Обыденность

— Такао, тебе сколько лет? Пять или десять? — Если сложить цифры, которые ты назвал, а потом прибавить еще два года, то будет мой точный возраст, — не отрываясь от большого плаката на полу, произнес Такао. — Ты уверен? — грозно спросил Мидорима, — Подумай еще раз, потому что люди в твоем возрасте не малюют на бумаге на полу подсобки только под светом фонарика, чтобы никто больше не увидел, нанодайо. Такао вскинул голову, чтобы посмотреть на друга, еще и посветить хотел, но тот мягко отвел чужую руку в сторону. — Шин-чан, я же уже говорил, что это плакат Миядже-семпаю в честь того, что он покидает пост капитана и команду. — А я тебе уже ответил, — Мидорима устало потер переносицу, приподняв для этого очки, — что он твоих усилий не оценит. — Это мы еще посмотрим. Высунув язык от усердия, Такао вернулся к раскрашиванию баскетбольного мяча. Вообще, Казунари ни в коем случае художником не был, хоть и постоянно что-то рисовал на полях тетради, но ему повезло с тем, что у него есть мегаталантливая сестра, которая и нарисовала плакат. Но, к сожалению, не успела дорасскрасить его, поэтому Такао пришлось самому выполнять столь нелегкую миссию, надеясь, что он ничего не испортит своими руками. Жаль будет загубить то, над чем так сильно старалась Юки. Такао пытался совместить сразу две вещи: держать телефон так, чтобы он освещал полностью плакат, и орудовать кисточкой. Но это оказалось гиблым делом. Свет никак не хотел попадать туда, куда нужно было, поэтому краска все время выходила за контуры, портя плакат. Мидорима, посмотрев на данное безобразие, устало вздохнул и подвинул Такао, забирая у него из рук кисточку. — Свети прямо, нанодайо. — Шин-чан, что ты… — Я сестре постоянно помогал с домашним заданием по искусству, нанодайо. Поэтому думаю, я смогу аккуратно раскрасить плакат. Несказанное «В отличие от тебя, нанодайо» так и повисло в воздухе. Такао усмехнулся. А потом не удержался: — Шин-чан, сколько тебе лет, говоришь? — Заткнись, Такао. *** — Всем вам известно, что я в этом году выпускаюсь, поэтому оставляю пост капитана, чтобы подготовится к выпускным экзаменам. Юя внимательно рассматривал баскетболистов, задерживая свое внимание на плакате, которым Такао вертел туда-сюда над головой, стараясь привлечь внимание капитана. Мияджи фыркнул, легонько улыбаясь, но потом взмахом головы сказал убрать его. Такао с довольным выражением лица свернул плакат в трубочку, бросая многозначительные взгляды на стоящего рядом Мидориму. Тот поймав этот телепатический сигнал: «Видишь-видишь? Я же говорил, что оценит!» лишь тяжело вздохнул, закатывая глаза, но Казунари видел, как уголки его губ слегка приподнялись. Улыбнувшись шире, хотя казалось еще чуть-чуть и лицо треснет, Такао вернулся обратно к еще пока своему капитану. — А это значит, что кто-то из вас займет мое место. Не стану тянуть с этим. Следующим капитаном будет… Такао начал бить указательными пальцами по воздуху, представляя, что это самый настоящий барабан, и издавал ртом соответствующие звуки. — Даже не верится, что я говорю это в последний раз, — Мияджи тяжело вздохнул, приложив ладонь ко лбу. — Такао, будь добр, замолчи. Казунари усмехнулся, пряча руки за спиной, и выкрикнув: «Извините, Мияджи-семпай!». Мидорима, стоящий рядом с ним, закатил глаза. — Итак, — Юя прошелся рядом с баскетболистами, заглядывая каждому в глаза, — следующим капитаном станет… Не думаю, что для вас станет большой неожиданностью выбор этого человека… — он остановился перед Мидоримой и хлопнул по плечу, — Мидорима Шинтаро! Прими мои поздравления и должность. Я знаю, что ты этого не допустишь, но не могу не сказать — не смей опозорить Шутоку, малец! — Ни за что, Мияджи-семпай, — сказал он это со всей серьезностью, — Вы можете положиться на меня, нанодайо. И именно в тот момент Такао развернул тот самый плакат, только показывая обратную сторону, на которой кривыми иероглифами было написано «ПОЗДРАВЛЯЮ, ШИН-ЧАН!», и начал махать им перед чужим лицом, сверкая улыбкой во все зубы. — Что ты… — Мидорима посмотрел внимательно на плакат, а потом поправил очки, скрывая за этим жестом свое смущение, — Бака. Прозвучали хлопки, отовсюду полетели конфетти, и растерянного Мидориму окружили остальные баскетболисты с хлопушками, чтобы поздравить. Все пожимали ему руку, хлопали по плечу, а Такао даже от переизбытка эмоций полез обниматься. Мияджи смотрел на это все с улыбкой, и от этой картины у него становилось так тепло на душе, хоть и печально немного. — Я буду скучать по вам, ребята, — прошептал он, часто-часто моргая, а потом, прочистив горло, как крикнул, — Хэй, здесь я пока еще ваш капитан, а поэтому ноги в зубы и погнали на улицу двадцать кругов вокруг школы, а после пробежки убираете зал, и чтоб сверкал! Поняли? Тогда вперед!