Обыденность

Такао всегда был любопытным, даже чересчур любопытным. Вечно совал нос куда надо и не надо, за что нередко получал в детстве. Собирал чужие секреты, даже не зная, что с ними делать. Просто было интересно. Наверное, именно тогда и начал проявляться Ястребиный глаз. Ведь, чтобы утолить своё любопытство, нужно замечать каждую деталь, даже, казалось бы, самую незначительную. Повзрослев, Такао направил свою жажду в мирное русло — начал приглядываться к игрокам, как во время матчей, так и в повседневное времяпрепровождение, чтобы выяснить их слабые и сильные стороны. А чуть позже понял, что это помогает не только в спорте. Точнее, свои знания лучше использовать постоянно. И тогда губы растянулись в улыбке, которая стала своеобразной маской, скрывающей часть истинных чувств и эмоций. С человеком, который вечно шутит, общаться легко, в его компании расслабляешься. Значит, можешь совершенно случайно выдать что-то, о чем рассказывать совсем не хотелось бы. А Такао заметил, хоть виду, конечно же, не подал, но в голове заметку сделал насчет этого. Казунари никогда не использовал свои знания во зло другим. Он просто собирал их, чтобы лучше общаться с тем или иным человеком. Удобно.Но не всем нравился такой тип людей. Мидорима, вот например, терпеть не мог, считая их полными идиотами, попусту тратившими свою энергию на то, чтобы напрягать лицевые мышцы ради улыбки. Такао таких людей обычно обходит стороной. Но Мидорима Шинтаро в рамки обычного никак не вписывался. Начиная от невероятных трехочковых, заканчивая забавной привычкой таскать с собой повсюду талисманы дня. И это притягивало Такао, любившего находить подход к другим людям не меньше, чем баскетбол. Но вот только сам Мидорима совершенно не хотел, чтобы кто-то тревожил его одиночество. Казунари было даже немного обидно слушать очередную грубость. «Хэй! Я тут, если ты вдруг не заметил, постоянно на рикше вожу тебя, нередко покупаю шируко, талисманы достаю. Ты хоть представляешь, как их трудно найти в шесть часов утра? Особенно, когда это какой-нибудь специальный корм для рыбок или бра в стиле барокко! Может ты хотя бы спасибо скажешь, а, Шин-чан?» Но эта капля обиды, щепотка раздражения и маленькая ложка злости создавали вместе неповторимый продукт — желание, чтобы тебя признали, чтобы доверились, открылись И Такао, не переставая улыбаться, старался, как мог. Но вот только Мидорима совершенно не хотел, чтобы кто-то лез к нему в душу. Казунари, всё ещё улыбаясь и шутя, продолжал твердить «Шин-чан!», начиная сомневаться в правильности своих действий. А может действительно не надо пытаться быть другом тому, кто этого совершенно не хочет? *** Когда-то в детстве Такао спешил домой, падая и раздирая коленки в кровь, чтобы успеть к телевизору, где каждый день показывали мультсериал про супергероев. Благодаря этому увлекательному мультику, который почему-то совершенно не нравился маме, Такао узнал про чтение мыслей. «Вау! Это ж сколько всего интересного можно узнать!» Подумал тогда он, и на Новый Год загадал своё желание. Оно, конечно же, не сбылось, что очень огорчило мальчика. Но он не сдался, и на следующий год загадал его же. Как и на следующий, и на следующий после следующего, и следующий после следующего за следующим… Со временем желание «Хочу научиться читать чужие мысли» переросло в более реальное «Хочу научиться понимать людей». Этот год исключением не стал. Такао мысленно произнес свое заветное желание, прокручивая в голове образ Шин-чана. Именно этот сундук с загадками, гордо носящий имя Мидорима Шинтаро, не давал Такао покоя ни днем, ни ночью. А что нужно делать, чтобы узнать все эти загадки? Найти ключ, то есть найти подход к Мидориме. Но этот вариант очень сложно выполнить, потому что сам Мидорима никак не хочет открываться Казунари, и только ослиное упрямство Такао не дает Шинтаро накинуть на сундук еще замков пять. Или даже шесть. Так, для надежности и морального спокойствия. Думал тогда Такао под звуки салюта, а сейчас Такао в теле Мидоримы прокручивал в своей, то есть не в своей, голове то самое заветное желание. — Да ладно! Это все объясняет! — воскликнул Казунари, — Надо Шин… то есть Такао написать. Разблокировав телефон, Такао уже собрался нажать на значок мессенджера, чтобы побыстрей сообщить другу, который упорно отказывался им именоваться, как его внимание привлекла иконка галереи. Такао до сих пор чересчур любопытный. Сначала кроме фотографии конспектов, стратегий, нарисованных на доске тренером, вместе с редкими фото семьи ничего не попадалось, Такао уже практически разочаровался в своих поисках чего-нибудь интересного, как появилось селфи, где Такао улыбается, обнимая одной рукой недовольного Мидориму. — Что ты делаешь?! Я удалю эту глупую фотографию сразу же, как верну свой телефон обратно, нанодайо. Всплыли в голове слова Шин-чана. Такао глубоко вздохнул и продолжил листать. Он нашел ещё немного их общих фотографий, чуть меньше, чем фото команды. Но они были. Такао рвано выдохнул и не сдержал улыбки. Чтобы не говорил Мидорима, как сильно он не возмущался, он действительно был рад, что Такао стал его другом и дорожил каждыми мгновениями, которые они проводили вместе. Хотя конечно же никогда не признается в этом самому Такао. Казунари, не переставая счастливо улыбаться, встал, сходил, открыл входную дверь, чтобы Мидорима спокойно зашел в свой собственный дом, а потом вернулся обратно в комнату друга и схватил с полки какую-то книгу, чтобы занять руки и мысли, да и просто убить время. Но это оказался фотоальбом. — Ха? Неужели я увижу маленького Шин-чана. Определенно сегодня один из самых лучших дней в моей жизни! Но детских фотографий там совсем не было, если не считать фото младшей сестры Мидоримы. Там были фотографии Тейко, Шутоку и их, их с Шин-чаном фотографии. Что-то внутри разлилось приятным теплом, согревая изнутри. И бьющие через край эмоции выплеснулись наружу в виде счастливого смеха. Такао не хватило совсем чуть-чуть терпения, чтобы увидеть, как же дорожит их дружбой Мидорима. Поэтому в дело пошло Новогоднее чудо, в которое Казунари никогда не переставал верить, оставаясь в душе маленьким мальчиком. — Я же сказал тебе ничего не трогать, нанодайо! Такао перевел взгляд на Мидориму, думая как это странно видеть себя со стороны. Ещё страннее, когда на тебе идеально выглаженные брюки и полностью застегнутая рубашка. Моргнул. И напротив него уже стоял такой привычный и родной Шин-чан в непривычно потрёпанном виде. — Черт, Шин-чан! Ну, кто вообще застегивает первую пуговицу? Давит на горло же! — Я спокоен, нанодайо. Абсолютно спокоен, — сказал Мидорима, как будто пытался убедить себя в этом, и начал медленно оседать на пол. — Э, Шин-чан! — Такао успел поймать голову друга в последний момент, — Ну, ты даешь, конечно, Шин-чан. В обморок грохнулся. Такао, кряхтя и охая, дотащил тело Мидоримы до кровати и даже смог уложить его. Потом он осторожно снял очки и положил их на тумбочку, вернул альбом на место. — А когда он проснется, то посчитает это бредом, — пробормотал Казунари, — Но… Такао, хихикнув, взял чужой телефон и сделал селфи со спящим Мидоримой. «На память Шин-чану» Хлопнула входная дверь.