***
На долгие шесть лет я погрузился в страшную депрессию. К моему счастью, Оливер всегда был рядом, иначе мне совсем стало бы худо. Он старался, как мог: устроил на работу, в продуктовый магазин. Представьте, такой человек, как я, сидит день ото дня за кассой метр на метр и пробивает чеки на товарах. Работа тот еще отстой, но я зато был чем-то занят. Брат заставлял меня ходить с ним на выставки, совершать ежедневные прогулки на свежем воздухе, читать побольше литературы. Такое чувство, что все эти походы, упражнения и книги просто обязаны поднять меня на ноги. Однако Оливер ошибся с выбором, и все его стремления шли коту под хвост. Если и существовал способ вернуть мне смысл в жизни, то моему брату он был неведом. Как же паршиво все это звучит. Свободное время (когда мой братец оставлял меня в покое) я проживал у себя в комнате, качаясь на стуле и пялясь бессмысленно на потолок. Никаких изменений, никаких порывов, вообще ничего - только бесконечное уныние и экзистенциальный кризис. Не думайте, что на нервной почве я помышлял о... суициде: обычно так заканчивают молодые люди вроде меня, больные депрессией. Нет, увольте, моя крыша плотно сидит на верхушке разума и съезжать никуда не собирается. И кукушка не тюкает в темечко, так что о смерти даже думать не хочется. Жить хотелось как никогда, вот только никак не понятно, на что ее нужно было тратить. Друзья все разбежались кто куда, из родных у меня есть только Оливер, а все мои предпочтения (хобби, планы на будущее, мечты) сдуло, словно пыль на ветру. Как же ужасно, когда человек, преисполненный жаждой действия, не может найти цель в жизни или же не имеет возможности ее исполнить.По крайней мере, я так думал.
***
апрель, 1993 г.
Весна - время пробуждения от "зимнего" застоя, когда и природа, и человек пробуждаются и накапливают новые силы. Это точно не про меня. За шесть лет депрессия не только не прошла, она придавила меня, точно толстый бегемот, не давая встать. Тем более, выйти на улицу и полюбоваться апрельскими ручьями, набухающими почками на деревьях и теплым солнышком; на все весенние красоты я смотрел сквозь призму своей зеленой тоски... и оконное стекло у себя в комнате. От веселых, счастливых лиц горожан на душе только становилось хуже, хоть плачь и бейся головой об стену. Я сел на кровать, прижав колени к груди. Когда на тебе пижама, а на дворе еще не месяц май, можно продрогнуть даже от малейшего дуновения ветерка. А если даже окно закрыто, все равно пробирает озноб. Поэтому я сидел и трясся от холода, подергивая босыми ногами. Вдруг дверь в комнату распахнулась, и ко мне влетел Оливер. Я подивился тому, каким растрепанным он выглядел в тот момент: галстук закинут на плечо, у рубашки торчит ворот, глаза сверкают почище Полярной звезды на полночном небе. Что за чудо случилось с моим непроницаемым братом? - Брат, я на седьмом небе от восторга! - прокричал он. Я отвернулся и уставился на облака, бегущие по небу за окном, поджав губы. Без всякого предупреждения тот вскочил на кровать и стал трясти меня за плечи - все закружилось, завертелось в глазах... - Она написала мне, представляешь? После стольких лет она написала мне! Сегодня мы встречаемся в кафе на Стейт-стрит. Майк, я так рад! - Поздравляю, - я силился улыбнуться, ведь это так здорово - видеть своего старшего брата счастливым, но в силу обстоятельств мне не удалось изобразить воодушевление на лице. К тому же от "взбалтывания" у меня закружилась голова от слабости. К моему облегчению, брату скоро надоело меня тормошить, и он оставил меня в покое. Увидев себя в зеркале он спохватился: поправил ворот рубашки, скинул с плеча галстук, короче, привел себя в должный вид. Я сел на край постели. Оливер вел себя так непринужденно по очень очевидной причине: он влюбился. Разумеется, романтика, весна, когда еще чувствовать это щекочущий прилив очарования, как не сейчас. Ладно, я шучу: это случилось довольно давно. А речь идет об одной однокласснице, учившейся с ним в школе - Элис Джанет Лорелин. Она не то чтобы красавица: во рту недоставало резца, на носу сидели такие квадратные очки с толстыми стеклами, тени под глазами, и одевалась она хуже некуда - зато чертовски умная. Наверняка этим она и полюбилась Оливеру; он почитает за святое мозговитость (вы уже поняли, что я в эту когорту не попал). Хотя, возможно, теперь она и красотой не обделена, потому что столько лет прошло - человек имеет склонность к изменчивости. Вдруг она теперь шикарная блондинка с пышными кудрями и бюстом пятого размера, а может так и осталась очкастой заучкой с щербинкой в зубах и дурацкой одежде. Как я уже говорил, несмотря на депрессию, мне было приятно думать о том, что Оливер нашел себе пару. Элис, оказывается, прислала ему весточку, мол, приехала в Харрикейн погостить, хочет встретиться со старыми друзьями. Почти что неофициальный вечер выпускников. Она и меня приглашала (таки разболтал про меня Оливер), хоть я и был на два года младше и в ее класс не входил. Но я точно знал, что делать мне там нечего. Зная своего брата и его особое "отношение" к этой девушке, я решил, что мое присутствие помешает ему чувствовать себя комфортно, поскольку я начну тотчас его подкалывать. Что поделать, я ведь понимаю, что одним ужином в кафе дело не закончится. Не пройдет и месяца, как пойдут письма, начнется череда свиданий, и вот Оливер уже будет просить у Элис руки и сердца, стоя на одном колене с кольцом в руке. О да, он и сейчас уже был готов побежать в ювелирный магазин. С одной стороны я рад за него, а с другой... я останусь не у дел оттого, что брат съедет и будет основывать семейную жизнь. Оставив меня в полном одиночестве. Но из-за своего простодушия и незлобивого характера я отнюдь не собирался портить такой знаменательный момент в жизни Оливера, как в жизни всякого человека - ну, на что мне это? Если так суждено, что я могу сделать? Что касается меня, влюбленность как-то обошла мою жизнь стороной. Может, потому что вся эта романтика мне безразлична? Вроде бы ничего плохого: мне не нужно страдать от тахикардии в груди при виде незнакомой девушки. Но если честно, то иногда становится грустно и одиноко. Вот так смотришь, что у кого-то есть тот (или та), кого можно любить, а обращаешься к себе и видишь, что у тебя-то никого нет. И любить некого, и тебя любить некому. - Чего ты такой кислый? - Оливер шутливо пихнул меня в бок. Получилось немного больно. - Пойдем с нами! Слушай, у меня возникла отличная идея, - он изобразил на лице загадочную ухмылку и приложил правую руку ребром к щеке, понизив голос: - Пригласи на вечер Мэри. Я думаю, она будет не против. - О, нет, - пробормотал я с натянутой улыбкой. - Только не Мэри. Вы скорее всего сейчас гадаете, о ком идет речь, спешу объяснить: с Мэри мне "посчастливилось" познакомиться года три тому назад. Время было лучше, чем сейчас - тогда я еще хоть как-то появлялся в обществе. Случись же такое, что мы столкнулись с ней в библиотеке. Про столкнулись я говорю в прямом смысле: она налетела на меня с внушительной стопкой книг в руках (которые, как оказалось, она хотела прочитать - вот ведь самоубийца!), и в мгновение ока мы сидели на полу, окруженные кольцом из разбросанных книжек. Разумеется, пошли многочисленные извинения, потом мы вместе разбирали упавшую литературу. Я невольно задержал на ней взгляд, она посмотрела мне в глаза - и пошло-поехало. И нет, вы не угадали, я не втюрился! Она, конечно, девушка хорошая: брюнетка с голубыми глазами, приятной внешности, прилично одевается, начитанная, говорит, точно ангел. Но я не был морально готов к сложным чувствам, поэтому первое впечатление стало весьма слабым. Произошло кое-что непредвиденное: она влюбилась в меня! Понимаете?! В меня, человека не то чтобы красавца, но просто всем своим видом говорящего, что он тот еще отбитый на всю голову. Невзирая на то, что я вырос, вроде стал серьезнее и мужественнее и кудри свои состриг, мне кажется, что она могла бы выбрать кого повыразительнее что-ли. Не знаю, чем я ей так приглянулся, но делать нечего. Я решил раньше времени не портить девушке нахлынувшее на нее счастье, оттого приходил в библиотеку снова, где она меня преданно ждала, чтобы обсудить новую, прочитанную ею книгу. Так мы и познакомились. Теперь мне известно, что она вегетарианка, занимается фигурным катанием и ужасно не любит кошек. Удивительно, я тоже отношусь к ним с большой неприязнью. Что еще забавнее, мы живем с ней на одной улице! Я мог не тратить сил, добираясь к ней в гости. Да, она приглашала меня к себе в дом, но я всякий раз отказывался, потому что стеснялся, если честно. Зато она, ничуть не смущаясь, приходила в дом к нам, и мы с ней обсуждали мировую литературу и окружающую нас картину мира. С ней было интересно беседовать и спорить, а когда к нам присоединялся еще и Оливер, простое общение превращалось в целую дискуссию по поводу глобальных проблем человечества в науке и искусстве. Брату Мэри понравилась, он считал нас отличной парой, у которой есть будущее. Было лишь одно "но". Я ничего не чувствовал по отношению к ней. Увы, но почему-то Мэри не вызывала у меня очарования. Я даже не мог представить ее, как свою возлюбленную. Не лежит у меня к ней душа, вот и все. Каждый раз, смотря на нее, я вдруг ощущаю непонятное чувство вины и тоску по кому-то совсем другому, кого я когда-то знал. Но вот кто это, я не понимал. Имей бы я ответ на этот вопрос, кто знает, жилось бы гораздо спокойнее. Новая волна депрессии, окатившая меня с ног до головы, положила конец нашему случайно сложенному дуэту. Я перестал видеться с Мэри, перестал ходить в библиотеку. Даже не могу представить, как к этому отнеслась бы она, мне стало все равно. Она больше к нам не приходила, потому что я попросил брата ее не пускать. Только писала, в основном, переживая и теряясь в догадках, почему я не хочу с ней видеться. Ни разу не ответил, даже стыдно чуть-чуть. Но потом и письма перестали приходить, видимо, она забыла про меня. Очень хорошо, что забыла. И ей свободнее, и мне легче. Прошло много времени с тех пор. А теперь Оливер ни с того ни с сего просит, чтобы я взял и пригласил Мэри на ужин? Он что, совсем не соображает?! Я такой иду к ее дому, звоню в дверь и говорю: "Хэй, помнишь ли ты меня, парня, который три года с тобой не хотел иметь дела, но вот пришедшего к тебе сегодня, чтобы спросить, не хочешь ли ты поужинать со мной?" Единственное, на что остается надеется - что она попросту не станет отвечать и не откроет дверь, а если второй пункт и сойдет мне с рук, то даст мне чисто женскую оплеуху за такой пассаж с моей стороны. Я бы поступил именно так. Девушка, которую так бесцеремонно выставили за дверь, никогда не простит подобного. Я решительно сказал Оливеру нет, чтобы до него дошло, что эта идея провальная. Он вздохнул и понурил голову. - Майк, я все понимаю. Ты так долго с ней не общался. Но если начать все сначала, быть может, все наладится, а?Я не могу смотреть, как ты себя губишь.
Я молчал. - Если ты не проявишь силу воли, ничего не изменится, а станет только хуже. Я молчал. - Господи, да не будь же ты тряпкой в конце концов! Лежишь здесь изо дня в день, в то время как все идет мимо тебя! Ты должен бороться за свою жизнь!!! Оливер покраснел от гнева, он тяжело дышал. Я оставался в безмолвии. Брат утратил пыл так же быстро, как и приобрел. Потеряв попытку вернуть в мое существование смысл, он лишь похлопал меня по плечу. - Ладно... Я... мне надо сходить... кое-куда. Если что, ключи лежат на буфете в гостиной. Сказал это и вышел из комнаты. Я смотрел на раскрывшиеся почки за окном. На глаза навернулись слезы.***
Как ни крути, отсиживаться дома, пускай в тепле, мне уже порядком надоело. Как только брат ушел, я оделся потеплее и отправился гулять на улицу. Вопреки апрельской благодати снаружи было морозно, а на голову даже сыпался редкий снег. Это же не Гавайи, пора бы уже и привыкнуть. Поежившись в свитере серовато-голубого цвета, я прошмыгнул мимо фонарного столба, на котором шесть лет назад меня ждал листок с объявлением о найме охранника в пиццерию "У Фредди Фазбера". Я обошел столб со всех сторон - ничего. Как и всегда. Алгоритм моих блужданий, на удивление, невероятно прост: посидел на скамейке в парке, заглянул мельком в библиотеку, наивно полагая, что, может быть, мне повстречается Мэри. Какой я дурак, она, наверное, и ходить сюда перестала. Затем зашел в знакомый бар чего-нибудь выпить, чтобы хоть поднять настроение высоким градусом алкоголя, но как всегда (по-моему, это дежавю) из-за слишком сильных раздумий позабыл заказать себе хотя бы пивко. Так и просидел минут десять. Как в старые добрые времена, сказал бы кто-нибудь. Да вот добрые ли они? После бесполезного отсиживания своей слегка пополневшей от ленивого образа жизни пятой точки я решил зря времени не терять и себя не морозить. Поэтому после бара сразу поплелся обратно домой. Черт дернул как специально пойти дорогой, где меня ожидает воспоминание - местами хорошее, местами плохое. Ну как воспоминание, всего лишь тень от него. Я даже не заметил, как ноги понесли меня к месту, где когда-то стояла пиццерия. Но голова моя была опущена, ибо глядеть все равно было не на что, а лишняя надежда только травмирует мое и без того сверхчувствительное сердечко. Где эта улица, где этот дом? Где эта... Пришел. Встал как раз там, где находился вход в заведение. Глаза не поднимаю. А если это просто страх? Что, если я всего-навсего боюсь посмотреть на пустоту, потому что все еще в глубине души верю, что на месте голого участка земли меня ждет нечто иное? А если и нет... чего мне бояться? Не умру же я в конце концов, если подниму глаза. Вот тут-то на помощь пришел мой наглый и самоуверенный "чертик". Он жил не на плече, как многие бы подумали, а в полой коробке, отчасти носящей название голова. Чертик вынудил меня отбросить все сомнения и спокойно "взглянуть" на ситуацию в другом ракурсе. Уловив его странный каламбур или же расчувствовавшись от прилива тоски по ушедшему прошлому, я поднял голову. Хотел обратиться лицом к безоблачному небу, но вместо облаков узрел обшарпанную, почти выцветшую надпись прямо над собой, на которой красовался очень знакомый квартет. Вместо людей там были изображены животные, похожие то ли на музыкальную группу, то ли на смешную разбойничью банду. Медведь, кроликоподобный заяц, курица-переросток и лис с хитрой ухмылкой. Я мысленно воззвал к чертику, потому что внезапно все тело сковало судорогой, а по темечку забил раскаленный клюв проклятого Дятла Предупреждения.Матерь Божия, этого не может быть.
"Дошло?" - в голове стало так тихо, что можно было услышать, как по внутренней стенке скачет мой бесенок. Примерно с минуту я лазерным взглядом прожег сначала вывеску, потом стены, потом окна, а в конце - дверь с наколотым на нее листком: "пиццерия не работает". Мне не кажется, верно? Это не глюк? Может, я окончательно спятил и теперь мне придется уехать на каникулы в психушку? Нееет, слишком уж реально и правдоподобно все это выглядит. Особенно надпись на двери. Я не знал, что делать: радоваться или плакать... от радости? Вот это да, не верю своим глазам! Она снова здесь! ПИЦЦЕРИЯ ВНОВЬ ОТКРЫТА!!! Это значит, что...Я снова увижу своих друзей?
Со мной произошло что-то очень необычное. Должно быть, это исцеление? Потому что вдруг мне стало так весело и легко, словно депрессии никогда и не было. Прощай, унылый парень, да здравствует прежний Майк Шмидт! Меня обуревали разные чувства: безграничное счастье, полное ошеломление, сомнение по поводу всего происходящего, ужас от того, что я не знаю, живы ли до сих пор аниматроники и что будет, если окажется, что нет. А еще злость на брата, который ничего мне не сказал! Неужели в газете не написали про грандиозное переоткрытие пиццерии Фредди Фазбера?! Вот погоди, я тебе устрою похохотать на свадьбе! Полностью игнорируя сообщение о том, что пиццерия не работает, я дернул ручку двери, и - Святые олени! - она поддалась. Я стрелой метнулся внутрь - будто у меня выбор был, за столько лет потерять возникший новый шанс?! За кого вы меня принимаете? Открыто же: заходи, кто хочет! Прямо проходной двор какой-то. Я быстро заскочил в прихожую, вытер ноги о половичок и приготовился наслаждаться знакомыми цветами и запахами, которых мне так недоставало все это время. Но вместо колоритного, чистого зала с аккуратно расставленными столами и стульями, ярким конфетти, блестками и всякой прочей мишурой в качестве декора мои глазам предстало пыльное помещение без света, на первый взгляд ни на что не похожее: в некоторых местах обои отклеились или вовсе отпали, пол грязный, где-то даже можно разглядеть паутину тончайшей работы, столы убраны, стулья разбросаны, стены испещрены пятнами и засаленными картинками, а игровой автомат всего один, в углу, и то его не включали сто лет. И эта, извините за прямоту, мусорка - действующая (почти) пиццерия? Понятно, почему надпись на двери - "не работает". Как тут вообще можно работать? В этом свинарнике? Да только из-за запаха чьих-то сгнивших носков гости уже давно бы убежали отсюда! И вот почему в газете о пиццерии не слова. Ладно, Оливер,ты прощен. Пока что. Итак, ступая по полу, словно обмазанному чем-то, похожим на... г... грязь (пусть ваша фантазия сделает все за меня ), я представлял себя солдатом, бредущим через минное поле - давно пожалел о том, что надел новые ботинки. Смотреть было почти не на что. Но чем дальше я отходил от выхода, тем скорее ко мне приближалась сцена без огней, на которой в тени стояли три высокие фигуры. Я подошел поближе, чтобы рассмотреть. Каково же было мое потрясение, когда в отдельных чертах я узнал своих любимых аниматроников. Однако что-тот изменилось. Фредди, Чика и Бонни, стоявшие на сцене, были не похожи на тех старых, поломанных роботов, с коими мне удалось познакомиться. Более свежие, более милые, более... новые. Я недоумевал: неужто их разобрали и собрали вновь? Или это совсем другие аниматроники? А где же тогда Фокси? Мангл? Марионетка? - Ребят, - тихо шепнул я, махнув аниматроникам рукой. Те не сдвинулись с места. Я легонько тюкнул медведя по носу, надеясь, что это окажется Гэбриел. Нос Фредди смешно пискнул, как резиновая игрушка, а вот сам робот так и остался неподвижен. - Эй, что вы там делаете? Краем глаза я заметил, как ко мне навстречу, задыхаясь, несется незнакомый мужчина. Он так спешил, что куртка болталась на нем из стороны в сторону, словно белье на трепещущей от ветра веревке. Дабы не попасть впросак, мне пришлось изобразить самую неподдельную наивность на своем лице. Отойдя от сцены, я сделал вид, что любуюсь потолком, но странный мужик даже не собирался уходить. Он встал передо мной, уставший и недовольный. - Разве вы правила не читаете? - выпалил он. Я пожал плечами. - Трогать Фредди запрещено! Незнакомец указующим жестом навел мой взгляд на правила безопасности, тоскливо висящих на стене слева от сцены. Пунктов было всего десять:не драться, не орать, не визжать (а в чем разница?), не бегать, не какать на пол (очевидно, не выполняется), не отходить от родителей, не трогать, собственно, несчастного медведя и уходить до наступления темноты. Мои брови сами по себе полезли на лоб. Так себе предупреждения. - А других аниматроников можно трогать? - невинным голосом поинтересовался я. - Нельзя. - О них же ничего не сказано. - В целях безопасности - нельзя, - твердо заявил мужчина. Он нахмурился. - А вообще, как вы сюда попали? Мы закрыты! Я спокойно объяснил, что дверь была не заперта, и прийти сюда являлось чисто любопытством для меня. Тот потер виски. Он почти не злился, просто выглядел уставшим от самой жизни. Сказал мне, что надо читать надписи, а не шляться черт знает где. И попросил меня удалиться. - Не могли бы вы мне напоследок ответить, почему... аниматроников всего трое? - я тщательно подбирал слова, чтобы не навести мужика на мысль, что компания зверей мне подозрительно знакома. - На вывеске их четверо. - Ах, да. Фокси в Пиратской бухте. К сожалению, она на ремонте. Вот как? - покрутив головой, я таки заметил, что недалеко от входа виднелась скромная площадка, закрытая изящными фиолетовыми шторками с белыми вышитыми звездами. Единственная красивая конструкция в пиццерии. Фокси, наверное, находился за шторами, поскольку рядом с бухтой была воткнута табличка с выведенным словом НЕИСПРАВНО. Спросить о Чарли у меня не повернулся язык. Это уж точно прозвучит из моих уст гораздо страннее, чем все вышесказанное и явно вызовет у странного посетителя недоверие к моей персоне. - Я Майк. А вы кто? - Роберт Брун, администратор. Вы еще что-то хотите спросить, прежде чем уйти? Последние слова обладали уловимым напором, и я решил быть предельно краток, иначе меня быстренько выпроводят наружу. Роберт внимательно меня выслушал, прежде чем снова растереть свои, возможно, очень холодные виски. - Открылись мы недавно, - сообщил он. - Считайте, около недели назад. Но заведение сразу не приглянулось посетителям, не знаю, что такого раньше здесь происходило, но привезенные к нам в качестве талисманов пиццерии, аниматроники начали часто сбоить, опасно себя вести. Мы пришли в упадок, и через дней пять после открытия мы перестали работать. - Так быстро? - я был очень удивлен. - Да, сам не верю. Какая-то чертовщина происходит с этой пиццерией. Нанятые компанией сотрудники вели себя совсем непрезентабельно, вечные поломки роботов, плохое обслуживание, грязь... Да нас еще с самого начала хотели закрыть из-за антисанитарии! Ума не приложу, что делать дальше. Увольнение за увольнением, а что еще оставалось делать? К черту, пусть эту пиццерию закроют, жалко только, что столько денег потрачено впустую. Выслушав не то объяснительную, не то исповедь, я почувствовал искреннюю симпатию к бедолаге, оставшемуся у "разбитого корыта". Но вот идея о закрытии заведения мне не понравилась. Ведь тогда мой план вновь проваливался. А мне кровь из носу нужно было остаться здесь на время. Опять что ли пойти камеры переключать?Была не была!
- Роберт, вам охранник не нужен? Роберт поначалу принял мой вопрос за неудавшуюся шутку, но потом, пристальнее вглядевшись в мою глуповатую физиономию, он окончательно усомнился, в своем ли я уме. Стал мне расписывать, что так и эдак, никто уже здесь не работает, пиццерия в упадке, а тут еще я со своими вопросами, и что трудовой договор заключать бессмысленно и что денег он платить мне не собирается - все в этом роде. Я оставался решителен и непреклонен. - Да хоть за четыре доллара в час, хоть за один - в сутки, да хоть бесплатно! Я буду работать охранником, считайте, что нелегально. Никто от этого ничего не потеряет, верно? Я вас прошу, я умоляю вас, как человека, который способен совершать добрые поступки. Вы меня очень обяжете. Мистер Брун был тронут моими жалостливыми словами, его недоверчивое лицо смягчилось. - Не знаю, чего вы добиваетесь, молодой человек, но явно, что ничего хорошее вас не ждет здесь. Вы точно уверены, что хотите этого? Всей душой. Он скрепя сердце согласился устроить меня ночным охранником на пять дней... ночей, то есть. Эх, как давно я не носил на своих плечах красивой синей формы. Уже все навыки подзабылись, это плохо. Но главное - удалось! Наконец-то мне повезло по полной программе. Понедельник, ночью. Я должен разобраться с аниматрониками, должен вернуть душам детей надежду, должен снова встретиться с Шарлоттой, чего бы мне это не стоило. Судьба дает мне второй шанс.Стоит ли отказываться от него?