Баба-Яга

Нет времени лучше осени, чтобы приступить к забыванию всего, что томит и тревожит. Надо стрясти с себя тревоги и беспокойства, как деревья стряхивают с себя сухую листву…

Я чувствовала его дыхание, так близко от своего лица, от чего табун мурашек пробежался по моему телу. От осознания того, что если один из нас сделает этот шаг, то назад пути не будет, а если же нет, то нужно будет забыть об этом навсегда… Его глаза прожигали меня, он с жадностью смотрел на мои губы, но не делал ничего, чтобы их заполучить. И от этого хотелось заныть, сказать что вот она я, бери, но был страх увидеть вновь его холодную ухмылку. Казалось, что уже вот, и всё, он отпускает меня, но я ошиблась. В его глазах я увидела нечто звериное, ненормальное, он посильнее стиснул меня в объятиях и припал, наконец, к моим губам. Назвать это простым поцелуем было невозможно, он терзал мои губы, и от этих действий заставлял постанывать, от чего все набирало наибольший оборот. Не медля ни секунды, он слегка отстранился, посматривая мне в лицо, ожидая моей реакции. Но, видимо, восторжествовав от того, что смачной пощечины не было, буквально толкнул меня к противоположной стене, от чего весь воздух разом выбило из легких. Это было ненормально, но каждое его действие заставляло меня возбуждаться как можно сильнее, и, судя по всему, он прекрасно это понимал. Джон тяжело дышал, разглядывая меня дикимвзглядом, его грудь тяжело вздымалась, а через брюки можно было увидеть, что он уже полностью готов, и это вскружило голову еще сильнее. Проследив за моим взглядом, он ухмыльнулся и приблизился ко мне вплотную, и стал лишь смотреть на меня, а, точнее, откровенно рассматривать, и это уже начинало выводить меня из себя. Казалось, что он играет со мной. Уже было решив взять всё в свои руки, я слегка отстранилась и хотела поцеловать его, как он резко схватил за талию и придавил обратно к стене. Синяки определенно останутся… — Не-е-ет, не в этот раз, детка. — с неким удовольствием в голосе произнёс он и вновь припал к моим губам, терзая их до крови. Его руки начали исследовать мое тело, крепко сжимая и разжимая грудь, от чего вновь из уст вырвался стон. И вновь на его лице расцвела эта его ухмылка. Я же тоже не осталась в стороне и стала поглаживать его торс, и, судя по его дыханию, его это устраивало. Свободной рукой он перешёл на шею, слегка сжимая её, от чего я вздрагивала. Эти ненормальные ощущения заставляли возбуждаться до предела. Уик начал снимать с меня мокрое одеяние, чему я была рада, так как холодная одежда неприятно прилипала к телу. Сбросив всё под ноги, я осталась стоять перед ним только в одних трусиках. Но никакого стеснения перед ним я не чувствовала, казалось бы, стоять перед ним вот так, было нормой, и, видя его восхищение и блеск в глазах, я была готова ходить так каждый день. Его глаза были почти затуманены, что давало понять: он на пределе. Впрочем, как и я, уже плохо себя контролирую. Мужчина стал медленно снимать брюки, не отводя глаз от меня, следом он стянул боксеры, и тут я уже отвела взгляд, и была очень даже приятно удивлена размером и ожиданием, что будет дальше. Громко сглотнув, я вновь взглянула на него. Подойдя ближе, он впился губами мне в грудь, слегка покусывая, и посасывая, а я лишь могла притягивать его как можно ближе, впутывая пальцы в его волосы и сильно их сжимая. От этого он прикусывал всё сильнее и напористей, заставляя меня то и дело вскрикивать от слегка болезненных ощущений. Возвращаясь к губам, он порвал сбоку мои трусики, хотя если бы не их треск, я бы этого и не заметила. Он приподнял меня и вошёл, неожиданно, во всю длину, от чего я громко застонала, в одну секунду радуясь, что у Джона нет соседей. Мужчина не был ласков или нежен… Он, казалось, со всей силы вдалбливался меня, выбивая все что только можно, а я громко постанывала в такт этому безумию. Вскоре я ощутила внутренний узел и, понимая, что вот-вот всё взорвётся, я сильнее ногами обхватила бедра наёмника, и сильнее упёрлась спиной о прохладную стену, с какой-то отстранённостью отмечая этот резкий контраст. И, спустя несколько его толчков, я ощутила эту волну, от которой в глазах заиграли блики, и тело превратилось в вату. Джон понял это и сильнее прижал меня к себе. Слыша громкое дыхание мужчины, я поняла, что он тоже на пике, и, так же спустя несколько глубоких толчков, он быстро вытащил член и положил голову мне на плечо. Тишина длилась, казалось бы, вечность, но, оказалось, что прошло не больше минуты, и это заставляло напрячься, и накрутить себя, словно что-то было не так. Но, когда наемник поднял голову и взглянул на меня с предвкушающей ухмылкой… — Продолжим в спальне.