённостью потёрла лоб ладонью. Аврора сделала вид, что не заметила этого. — Координаты их обеих отправишь мне, Карла. В зависимости от того, кто окажется ближе к малявке Майклсон, тот за ней и пойдёт. Ведьма же принадлежит мне, — взгляд Авроры опасно потемнел, но Фрейдис вдруг подняла на неё глаза. — Ты хочешь убить Хоуп Майклсон? — тихо спросила она. Отчего-то после этих слов замерли все, кто был в комнате. Сквозь плотно закрытое окно до слуха каждой долетели мелодии участвовавших в параде музыкантов, принеся с собой столь резонирующее с атмосферой в комнате весёлое настроение. Аврора повела плечиком, сбрасывая оцепенение, и лаконично ответила: — Да. — А как ты собираешься найти Тристана? — голос Айи странно звенел. — Для этого мы и возьмём в заложники Лили Блэк, — с весёлой улыбкой сказала Аврора и бросила лукавый взгляд на Фрейдис. — Хотя, вернее будет сказать Майклсон. Фрейдис вскинула на неё острый взгляд, но ничего не ответила. — Наши люди как раз донесли мне, что она покинула Бойню несколько часов назад. Неужели поссорилась со своим мужем… — она весело хихикнула и прожгла невозмутимо смотревшую на неё еретичку ледяным взглядом. — В любом случае сейчас она лёгкая добыча. Я уже отправила за ней вампиров. — Смелый ход, — ровно сказала на это Фрейдис, не прерывая их игру в «гляделки». — Никто не допустит, чтобы с её головы упал хоть один волос и с радостью обменяют на неё Тристана. — Верно. Но нам все ещё нужен один из Майклсонов и его связь с родословной, — она мягко поднялась со своего места и подошла к графину с виски. — И для того, чтобы выманить Элайджу, ну или Ребекку, ты должна будешь спрятать тело Фреи Майклсон, Фрейдис. Когда они обнаружат её пропажу, то сразу попросят кого-то из ведьм сотворить заклинание поиска и отправятся за ней. Клаус просчитает, что я решила нанести удар по Кэролайн, поэтому сам отправится к ней. А Элайджа поедет за Фреей, и вот тут уже в игру вступит наша дорогая Давина. — Но пророчество… — непонимающе нахмурившись, начала Карла, но Аврора резко перебила её: — Пророчество можно и обойти, Карла, было бы желание. В конце концов даже если заклятье не удастся, все его составляющие будут уже у нас на руках. — Она права, — вдруг высказалась Фрейдис. — Надо действовать сейчас и действовать решительно. Иначе Майклсоны первыми нанесут удар, захотев отомстить за Кола. Сейчас преимущество на нашей стороне. — Именно. Когда все остальные детали были обговорены, и Айя с Карлой ушли, чтобы подготовиться, Фрейдис неторопливо подошла к задумчиво рассматривающей шахматы брата Авроре и ровно спросила: — Ты все же решилась на то, чтобы полностью уничтожить его? — Прошу прощения? — с, кажется, искренним непониманием повернула к ней де Мартел, но Фрейдис была непробиваема. — Уничтожить Клауса. Его болевые точки; ты бьешь по всем одновременно: сестра, дочь… Кэролайн, кем бы она ему не приходилась. — Я лишь хочу, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я, — пожала плечами Аврора и с вызовом посмотрела на еретичку. — Он отнял у меня Тристана, он предал и отверг меня. Я лишь плачу ему той же монетой. Ты не считаешь это честным? В очередной раз врезавшись плечом в дверцу, Фрейдис выругалась, резко вынырнув из собственных мыслей и кляня гнавшего, как сумасшедший, водителя на чем свет стоит. Чувствуя, как вспотели ладони, она незаметно для своего спутника вытерла их о брюки и посмотрела в окно, явно не замечая мелькающего за ним пейзажа. Честно. Если бы Аврора хоть на мгновение задумалась о том, что честно, а что нет, то явно не стала бы отдавать приказ убить невинного ребёнка. — Ты нервничаешь, — отметил Шань Мин, глядя в своё окно, и Фрейдис передернула плечами вместо ответа. — Разве тебе в новинку работать с Майклсонами? Еретичка отняла руку ото рта и сухо ответила: — Нет. — Тогда в чем дело? Врать Шань Мину было сродни тому, чтобы бить гремучую змею по хвосту в ожидании того момента, когда она бросится на тебя. Поэтому, ни единой интонацией не выдав истинных чувств, она лаконично произнесла: — Я не привыкла работать на территории противника. Это не мой стиль. — Разве Верховная ведьма не практиковала подобные сражения? — Практиковала. И не раз. — Но? — Но я не она, — Фрейдис на мгновение прикрыла глаза, скрывая мелькнувшую в них горечь. — Не беспокойся, — за всю беседу он даже не повернул головы в её сторону, разговаривая крайне бесстрастно. — Наши люди отвлекут Майклсонов, пока ты будешь выполнять свою задачу. Если все пройдёт как надо, все наши цели будут достигнуты уже сегодня к закату. Аврора на удивление хорошо все продумала. — Да, на удивление, — эхом откликнулась еретичка, прокручивая между пальцами ожерелье на длинной, тонкой цепочке. — Новое? — Что? — она повернулась и, проследив за его направленным на ожерелье вопросительным взглядом, усмехнулась: — А, нет. Оно довольно старое. — Раньше я его на тебе не видел, — также равнодушно отметил вампир, и Фрейдис поджала губы, концентрируясь на том, чтобы ритм сердца не подскочил. Нельзя, нельзя выдавать свою нервозность. Только не рядом с Шань Мином. — Потому что раньше я его не носила. Не было нужды. Я берегла его для особого случая. Это охранное ожерелье. — Неужели ты так боишься Клауса? — нотки удивления прорезались в его голосе, но Фрейдис ничего не ответила, продолжая задумчиво проворачивать кулон в руке. — «Я была бы очень рада бояться Клауса», — с горечью подумала она, прикрывая глаза и вновь окунаясь в свои размышления. — Кого на этот раз ты поставила охранять Давину? — она бесшумно подошла к прислонившейся плечом к дверному косяку Карле, отчего та вздрогнула и недовольно оглянулась. — Одного из оборотней, — отозвалась она. — Я как раз послала за ним. — Она невероятно могущественна, — едва слышно проговорила Фрейдис, наблюдая за тем, как, даже будучи в антиведьминских оковах, Давина заставляет цветок в ее руках распуститься. Небольшое колдовство, но, если учитывать, что у неё не должно быть и крупицы магии… — Это правда, — кивнула Карла и мрачно усмехнулась: — Из-за этого такие, как она, чаще всего и умирают детьми. — Ты не согласна с решением убить Хоуп Майклсон? — помолчав, бесстрастно спросила еретичка. — Я лишь озвучила очевидный факт, на девчонку Майклсон мне глубоко плевать, — скучающе протянула Карла. — Другое дело, что после её смерти, Клаус вполне может съехать с катушек… ну, ещё больше, чем сейчас. А это крайне нежелательно для нас. — Клаус Майклсон с выключенной человечностью. Это будет занимательное зрелище, — пробормотала Фрейдис. — Пожалуй. Хотя я бы предпочла быть на другом полушарии в тот момент, когда это произойдёт. — Вы меня звали? Обе девушки обернулись на прозвучавший вопрос, но смертельно побелела только одна из них. Приоткрыв рот, Фрейдис во все глаза смотрела на подошедшего к ним мужчину, но вот Карла заговорила, и она быстро тряхнула головой, возвращая себе самообладание. Благо, ведьма, кажется, ничего не заметила. — Да, Филипп, ты понадобился мне здесь. — Все, что прикажете, мисс Карла, — зеленовато-карие глаза смотрели только на ведьму, словно Фрейдис здесь не было и в помине. — Ох, ты такой сладенький, — она ласково похлопала его по щеке и вдруг резко схватила его за подбородок, притягивая к себе. Фрейдис, не сдержавшись, закатила глаза и отвернулась, когда язык Карлы влез в его рот. «Филипп», надо отдать ему должное, отвечал ей с не меньшим пылом, но не сделал даже попытки обнять её или коснуться. Оторвавшись от него через несколько минут, Карла довольно улыбнулась и с тяжёлым вздохом произнесла: — Ну почему я не могу просто запереть тебя в своей спальне? — Тогда бы я вам быстро надоел, а так вы можете растягивать удовольствие, — последовал серьёзный ответ, и Карла расхохоталась. — Каков, а? — обернулась она к Фрейдис. — Да, он довольно умён, — кратко ответила еретичка. — Ох, какая же ты скучная, Фрейдис. Наверное оттого твой Майклсон и нашёл себе новую пассию. Фрейдис преобразилась за считанные мгновения. Белки глаз почернели, радужка заалела, все тело натянулось, словно струна. Выступившая под глазами сеточка капилляров и упавшая на несколько градусов температура в помещении заставили Карлу сразу пойти на попятную. — Успокойся, дорогая. Ты же знаешь: я это не всерьёз, — быстро произнесла Карла, смотря на неё с явной опаской. — Не все относятся к мужчинам, как к игрушкам, Карла, — отрывисто ответила на это Фрейдис, поджав губы. — Будь добра: уясни это наконец. — Ладно-ладно, — замахала на неё руками ведьма. — Об этом мы можем поговорить и после. Филипп, милый, твоей новой задачей будет присмотр за вот этой ведьмочкой, — она указала себе за спину на Давину. — Следи за тем, чтобы она не освободилась от оков и не покидала эту комнату. Но только смотри мне, без шалостей. Ты только мой. Ты ведь знаешь это? — Конечно, мисс Карла, я принадлежу вам. Я сделаю все в точности так, как вы сказали, — он невозмутимо стоял на месте, когда ведьма ещё раз вздохнула, томно провела руками по его груди и чмокнула в губы. — Спасибо, милый. Я знала, что могу рассчитывать на тебя. Мне пора идти к моим девочкам, но Фрейдис познакомит вас с Давиной. У тебя же все равно есть ещё время, да, Фрейдис? — Иди, Карла, не беспокойся, — сухо кивнула еретичка. — На это у меня время точно есть. — Ты просто чудо, — она очаровательно улыбнулась ей, тряхнула напоследок чёрными волосами и упорхнула в сторону комнат «её девочек». Оборотень молча прошёл мимо неё в комнату и, когда Фрейдис, помедлив секунду, вошла следом, закрыл за ней дверь. — Давина, — подрагивающим от волнения голосом позвала она ведьму. — Это Филипп, твой новый охранник. — У вас все охранники словно сошли с обложки Playboy, — раздраженно ответила Клэр, смерив мужчину недовольным взглядом, и вновь вернулась к своему цветку, неразборчиво пробурчав: — Было бы приятно познакомиться с тобой, Филипп, если бы ты не должен был охранять меня от моей свободы. Что ж, прошлый охранник продержался всего сутки. Посмотрим, сколько выдержишь ты. — Женщины обычно остаются довольны моей выносливостью, мисс Клэр, — не скрывая иронии, ответил тот, и Давина только фыркнула в ответ. — Что ж, раз вы подружились, я могу вас оставить, — нервно проговорила Фрейдис, но Филипп вдруг крайне бесцеремонно схватил её за руку повыше локтя и, убедившись, что Давина потеряла к ним всякий интерес, отвёл её в сторону. Они несколько секунд молча прожигали друг друга взглядами, причём со стороны это выглядело, словно взбунтовавшаяся школьница доказывает свою правоту пришедшему по вызову директора отцу. Но вот, еретичка с коротким вздохом опустила глаза. Смерив резко поникшую Фрейдис последним строгим, изучающим взором, мужчина покачал головой и достал небольшую прямоугольную коробку из заднего кармана джинсов. — Это от неё, — едва слышно выдохнул он, прожигая её горящим взглядом. — Она знала, что рано или поздно этот момент настанет. Используй, когда нужна будет помощь. Фрейдис нерешительно протянула руку, отдёрнула, сердито вздохнула и взяла коробочку. Повертев её в руке, она подняла на него влажный взгляд и тихо ответила: — Спасибо, Артур. Артур кивнул, вдруг подбадривающе улыбнулся и быстро коснулся губами её лба. Фрейдис вся сжалась и зажмурилась, словно он гаркнул на неё, но в следующую секунду Артур уже усаживался на стул напротив Давины и задавал ей самые безобидные вопросы, наподобие того, как она смотрит на то, чтобы провести медовый месяц в Париже. Усмехнувшись тому, что, кажется, в этот раз не охранник полезет на стенку от болтовни Давины, а наоборот, Фрейдис осторожно раскрыла коробочку и грустно улыбнулась при виде округлого кулона на длинной серебряной цепочке. Заметив под украшением небольшой лоскуток бумаги, она почувствовала, как сердце пропустило удар и забилось с удвоенной силой. Оглянувшись по сторонам и не увидев ничего подозрительного, она дрожащей рукой вынула его и не сдержала рваного вздоха при виде такого знакомого витиеватого почерка. «Я много в чем ошибалась за свою жизнь, но только не в моих девочках. Ни в одной из вас. Никогда не забывай о том, кто ты на самом деле, моя милая фея», — гласила надпись. Тормоза протестующе взвизгнули, и Фрейдис едва успела упереться ладонью в сиденье перед собой вместо того, чтобы врезаться в него лбом. — Приехали. Дом Майклсонов в квартале отсюда. Фрейдис облокотилась обратно на спинку сиденья и смежила веки. «Кто ты на самом деле». На самом деле… Ведьма клана Близнецов. Первообращенная Кола Майклсона. Еретик. И твоя ученица, Кара. Твоя воспитанница. Я обязана тебе всем. И даже если когда-то захочу забыть об этом — не смогу. Фрейдис открыла решительно горящие глаза и кивнула выжидающе смотрящему на неё Шань Мину. — Пора.