5. Семнадцать и двадцать восемь
1 июля 2019 г. в 00:40
5. Семнадцать и двадцать восемь
Как Питер мог такое допустить?
Они с Морган возвращались в «Старк Индастриз» после ночной пробежки с бургерами.
Боже, это была его вина.
Он шёл перед ней задом наперёд, не слишком беспокоясь о столкновении со встречным пешеходом и дразня её по поводу очевидного увлечения Нейтоном.
Она такая маленькая, спит на больничной койке. С этим синяком вокруг глаза, всё более и более становящимся фиолетовым на фоне белоснежных простыней. Тогда как на левую руку наложен затмевающий её красный гипс.
Он был так расслаблен, так спокоен, что даже не заметил, как это произошло.
Но Морган видела.
Она бросилась на Питера, оттолкнув его в сторону, как раз в тот момент, когда мужчина в тёмной толстовке занёс над его головой лом.
Она подняла руки, чтобы защитить голову, когда он опустил его — удар пришёлся по её левому предплечью с тошнотворным треском.
Морган рухнула, ударившись головой о парковочный счётчик.
Это произошло слишком быстро для Питера, на обработку происходящего ушло куда больше времени.
Тогда он думал: Морган ударили, Морган ранена и без сознания истекает на земле кровью.
А уже через секунду был на этом ублюдке.
Оглядываясь назад, он вспоминает о последовавшей за этим борьбой несколько расплывчато, если её вообще можно так назвать.
Лицо мужчины внезапно превратилось в месиво из крови и синяков, а лом давно был забыт на земле.
Он кричал, когда его ребра хрустнули под давлением от прижатия Питером к стенке.
— Прости, парень! Прости!
— Чего ты хочешь? А?! — Питер с трудом узнавал собственный голос. — Чего, чёрт побери?!
— Мне просто нужен твой бумажник, чувак! Боже, прости, пожалуйста, отпусти! Это чертовски больно!
Питер так и сделал.
Но не раньше, чем ударить прямо в нос, почувствовать, как он с удовлетворительным хрустом ломается под натиском его кулаков, увидеть, когда тот мужик отключается.
Вернувшись в медицинское крыло Башни Старка, Питер всё ещё дрожит.
Он расхаживает по коридору перед комнатой Морган после того, как Пеппер отругала его за то, что он практически проделал дыру в полу у больничной койки.
Неподготовленному наблюдателю Пеппер показалась бы спокойной и собранной к тому времени, когда она прибывает в Башню, но Питер знал её слишком хорошо.
Он видит её покрасневшие глаза, не спадающее, пока она не взглянула на свою дочь, в плечах напряжение.
Он замечает в глазах настороженность, когда она взглянула на говорящего об инциденте с полицией Питера, точно зная, в каком штате Питер оставил неудачливого грабителя.
Это был бы не из весёлых разговор.
Хелен Чо заверила их обоих, что у Морган был только небольшой перелом лучевой кости, который должен быть полностью излечен в течение трёх месяцев, а также небольшое сотрясение мозга, от которого она должна оправиться в течение двух недель.
Питер пытается сесть на один из стульев прямо за дверью, когда его снова пробирает дрожь. Его желудок урчит, и он понимает, что с Морган они так и не съели свои гамбургеры, но одна мысль о еде, сейчас, лишь сильнее заставляет его почувствовать себя больным.
Он закрывает лицо руками. Это чувство дерьмовое.
А потом слышит внутри комнаты шум.
И через секунду уже на ногах, врывается, готовый к бою.
Конечно, никакой борьбы нет. Это Морган, тяжело дыша и с дикими глазами, наполовину встала с кровати, тогда как Пеппер, наоборот, схватив девочку за плечи, пытается её уложить.
— Видишь, он здесь, милая. Морган, с Питером всё в порядке.
Глаза Морган наполняются слезами, когда вся борьба покидает её тело.
— Питер! — и от одного этого слова Питер чувствует, как его сердце разбивается вдребезги.
Это твоя вина. Ты не смог защитить её.
Он быстро подходит с другой стороны кровати, и Морган прячет лицо в изгибе его шеи, она плачет, когда он обнимает её с растущей в груди болью.
Он забирается в постель рядом с ней, позволяя ей свернуться калачиком. Пеппер держит Морган за свободную руку, нежно поглаживая большим пальцем костяшки пальцев дочери.
В конце концов, когда рыдания Морган стихают, Питер не может отвести взгляд от отвратительного синяка.
— В чём дело? — её голос всё ещё хриплый от слёз.
— Просто синяк, Мо.
— Ах. Ну, это делает меня крутой?
— Ты такая мелкая негодяйка, — хихикает Питер.
Они все сидят там какое-то время, довольствуясь моментом, чтобы просто дышать присутствием друг друга.
Но Питер всё ещё лихорадочно соображает. Он беспомощно смотрит на Пеппер, всегда на шаг впереди него, которая встаёт, говоря, что она собирается пойти и сказать Хелен, что её пациентка проснулась, прежде чем дать ему кивок: — «Давай». Поэтому, как только она уходит, он собирает с силами на решительный шаг и спрашивает.
— Морган, зачем тебе подвергать себя такой опасности? — водянистые карие глаза смотрят на него.
— Ты мог пострадать, — она говорит почти вызывающе, как будто это самая очевидная в мире вещь.
— Но ты же знаешь, я заживаю быстрее, я мог бы принять удар, и мне бы ничего не было.
— Но ты не должен был, — Питер вздыхает. —
«Этот ребёнок».
— Морган, ты моя младшая сестра, и это моя работа — защитить тебя от таких людей, но для этого нужно, чтобы ты мне позволила.
— Но это не значит, что ты должен страдать из-за меня.
— Хм, именно это и значит, — она щурит глаза.
— Питер, я знала, что делаю…
— Что? Не…
— Ага, ага.
— Нет. Ты не должна притворяться, будто всё продумала. И пожалуйста, ради бога, оставь прыжки перед сумасшедшими с ломами тем из нас, кто может исцелить сломанную кость за день.
Морган вздыхает, откидываясь на подушки, зная, что перед этим аргументом она бессильна.
— Ладно, может, я и не совсем всё продумала…
— Да? А по-моему, вообще ни хрена.
— Может и так, — она вертит в руках подол её одеяла, прежде чем целенаправленно встретить внимательный взгляд Питера. — Но я бы не стала возвращаться и что-то менять.
Искренность и убеждённость в её голосе вызывают у Питера дрожь.
Боже, этот комплекс героя приведет её к смерти. Прямо как и… чёрт.
Прямо как и его.
А Морган как будто чувствует нарастающую панику Питера с того места, где она прижимается к его боку, потому что тут же сдвигается, пока не может поднять свою ярко-красную руку в гипсе между ними и позволить ей тяжело упасть на грудь Питера со словами: — Ох.
— И кроме того, я собираюсь сделать этот гипс незабываемым. Мы заставим его работать на меня.
Этот чёртов ребёнок.
Питер ничего не может с собой поделать. Эмоции накалялись в течение последних нескольких часов, и сейчас они ускользают. Если он смеётся слишком истерично, если он держит Морган немного ближе, когда он смеётся, и если плачет в ответ на её глупую шутку, Морган ничего об этом не говорит.
Она просто позволяет ему обнять себя и вытирает свободной рукой слёзы.
— Знаешь, я напишу об этом «ЭмДжей». Пока не снимешь гипс, сможешь ходить с детальным наброском меня в середине кризиса на левом предплечье, и может это удержит тебя от подобных трюков.
— Может быть, — ухмыляется Морган. — Но ты же знаешь, с каким я удовольствием заставляю тебя седеть в твои двадцать восемь.
Питер вздыхает. Он думает, что наконец-то понимает чувства Тони, когда он наблюдал за тем, как шестнадцатилетний Питер каждую ночь ставит свою жизнь на кон, где единственным, что отделяло его от верной смерти, были спандекс и собственная смелость.
Он, наконец, понимает глубоко укоренившуюся панику. Стремление защитить. Любовь.
И не хочет ничего больше, чем укутать свою младшую сестру в сверхпрочную пузырчатую плёнку и скрыть её от столь большого мира и всех его многочисленных опасностей.
Но когда Морган ложится рядом с ним, а её черты расслабляются и она засыпает, Питер понимает, что никогда не сможет встать на её пути.
Она Старк, до мозга костей.
А Старки — герои.