***
После недолгого эмоционального взрыва, ко мне вернулось тревожное состояние по поводу того, что моя нога ступит в не то чтобы очень безопасную "зону". Зная о том, что за шесть лет все еще могло и поменяться, стать лучше, я все равно перво-наперво задумался о сохранности своих души, тела и разума. Последнее посещение старой пиццерии стоило мне не только нервов и здоровья, но и целой жизни. Перед глазами всколыхнулось воспоминание об отважном парне, спасшем мою шкуру - им оказался Бэн, одноклассник покойной Чарли, который сам чуть не отправился к праотцам. Я несказанно рад, что он остался жив, если после лоботомии это можно назвать жизнью. Можно сказать, нахожусь в неоплаченном долгу перед смельчаком. А ведь за столько времени я даже не позвонил ему... В карманы пиджака и брюк посыпались таблетки от головной боли, успокоительное, отрезанные лоскуты лейкопластыря, батарейки. Также я позаботился о том, чтобы поддерживать с братом постоянную связь по мобильному телефону; всякое может случиться со мной за пять дней (проклятье!все время забываю, что ночей), зато он будет хотя бы осведомлен, где искать мой хладный... Ну, что раньше времени хоронить себя, все еще наладится. Я надеюсь... Вторая проблема, занимающая меня не меньше, чем наличие сотового и фонарика под рукой: конфиденциальность моей личности. Анонимность подорвана, а компания "Фазбер Интертейнмент" строит злые козни над своими подчиненными. В том числе их власть распространяется и на меня, вашего покорного слугу-рабочего. Если они прознают про меня (все равно физиономия почти одна и та же что у Джереми, что у Майка Шмидта), наступит аннигиляция по полной программе! Я вспомнил о кровожадных игрушечных аниматрониках с полицейской базой данных, вечно вырубающемся фонарике, ломающихся камерах наблюдения и якобы "спасающей" маске Фредди, коей не насчитывалось в последние пару дней. Ночей, то бишь. А что произойдет, если самоуверенный юноша вернется в старую, почти закрывшуюся пиццерию с похожими условиями за новой порцией ощущений? Вывод: берегись ловушек, будь начеку и никому не доверяй, кроме самого себя! Напоследок примерил свою привычную форму: костюм был явно сшит на размер-два больше моего. Словно в охранники всегда набирают прижимистых качков, а не для узкоплечего щуплого салаги в свои двадцать восемь лет. Одежда висела на мне мешком, несмотря на то, что за свободное время у меня успел отложиться жир на боках. Совсем немножко - но факт остается фактом. Подтянувшись поясом Оливера, чтобы подогнать форму костюма по себе (и скрыть отъевшееся пузо), я нашел баланс между телом и одеждой. Заправил рубашку, прошелся перед зеркалом - не скажешь, что красавчик, но и так сойдет. Прежний Джереми с его прямым насмешливым взглядом, детской улыбкой и вьющимися локонами до подбородка исчез - на его месте стоял серьезный, болезненно бледный парень с короткой стрижкой, плотно сомкнутыми губами и сдвинутыми к переносице бровями. Теперь - я Майк Шмидт. Человек, встретившийся лицом к лицу с самой Смертью. Человек, который узнал за свою жизнь больше, чем кто либо еще. Я тот, кто я есть. Пора принять этот факт, как должное.***
Над городом повисло бледное сероватое блюдечко, покрытое мелкими крапинками - наступило полнолуние. Время от времени сияющий диск закрывали от глаз легкие перистые облака. Но когда они отползали, словно волны - от берега, луна светила ярче. Вот и сейчас она озаряла мой нелегкий путь. Не потому что мне пришлось бы пропахать сотни метров, прежде чем дойти до намеченной цели. Наверное, потому что чувство сомнения и подозрительного страха не давал мне полностью сосредоточиться на своей миссии. Я шел на свою "работу" в полном одиночестве. По ночам у нас особо никто не гуляет, так что в темное время суток Харрикейн превращается в пустынный город без единой души на своих загадочных улицах. И вокруг - никого, и брат мой остался дома; ну, не возьму же я его с собой в охапку. Во-первых, слишком опасно и опрометчиво идти нам туда вдвоем, а во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы Оливер узнал о моем секрете. Он просто не поймет. Будет лучше, если этого не случится никогда. В отличие от теплого пригожего дня, сумерки не отличались приятной душе и телу погоде: облаков на небе появлялось все больше и больше, а в спину начал дуть холодный ветер, пронизывая все тело до костей. Я успел замерзнуть даже тепло одетым до того, как достиг точки прибытия. Руки в свете луны и фонарных столбов смотрелись почти что голубыми, словно вырезанными мастером своего дела изо льда. По крайней мере, на ощупь они были точно такими же студеными. Под ногами неприятно хрустела тонкая корочка гололедицы: весна в наших краях не жалует людей теплом, и даже после солнечных дней по ночам асфальт поблескивал морозной крапинкой. Под шум ветра и гул проезжающих мимо машин, я наконец добрался до заброшенной на первый взгляд пиццерии. Как и ожидалось, на ночь никто не запирался, поэтому мне не составило труда войти внутрь через парадный вход. Будучи темной и совершенно пустынной, пиццерия нервировала своей напряженной тишиной, и вообще при виде грязного зала без никого у меня сложилось жуткое впечатление, что я попал в склеп. Аж волосы на шее встали дыбом! Я крадучись прошел мимо сцены, краем глаза зацепив замершую труппу аниматроников. Пока не наступила полночь, еще оставалось время, чтобы хорошенько все обследовать. Детектив Майк Шмидт приступает к делу! В главном зале ничто не казалось подозрительным, так что единственное, что вызывало у меня вопросы - так это пиратская бухта. Отогнув край шторы темно-фиолетового цвета, украшенной расшитыми белыми звездами, я увидел Фокси. Старый друг, лис с репутацией морского пирата, скромно стоял вдалеке от своих друзей, при этом он выглядел куда потрепанней, чем остальные - от его шкуры на груди и коричневых портянок остались лишь резиновые лохмотья, висящие на честном слове на оголенном эндоскелете. Однако кое-что знакомое в нем присутствовало: дерзкая ухмылка на скошенной вбок челюсти, повязка на левом глазу и острый загнутый крюк. Опасное с виду оружие, совершенно не подходящее для пиццерии, куда ходят дети, ничуть не устрашало меня, по крайней мере, пока что. Я оставил Фокси в покое и отошел, насвистывая придуманную на ходу незамысловатую мелодию. Только сейчас мне на глаза попалась деревянная табличка, воткнутая возле бухты. На ней кто-то размашисто намалевал черной краской: "Неисправно". Дай Бог, что к Фрицу в лисьей шкуре это не относится. А пока нужно дождаться начала смены. Не похоже, что аниматроники работают постоянно. Может, их включают только ночью? Посмотрим, посмотрим. Я быстрым шагом прошелся по помещению. По сравнению с прошлыми габаритами, пиццерия уменьшилась раза в три: из трех комнат для размещения посетителей остался лишь один пустой зал, пропал из виду Призовой уголок, что крайне меня встревожило - Марионетки не нашлось совсем, а без нее все пойдет прахом. Оставалось надеяться, что я найду ее в служебном помещении. Как оказалось, в подсобке обнаружились лишь старые головы аниматроников, да одинокий поникший эндоскелет, сидящий, словно птица на жердочке, - на столе. Хотя в выключенном состоянии он не представлял угрозы, подходить к нему близко я опасался. Намека на присутствие Шарлотты или на ее домик-коробку не было и в помине. Этот факт меня огорчил еще больше. Но самое большое разочарование ждало меня впереди. Судя по строению пиццерии, офис охранника располагался перпендикулярно помещению со сценой, и вели к нему сразу два коридора: один проходил мимо служебного помещения, другой шел от кухни. Дойдя по правой стороне, я еще не успел включить фантазию, как моему взору предстала крохотная комнатушка два на два, имеющая в своей мизерной площади только стол и стул. На потолке тускло горела лампочка в пластмассовом абажуре. На столе все так же стоял вентилятор, компьютер и пара мониторов, заменившие собою планшет с камерами. Тот еще каменный век, но современнее у них ничего не нашлось. Разбросанные комки смятой бумаги, оставленный кем-то пустой стаканчик из-под колы, блокнот с вырванными страницами - все это подпортило мое первое впечатление. И эта, извините за мой литературный язык, будка будет моим рабочим местом на целые пять ночей?! Я мысленно представил себе прошлый офис и скривился от досады. Ну, все лучше, чем ничего.Тем более, тут на стене висели довольно милые детские рисуночки и плакат с аниматрониками, что чуть скрасили мое паршивое настроение. Так как от офиса отходили два коридора, входов здесь соответственно насчитывалось две штуки: оба были оборудованы кнопками с внутренней стороны офиса , применение которых я не знал, пока не нажал. Кнопка, оказывается, отвечала за открытие-тире-закрытие прохода плотной стальной дверью с сигнальными полосками черно-желтого цвета. После проверки я вообще перестал волноваться: что может случиться со мной за такими прочными стенами, которые даже машина не пробьет? Так или иначе, больше здесь нечего было смотреть, поэтому я занял свое место, свалил мусор в урну, сиротливо покоящейся под столом, выложил фонарик и таблетки рядом с вентилятором. И сел ждать полуночи. Часы висели почти под самым потолком, их тиканье одновременно бодрило и раздражало меня.***
00:00 Как только минутная стрелка доползла до двенадцати, мои уши, привыкшие к тишине, чуть не взорвались от нежданного трезвона. Телефон, спрятанный почему-то за мониторами орал и трясся, как сумасшедший, отчего я не сразу решился взять трубку. Но когда я поднес ее к уху, раздался ужасно знакомый голос моего безалаберного наставника: - Алло, алло? Э-ээ, я оставил это сообщение для тебя, чтобы помочь обосноваться в первую ночь твоей смены. - Фритц?! - я чуть не подскочил на стуле от удивления и нахлынувшей радости. Этот парень был первым охранником в старой пиццерии, который успешно отсидел все ночи, и его записи на телефоне изрядно потрепали мои нервишки в прошлый раз, но в то же время советы таинственного мистера Смита не раз спасали мне шкуру. А также слегка поведали о прошлом заведения, что сыграло мне на руку. Услышать его сейчас стало для меня приятным сюрпризом. - Я, эм, сейчас заканчиваю смену, так что, даже если это покажется чересчур странным, но я оставил это сообщение, чтобы сказать тебе: здесь не о чем беспокоиться. Ты в безопасности! Поэтому, э-ээ, давай сосредоточимся на твоей первой неделе, окей? Парень из телефона говорил сбивчиво, торопливо, словно каждая секунда для него была на счету. Я чувствовал недоверие к его словам и необычному спокойствию. Он врет, что беспокоиться не о чем. Стоит перефразировать одну фразу: Здесь ты никогда не будешь в безопасности! Тем не менее, я продолжал внимательно слушать каждое слово незадачливого абонента. - Пожалуй, я должен сказать вступительное приветствие нашей компании, вроде как, это мое юридическое обязательство, ну да ладно. Кхм, (видимо, человек вчитывался в запись на вспомогательном листке) -"Добро пожаловать в пиццерию Фредди Фазбера, волшебное место для взрослых и детей, где мечты и фантазии становятся явью!" "И где по ночам оживают машины", - добавил я про себя. - ..."Компания не несет ответственности за ущерб, нанесенный имуществу или личности. После обнаружения того, что произошла смерть или тяжкое увечье, отчет о пропаже человека будет подан в течение 90 дней или как только будет проведена тщательная очистка помещения и заменены ковры", - из уст Смита подобное звучало совсем не смешно, а даже немного пугающе. Я невольно сморщился от мысли, что Телефонному парню было невдомек о всех ужасах, происходящих здесь, раз говорил он так непринужденно. Или же, наоборот, ему было известно обо всем, но по какой-то причине он сохранял бодрое расположение духа. Или пытался сохранять. Весть о том, что мою случайную гибель заметут так искусно, что даже полиции нечего и некого будет искать, тоже не особо меня обрадовала. По спине пробежала струйка холодного пота. Если не справлюсь, мой брат никогда не найдет меня. И не сможет доказать мою смерть. В который раз мне приходилось брать всю свою решимость в кулак, которая только нашлась. - Да уж, звучит ужасно, но я уверен, что волноваться нет причин, - все с той же напускной уверенностью рассказывал Фритц. - Э-э, конечно, здешние аниматроники чудят по ночам, но разве их можно в чем-то обвинить? Если бы мне пришлось петь дурацкие песни долгие годы, да еще и ванну не принимать, то я бы тоже взбесился! Так что помни: эти персонажи очень нравятся детям, так что прояви к ним немного уважения, хорошо? На секунду мне показалось, что фраза о ванне прозвучала как раз в мой адрес. Я поднял правую руку, сунул голову под мышку и вдохнул через нос. Пахло кислым потом. Дабы совсем не потерять сознание и свое достоинство, я мужественно сжал зубы и показал телефону средний палец. Фритц, разумеется, никак на это не отреагировал. В следующие минут пять он подробно объяснял, что аниматроники блуждают по пиццерии только ночью, поскольку без данного ухищрения со стороны компании их сервоприводы могут закоротить, если их не включать. А потом случилось что-то запредельно странное: Фритц упомянул о так называемом укусе, случившемся в восемьдесят седьмом году. Будь я собакой, давно бы уже поджал хвост от волнения - уж кому как не мне знать об этом? Но вот ЕМУ откуда известно?! - ...Наверное, если вы встретитесь "случайно", они не увидят в тебе человека. Скорее всего, в их глазах ты выглядишь, как эндоскелет без костюма... может быть. О-они, возможно, захотят насильно засунуть твое тело в один из костюмов Фредди. Дальнейшее живописное описание с выдавленными глазами яблоками и зубами, которые будут видны из маски медведя, а также полным дроблением всего моего бренного тела внутри костюма, нашпигованного металлическими детальками, я пропустил мимо ушей. создавалось впечатление, что здесь людей таким образом пытают. Компания "Фазбер интертейнмент" теперь представлялась мне корпорацией, ставящей над людьми жуткие эксперименты, не щадящей никого - ни детей, ни взрослых. С каждым следующим словом Смита моя храбрость истощалась все сильнее и сильнее. Такое поведение нехарактерно для моих... для людей в принципе! Неужели меня ждет то же самое? Что, если моих друзей превратили в машин для убийств? Я с трудом отмел эту мысль, держась за надежду в лучшее. Они не могут. Мы же знакомы! Мы - друзья! Я смогу все исправить!Смогу ли?..
- О, да, и пробуй включать камеры и закрывать двери только в крайней необходимости, ладно? Нужно экономить электроэнергию. Ну, до скорого, счастливой ночи! - на этом Фритц отключился. Я о-о-очень аккуратно положил трубку на место и включил компьютер. Вместе с ним заработали все остальные экраны, на которых высветилось изображение с камер. На главном мониторе появились аниматроники со сцены, отвернувшиеся от камеры наблюдения. В правом верхнем углу выскочила батарея с индикатором процентов - 100 процентов. Я, не отрываясь, смотрел в монитор: через минут пять заряд упал на один процент. Я покрутился на стуле. Основная задача была мне ясна - сидеть, следить за аниматрониками и рационально использовать энергию, коей оставалось еще 99 процентов на данный момент. Получается, все, что здесь работает от электричества: свет, компьютер, двери - все тратит заряд. А вот что будет, если энергия вырубится, дорогой друг из телефона не удосужился сообщить. Да я и не хотел знать, ведь эта информация вряд ли была хорошей. А пока можно было не париться. Батарея полная, аниматроники еще не начали двигаться, и я мог какое-то время еще заниматься ничегонеделанием и кататься сыром в масле. Идеально! Я подтянул галстук, снял кепку с головы и откинулся на стуле. 01:36 Часы дошли до пол-второго, а до сих пор движухи не обнаружилось. Я лежал на столе, катая по его поверхности свой фонарик, в то время как на камере все так же втроем застыли Фредди, Бонни и Чика. На Фокси даже не глядел, так как пиратская бухта находилась на самом дальнем от моей головы экране, а посмотреть, все ли в порядке, не хватало сил и хотения. Даже лампа на потолке светила еще слабее, чем раньше, словно она вот-вот должна была моргнуть и кануть в забвение от лени. От меня отходила маслянисто-черная тень, плясавшая на стене с плакатами. Скука, как обычно. Как назло, голова стала чугунной и едва отрывалась от стола. Нестерпимо захотелось спать. Из последних сил я выпучил глаза настолько, насколько позволяли уставшие мышцы и уставился на монитор. Но, как ни крути, продвижения в работе не было. Это напомнило мне первую ночь в старом заведении, что, кажется, начиналась точно так же, пока не наступил прогресс со стороны игрушечных роботизированных зверят. Но эти аниматроники видимо были такими старыми, что уже сломались скорее всего. А спать хотелось еще больше. В углу цифры дошли до восьмидесяти процентов. Чувствуя остатками сознания необъяснимое дежавю, я не смог противиться жажде сна и тотчас вырубился. Сначала снилось что-то приятное - словно ты достал старый семейный фотоальбом и наслаждаешься просмотром фотографий, где ты и твоя семья запечатлены навсегда в особенно теплые времена вашей жизни. В тумане сновидений пронеслись наши шалости с детьми в пиццерии, улыбка Шарлотты, которую невозможно забыть, по-своему приветливые лица хотя и сломанных, но таких человечных аниматроников. Джереми, Фриц, Гэбриел, Сюзанна - как я соскучился по ним всем. Близость к их расплывчатым образам вызывала у меня восторг вперемешку с щемящей болью , несмотря на то, что это по-прежнему был всего лишь сон. А потом пошла какая-то истерия разума. В ушах затрещали неприятные звуки, а перед глазами вновь забегали чужие, не принадлежащие моим воспоминаниям картинки, вырезанные будто на кинопленке: темный подвал, кровавые буквы на стене с чьим-то именем, которое нельзя разглядеть, вспышки света и отблеск проводов, чьи-то мольбы, нечеловеческие крики и конвульсии металлического покореженного тела, приколотого к операционному столу. А потом все накрыла тьма, в которой чьи-то худые руки стучали по невидимой стене. Раздавались тихие голоса и кричал один, отличный от других. В нем звенела паника. - Выпустите меня! Пожалуйста! Кто-нибудь, помогите мне!Помогите!!!
Последний вопль, неестественно громкий, разбудил меня в мгновение ока и взбудоражил до мурашек настолько, что я вскрикнул и свалился на пол со стула. Голова болела от удара, а руки дрожали от ужаса. Это был не то кошмар, не то видение, не то сигнал о помощи. Я понял, почему странное ощущение сонливости казалось мне смутно знакомым. Дежавю чистой воды: то же самое происходило со мной в первые несколько ночей в прошлый раз. Только кроме кадров во сне была Чарли. Что, если она снова пытается что-то сообщить мне? Что, если это она билась о незримое препятствие и кричала, зовя кого-то на помощь? Это значит только одно: Шарлотта в опасности и мне нужно ее выручать! Вот только я совсем не знаю, где ее искать... Мои дальнейшие планирования операции по спасению старого друга прервались на самой кульминации, когда возникло одно пренеприятное обстоятельство, которое я заметил только тогда, когда сел обратно за стол. Проспал, оказывается, немного - минут десять, а за это время Чика, смирно стоявшая на сцене, пропала с камеры наблюдения. Во мне вспыхнуло ликование и одновременно испуг, что я не заметил вовремя ее исчезновения. Она может быть где угодно, даже у двери, прямо сейчас. Я стрельнул глазами по экранам; к моему глубокому облегчению, курица еще только прошла мимо кухни, но бодро направлялась в мою сторону. Вот он - мой звездный час. Или час расплаты. Так или так, это возможность проверить кое-что. Я соскочил с удобного сидения и выглянул в проход с правой стороны. Идет, родная, шевелит рыжими лапками. Забыв про всякую осторожность, я понесся к ней навстречу. Подбежал, прижался к гротескной желтоватой груди, обшитой бархатистой тканью, вытянул руки для дружеского объятия. Чика замерла и удивленно моргнула, словно никак не ожидала, что человек захочет ее обнять, да еще так резво. - Сюзи, миленькая! - лепетал я подобно маленькому мальчику, получившему конфетку. - Как я рад, что мы снова встретились. Ты не поверишь, как долго я ждал этого момента! Курица молчала. Она даже клювом не повела и не ответила на мои объятия. По спине моей пробежал холодок, и я слегка отодвинулся от робота. Чика смотрела на меня пустым механическим взглядом, широко раскрыв глаза. Никаких эмоций. - Я понимаю, вам несладко пришлось за шесть лет неволи, - добавил я, так как решил, что Сюзи молчит, потому что обижена. Им было, на что обижаться - я ведь их бросил. Но, как бы сильно не грызла меня в тот момент совесть, колокольчик в башке, предупреждающий об опасности, звенел во всю мощь. Что-то было здесь не так. - Прости меня. Чика окинула меня безжизненным взором, точно сканировала. Ее глаза все еще были широко распахнуты, специально для того, чтобы видеть всего меня. Зачем, ума не приложу. Страшно подумать. - Сюзи, это я, - мой голос дрогнул. С каждым словом страх нарастал, - Майк Шмидт. Ты меня... помнишь? Ответа на мой вопрос не последовало, потому что случилось кое-что ужасное: просверлив мою личину непроницаемым взглядом, Чика внезапно заверещала пронзительным голосом и подалась вперед. Двигалась она так быстро и непредсказуемо, что я не успел среагировать: она просто сбила меня с ног своим мощным телом. Я повалился на спину, в то время как аниматроник разъяренно вскинул руки, чтобы обрушить их на мою незащищенную грудь. Соображать было некогда, поэтому я резко откатился к стене, перевернулся на спину и, прежде чем стальные лапы рухнули вниз, вскочил на ноги и побежал что есть мочи. За моей спиной грохотали шаги и эхом раскатывался дикий рев взбешенного робота. Я боялся оборачиваться. Все намерения разом вылетели из мозга, осталось лишь одно: желание выжить! Я рывком влетел в офис и упал на пол, споткнувшись об угол. Чика была совсем рядом. За долю секунды, отделяющую меня от смерти, я вытянул руку и успел нажать на спасительную кнопку. Дверь со скрежетом захлопнулась, и в тот же момент кто-то на всем скаку влетел в возникшее из ниоткуда препятствие. Я не мог от ужаса даже встать: колени тряслись, все тело сковало судорогой. С трудом поднявшись, я увидел, как Чика, оправившаяся от удара об дверь, колотила рукой по стеклу, отделяющему меня от ее безумия. И отскочил к противоположной стороне, уцепившись пальцами за край стола. Окно стойко держало натиск, но курица не сдавалась; после очередного стука ее железным кулаком по стеклу пошла трещина. С ее появлением мое сердце подскочило и свалилось куда-то в живот. "Прошу, пусть она отстанет. Господи, умоляю, спаси меня!" Господь воззвал моим мольбам: Чика быстро охладела к своему яростному намерению расправиться со мной. Она отошла именно тогда, когда стеклу оставалось совсем немного, чтобы не расколоться. Я сглотнул и отодрал закоченевшие пальцы от стола, когда она двинулась в обратную путь-дорогу. Меня колотило так, что еще немного, и меня бы вырвало. Голова кружилась, сердце так бухало со скоростью гепарда, что, будь ситуация еще страшнее, оно бы вылетело наружу и ускакало подальше. Тяжело дыша, я посмотрел на камеру. Чика ушла на кухню и громыхала там посудой - изображения не было из-за помех, но звон сковородок был слышен даже в офисе.***
Все оставшееся время я просидел не за столом, а под ним, прижав колени к груди и схватившись за единственное оружие, которое у меня было - перочинный ножик, который я взял чисто из технических проблем. Обе двери были закрыты; плевать мне на энергию, ее должно хватить до утра, если не будет других затрат. Компьютер я выключил. Не хочу смотреть на то, что там происходит. Черт возьми, что это за дерьмо было?! Ни с того ни с сего Чика просто взбесилась! Не знаю, зависит ли это от того, что она злится на меня, ее намерения выглядели устрашающе. Похоже на то, что на хотела меня убить. Вспомнились слова Фритца о том, что аниматроники видят в человеке эндоскелет. Неужели Сюзанна не признала меня только из-за этого? Или есть причина куда зловещая, нежели чем обычное системное поведение аниматроников? Я боялся вылезть из своего укрытия. Из глаз текли слезы - и дело не в том, что я сопливый мальчик, который чуть не пополнил новой тарой кирпичный завод, а в том, что я не ожидал такого от моего друга - пускай не близкого, но все равно друга. Чувство предательства и несправедливости жгли душу адским пламенем. Я, стиснув зубы, вскрикивал и продолжал рыдать. Надежда на лучшее осталась позади. Если Чика хочет моей гибели, нельзя поручиться за остальных. Никому нельзя доверять. Остается только гадать, что вообще за чертовщина произошла между нами, но ясно было одно: это был кто угодно, но точно не моя Сюзанна! Она никогда бы так не поступила, будь ее гнев ко мне даже невероятно большим. Что же все-таки пошло не так? Это ужасно! Это подло. Это плохо... Господи!Что же я натворил?