***
Сидеть битый час на стуле, не меняя позы - скучно и довольно некомфортно. Я изнывал от безысходности, посиживая в пиццерии, в главном зале, со слайсом "греческой" и стаканом шипучки, и сверлил глазами аниматроников на сцене. Надо же, неживые машины нравятся детям больше людей - ребятня радостно пританцовывала под музыку ушастого гитариста, который хитро перемигивался с Чикой, а один мальчишка даже старался копировать в движении Фредди, который беззаботно пел в микрофон. Видимо, эти звери были созданы исключительно для взаимодействия с детьми; взрослые же являлись для них либо неинтересными, либо эндоскелетами, в моем случае. Но плохое настроение было не из-за аниматроников. Я расспросил уже большую часть сотрудников, но все они, как один, лишь качали головой, выпучивали глаза от удивления и пожимали плечами. "Нет, я совсем недавно тут работаю и ничего не знаю." "Убийство - вы о чем? Разве это возможно?" "Нет-нет - чушь какая-то! Здесь же такая светлая атмосфера..." И в том же духе. Арр-ргх! Как же мне все это надоело! Надоело строить теории, рисковать жизнью, расследовать - все к черту! Вспышка гнева мгновенно погасла, и я снова окунулся в пучину меланхолии. Может, я вновь ошибся, что выбрал эту работу? Что надо уволиться, идти дальше, освоить другую полезную профессию, без нервов и экстремальных ощущений? И никогда не возвращаться в это место? Ну уж нет! Я стукнул кулаком по столу и сжал челюсти так, что зубы заскрипели. От себя не убежишь - народная мудрость. Для меня это стало уже не любопытством, но миссией, чье выполнение - святое. Первый человек, что раскрыл секрет пиццерии! Разве не здорово? Мимо стола прошел Джейсон с грустной миной. Увидев меня, его лицо озарилось надеждой, и он приблизился, но тут же испытал на себе взгляд убийцы и потрусил дальше с поникшей головой. Сел в уголок и отвернулся, ссутулив плечи. Я победоносно вскинул стакан. Пусть только сунется - видеть его не хочу! Но и сидеть одному тоже становилось невыносимо. Я уже собрался пойти домой ни с чем, как тут на счастье подвернулся незнакомый человек-декоратор: он развешивал гирлянды. Мое сердце радостно забухало в груди, когда я увидел сотрудника. Ноги рывком потащили к незнакомцу, и в мгновение ока я буквально вцепился в его блузку, словно клещ. - Вот удача! - кричал я, задыхаясь. Глаза у мужчины округлились и стали похожи на блюдца. - Вы-то как раз мне и нужны. - Извините, кто вы, и что вам от меня требуется? - недовольно спросил декоратор. - Вы давно работаете здесь? - Месяц, а что? - Проклятие! - выругался я и осекся - уж больно товарищ вытаращился на мою покрасневшую от негодования физиономию. - Извините, нервишки шалят. И вы ничего не знаете о том, что здесь было до вас? - Нет, не имею понятия! Да и какое мне дело? Понятно; на работу сюда приглашают одних дебилов, которые ничем не интересуются. С них спросу меньше. Меня это никак не радовало, так как я старался изо всех сил не вступить в их компанию. - Ладно, прошу прощения. Можно еще один вопрос? - Что еще? - чуть ли не с гневом воскликнул декоратор, пытавшийся отодрать меня от костюма. - Вы не знаете, есть ли такой аниматроник - высокий, темный, полосатый, как зебра? - затараторил я без запинок. - У него еще лицо белое, разрисованное, как у клоуна? - Марионетка? - закатил глаза мужчина. - Ради всего святого, вы поэтому на меня выскочили? Да пустите, черт подери! Она в призовом уголке. Я так и замер с открытым ртом. Пришлось все же человека отпустить - не терзать ведь его целый день. А это очень даже интересно!***
Комната оказалась весьма просторной для такого скромного названия. Миленькая обстановка: сверкающие серебром обои, свисающие с потолка звездочки из цветной фольги, детские рисунки, сплошь развешенные по стенам. К тому же стало ясно, почему уголок призовой - половину комнаты занимал стеллаж с плюшевыми игрушками, которых можно было выиграть в аттракционах или же попросту купить. Мишки, как две капли напоминающие Фредди, другие талисманы пиццерии (куча маленьких зайчиков, цыплят и лисичек) и многое другое. Игрушки меня не сильно волновали, но ощущение давно ушедшего детства окутало меня мягким ватным одеялом, напомнив о том, как я совсем карапузом проводил время с пушистыми друзьями, всегда ждущими на кровати. Я погрузился в теплые воспоминания и даже не заметил, как споткнулся о большую картонную коробку, примостившуюся у стены. Она угрожающе покачнулась, заставив меня в панике сжать края руками. Тряска прекратилась, а вот крышка коробки неожиданно распахнулась. Я отшатнулся: из недр что-то выбиралось. Поднимаясь все выше, оно раскинуло руки в стороны и отвесило мне кивок головой. Пустые черные глазницы беспристрастно смотрели прямо на меня. "Марионетка" - догадался я. Решительно скрестил руки на груди, встал в надежную позу - всего можно ожидать, тем более у меня тряслись коленки, черт бы их побрал! Аниматроник был очень вытянутым, тощим, как палка. Он показался наполовину, но что-то подсказывало, что если бы он поднялся, то встал бы со мной вровень, а то и выше. Мой рост в метр девяносто сантиметров уже не являлся столь поражающим. Еще сильнее выделялось абсолютно черное тело не учитывая белой раскрашенной маски, полосатых рук, да трех пуговиц, пришитых к груди и издалека напоминающих кусочки сахара. Довольно странно было создавать аниматроника в подобной палитре цвета для детей, которым всегда нравится все сияющее и радужное. В ярких красках пиццерии Марионетка считалась изгоем. Что только добавляло живости, так это красные выпуклые щеки и губы. Плюс две фиолетовые полоски - типа слезы. Я слегка присвистнул с досадой. И это тот секретный аниматроник, от кого меня берегла музыкальная шкатулка? Как она вообще на него действует? Сравнивая с крепко сложенными, большими животными-талисманами, я почувствовал симпатию к черной дылде. По крайней мере, она могла только задушить меня своими длиннющими руками, и больше ничего. Благородно, без мук и кровавой бани. - Как поживаешь? - спросил я, ничуть не смущаясь тем, что говорю с неживым роботом. Конечно, у Майка Шмидта язык работает впереди мозгов. Как и ожидалось, Марионетка не удостоила меня ответом. А может, она стесняется? Обычный, заурядный аниматроник - почему не может стесняться? - Полагаю, ты ничего не знаешь? Кукла покачивала головой из стороны в сторону - нет, наверное. Абсолютный ноль. Я хлопнул себя ладонью по лбу. Идиот, нечего сказать. В комнату вбежал незнакомый мальчик, чуть не сбив меня с ног. Замерев перед Марионеткой, он запрыгал на месте и протянул вперед ручонки. Кукла юркнула обратно в коробку и так же стремительно высунулась оттуда, держа в руках сюрприз, который она благополучно отдала ребенку. Мальчик расплылся в улыбке невероятного счастья и обнял Марионетку. Я, сдерживаясь от усмешки, смотрел, как кукла с нежностью заключает мальчугана в объятия, обхватив его руками с тремя пальцами на каждой. Отпустив ребенка, аниматроник снова переключился на меня, застыв в той же позе. Совсем не страшный, подумал я. И присел перед ним, придерживая руками за голову. - Что, дружище? - произнес я, погладив белую шероховатую маску. Марионетка лукаво улыбалась. - Одни мы с тобой здесь еще в своем уме. Ты, видно, потому и приснилась мне, что хотела что-то показать? Да? Аниматроник молчал. Я вздохнул. - Если ты знаешь то, что мне неизвестно, почему не скажешь? Так было бы проще. Я ошибся. Кукла остается куклой - деревянной, пустой, безжизненной. Если бы это был человек, возможно... Но так не бывает. Когда голова Марионетки оказалась свободна, аниматроник закачался на веревочках, мелькая своей широкой улыбкой. - Что ж, - сказал я в заключение, - Тогда, может, дашь мне что-нибудь, как тому пацаненку? Кукла вняла словам безукоризненно и выудила со дна своего жилища коробочку с красным бантом, передав ее мне.я покрутил подарок, потряс: внутри ворочалось нечто. - Спасибо! - я кивнул головой, развернулся и вышел в зал. Не знаю, почему, но мне все хотелось обернуться, чтобы взглянуть на нее. Но что-то мешало, натягивая струны сердца до щемящей боли.***
Уже дома я раскрыл подарок. На мягкой подушке из бархата в коробке лежал плюшевый медвежонок-гризли, покрытый густым бурым мехом. На голове у него примостилась блестящая черная шляпа-цилиндр, на шею был повязан бант. А синие глазки игрушки так и искрились от радости. Мишка выглядел таким милым и добродушным, что я не мог его не потискать. Шутливо тюкнул его по носу, и нос издал смешной писк. Вот если бы Фредди был таким же - добрым, наивным, дружелюбным. Не страшным. Качая на коленях своего маленького товарища, я даже не успел понять, что засыпаю. Веки непроизвольно сомкнулись, и меня вновь окутала привычная тьма. На сей раз сон обрел очертания; из тумана проглядывали чужие контуры - то ли мебель, то ли что-то еще. Я брел неизвестно куда, стараясь не натыкаться на тусклые предметы. Предчувствие того, что сон выйдет боком, не покидало. Между прочим, тишина сменилась чередой тихих голосов, будто толпа людей вела приглушенную беседу. Была слышна даже музыка. Хотя вокруг все еще висели лишь клубы дыма. Сердце забилось чаще, когда мне легонько похлопали по спине. Я машинально обернулся и отшагнул, едва не взвизгнув. Но вместо чудовищ передо мной предстала та самая темноволосая девочка. К счастью, она оставалась собой и страшной не становилась. Меня это обрадовало, несмотря на слабую тревогу. - Твою... - я сдержался от брани - перед ребенком некрасиво все-таки. Опять ты?! Что тебе нужно? - Извините, пожалуйста, - воскликнула та, заметив мое недовольство. - Я бы не стала вас беспокоить, но вы меня не послушали. - Позволь заметить, что, во-первых, я взрослый человек и сам решаю, что делать. А во-вторых, неужели ты думала, что, увидев твое "очарование", я сразу же дам стрекача из пиццерии? Нет уж, дудки, я остаюсь, даже если ты против этого. Девочка густо покраснела и опустила глаза - видимо, я попал точно в цель. Но несмотря на уверенность в сказанном, меня охватил стыд. Зачем надо было так распаляться на ребенка, если он по сути на в чем не виноват? Эх, Майк, Майк, дубина ты стоеросовая. - П-Простите, - выдавила она, по прежнему боясь посмотреть на меня. - Я просто хотела вас немного... напугать, чтобы вы ушли. Поверьте, я боюсь за вашу жизнь. - Знаю - знаю, я понял. Но что бы ты не говорила, я не уйду. Даже не из любопытства - как работник, моя обязанность - отработать свою смену. Девочка задумалась. Наверное, она ожидала услышать от меня нечто другое. Будь она моим ангелом-хранителем, то точно бы направила меня на путь истинный. Впрочем, подрасти никогда не мешает. - Я могу вам помочь. Но вы должны согласиться на мое условие, иначе вам не справиться! - Интригующе, маленькая защитница. И что за условие? - Не заряжайте ночью шкатулку. Вмиг все оборвалось. Голова резко заболела, так всегда бывало, когда я ощущал гнев или несправедливость. Наверное, все вышло из-за стресса, волнения, страха, последней стадии сумасшествия... но чаша терпения лопнула. - Это невозможно! - оставив музыкальную шкатулку без заряда, работник грозился наслать на себя все беды этого мира в придачу с длинноруким худым аниматроником, который единственный, кому маска хоть бы хны и чьи действия являлись совершенно непредсказуемыми. Совершить подобное равнялось прыжку с восьмого этажа: и то, и другое выполняется на "авось". К такому мое ослабевшее сознание не было готово. - Я понимаю, что многого прошу, но это единственный выход. - Да что ты? - взвился я от злости. - То, что ты предлагаешь - для меня верная смерть! И делать этого я не стану. Я не доверяю тебе. Кто ты и чего хочешь, жива ли ты или мерещишься мне - вопросы, вопросы, вопросы! Довольно вопросов, с меня хватит! - Все не так! - взмолилась она. - Выслушайте... - Хватит! В любом случае ты мне не поможешь, ведь ты всего лишь ненастоящая беспомощная маленькая девчонка, вот и все! Слова так быстро соскочили с языка, что я даже не задумался об их степени тяжести. Девочка замолкла, в ее золотисто-карих глазах плескалась обида и горечь. С трудом скрывая подступившие слезы, она отвернулась и скрылась в тумане. Оставив меня наедине с собой. Злость словно испарилась, и мне стало страшно за свои слова. Это была ошибка. "Какой же я идиот!" Накричать на ребенка - верх жестокости и грубости человека. Взрослые люди так не поступают. Ответственные люди так не поступают. Я сразу же проснулся, нащупал руками мягкого медведя и со стоном отчаяния уткнулся лицом ему в живот. Уже не хотелось ни расследовать, ни бегать за очевидцами, ни искать догадки. Хотелось только снова увидеть эту девочку и извиниться перед ней за все.Блин, какой же я все-таки дурак, раз выбрал эту работу.