***
Сан не был уверен, что ответить, когда Хонджун сообщил ему, что собирается пригласить Ёсана на свидание. - Думаю, я готов сделать это. Сан поднял бровь, и Уён, сидящий рядом с ним, пробурчал: - Прямо сейчас? - Да, прямо сейчас, - с энтузиазмом кивнул Хонджун. Сан нервно рассмеялся и встал, повернувшись лицом к Хонджуну, который выглядел абсолютно счастливым, растянувшись на диване, с косяком между большим и указательным пальцами. Дым лениво выплывал из его рта, как воздушные шарики, и Джун ухмыльнулся. - Почему я не могу сделать это сейчас? - Ээ, ну, наверное, потому что ты сейчас под воздействием травки. Джун усмехнулся и выпрямился, зло взглянув на Сана. - Я думаю, что должен сделать это прямо сейчас. Сейчас самое время. Сан не был уверен, почему он запаниковал при мысли о том, что Хонджун храбро попросит Ёсана быть его "бро навсегда и навечно", и он почувствовал, как его желудок скрутило. Разве он не задумывался о том, каким жестоким был бы мир, если бы он не позволил Хонджуну и Ёсану встречаться или просто присутствовать в жизни друг друга? По мнению Сана, так и должно было быть, но по какой-то причине это заставило его поёжиться. Как Ёсан вообще отреагирует? Уён заговорил вместо Сана: - Как Ёсан вообще отреагирует, Джун? Откуда ты знаешь, что именно сейчас подходящее время? Парень на диване закатил глаза, уверенность расцветала на его плечах, и он сделал длинную затяжку. Он, казалось, задумался об этом, но Сан и Уён точно знали, что Хонджун никогда не думал о последствиях. Сан как-то назвал его бесстрашным − личностью остроумной и лаконичной. Джун не был слишком многословным, наоборот, он предпочитал быть кратким и сразу излагать свою позицию, и, ладно − если он и собирался пригласить Ёсана, то он сделает это быстро. - Почему это сейчас неподходящее время? Разве Уён не пригласил тебя на свидание, когда сам был под кайфом? И, да, Хонджун был прав. Сан выдохнул и приоткрыл рот, не зная, что на это сказать. К счастью, Уён всегда был рядом, чтобы ответить за него. - Ну, когда я пригласил Сана на свидание, он на меня не злился, и у нас не было интрижки в прошлом. Хонджун замер, держа в руках косяк, который теперь был меньше половины мизинца, кончик его горел ярко красным, медленно сгорая в ничто. Сан любил сравнивать это с уверенностью Хонджуна, которая медленно угасала, превращаясь в пепел и смолу. Очень соответствует нынешней ситуации. - Ай, - пробормотал Хонджун, схватившись за грудь, - это было так необходимо? - Да, - проговорил Сан, наклоняясь вперёд, опираясь на локти, чтобы придвинуться ещё ближе к Хонджуну (возможно, если бы Сан сидел достаточно близко, значение его слов усилилось бы, и они прочно закрепились бы в мозгу Джуна); Уён водил рукой по спине Сана, и тот наблюдал за тем, как глаза Хонджуна следили за его движениями. Сан попытался начать разговор. - Слушай, я думаю, что вам стоит сначала всё обсудить. Я считаю, что это оскорбляет честь Ёсана – сначала ты относишься к нему как к мальчику для перепиха, а потом вдруг приглашаешь его на свидание, потому что знаешь, что он к тебе привязан и не сможет отказаться. Ёсан не такой тупой. Хонджун уставился на него, с хмурым видом поставив аниме на паузу – наконец он выглядел так, будто задумался. Уён и Сан повернули головы друг к другу, и это выглядело почти комично, настолько синхронно они это сделали. - Я всё испортил, да?, - мягко спросил Хонджун. Они все замолчали на мгновение, и из-за того, что аниме было выключено, казалось, что комната стала ещё более пустой − не говоря уже о том, что Ёсан до сих пор не пришёл. - Когда Ёсан был здесь в последний раз?,- спросил Сан, теребя прорезь на джинсах. Он не хотел смотреть на Хонджуна, когда тот был таким уязвимым − по какой-то причине трудно было видеть его таким; трудно было видеть кого-то мягким, когда ты всегда считал его сильным. Трудно видеть его слабым. Но Сан не хотел использовать это слово. Правильно, слабый − не то слово. Возможно, он мог бы использовать слово открытый. Хонджун был открытым, как двери дома, которые был распахнуты в порыве гнева бури; он был открыт, как жужжание крыльев бабочки, которые раскрывались, чтобы взлететь на юг. Сан заставил себя посмотреть на своего лучшего друга, и постарался смириться с моментом уязвимости Хонджуна, хотя ему было больно видеть это. Сан помнил, как, когда они были младше, Хонджун вытирал слёзы с его лица руками, не заботясь о том, что они промокнут, и обнимал Сана с нежной улыбкой, предназначенной только для него. - Сан, иногда приходится пересиливать себя. Ты должен взять себя в руки и разобраться со своими проблемами, потому что если ты будешь просто сидеть и думать о том, как ты несчастен, то ты никогда не повзрослеешь. Перестань позволять людям контролировать то, чем ты хочешь заниматься и то, что ты хочешь чувствовать. Будь самим собой и возьми на себя ответственность. Хонджун, добрый, золотой, заботливый Хонджун, который всегда думал обо всех, кроме себя. Тот, кто позволял людям спать в своей постели, тот, кто обнимал всех на прощание, прежде чем они уходили. Хонджун, который любил Ёсана немного больше, чем все остальные. Золотые звёзды Ёсана и Хонджуна, приколотые к их рубашкам, мерцали в солнечном свете, и они так прекрасно сосуществовали. Хонджун однажды сказал Сану, что он золотой, но Сан подумал, что это Джун заслуживает такого звания. Хонджун был золотым, ярким, красивым и полным надежд. Сан удивлялся, как такие настоящие люди могут существовать в столь жестоком мире, как у таких людей всегда есть надежда. Эта надежда заставляла их двигаться вперед. Золотое мерцание пламени, задутого на праздничном торте, золотой свет, омывающий их, когда они не спали всю ночь, пока рассвет не принёс свои лучи, чтобы омыть их. Когда они смеялись и хлопали в ладоши, их глаза сияли золотом. - Скорее всего, ты и правда облажался, - проговорил Сан, нервно покусывая ноготь большого пальца, и Уён удивленно посмотрел на него. Хонджун тоже выглядел застигнутым врасплох,- но, я считаю, что ты можешь это исправить. Это вполне возможно, ведь вы двое всегда будете вместе. - Ты звучишь так уверенно, - ответил Хонджун. Сомнение светилось в его глазах, и он выглядел нерешительным, как будто боялся даже заговорить. Хонджун был не уверен. Как Сан должен объяснить свою уверенность в том, что Ёсан и Хонджун предназначены друг для друга, не прозвучав так, словно он окончательно слетел с катушек, или, словно он какой-то философский оракул, живущий на чердаке? С таким же успехом он мог бы встать, упереться взглядом в стену и громко заявить: - Вы двое должны быть вместе навсегда, потому что вы связаны судьбой и богами ебли! - Даже я уверен в этом. Почему это вы не должны быть вместе?, - ответил Уён. Сан был поражён уверенностью, прозвучавшей в его голосе. Хонджун пожевал большой палец по краям, и его тело свернулось в крошечную v-образную форму, из-за чего он выглядел ещё меньше, чем обычно. Хонджун выглянул в окно и стал ещё активнее грызть большой палец, очевидно, глубоко задумавшись о самом худшем. - Потому что я даже не уверен, что мы сможем сохранить эти отношения, а я просто ужасен в отношениях. Я зачастую не могу уделить времени даже самому себе − думаете, Ёсан заслуживает быть с тем, кто боится отношений? И это было самой сладкой и, одновременно, самой отвратительной вещью, которую Сан когда-либо слышал. - Ты такой придурок иногда, ты ведь знаешь об этом? - И что это должно значить?, - сузив глаза и взглянув на Сана, спросил Хонджун. Сан встал, плюхнулся рядом с Хонджуном и закинул руки на его худые плечи, широко улыбнувшись. - Он тебе небезразличен, ты боишься отношений с ним именно потому, что слишком сильно заботишься о нём, Хонджун. Иметь сильные чувства совсем не плохо, ведь они скрывались внутри тебя в течение длительного времени, не так ли? Хонджун посмотрел на Сана сквозь мокрые ресницы и медленно моргнул. - Да. Так и есть. - Пока не попробуешь, никогда не узнаешь. Как ты узнаешь, чем всё закончится, если ты даже не попытался? Уён и Сан встретились взглядами, сидя по разные концы дивана, и Уён одарил его мягкой улыбкой, его глаза были ослепительны, как вечер. Они были так же чудесны, как гражданские сумерки.***
Сонхва и Чонхо уставились на Уёна, раскрыв рты. - Погоди, - шокировано пробормотал Сонхва, - ты поговорил со своей мамой? Сан и Уён лениво развалились на кровати, а Чонхо и Сонхва сели напротив них на кресла-мешки, стоявшие у стены спальни. Ну, точнее, Сонхва развалился на обоих креслах, свесив длинные ноги с обшарпанных боков, а Чонхо сел на офисный стул. Сначала он по-детски вертелся на нём, пока Сан не обрушил на них новость. Или, точнее сказать, бомбу. Сонхва и Чонхо настояли на визите, и Сан был немного дерзким, когда предложил Сонхва взять с собой свою девушку, раз он был так "занят" с ней в последнее время. - Придурок, - пожаловался Сонхва по телефону, - поэтому мы и расстались. Она не разрешала мне тусоваться с моими друзьями, и я соскучился по вам, ребята. Мне пришлось пропустить так много вечеринок, потому что она хотела, чтобы я просто смотрел с ней фильмы и наблюдал за тем, как она постоянно делает свою тупую домашнюю работу. Кто вообще учится летом, Сан? Кто? Сонхва и Чонхо зашли в квартиру с полными руками алкоголя. - Мы заслуживаем весёлую ночку только для бро, - Чонхо поднял бутылку водки высоко в воздух, едва не задев потолочный вентилятор, и радостно заорал, - я принёс бухло! Чонхо перестал крутиться на стуле и поднял одну бровь. - Когда? - Около трёх часов назад?, - тихо ответил Сан, поморщившись. - Совсем недавно, да?, - спросил Сонхва, кладя телефон на пол рядом с собой, приготовившись внимательно слушать. Чонхо сделал то же самое, положив телефон на стол и придвинув стул к подножию кровати. - И как всё… - Прошло?, - закончил за Сонхва Сан, рассеянно поглаживая лоб Уёна, и его губы почти изогнулись в ухмылке. Сан что-то напевал и смотрел в потолок, чувствуя, что Уён безостановочно на него смотрит. - Думаю, всё прошло нормально. Но, могло быть и лучше. Наверное, я слишком многого прошу. - Слишком многого просишь, конечно… Ты слишком добрый, - вздохнул Сонхва. Уён кивнул и, перекатившись через Сана, чмокнул его в губы. - Я постоянно говорю тебе то же самое. - Возможно, - сузив глаза, ответил Сан. Сан продолжил свой рассказ и объяснил им, что именно произошло, желая опустить некоторые детали, но всё же он этого не сделал. Ему нужно было рассказать своим друзьям больше, они попросили его рассказать им, что происходит в его жизни. Раньше Сонхва жаловался на то, что Сан просто слушал проблемы всех остальных и никогда не рассказывал им о своих. Уён тогда сказал, что он прав. Было трудно описать, что Сан чувствовал – казалось, будто он напрашивался на жалость, но это было последним, чего ему хотелось; ведь кому вообще было дело до его проблем? Уён легко встряхнул Сана за плечи и притянул ближе к себе так, что их носы соприкоснулись, и после чего пристально посмотрел в его глаза. - Ради бога, Сан, почему тебе так трудно поверить в то, что люди любят тебя; в то, что ты любим? Что в этом такого сложного? Возможно, это единственное, что Уён никогда не сможет понять, ведь он рос, окружённый любовью, которой не было конца. Нельзя сказать, что матери Хонджуна и Ёсана не любили Сана всем сердцем, но это была... не его собственная семья, в конце концов. Это его мама должна была любить его, обнимать, когда ему было грустно, целовать в лоб, когда он получал плохую оценку. Матери Ёсана и Джуна делали это для него, и он был им очень за это благодарен. Мама Хонджуна всегда гладила своими тёплым ангельскими руками его спину, успокаивающе расчерчивая на ней параллельные линии, а, когда он выглядел грустным, она клала ему в рот горсть сладкого печенья. Мама Ёсана однажды заплатила за школьную экскурсию Сана и даже не попросила его вернуть деньги, хотя их семье это пошло бы на пользу. Сан не просил её об этом, он просто не собирался ехать. Да, ему пришлось бы остаться дома и просто смотреть на проезжающие мимо машины, сидя на своей скрипучей "кровати", но, однажды утром она сунула ему в руки ланчбокс с завтраком и пожелала приятного дня в музее. Мама Хонджуна водила его к врачу, когда он болел, и всегда старалась приободрить Сана различными историями из своей жизни по дороге в больницу. Она рассказывала ему о своём детстве, а потом позволяла Сану говорить − и слушала его. Как будто её слова могли выманить наружу то, что Сан находил невыразимым. Это было безумие, − то, как комфортно он чувствовал себя в чужом доме, и именно эти люди они заставляли его чувствовать себя своим. Обе женщины были ангелами, и они даже не подозревали об этом. Сан считал, что у таких замечательных людей жизнь должна быть гораздо лучше, чем та, которую они они сейчас проживают. Некоторые люди оказываются в дерьмовом положении, и это было несправедливо. Когда Сан думал об их мамах, ему всегда вспоминались серебряные колокольчики их смеха, тёплые носки, скользившие по подошвам ног, и краснеющая сахарная вата, нанизанная на палочки счастья. Они являли собой всё самое лучшее в мире, всё самое счастливое. Сан хотел, чтобы его мама тоже была такой. Когда он был помладше, он мечтал о том, как их мамы стали друзьями, они пили бы сок, сидя в тёмных очках на заднем крыльце дома, и, может быть, сплетничали бы о соседских дамах, у которых были проблемы с мужьями. Сан представлял, как его мама смеётся вместе с ними, её зомби-глаза исчезли, и он видел, как она игриво бьёт кулаком по руке матери Ёсана и хихикает своим смехом серебряных колокольчиков. Это была просто глупая фантазия о нормальности, но даже в нынешнем возрасте он всё ещё иногда представлял это. Он представлял свою маму с полным животом еды и жизнью, полной друзей, в паре с солнечными днями, которые повторяли хихиканье самого тёплого сезона года. Но он не думал, что это когда-нибудь станет возможным. Ему действительно нужно перестать жалеть себя. Чонхо спустил Сана с небес на землю, резко поднявшись на ноги. Офисный стул откатился назад и врезался в стол, стоящий у него на пути − Сонхва вздрогнул от звука. - У меня есть идея, - сказал Чонхо, уперев руки в бока, и повернулся к Сонхва, который смотрел на него, подняв брови. Он развернулся к Уёну и Сану, которые всё ещё лежали на кровати, и, ткнув в них пальцем, громко проговорил, - Сан, ты наконец заживёшь своей жизнью. - А чем, по твоему, он сейчас занимается?, - пробормотал Уён. Чонхо закатил глаза, как будто ответ на этот вопрос был очевиден, а все остальные были идиотами. - Да, технически Сан живёт, придурки. Но мы заставим его сосредоточиться на себе − только на себе. Сан, - Чонхо в очередной раз ткнул пальцем в его направлении, - ты собираешься госпитализировать свою мать? Это был серьёзный вопрос, над которым Сан долгое время размышлял. Он знал, что это хороший план, ведь она будет в безопасности, она будет накормлена и будет регулярно принимать лекарства − что в этом плохого? Он знал, что это был лучший вариант для кого-то в её состоянии, но что-то в нём просто этого не хотело. Боже, он знал, как это глупо, но всё его тело кричало "нет". - Я не знаю. Чонхо посмотрел на Сана, и его взгляд смягчился. - Сан, мой отец тоже был болен, - на мгновение Чонхо почувствовал себя неловко, и его тело внезапно стало выглядеть так, будто держало вес тысячи миров на своих лопатках и макушке головы. Язык его тела рассказывал им о боли из прошлого. - Он… он тоже страдает от биполярного расстройства, или, точнее, он страдал от него? Я не знаю, ему стало лучше, когда его госпитализировали. Я говорю это, потому что госпитализация не всегда означает что-то плохое,- Чонхо пододвинул к себе стул и осторожно сел, всё ещё чувствуя себя неловко. Сан никогда бы не подумал, что Чонхо пережил что-то подобное, ведь его жизнь казалась чертовски идеальной на первый взгляд. У него был большой красивый дом, пляжный домик, куча друзей, и фотографии на его стене выглядели так нормально. Сан всегда знал, что Чонхо был силён духом, но он и не догадывался, через что ему пришлось пройти. - Я испугался, когда мама отправила его на лечение, потому что он казался безнадёжным. Я боялся, что, когда он вернётся, он останется таким же, и тогда мне придётся отбросить надежду, за которую я так долго цеплялся. Ты надеешься на лучшее, когда их госпитализируют – ведь они получают помощь! Ты просто боишься конечного результата, что они вернутся и останутся прежними. Это нормально, чувствовать себя таким образом – в общем-то, это я и хотел сказать..., - Чонхо замолчал, нервно покусывая нижнюю губу. - Да, они больны, но наши родители тоже люди. Я не думаю, что они мечтали заболеть, они не хотели постоянно всё портить. Поверь мне − мой отец чувствовал себя отвратительно из-за всего того дерьма, которое он совершил, а ведь половину этого он вообще не помнит. От этого не должно стать легче, потому что ты всё равно вынужден переживать тот ужас, через который они заставляют тебя пройти. Я просто хочу, чтобы ты взглянул на проблему с их стороны. Сан услышал, как Сонхва шмыгнул носом. Чонхо улыбнулся Сонхва, по лицу которого текли слезы, и продолжил: - Я не общаюсь со своим отцом так, как раньше. Мне пришлось отдалиться от него, потому что он постоянно причинял боль нам обоим, и так было лучше для меня и моего психического здоровья, но иногда я всё равно с ним разговариваю. Я поддерживаю с ним здоровые отношения, которые на пользу нам обоим, но не позволяю нам слишком сближаться. Если в этом есть хоть какой-то смысл, - он закончил свою речь, легко развернувшись на стуле, и скрестил лодыжки, выглядя грустным, но, в то же время, счастливым. Чонхо был доволен своим отцом, несмотря на всё плохое, что случилось. Чонхо не возражал против разговоров об этом, его устраивало то, что он продолжает изредка общаться с отцом, и сам он смирился с этой ситуацией. Сан осмелился бы сказать, что это вселило в него надежду. Сан даже не осознавал, что плачет, пока не почувствовал, как Уён мягко провёл пальцем у него под глазом, ловя слезу, скатывающуюся в огромное созвездие. То, о котором говорили Сиу в своих великих историях, и то которое, сочеталось со звездой Ригель в Орионе и частью реки Эридан. Руки Уёна были словно могучие потоки, которые ловили собой слёзы ангелов и прежнего Сана. Когда всё, что ты когда-либо знал, это потеря надежды, всегда трудно впускать в свою жизнь счастье и вещи, которые кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой. Всегда казалось, что их вырвут прямо из твоих рук, которые должны были быть сжаты в кулаки. Так думал Сан, пока Чонхо не показал ему, что всё, что он испытывал в своей жизни, − это потеря надежды, однако сейчас он вёл себя совсем не так, как Сан. Чонхо не переставал надеяться, даже когда всё шло совсем не так, как ему хотелось, он начинал надеяться ещё сильнее. Он позволял себе мечтать. Сможет ли Сан когда-нибудь сделать то же самое? - Сан, - мягко прозвучал голос Чонхо. Он наклонился вперед и схватил Сана за руку, сжимая её три раза, - ты сам должен решить, как хочешь поступить. Она всё также будет переживать тяжёлые дни, но в её жизни также будут и хорошие дни, сопровождаемые должным уходом. Ты можешь позволить кому-то другому заботиться о ней, ты ведь не отпускаешь её навсегда, если тебе этого не хочется. Если всё же хочется, это я тоже могу понять. Сан почувствовал, как от слов Чонхо слёзы подступают к глазам ещё сильнее. Следующее, что Сан ощутил, были объятия рук Чонхо, который крепко его обнимал, шепча ему на ухо: - Всё будет хорошо, я обещаю, - Сан почувствовал, как тяжёлые рыдания сотрясают его тело, и слёзы Чонхо потекли по плечам и спине его тонкой футболки. Они оба плакали, но Сан и не хотел ничего другого − он не мог представить что-то лучшее, чем это. Прямо сейчас он чувствовал, как щепотка ожиданий и желания определённых вещей в его жизни ползёт вверх по его позвоночнику и оседает у основания его головы. Осколок надежды вонзился в его сердце, и она расцвела вместе с цветами. Дамасский отпечаток цветов на поверхности кожи Сана достиг его рук и обернул свои успокаивающие лепестки вокруг его плеч. Они были мягкими и тёплыми. - Я знаю, что она нуждается в помощи, - ответил Сан, отвернувшись в сторону, чтобы перевести дыхание, - просто, кажется, будто я бросаю её. - Ты ей помогаешь, Сани, - заговорил Уён, передвигаясь вперёд на коленях, чтобы упасть на кровать рядом с Чонхо и Саном. Сонхва поднялся с кресел-мешков, его лицо было красным и опухшим. - Могу я перестать плакать? Пожалуйста, я хочу перестать плакать, - голос Сонхва надломился и задрожал от смеха. Сан почувствовал, что счастливо всхлипывает, и кивнул Сонхва. - Я тебя понимаю. Уён выпустил крошечный смешок и грустно улыбнулся Сану, и его рука потянулась к прядям волос его парня, которые прилипли к его лбу. - Ты не обязан это делать, но, если тебе кажется, что это стоит того, тогда поступай именно так. Сан почувствовал, как из него вырывается дрожащий вздох; Чонхо водил по его спине рукой, притягивая к себе ещё ближе. Чонхо заговорил: - Я знаю, что это трудно − никто никогда не думает о нас. О детях, которые страдают, которые продолжают любить своих родителей, несмотря ни на что. Несмотря на крики, манипуляции, физические и словесные оскорбления, беспокойные ночи. Я знаю, каково это, и, да, это нечестно, но мы должны с этим справиться. Мы должны продолжать жить дальше; мы не будем такими, как наши родители, Сан. - Я должен был это услышать, - кивнул Сан. Чонхо и Сан отстранились друг от друга, и Чонхо положил обе руки ему на плечи и слабо улыбнулся. - Люди заботятся о тебе, люди заботятся о нас, и это всё, что требуется. Нет смысла сидеть и думать о том, как мы были несчастны, мы должны работать усерднее, чем большинство людей, чтобы достичь наших целей и желаний в жизни, но это нормально. Это не невозможно. - Ты прав − ты настолько прав, что это просто невозможно. Чонхо рассмеялся, притянул Сана к себе, чтобы ещё раз обнять, и крепко сжал его тело, точно рассчитав комфортный уровень давления. Как будто Чонхо точно знал, как утешить кого-то и как всё исправить. Сан задался вопросом, скольких людей утешил Чонхо, будучи сам в тяжёлом положении. Как только Чонхо отпустил Сана, на него бросился Сонхва и накрыл его своим длинным телом. Сан лежал на спине, а Сонхва лежал на нём, и его слёзы пропитали воротник его рубашки. - Ты заслуживаешь лучшего, ты всегда был таким сильным и добрым ко всем, параллельно разбираясь со своим собственным дерьмом, ты никогда не подводил других, пока сам страдал, ты никогда ни на кого не жаловался, ты умудрялся выглядеть таким счастливым и быть таким жизнерадостным для всех вокруг, хотя мы все знали, что тебе больно, но ты никогда не жаловался, и …, - его слова сливались воедино, и он говорил со скоростью миллион миль в час. Чонхо снова мягко улыбнулся Сонхва, и что-то сверкнуло в его глазах, когда он смотрел на высокого парня на коленях Сана. Сан собирался спросить его об этом позже. - Я так сильно тебя люблю, Сани. Я так рад, что ты встречаешься с Уёном, и что мы познакомились, хоть мы и тусуемся только с Ёсаном и Джуном. Я так счастлив, что Уён, будучи таким озабоченным парнем, тогда заговорил с тобой, - Сонхва всхлипнул в плечо Сана, и Уён прикрыл рот рукой, чтобы сдержать смех. Сан тихо цыкнул на него и пристально на него посмотрел. Уён сделал вид, что застёгивает свои губы. Сан не думал, что он когда-либо слышал, чтобы кто-то, рыдая, произносил при нём слово «озабоченный», но он предположил, что всё когда-то случается впервые. Пусть Сонхва будет в этом первым.***
Уён покрывал шею Сана поцелуями и внезапно остановился, чтобы посмотреть ему в глаза. - Чем могу помочь?, - спросил Сан, и его твёрдый член лежал в руке Уёна, которая тоже перестала двигаться. - Ты должен стать флористом, - проговорил Уён, скользнув большим пальцем по головке члена Сана. Уён выпустил струйку слюны изо рта на руку, которая только что крепко держала член его парня. Сан поморщился от того, насколько отвратительным, но в то же время прекрасным было это зрелище. - Флористом? - Мы уже обсуждали это, Сан, - Уён закатил глаза и грубо схватил Сана за воротник рубашки, чтобы притянуть его к себе для глубокого поцелуя, от которого мурашки пробежали по пальцам Сана и вернулись обратно к его члену, который его парень держал в своей руке. Сан почувствовал, как его член дёргается. - Что бы ты ни делал, это будет здорово. Будь то взрыв научной лаборатории, танцы, флористика, создание музыки, ты определённо преуспеешь во всём этом. - Флористика? - Ну, флористы — это такие люди, которые подрезают цветы, создают букеты и продают их. Это очень мило и очень в стиле Сана. По Сан-овски. - Я знаю, кто такие флористы, я просто никогда не задумывался о том, чтобы заниматься этим. Уён выбросил стаканчики в мусорное ведро и повернулся к Сану с выражением замешательства на лице. - Серьёзно?, - пробормотал Уён, - Ты всегда был одержим цветами - или, может быть, питал определённую симпатию к ним. Ты читаешь все эти книги о растениях, твой чехол для телефона реально выглядит гигантский цветок, - Сан посмотрел на свой узорчатый футляр с цветком Мугунхва, - и у тебя есть гигантская цветочная подушка. Сан замер. - Я никогда этого не замечал. - Помню, в школе ты рисовал маленькие цветочки на своих белых ботинках. - Ты заметил? - Ага, они были очень милыми. Я замечал всё, что ты делал, Сан. Он почувствовал, что краснеет в цвет нежных розовых лепестков, и откашлялся. - Отвратительно. В любом случае, они реально всегда мне нравились, но я никогда не задумывался о том, чтобы построить на этом карьеру. - Ой, точно, я вспомнил, - проговорил Сан с шипением. Уён резко прикусил кожу на шее Сана, а затем быстро облизал это место языком, чтобы унять боль. Какой же он вредный. Сан провел рукой по волосам Уёна, крепко сжал их и приблизил его лицо к своим губам, их языки встретились желанно, но в то же время мягко. Уён застонал и легко провёл пальцами по рубашке Сана. - Можешь трахнуть меня сегодня? - Чёрт, детка, конечно, - простонал Сан. Сан нащупал подол футболки своего парня, одним быстрым движением стянул её с него и небрежно отбросил в сторону. - Кстати, - проговорил Сан, покусывая ключицы Уёна и расстёгивая его узкие джинсы, - почему ты вдруг заговорил о флористике?, - Сан приподнялся и сел на край кровати у ног Уёна, чтобы начать стягивать с него джинсы. Сан чувствовал себя нелепо, потому что его член уже был свободен от штанов и нижнего белья и лежал, изгибаясь к животу. Сан успел снять джинсы только до середины ног Уёна, когда они вдруг застряли на его крепких бёдрах. Уён посмотрел на застрявшие джинсы и перевёл взгляд обратно на Сана. - В любом случае, я думаю, когда мы вернёмся в колледж, что, кстати, случится уже очень скоро, ты должен заняться цветочным дизайном и бизнесом. Ты мог бы открыть цветочный магазин, Сани. Сан резко дёрнул джинсы вниз, и они, наконец, сползли еще на дюйм или два, но потом снова застряли. Уён захихикал, наблюдая за тем, как Сан яростно стягивает с него джинсы. - Ну, наверное, - начал Сан, потянув джинсы вниз со всей силы, - я мог бы заниматься этим. Я думаю, что могу, наконец, выбрать специальность и не чувствовать, будто навсегда бросаю свою маму. Один раз сделав выбор в пользу себя, я наконец почувствовал постоянство. Джинсы наконец сдались и соскользнули с ног Уёна, и Сан почувствовал, что падает назад, чуть не свалившись с мягкого края кровати, на которой они катались и вертелись. Сан ахнул и схватился за грудь, его сердце бешено колотилось. - Я что, блин, чуть только что не сдох из-за того, что ты решил сегодня надеть эти идиотские джинсы? Уён запрокинул голову назад и визгливо рассмеялся. - Я просто хотел быть красивым для тебя. Сан закатил глаза и поцеловал колени Уёна, поднимаясь ртом выше, оставляя крошечные засосы на бёдрах, которые были так красиво раздвинуты для него. Сан пропел: - Наверное, я займусь флористикой, Уён. Возможно. Уён выглядел удовлетворённым. - Отлично. Он приподнялся на локтях и посмотрел на Сана из-под ресниц, и его глаза ловили свет заходящего солнца. - А теперь трахни меня, пожалуйста. - Обязательно. Сан забрался на своего парня и притянул его к себе для сладкого и медленного поцелуя, просто так, − просто потому, что он собирался вытрахать из него всю душу. Их губы встретились, и Сан прикусил нижнюю губу Уёна, чтобы потом медленно выпустить её из захвата, пока его руки стаскивали с длинных ног Уёна нижнее белье. Сан наклонил голову, и их губы быстро соприкоснулись, дыхание стало прерывистым. Уён ахнул, когда рука Сана нашла его член, и Сан воспользовался тем, что его рот открылся, чтобы вовлечь его во влажный поцелуй. Их рты издавали чмокающие звуки в тишине комнаты. - Ты звучишь просто прекрасно, - прошептал Сан, и его рука ускорилась. Уён сглотнул и позволил себе откинуться на подушки; Сан наблюдал за тем, как его грудь быстро поднимается и опускается − Уён был невероятно возбуждён и ждал, пока Сан его трахнет. - Давно мы это не делали, да?, - проговорил Сан, натягивая презерватив и размазывая по члену смазку. Он позволил руке лениво обхватить свой член, наблюдая за тем, как Уён скручивает собственные соски. - Даже не подготовишь меня?, - поддразнил Уён. - Я подумал, что ты уже подготовился, раз сегодня я тебя трахаю. Поэтому ты так долго не выходил из ванной? Уён ухмыльнулся и шире раздвинул ноги, когда Сан приблизился к нему. - Ты прав. Я растянул себя, потому что хотел сразу перейти к делу. Сан фыркнул, схватил Уёна под коленями и подтащил вперёд так, что их бедра практически слились воедино. Сан выпустил изо рта струйку слюны, как это делал раньше Уён, и проследил за тем, как она попала на основание члена Уёна и скользнула вниз к его дырочке. Сан добавил больше смазки, позволив ей украсить поверхность задницы своего парня. - Жёстко? - Ты вообще меня знаешь?, - спросил Уён, подталкивая свою задницу к члену Сану, скривив рот в нетерпении. - Жёстко. Понял. Уён удовлетворённо выдохнул, когда Сан толкнулся внутрь. Сан почувствовал, что стонет от удовольствия, когда Уён отчаянно, высоко заскулил, и этот звук эхом разнёсся по всей комнате. - Боже, Сан. Я скучал по тому, как ты меня трахаешь, мы должны чаще это делать, - Сан был абсолютно с ним согласен. Уён вдруг сжался вокруг него и выгнул спину в наслаждении. Сан издал жалкий стон, просто взглянув на своего парня − ноги Уёна были широко раздвинуты, а губы блестели от слюны и покраснели от давления губ и зубов Сана. Грудь Уёна тоже покраснела, а смазка растекалась по его животу, скапливаясь в лужицу. Сан почувствовал желание собрать её пальцем с истекающего члена Уёна и попробовать её на вкус. Что он и сделал. - Ты с каждым разом становишься всё горячее и горячее. Как это вообще, блять, возможно?, - выругался Уён. Сан покраснел − он никогда не привыкнет к похвалам, которыми одаривал его Уён. Он постоянно сыпал комплименты ему на плечи с мягкостью шёлкового одеяла и весом тысячи автомобилей. - Тихо, - сказал Сан, покраснев, но по лицу Уёна тут-же расползлась хитрая усмешка. - О, так ты хочешь, чтобы я вёл себя тише? Боишься, что наши соседи услышат? - Уён, - раздраженно проговорил Сан, но не смог удержаться от хихиканья, мысленного, конечно, ведь он был внутри собственного парня по самые яйца. - Ты можешь меня трахнуть уже?, - Уён нанёс ответный удар, опуская бедра вниз и до основания насаживаясь на член Сана; Сан ахнул от этого чувства. Да, он мог трахнуть Уёна, он был действительно хорош в этом. Сан резко вошёл в Уёна, и тот сразу же издал пронзительный стон. - Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт, Сан! Дыхание Уёна замедлилось, когда он начал хватал ртом воздух, пока Сан вбивался в него так быстро, будто от этого зависела вся его жизнь. Волосы Уёна подпрыгивали, а руки метались по простыни с каждым толчком, который всё ближе придвигал его к изголовью кровати. Спинка кровати врезалась в стену каждый раз, когда Сан вбивался в Уёна − их соседи определённо будут злиться. Уён надеялся, что их нет дома. Когда Сан отпустил одну его ногу и перекинул другую через своё плечо, меняя угол наклона, голос Уёна стал еще громче. Уён выругался и ущипнул себя за соски, когда Сан замедлился, трахая его в размеренном темпе. Рот Уёна широко раскрылся, и в этот раз он издал низкий стон. - Господи Иисусе… - Неа, всего лишь Чхве Сан. Уён издал слабый смешок, и, взглянув вниз, увидел, в каком месте их тела соединились, и его глаза проследили за тем, как член Сана медленно входил в него и выходил обратно. Влажные звуки наполняли воздух, и Уён схватился за предплечья Сана над своей головой. - Да, именно туда, - простонал Уён. Сан старался вбиваться в одно и тоже место, проходясь по простате своего парня − он чувствовал, как Уён сжимается вокруг него. Сан почувствовал, что приближается к оргазму, и от удивления снова ускорился, а Уён издал сухой всхлип, когда Сан вновь сосредоточился на том же месте, несмотря на внезапную смену темпа. - Ещё-ещё-ещё… Сан дал ему то, чего он так хотел, схватив Уёна за основание бёдер и притянув его вплотную к себе, обрушившись на него со всей силой, вращая бедрами в головокружительном темпе. - Оу,- икнул Уён и подался вперёд, чтобы притянуть Сана к себе для поцелуя. Когда они оторвались друг от друга, Сан посмотрел вниз и увидел, что член Уёна задёргался − он был близко. Сан застонал и ускорился настолько, насколько это вообще было возможно в данный момент; толкнувшись так сильно, что Уён скользнул вверх по кровати. Ему всегда нравилось грубо и жёстко, он всегда хотел, чтобы на нём оставались синяки. Чхве Сан был не из тех, кто отказывает своему парню. Уён кончил без всякого предупреждения, пот блестел у него на лбу, и смазка разливалась прямо по его раскрасневшейся груди. Сан с благоговейным трепетом наблюдал, как сперма продолжала выливаться из головки его члена, - она выливалась, и выливалась, и выливалась, и выливалась. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы Сан тоже кончил без всякого предупреждения, и он задохнулся, когда оргазм снёс его, словно товарный поезд. Уён захныкал под ним, когда смазка начала стекать по бокам его живота на простыни. Он крепко зажмурил глаза, и одинокая слеза скатилась по его щеке и скуле. Бедра Сана тряслись, и его парень зашипел от чувствительности, продолжая потирать ладони по бокам рук Сана, всё ещё отходя от шока после пережитого оргазма. Сан почувствовал, как его руки трясутся над головой Уёна, и вытащил себя из него, прежде чем рухнуть на его липкое и влажное тело. Они одновременно выдохнули, и их мысли и сердцебиение всё ещё не могли прийти в себя после того, что они только что делали. Как обычно, первым заговорил Уён. - Чёрт возьми. Сан вздохнул и посмотрел на него. - Точно.