Баба-Яга

Вся моя жизнь — это сплошное падение в пучину разврата. Мне придётся платить. Дориан Грей

Мужчина вышел из машины с хмурым видом, не обращая внимание даже на то, что в его доме горит свет. Сейчас его это мало заботило, в его голове была она. Та из-за которой он творит ошибки и... глупости. А в его работе такого быть не должно, никаких ошибок, никаких глупостей. Всё должно быть так, как было всегда, и она не должна была стать той, кто все разрушит. Он ей этого не позволит! Джон зашел в дом и кинул ключи на рядом стоявшую небольшую тумбочку. Мужчина сразу услышал звук приглушенный музыки и звон бокала, сталкивающегося со стеклянным столом. Он знал, что это она всегда точно определяет когда ему плохо и нужно просто забыться, хотя бы ненадолго. Именно эта женщина и давала ему забвение и, какую-никакую, идиллию. Перкинс сидела в кресле лицом к нему, закинув ногу на ногу, в руках она держала бокал с красным вином. Завидев его, она улыбнулась, но не такой нежной и милой улыбкой, а коварной, ведь она знала что это будет за ночь. Наемник сел на диван возле стола, на котором уже стояли фрукты, бутылка вина и излюбленный бурбон. Он было только поднял руку, дабы взять бутылку и налить крепкий напиток, как женщина встала и опередила его с действиями, решив поухаживать за мужчиной. Джон ничего не сказал, лишь сложил руки и стал наблюдать за ней. Было грех сказать, что она была нехороша: изящные ноги, обутые в длинные сапоги на неизменном высоком каблуке, чёрное платьице немного выше колена, элегантно уложенные волосы... В такие моменты он мог ей только восхищаться, и она это видела и дарила ему то, что он просил. Налив в стакан янтарную жидкость, Перкинс подошла к Джону и присела рядом, подавая стакан. Мужчина незамедлительно принял его и, не сводя при этом от неё своего взгляда, делал большие глотки. — Почему ты так зациклился на ней, Джон? — тихо, практически шёпотом, поинтересовалась женщина, в надежде разглядывая его лицо, дабы поймать хоть на одну эмоцию на его бесстрастном лице. — Разве мы здесь для того, чтобы вести беседу? — не давая ей получить ответа, мужчина поставил стакан обратно и притянул Перкинс к себе, при этом впиваясь в её губы, немедля он терзая их, сминая так, что она, не сдерживаясь, начинает стонать. Оседлав его, давая Джону откинуться на спинку дивана, женщина берёт всё в свои руки, целуя его шею, медленно спускаясь вниз, при этом постепенно расстегивая рубашку. Мужчина лишь громко вздыхал, отчего Перкинс в душе ликовала, зная все его слабые места. Кусая, целуя грудь наемника, она тихо стонала, когда он грубо хватал её за волосы. Женщина опустилась ещё ниже, расстегивая уже ремень и молнию его штанов, спуская боксёры вниз со всем остальным, она облизала губы, провожая влажным языком по всему основанию его члена, облизывая его и, плотно сомкнув губы, взяла его в рот, облизывая языком по кругу. После еще раз и еще, водя языком по всей длине члена, чтобы увлажнить его. Мужчина не сдерживался, рукой помогая Перкинс нарастить нужный темп, он чувствовал что она уже задыхалась и одной рукой крепко схватилась за его руку, давая понять что бы он притормозил, но он не мог, не сейчас! И вот спустя еще несколько резких толчков, он кончил, глубоко, с перерывами, пытаясь отдышаться. Он даже не смотрел на ту, что дала ему разрядку. Вообще, ему было глубоко плевать. — Мне уйти? — слегка запинаясь, шёпотом спросила Перкинс. — Да!