***
— Что такое, Пит? — хмурится Джонни и подходит к юноше сзади. Брови Паркера, собственно, тоже выражают крайнее недовольство, но выражение его лица смягчается, когда чьи-то (как будто бы паук не знает, кто это, ага) невероятно теплые руки лианами обвивают талию. — Да, забей. Просто мистер Старк сегодня идёт на совещание и отменил нашу встречу, — нервно пожал плечами он. А Джонни ведь знает, как его парню важны все эти встречи. Ведь мистер Старк, это кумир детства; ведь хочется, чтобы мистер Старк гордился; ведь вы с мистером Старком видитесь только на выходных. Да, Питер? А мистер Старк так нагло врёт тебе в лицо когда спокойно преспокойно сообщает, что «я не смогу на следующей неделе». А Пит так расстраивается, прямо очень сильно, но все равно улыбается понимающе и подбадривающе, хотя больно от того, что Тони говорит это с таким безразличием. Джонни так хочет помочь, а ещё лучше врезать мужчине, чтобы перестал расстраивать его бойфренда. В такие моменты Сторм думает о том, что тоже мог бы рассказать о своих проблемах… Но мысль сразу же покидает голову в тот момент, когда Питер сидит в слезах на крыше из-за того, что не успел. Не успел помочь… У него и своих хватает.***
Джонни думает о том, что понимает тех детей. «Культ причинения намеренного вреда себе, имени Джонни Сторма». Красиво звучит, да?..* «Если бы мы могли воспламеняться так же, как и он, то мы могли бы исчезнуть! Подумайте: все наши проблемы просто бы испарились. Сожглись вместе с нами!» Ох, Джонни может и хочет сгореть. Но каждый раз, когда он воспламеняется, на теле не остаётся ни единого ожога, даже самого маленького, и Сторм просто молча уходит домой, чтобы посмеяться с Питером над очередной комедией. Питер, собственно, единственное, что спасает. Наверное, факел не горит из-за крема от ожогов. Может быть, крем, это и есть Питер? Такой весь милый, чистый и невинный. Главное, не запачкать. Главное, не испортить, не сжечь. Потому что почему-то вокруг горит и умирает от этого пожара всё, кроме источника. Ах, точно. Крем от ожогов.***
Это произошло внезапно. Просто, однажды Джонни понял, что горит. Опять. Вы посмеетесь, скажете, что он глупый… А Сторм только улыбается и покрепче привязывает к люстре верёвку, думая о том, что легче было всё-таки спрыгнуть с крыши. Но так нету соблазна улететь. Ну, есть… Но не так много… А потом все рушится, потому что в комнату заходит Питер. Возвращается с подработки с пакетами в руках и счастливой, но усталой улыбкой, сменяющийся ужасом и страхом. — Джонни? — шепчет юноша и вышеупомянутые пакеты валятся из рук. Яйца для печенек, возможно, разбились, но сейчас нету никакого дела до этого. — Джонни? — повторяет паучок, а внутри факела все сжимается. И горит. Продолжает пылать, сжигая все на своем пути. «Такие как вы… Забираете жизни людей, а сами живёте под статусом героев… Не достойны жить» По щекам катятся слезы. Нет, мальчики не плачут, Джон, Нет-нет-нет! Ни в коем, сука, случае… Все равно эти жалкие соленые капли не потушат пожар. — Я так устал, Пит, — выдыхает Сторм вместе с всхлипом, — П-пожалуйста… Помоги мне, Питер. А Паркер стоит. Смотрит. И резко кидается на своего бойфренда, крепко-крепко сжимая в объятиях.***
Питер каждые выходные приезжает к приёмным родителям на ужин. Собственно, это время Джонни либо проводит в Бакстер Билдинг (неожиданно), либо страдает хернёй и самобичеванием. И, чёрт, в этот раз Паркер так не хотел оставлять своего бойфренда, но Сторм настоял на том, что не стоит за него беспокоиться. Ага, конечно же. Это ведь не человек-факел недавно чуть не сдох, так? Но сопротивляться было бесполезно: поспорить с Джонни на полном серьёзе и добиться хоть чего-то, что будет отчётливо видно, может только Сьюзен. Пора ставить ей памятник. — Что новенького? — невзначай бросает Стив и наматывает на вилку спагетти. Сыр аппетитно тянется вместе с ней, а Питер пожимает плечами, стараясь сохранить самый невозмутимый вид. Нужно спросить у отцов совета — они всегда знают, как будет лучше. Ну-у… Часто, но не всегда. — Да так… Джонни недавно чуть не повесился, — хреново получается. Голос всё равно дрожит, а выпавшие столовые приборы изо рта Тони и Стива никак не помогают сосредоточиться, — Я хочу помочь ему… Но совсем не знаю, как. Ну, знаете, Джонни меня всегда поддерживал, а сейчас я должен как-то исправить ситуацию… И без понятия, как. Было бы легче, если бы это был не он… А так… Я без понятия, — выдыхает юноша. Первым очухался Тони. — Ох, Пит, — качает головой филантроп, — ты можешь помочь ему. И ты это знаешь. Просто будь с ним рядом, хорошо? И сообщи мне, если пацан опять захочет закончить своё существование. — А не ты недавно говорил, что ты не беспокоишься за Джонатана? — усмехнулся Стив. Но в его голосе слышалась грусть, и это нельзя было скрыть, — Твой отец прав, Питер. Будь рядом с ним и покажи, что он много для тебя значит. Что ему есть, ради кого и чего жить. — Хорошо, — кивает подросток и думает о том, что он делал не так, когда был рядом всё это время.***
— Привет! — Питер правда старается вести себя как можно более непринуждённо. Со стороны, наверное, получается фигово. Паучок ставит пакет на стол и достаёт оттуда все купленные продукты, — Я вернулся. Как насчёт того, чтобы сегодня на ужин приготовить кексы? Джонни отрывает глаза от мобильника и улыбается, посылая небрежное приветствие в ответ. А ведь так и не скажешь, что этот поцык недавно хотел причинить вред себе и своему горлу. Или шее. Как же лучше сказать? А, точно. Лучше бы этого вообще не было. Тогда и говорить бы не пришлось. — Я только за, — пожимает плечами блондин и встаёт с дивана, — Ну… Если ты не отравишь меня своими «вкусностями», — ухмыляется факел, а Пит улыбается в ответ. Собственно, именно в такие моменты он точно уверен, что Сторм его любит. Потому что если с многими другими эта грубость прокатывает… Нет, не так. Если факел грубит, язвит и насмехается над кем-то, кто ему НЕ дорог, то в этих словах всегда чувствуется неприязнь. Словно тебя обливают грязью и открыто этим наслаждаются, словно уходят и оставляют замерзать. А бывает второй тип не особенно вежливого поведения Джонатана Лоуэла Спенсера Сторма. Он распространяется в основном на команду и Питера. Хотя… Иногда это проскальзывает в разговорах со мстителями или давними знакомыми из пивнушек. Когда в грубости или «унижении твоих прав и способностей» скрывается еле различимая нежность и беспокойство. По ощущениям это похоже на тёплые, но слишком крепкие объятия. Очень тёплые и слишком уютные. Ох, один раз оказавшись в этих руках, ты не захочешь уходить. А ещё… А ещё, что бы Джонни не говорил, он обожает еду, которую готовит его парень. и Паркер… Ну. Он верит в это. Или надеется, что это так. (Это так, только ему не говорите!) — Эм… Джонни? — тихо начинает Питер, когда убирает кексы в духовку, — Мы можем поговорить о… Том, что случилось? Обеспокоенный и неуверенный взгляд голубых ясных глаз. А потом такой же кивок, и Пит набирает в лёгкие побольше воздуха. Нужно дать понять, что ему всегда помогут… — Ты ведь знаешь, что я хочу помочь, — начинает паучок и подходит к своему парню, садясь на диван рядом, — Я… Я честно, честно хочу исправить всё. Потому что ты нужен мне, Джонни. А знаешь почему? Потому что я очень, очень люблю тебя. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится. А ты постоянно лезешь в центр событий, и не надо вот этих твоих «кто бы говорил»! Я волнуюсь за тебя. Очень. Прошу, скажи мне… Что я могу сделать, чтобы помочь тебе? И что тогда случилось? Ты ведь знаешь, что можешь мне рассказать. Я очень хочу услышать, пожалуйста. Ведь… Я ведь только так смогу помочь! Прошу, прошу-прошу, и извини за тавтологию. — Да забей, Пит, — улыбается Джонни, а внутри всё расцветает. И огонь почему-то уже не горит так ярко и не пытается спалить всё на своём пути. Сказочно, да? Всего лишь пару предложений… А такой эффект, — Я в порядке. Ох, я чувствую себя просто прекрасно! А знаешь почему? пауза. — Потому что у меня есть ты.