Предопределённое и непостижимое

Казалось, что стены старенького книжного магазина тряслись от каждого раската грома. Давно не было такой грозы. Будто сами Небеса обрушили свой гнев на этот город — за его греховность, за непокорность. Азирафаэлю казалось, что если это и правда гнев небесный, то адресован он конкретно ему. Хотя ангел знал, КАК на самом деле могут гневаться Небеса — и это не шло ни в какое сравнение с происходящим сейчас. Ливень стеной, вспышки молний и оглушающие удары грома — скорее предупреждение, а точнее — обещание. Как глуп он был, допуская надежду на то, что последствий удастся избежать. Света не было (видимо буря повредила провода) и в темноте такая знакомая лавка выглядела зловеще. Азирафаэль не стал зажигать свечи или говорить «да будет свет!», он просто сидел на стуле, глядя на потоки воды, струящиеся по окнам. Открытая и уже наполовину опустошённая бутылка виски стояла на столе, стаканом ангел не озаботился. Он и сам чувствовал себя опустошённым, и не наполовину, а совершенно и полностью. Чуть подальше возле бутылки лежал манускрипт, который Азирафаэль прочитал от корки до корки ещё три часа назад и ему очень хотелось разорвать эту книгу [Азирафаэль и помыслить никогда бы не смог, что у него когда-либо возникнет такое желание, учитывая его горячую любовь ко всем печатным и рукописным воплощениям человеческой фантазии — прим. авт.], бросить её в жерло вулкана, закинуть на Луну, вернуться во времени и никогда-никогда-никогда не читать. Конечно, он понимал, что книга ни в чём не виновата, как не виновата и Агнесса Псих, написавшая её — она просто предсказывала будущее. Предсказывала весьма запутанно и неоднозначно, что даже ангелу было трудно понять некоторые из этих пророчеств. Хотя одно он понял весьма точно, ведь оно было, вне сомнений, для него. Внутри его человеческого тела, в груди, что-то невыносимо жгло. Голова уже становилась тяжёлой из-за алкоголя, но трезветь Азирафаэль не собирался, ведь так чувство невыносимой безысходности хоть немного притуплялось. Так вот, что уготовано для него. Для них. Это было жестоко. Он отказывался верить в то, что должно было произойти в скором времени (пророчество было почти в самом начале книги, на шестой странице), но Агнесса Псих ещё никогда не ошибалась. Несмотря на это, Азирафаэль желал любой ценой избежать предречённого или хотя бы попытаться. Знания тысячелетий и ангельская сущность говорили, что это невозможно, как если бы букашка вдруг решила пролететь сквозь огненный смерч и остаться невредимой. Может он и не был букашкой, но в масштабах Вселенной и перед лицом Божественного Замысла, что мог сделать один непутёвый ангел? Ангел, так долго пробывший на Земле и очеловечившийся настолько, что больше отождествлял себя со своим земным обличьем, а не с грозной и устрашающей истинной формой. И те чувства, которые он испытывал внутри, были такими человеческими. Слишком человеческими. Азирафаэль размышлял о том, насколько же очеловечился Кроули. Его идейный враг, его лучший друг, его… Что чувствовал демон? Иногда он казался даже человечнее самого Азирафаэля. Вместе они становились исключением из всех возможных правил, просчётом в системе и невозможной ошибкой, нарушающей границы между светлым и тёмным, окрашивающей всё вокруг и их самих в серый цвет. И это, вероятно (скорее всего, совершенно точно, определённо) было неправильно. Но почему-то не ощущалось, как что-то неправильное. Ангелу не хотелось лишаться этого чувства. И не хотелось лишаться Кроули. Он встал со стула, пошатнулся и был вынужден опереться о край стола, чтобы позорно не упасть. Алкоголь делал своё дело. Что ж, одно маленькое усилие и совершенно трезвый Азирафаэль недовольно поморщился. Как бы ему ни хотелось оставаться пьяным, но предстоящий разговор стоило вести в адекватном состоянии. *** Кроули расслаблено восседал на своём троне и наблюдал за человеческими пороками [смотрел по телевизору канал TLC — прим. авт.]. Он вовсе не подсел на все эти странные шоу, это был чисто демонический интерес, ну и способ сбросить напряжение — такой же, как уход за растениями. Эти зелёные негодяи настолько сильно его расстроили сегодня, что на них даже не хотелось кричать. Кроули просто одарил их ледяным взглядом и в траурном молчании покинул, оставив мучиться от неизвестности и ожидания кары, хотя ожидание уже само по себе и было карой. В своих шикарных апартаментах, среди всей этой роскоши и мрамора, он чувствовал себя одиноким и вспоминал захламленную подсобку книжного магазинчика Азирафаэля, которая при всём своём бардаке и лёгком запахе плесени, почему-то была донельзя уютной. Кроули подумывал о том, чтобы сменить место жительства на какой-нибудь маленький коттедж в Саут-Даунсе. Осталось лишь уломать одного несносного ангела переехать вместе с ним. Впрочем, Кроули не сомневался в том, что это ему удастся, он же Змий-искуситель в конце-то концов. Разгорающиеся страсти по телевизору и беременные подростки начали уже немного надоедать и демон сполз со своего трона, приняв решение выкурить парочку сигарет на балконе и поспать от скуки. В этот момент раздался нетерпеливый стук в дверь. Кроули удивился и напрягся. Даже не учитывая того факта, что сейчас было два часа ночи, чей-то внезапный визит вызывал тревогу, потому что никто не приходил к нему в гости. В последний раз в эту дверь стучали два недружелюбных демона, одного из которых он радушно угостил святой водой. Но святой воды у него, к сожалению, больше не осталось и предложить таинственному гостю, если тот демонического происхождения, было нечего. Стук повторился, но уже на этот раз сопровождаясь голосом Азирафаэля: «Кроули, это я, ты там спишь что ли?». Демон мгновенно расслабился и не торопясь открыл дверь, впуская друга. Тот казался каким-то помятым и нервным, а с его белоснежных крыльев за спиной уже накапало две лужицы. — Ты что, прилетел сюда? — Кроули удивлённо поднял бровь, указывая ангелу за спину. — Погода-то не особо лётная. — Оу, забыл их спрятать, — смутился Азирафаэль и, щёлкнув пальцем, убрал крылья снова на метафизический уровень, скрывая от невооружённого взгляда. — Что-то случилось? Или ты просто так сильно соскучился, что примчал сюда, несмотря на бурю? — Да… Нет… Я… В общем, я просто хотел с тобой поговорить, — Азирафаэль нервно огляделся в поисках места, куда бы присесть, но не нашёл ничего подходящего. — Правда, — губы Кроули растянулись в насмешливой полуулыбке, — о чём же? — Спросил он понизив голос. Ангел тяжело вздохнул, собираясь с мыслями и избегая зрительного контакта. — В последнее время у меня появилось это чувство… — Мгм. — Я чувствую… — Даа… — Я чувствую, что нам грозит серьёзная опасность. — Да? — Демон обескураженно и немного разочарованно приподнял брови. — Я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что должно произойти нечто очень, ОЧЕНЬ плохое в скором времени, — затараторил Азирафаэль, нервно запустив руки в свои кудрявые, влажные от дождя волосы, — и на этот раз нам не удастся выйти сухими из воды. Поэтому нужно… Как это говорят? Скручиваться! И побыстрее. Что ты говорил про Альфу Центавра? Собирай вещи. — Постой, стоп, — Кроули схватил мечущегося ангела за плечо, — во-первых, успокойся. Во-вторых, я более чем уверен, что правильно говорить не «скручиваться», а «сматываться». А в-третьих… Пойдём. — Он повёл не сопротивляющегося Азирафаэля за собой, не снимая руку с его плеча. Они вышли на просторный открытый балкон, и хотя на улице до сих пор бушевала непогода, здесь не ощущалось ни дождя, ни пробирающего до костей ветра — Кроули позаботился об этом. Он достал из кармана пачку сигарет со стильным красным дизайном и, выудив одну, прикурил её щелчком пальцев. — Ты же не куришь с 1962-го, — нахмурился Азирафаэль. — Ну, тогда все перешли на травку, — ностальгически вздохнул Кроули. — А сейчас антитабачная кампания развернулась не на шутку и это действует мне на нервы. Популяризирую сигареты на собственном примере, чтобы люди и дальше продолжали спокойно травить себя. — - Отвратительно, — проворчал ангел с явным осуждением. — Дай одну. Кроули хмыкнул, но протянул пачку. — В Аду почему-то не разрешено курить, ты знаешь? — Затянувшись, прикрыв глаза от удовольствия и затем выпустив дым в форме змеек, произнёс он. — Правда? В Раю тоже, — Азирафаэль как-то уж слишком умело держал сигарету в руках и ни разу не закашлялся. — Это же так неудобно — каждый раз бегать к Вратам. Сделали бы курилку. Азирафаэль ничего не ответил на это, задумчиво глядя на вспышки молний, рассекающие небо над городом. — Так что на самом деле произошло? Почему ты вдруг так резко изменил своё мнение и решил, что надо убегать? Ангел вздохнул. Он не мог назвать Кроули истинную причину. Не мог рассказать о пророчестве. Он просто… Боялся. Боялся, что после этого, Кроули больше не сможет смотреть на него прежними глазами. Не сможет ему доверять. С другой стороны, узнай он про то, что Азирафаэль скрывает от него такое, то доверия от этого тоже не прибавится. Но иначе было никак. — Я же сказал тебе, я чувствую опасность. Нас не отпустят, нам не забудут. — Но почему так внезапно? Почему именно сейчас? — Я не знаю. Но знаю, что у нас мало времени, — устало и как-то обречённо прошептал Азирафаэль. — Может эта твоя тревожность — последствие стресса из-за — ну, знаешь — Армагеддона и всего такого? — Ангелы не испытывают стресса и тревожности, — Азирафаэль раздражённо затушил сигарету и, не найдя пепельницы, просто положил её на бетонную ограду балкона. — Я просто тоже много думал после нашего разговора в парке и твоих слов про Землю, про то, что жизнь в бегах — это не жизнь. И я понял, что мне тоже чертовски нравится здесь, среди людей. Я не хочу прятаться, я хочу разъезжать на Бентли, искушать народ и ходить с тобой по ресторанам. — Но если тебя убьют, то ты точно не сможешь всего этого делать! — Ну и пусть. Я прожил тысячи лет. Лучше прожить парочку отрываясь на полную катушку, чем ещё тысячу постоянно прячась и убегая. — Не будет парочки лет, Они не станут так медлить… — А может быть у нас получится выкрутиться и во второй раз. Этот твой Божественный План ведь непостижим. Азирафаэль, сдавшись, устало прикрыл глаза и опустил голову на плечо Кроули. Тот не шелохнулся, боясь спугнуть. Но ангел сам отпрянул через несколько минут. — Уже так поздно, я, пожалуй, пойду… — Оставайся, — просто сказал Кроули. И Азирафаэль остался. *** Буря, свирепствовавшая всю ночь, к утру совершенно стихла, оставив на память о себе лишь мокрый асфальт и парочку поваленных старых деревьев. Над Лондоном медленно всходило солнце, окрашивая лужи в оранжево-розовый и выманивая испуганных птиц из своих укрытий. Азирафаэль покинул квартиру Кроули с первыми лучами. Он не стал его будить. Сам ангел не спал в эту ночь, лишь сделал вид, что спит. Он, честно говоря, вообще довольно редко спал, предпочитая проводить время за книгами, но книг у Кроули не было. Ангел не пошёл в букинистическую лавку, хотя и следовало проверить, не повредила ли буря вывеску, целы ли окна. Вместо этого он отправился к Тауэрскому мосту — величественному и прекрасному творению рук человеческих. Азирафаэль помнил, как мост лишь строили, потому что был здесь и, возможно, совсем немного поспособствовал тому, чтобы строительство закончилось быстрее. Взобравшись на самый верх южной башни и скрыв себя от посторонних глаз, Азирафаэль раскрыл крылья. Он смотрел на птиц, пролетающих у самой воды и вновь поднимающихся вверх, к чистому синему небу. Они выглядели такими свободными, такими беззаботными. У него и самого имелись крылья, но ни свобода, ни уж тем более беззаботность ему не были ведомы. Город постепенно просыпался, наполняясь привычным гомоном и гулом машин, несущихся по мосту. По реке проплывали катера и небольшие суда. Сегодня не должно было проходить крупных кораблей, поэтому мост не стали бы тревожить и разводить. Всё выглядело таким привычным, таким спокойным: эти птицы, эти корабли. И солнце, рассыпающееся на поверхности воды миллиардами золотых искр. Знал ли мир, чего ему удалось избежать и с чем ещё предстоит столкнуться? Блаженное неведение. Он же знал свою судьбу. В голове Азирафаэля беспрестанно крутились строки из пророчества Агнессы Псих:

«Утраченное обретёшь, но обретенное сим должен утратить. И вознесешь свой меч огненный над Змием, и исполнишь волю Божью ибо такова твоя суть».