Thunderstorm

      Она не могла спать. Стоило закрыть глаза — приходили они. Лица, шепоты, холодные взгляды. Одни кричали в ужасе, другие проклинали, третьи — самые пугающие, просто молчали. Она ворочалась, зарывалась в подушку, пыталась уснуть с наушниками или под хороший фильм, но все тщетно. Ночь стала такой же невыносимо долгой, как и день.       «Пятно» мчалась среди облаков, бросая усталый взгляд на мрачный Готем. Ветер хлестал в лицо, пьянящее чувство полета прогоняло удушающие кошмары, хоть и временно. Рядом пролетел стриж, испугавшись «летающего человека». Она не надела сине-красный костюм с гербом Зор-элов — не могла справиться с чувством глубокого отвращения к себе. Все нутро кричало: недостойна. Она и Кларк Кент — позор исчезнувшего рода. И прозвище она взяла соответствующее.       «Пятно» на репутации семьи. На лице черной тушью намазана маска, как у Дамиана.       «Незачем гневить призраков погибших криптонцев, надевая их одежды на таких жалких тварей как я»       Вместо костюма она предпочла длинное закрытое черное пальто с капюшоном. Нестиранное, с дырами и пятнами после случайного взрыва автомобиля. Черные полувоенные штаны, сапоги с высоким берцем, черную водолазку и перчатки с открытыми пальцами. В городе опять шли облавы и, даже с высоты птичьего полета, криптонский слух улавливал крики ужаса и стрекот автоматных очередей. Кара «Пятно» спикировала на крышу высотного здания и, сев на краю, опустила взгляд на огни ночного города. Над всем цветастым великолепием сверкало черное стекло небоскреба «Уэйн Интерпрайзерс», огромный, горящий синим неоном символ летучей мыши. Кара вспомнила, как полгода назад стояла там, в кабинете Брюса и пыталась получить ответы. Те, что отказывался дать Кларк. Почему он не освободил криптонцев и других пленников Брейниака? Почему все реже покидает корабль? Почему не стал искать пропавших без вести Киборга и Бейна? Почему вместо обещанного им порядка, на земле царит кровавый террор? Почему передал в руки нового Уэйна почти всю экономику мира? Почему? Почему? Почему? Она задавала много вопросов, но он ответил только на один.       «Зачем это все? — спросила она Брюса Уэйна, глядя на город из панорамного окна. Пылающий ад заката окрасил Готем в черную бронзу — красиво, но меж тем обреченно догорающую последние мгновения, приветствуя наступление тьмы. — Эти казни? Вы ведь уже захватили власть. Неужели вам мало крови? — Это дрессировка, Кара, — отвечал Бэтмен с зловещей полуулыбкой на лице. — Прежде, чем отправить раба в шахты, его нужно сломать. В народе всегда будут зреть зачатки мятежа, если не искоренить его в сердцах. Просто уничтожить врагов Супермена недостаточно. Мы должны воспитать из американцев, европейцев, русских верных слуг Режима. Выдрессировать жителей Земли так, чтобы они стали достойны нашего правления. Чтобы каждое следующее поколение не допускало и мысли о мире без власти Супермена. А всех, кто не поддается дрессировке — стереть. — Ты говоришь, как нацисты, — ужаснулась Кара. — Боже мой, девочка, — изумился Брюс. — Какие нацисты? Ты ведь очень плохо знаешь историю Земли, верно? Гитлер хотел возвысить нацию. Супермен желает создать мир, достойный космического сообщества. Земля — это прекрасный сад, Кара. Здесь есть яблони, груши, розы, тюльпаны — множество цветов и благородных пород, — Уэйн развернулся в кресле и указал на город. — Но есть и сорняки. Есть ядовитый плющ и крапива. Если садовник хочет, чтобы его сад процветал: плохие культуры надо своевременно выпалывать. От этих слов кровь стыла в жилах. Кара отвела взгляд и прошептала: — А кому судить, кто яблоня, а кто сорняк? Тебе?       Уэйн улыбнулся. — Разумеется. Суд — инструмент подавления, рычаг, принуждающий диких лысых обезьян исполнять законы. Написанные теми, у кого власть. Мы — власть, Кара. Власть порождает ответственность за наш «сад». Нам судить. Скоро мы закончим эти войны, скоро наш сад избавится от сорных народов и сорных идей. И тогда, только тогда мы будем готовы подняться выше. Кларк хочет, чтобы до тебя это, наконец, дошло. Он хочет, чтобы и ты прилагала большие усилия для создания нашего общего сада. Ты — богиня для них. А бог должен быть суров и справедлив. Если это не греческий бог, там достаточно совокупляться со всеми подряд и кидаться проклятиями без разбора.       Кара проигнорировала шутку и бросила на Бэтмена тяжелый взгляд. — Я знаю, чего хочет Кларк Кент. А чего хочет злой брат близнец Брюса Уэйна?       Брюс Уэйн засмеялся, откидываясь в кресле и складывая пальцы домиком. — Скорбишь о Брюсе Уэйне до «промывки мозгов»? — Уэйн пальцами изобразил кавычки. — О, я много всего о нем узнал. Мой кретин отец выперся в бандитский переулок. Без охраны, решил прогуляться, сверкая Ролексом за миллион долларов среди бомжей. Прошлый «я» думал, что Томас Уэйн видел в нищих и простых горожанах своих, таких же как он. Но это неверный вывод, Кара. Мой отец хотел показать, в какой грязи копошатся эти… люди. Чтобы я видел пропасть между нами и не делал лишних шагов, — Брюс Уэйн грустно улыбнулся и встав с кресла, подошел к Каре, присоединяясь к созерцанию умирающего дня. — Жаль он был слишком метафоричен, и пуля бандита не дала довести мысль до конца. Целая трагедия. Не уловивший смысл мальчик нацепил маску и начал бегать по крышам домов, отлавливая по одному-двум преступникам раз в неделю. В городе с населением в восемь миллионов человек, где треть живет за чертой бедности. Тупой идиот. Он мог потратить одну сотую долю своего состояния и протолкнуть закон о введении смертной казни за преступления высокой тяжести. И превратить уличную месть в справедливое возмездие закона. И это первое, что Я сделал. Я сделал законным то, от чего так воротило кретина в маске. Я сделал судебную систему такой, что она больше не дает рецидивистам шанса начать кровавую жатву, снова. — Разве это справедливость? — Для меня, для тебя, для честного слуги Режима — несомненно. А для преступника и легкий пинок под зад уже беспредел и верх человеконенавистничества. — Ну конечно, — зло прошептала Кара. — А с Киборгом тоже поступили справедливо? — Он пропал, мы ничего с ним не делали, — удивился Уэйн. — Ты лжешь. Лжешь как он. Как Диана, как Дамиан, как Черный Адам. Они все лгут, потому что верят в белую ложь. Я знаю, почему Кларк Кент тебе доверяет. Подобное к подобному тянется. Но я — нет. Я думала, нет никого хуже генерала Зода. Я была глупа. — Ты и сейчас глупа, — фыркнул Уэйн, опускаясь в кресло. — И почему я трачу время на философские беседы с пубертатным тинэйджером? Жаль, тебе не передался выдающийся интеллект Кэл-эла. Кара уловила ядовитый сарказм в его голосе. — Вот уж действительно, жаль. — Возвращайся к съёмкам. Я назначил тебе встречу с актрисой Алитой Хемингтон на завтра, она будет играть тебя в фильме. — «Супергерл; Ангел справедливости»? — болезненно спросила Кара. — Это ты придумал название, или Кент? — Режиссер. Встреча ровно в семь часов вечера в ресторане «Восход Супермена». Будешь вести себя с ней как паинька, улыбаться, искромётно шутить и махать ручкой репортерам и папараци. Свободна»       «Тот фильм собрал кассу. Его чуть ли не силком толкали в эфиры по всему миру, рекламировали где только можно. Теперь будут снимать еще и сериал, с новой актрисой. Еще более мерзкой и визгливой, зато с большой грудью. Назовут…»       «Пятно» услышала звуки погони. Совсем рядом, в переулках. Рентгеновский взгляд вырвал из тени молодого парня, бегущего со всех ног от солдат Режима. Лаяли собаки, гремели предупредительные выстрелы. Ему точно конец. Кара горько ухмыльнулась и спрыгнула с крыши. Падение будто длилось вечность. За мгновение до удара она резко взмыла ввысь, обруливая линии электропередач. Солдаты заметили ее, горожане пялились из окон, испуганно погасив свет. Кара бросила взгляд на беглеца и поспешила на помощь. Одна жизнь не искупит ее злодеяний, но, может, позволит хоть немного поспать. Хотя бы этой ночью.       Он бежал как в последний раз, боясь обернуться. Переулки походили на смертельный лабиринт, готовый в любой момент сожрать незадачливого прохожего. Парень перепрыгнул лужу и резко свернул за угол, моля Бога, чтобы преследователи сбились с курса. Голоса удалялись, чернокожий беглец, было, обрадовался, но тут его надежды разбились вдребезги о высокий забор, отсекающий кварталы. — Твою ж…       Он снял рюкзак, перекинул его через забор и быстро полез, стараясь не медлить ни секунды, но у самого верха нога соскользнула. Он закричал, руки вцепились в острые края, железная решетка распорола кожу. Он рухнул на землю и обреченно застонал. Собачий лай приближался. Вдруг что-то ухнуло впереди. Парень вздрогнул, глядя как чёрная тень падает с небес со скоростью коршуна и хватает его рюкзак. Затем, исполнив безумную петлю, перелетает через забор мчится к нему. Бедолага не успел среагировать, цепкие руки схватили его и рванули вверх.        Ворвавшиеся в переулок солдаты ошарашенно остановились. Беглеца и след простыл только, казалось, слышен очень отдаленный вопль. Кара пролетела половину города и, добравшись до высотного здания недалеко от переправы к лечебнице, опустила визжащего парня на крышу. Тот рухнул, покатился и, глядя на нее безумным от ужаса взглядом затараторил. — Твою мать! Матерь божья! Господи Иисусе! — Аминь, — хихикнула Кара. — Я друг. Я пришла тебя спасти от солдат. — Спасти? О боже, о-о-о-о боже, — протараторил, поднимаясь, парень. — Я кажется сердце высрал! Я чуть не сдох! Я чуть… о боже. — Я… «Пятно», — представилась Кара. — Иди домой. Теперь ты в безопасности. — В безо… В безопасности?! — сорвался парень. — В безопасности? Чувиха, я живу в Готеме! Какая нахрен безопасность? Когда тут было безопасно?! Я из дома выйти не могу, чтобы мне морду не набили! Вышел вечерком от подружки, иду к метро, а за мной солдаты! Травят собаками, хотят грохнуть, а потом меня хватает жуткая летающая баба и кидает на крышу! Я ненавижу этот город, чтобы его разорвало! О боже, как я ненавижу этот город! — он судорожно вздохнул и сел на крыше. — Мог бы и спасибо сказать, — фыркнула Кара, чувствуя, что спать сегодня все-таки не будет. — Спасибо, конечно…. Спасибо. Я просто… боже. Можно мне рюкзак? Пожалуйста?       Кара пожала плечами и передала сумку парню. Но, в последний момент не разжала пальцы и подозрительно уставилась на него. — А за что на тебя кинулись солдаты? — прищурилась «Пятно». — И от какой это ты подружки возвращался в пять часов утра? — Эм… от Мэр… от Мэри! — парень явно занервничал. На лбу выступили крупные капли пота. — О Мери, да? — Д-да, милашка Мери. Рыжие волосы, зеленые глаза — мы хотим пожениться в следующем месяце. Она готовит лучшее фондю в Готеме! О, если бы ты меня не спасла…       Кара прищурилась и посмотрела на сумку через рентгеновское зрение. Среди банок с энергетиком и пары скомканных футболок проявился отчетливый, увесистый сверток с порошком. «Пятно» сжала кулаки, от обиды резануло сердце. Она пыталась спасти невиновного от расправы, а вытащила наркоторговца! — И где живет Мери? — зло спросила Кара. — Может, нам к ней слетать? Очень хочу с ней познакомиться. С Мери. — Что? Н-нет, там же солдаты. И вообще, меня ждут дома…       Кара не выдержала и, схватив наркоторговца за грудки, швырнула на землю. Тот закричал от ужаса, закрываясь руками. — По-твоему я с тобой шутки шучу, подонок?! Наркотиками торгуешь, да? Распространишь отраву на улицах?! Ты… ты… Да тебя за такое не то что собаками, тебя надо…       «Теперь все узнают, что у «Пятна» плохо с угрозами, — иронично подумала Кара» — Я не виноват, мне подбросили! — Кто тебе поставляет наркотики? — Никто!       Кара схватила преступника за запястье и сжала так, что тот завизжал. — Говори, или я сломаю тебе кости! — Да не знаю я! Я мелкая сошка, кто ж мне скажет, чувиха! Слушай, мне нужно кормить семью, в гетто нет работы, а цены в магазинах просто неподъемные! Ты их видела?! Все в два раза скакануло! И нам только за прошлые полгода пособие срезали в два раза, а когда мы вышли протестовать — расстреляли к чертовой бабушке! Я не виноват, что родился в этом дерьме! Просто пытаюсь выкарабкаться и вытащить родню! — Сам вылезу, а других утоплю, да? Ты жалок. Пф. Наверное, надо сломать тебе пару костей, чтоб знал! — Нет, чувиха! Прошу, пощади! Клянусь, я больше не буду! Папашей клянусь! Да чтоб меня молнией поразило, если вру!       Грозовой разряд рассек небо на дюжину частей. Он возник так внезапно, что Кара, вздрогнув, выпустила руку наркоторговца. Тот замер в ужасе, глядя на небеса, рассечённые голубым пламенем чистой энергии. Молнии нарастали, сходясь над лечебницей Аркхэма. Грохот, точно бой исполинских барабанов, отдавался в ушах. Кара пораженно смотрела, как по каменным стенам лечебницы, по ржавым трубам, по высоким заборам с колючей проволокой скачут дуги энергии. А затем, в одно мгновение, начался электрический ад. Все лампочки Готема разом взорвались, засыпав дороги смесью искр и стекла. Все вывески и светофоры погасли, огонь миллионов окон исчез, и Кара оказалась в центре черноты, разрезаемой лишь светом автомобильных фар и сиянием луны в небе. Наркоторговец завизжал и, бросив рюкзак, бросился бежать к выходу. Кара не преследовала, глядя на лечебницу. Случилось что-то очень плохое.       «И мы определенно сегодня не поспим»

***

      Харли преподнесла парочку сюрпризов. Рейнольд, конечно, не сомневался в выдающихся способностях «Готемского арлекина», но все равно не смог сдержать уважительной ухмылки, когда та вытащила из тюремных штанишек двое отличных ручных часов. — Сняла с черных мальчиков, когда они щекотали меня дубинками. Наверное, за это и щекотали… уф.        Воровские навыки — не самое важное открытие и совсем не то, что изумило байкера. А удивился он ее знанию китайского. Харли Квин оказалась очень мутной девкой, нагоняющей жуть и при этом дико притягательной смесью интеллекта и безумия. Знание языка здорово выручило беглецов и помогло продать часы в местном ломбарде, за небольшие деньги, но, все же, достаточные для пары ночей в гостинице. — Не пойму, детка, тебя там так мудохали, что живого места быть не должно, — удивленно спросил Рейнольд, когда они, продав часики, шли через толпу хмурых, оборванных китайцев. — А ты даже без синяков. — Пха, мистер Джей бил сильнее, факер. — Факер? — остановился Рейнольд. — Ну этот, который хватает всякие острые штуки, — пояснила Харли. — Ты же схватил железку бетси-младшего? — Во-первых, не факер, а факир, — хохотнул байкер. — Во-вторых — не хватают, а глотают, детка. Ты что, не была в цирке? — Не-а, мистер Джей очень не любил, когда его Харли смотрела на других шутников, — зло фыркнула Квин. — Он как-то сжег одному клоуну лицо кислотой, за то, что тот пошутил смешнее, чем он, — Квин зловеще улыбнулась. — Весело было. Весело-весело. Буду тогда звать тебя Трескунчик. Треск-треск. И возражения не принимаю, мистер Трескунчик. Мистер Джей дал бы прозвище посмешнее, но и так сойдет. — Наслышан, — ухмыльнулся байкер. Все бандиты Готема хорошо знали репутацию Клоуна-принца преступного мира. Он устраивал хаос и кровавую вакханалию в своем фирменном, безумном стиле и всегда попадал обратно в клетку. Его подельники уходили за решетку ровно пачками, а то и лишались жизни, но все равно каждый раз Джокер умудрялся набрать еще более крепкую, отмороженную банду. Однажды и Рейнольду выпала возможность поработать на Джокера. Он ушел сразу же, как только подвернулась возможность, но, все равно был очарован безумной харизмой и странной философией Клоуна-принца. Дурачки думали — он просто дурачится, забавляется, устраивает хаос для развлечения. Но Рейнольд чувствовал в его действиях скрытую логику. Клоун делал то, что он делал не ради веселья. Оно — сисястая помощница фокусника, отвлекающего зевак от рук мастера. Джокер выдвигал манифест против зажравшегося, убогого, сгнившего мира. По крайней мере, Рейнольд так считал. А был ли он прав, или дешевый бурбон и легкие наркотики завели крышу не туда — значения не имело. Особенно после того как Супермен выпотрошил Клоуна-принца голыми руками.       Как оказалось, неведомая сила зашвырнула их в очень отдаленную, но полюбившуюся туристам провинцию Китая — Хэнань, в город Дэнфэн. Рейнольд вспомнил как однажды, крепко дунув, сидел и пускал слюну на канал Discovery, где шепелявый ботаник-ведущий с придыханием в голосе рассказывал про Дэнфэн, окрестные горы и знаменитый Шаолинь. Война свела туризм на нет и город довольно быстро пришел в упадок. Но здесь все равно было за что зацепиться глазу. Прекрасные виды природы, горы, точно застеленные ковром из нежно-зеленых крон, высокие каменные башни в причудливом стиле и китайцы. Много китайцев. Очень много китайцев.       Рейнольд и Квин шли в толпе, выискивая взглядом магазин с одеждой. Едва ли китайцы могли распознать на двух редких туристах тюремные робы Аркхэма, но носить «Черную метку» на спине — смерти подобно. Рейнольд чувствовал себя мишенью, пиньятой, к которой жирная мамаша уже подвела малолетнего садиста, с железной битой и завязанными глазами. — Всегда мечтала съездить в Шаолинь! — хохотнула Харли, едва ли не тыча пальцем на проходящего мимо монаха. — Посмотреть на ниндзь! Однажды в Готеме бузотерили ниндзя. Бэтс их ловил, а я помогала. Как думаешь, трескун, мы встретим ниндзя? — Нет… не думаю, — хмуро ответил Рейнольд, глядя на маленькую лавочку, где продавались дурацкие головные уборы. Взгляд коснулся широкой шляпы собирателей риса. Он вдруг хребтом почувствовал, что хочет ее купить. Прям не может без нее.       «В этой шляпе я буду похож на полного ушлепка. Накой она мне?» — О! Шляпки! — воскликнула Харлин. — Надо брать, Трескунчик! — Харли, нужно экономить деньги! — раздраженно ответил байкер. Его взбесило желание купить эту чертову шляпу во что бы то не стало. Держаться просто сил не было. — Того, что мы выручили за часики хватит максимум на два дня. Потом придется где-то брать эти долбаные юани. — А, не парься, Трескунчик. Я знаю, где взять и деньги, и веселые пушечки, чтобы как следует повеселиться и устроить большой БУМ! Ха-ха! — Харли подошла к прилавку и, сказав что-то по-китайски, заказала две дурацкие, широкие шляпы. Как на зло. — Откуда? — удивленно спросил Рейнольд, надевая шляпу.       «Выгляжу как дебил, — раздраженно подумал он. — И на кой-черт она мне нужна? Ну, хоть морду с неба не видно. И то хорошо» — Мой старый приятель убежал в Китай, когда Бэтс долбанулся мозгами, а Супер-пупер устроил большой Бум. У меня есть его номерочек — на черный день. Сейчас найдем звони-трубку и все будет тип-топ! — Что за приятель? — Он тебе понравится, Трескунчик, — хохотнула Харлин. — Он такой же крутой как ты. Ну, может, чуточку круче. Он побил мистера Джея! За меня. — Серьёзный мужик, — хмыкнул байкер. — Пф, слишком серьезный. Как Бэтс, — раздраженно фыркнула Харли.       Спустя пару шумных кварталов они, наконец, нашли магазин одежды. Рейнольд вспомнил наставления отчима, когда почти силком тащил Квин из магазина. Та не хотела уходить, пока не найдет чего-нибудь черно-красного, в задрипаной лавке, торгующей некачественными, потертыми шмотками. Рейнольд взял простой сине-белый спортивный костюм и дешевые кеды. Хотел купить и бейсболку, но не смог избавиться от широкой шляпы. Он начал активно кайфовать от ее ношения, будто всю жизнь только в ней и ходил. Харлин прикупила штаны на размер меньше, топ, явно рассчитанный на ребенка и уродливые ботинки со здоровенной подошвой. Через квартал от магазина Квин купила пару баллончиков с краской нужного цвета, твердо намереваясь при первой возможности облагородить и без того дрянные тряпки. — О, звони-трубка! — крикнула Харли, указывая на одиноко стоящий посреди тротуара таксофон. Гость из глубокой древности, все еще работающий в оккупированных районах, где, как говорят, дроны «Уэйн Интерпрайзерс» полностью глушили интернет и сотовую связь. — Я позвоню, а ты пооботрись где-нибудь в округе, ок? — Давай, — кивнул Рейнольд, отпуская Квин.       Взгляд скользнул по стоящему в сотне метрах от таксафона киоску с сигаретами. Легкие зачесались, Рейнольд тихо выругался и, бросив взгляд на Харлин, быстро двинулся к магазину. Очереди не было, и унылый китаец в окошке выжидающе уставился на иностранного посетителя в широкой шляпе. — Сигареты и зажигалку, — сказал он.       Китаец недоуменно уставился на него. — Я говорю… сигареты и зажигалку, — Рейнольд жестом изобразил «покурить» и поджечь. — А! Оцон хоан цо. — Чего? Сколько стоит?       Китаец пальцами изобразил десятку. Рейнольд тихо выругался, отсчитал купюры и, отойдя в сторону с наслаждением закурил первую с момента второго рождения сигарету. Табачный дым приятно щекотал легкие, поднимаясь облачком к небу. Пахло чем-то печеным, кругом сновали суетные китайцы. Мимо проехал велосипед с забавно здоровой тележкой, груженной ни то капустой, ни то брокколи, ни то черт-знает-чем.       «Не так все плохо, старина, — подумал он. — Не так все… о, черт»       Из-за крыш с гулом выползла черная, летающая каракатица, размером с автомобиль. Благорастворение и мирный быт сменился криками, испуганные китайцы бросались в стороны и забегали в дома, бросая пожитки посреди улицы. Рейнольд выронил сигарету и громко, грязно выругался, глядя на вращающийся красный глаз и символ летучей мыши, выгравированный на корпусе.       «Уэйн Интерпрайзерс»       Дрон-надзиратель. Он видел их в новостях. Сотни тысяч, может даже миллионы таких машин кружат над территориями «сомнительных» государств, исполняя роль солдат режима. Они вычисляют, вылавливают и уничтожают точным огнем лазеров. По ТВ говорили: все сведения от них попадают напрямую к Бэтмену. И сейчас такой дрон с пугающей скоростью надвигался на Харлин. Рейнальд мог юркнуть в тень и скрыться, но девица плотно прилипла к телефону. Еще пару мгновений и Бэтмен узнает об их расположении, а узнав — очень быстро прикончит.       «Вот черт! Черт! Сукин сын! Я не могу его сбить, я не могу от него убежать. Он спалит не меня, так Харли! Что делать?!»       Ответ был один. Громко выругавшись, Рейнольд бросился к одному из домов, нехотя выкинул шляпу, сорвал с веревки-сушки майку и быстро завязал вокруг лица. Затем, поднял камень и, прицелившись, кинул в плывущего дрона.       Гудки раздражали Харлин. С каждой секундой все сильней казалось, что номерок-то липовый и ковбой не ответит на зов старой подруги. Дополнительных ложек дегтя добавил рокот лазерной пушки где-то за спиной и испуганные вопли китайцев.       Гу-гууу-гууу — Ну давай, ковбой. Давай, — Харли прикусила губу. — Давай. — Слушаю. — Ковбой! — весело крикнула в трубку Квин. — Как сам?! Тыщу лет не слышала твой уродливый голос! На другом конце провода воцарилась гробовая тишина. Затем, удивленный голос спросил: — Харли? Ты что, опять сбежала? — Рада, что не забываешь, ковбой! Ох, как вспомню те деньки… — Чего тебе надо? Звонить из Готема опасно, тебе ли этого не… погоди, тут показано, что ты звонишь из Китая. — Ага!       Грохот орудий не стихал. Черная каракатица юркнула в переулки, явно кого-то преследуя. — Как ты… ты как там оказалась? Тебя что, по воздуху перенесли? — А, это долгая история, ковбой. Слушай, я тут конкретно застряла. Нужно деньжат и немного пушек, ну, знаешь, пошуметь, как в старые добрые времена! Ты же не бросишь Харли в беде, да? — Черт, — тихо выругался собеседник. — Где ты сейчас? — В Дэнфэне. Смотрю на ниндзь. Со мной тут Трескунчик… куда-то делся. Я тебя с ним познакомлю. Мы вместе слиняли из Аркхэма. — Понятно, — мрачно усмехнулся собеседник. — Снимите комнату на двоих в гостинице «Фудзин». Я буду там к ночи. Дэдшот, конец связи. — Еп! — радостно взвизгнула Квин, кладя трубку. — Оле-оп, и все проблемы решены. А если все проблемы решены — мы создадим новые, да, Трескунчик?       Рейнольд медленно подошел к таксофону и облокотился на стену. Спортивный костюм потемнел от пота, на штанах и локтях следы грязи и пыли. Он едва дышал. — Ты что, решил выйти на пробежку, Трескунчик? — Ага, — задыхаясь, ответил тот. — Решил начать новую, мать ее, жизнь. Начать бегать с понедельника. — Так, Трескунчик, сегодня же пятница? — Да? Хреново. О, черт. Погоди, дай отдышаться. Что сказал твой знакомый? — Что все наши проблемы решены, Трескунчик! — хохотнула Харлин. — Время для бескультурного отдыха в лучших гостиницах Китая!       Рейнольд и Квин быстро скользнули в толпу, и вскоре стали неразличимы для поверхностного осмотра дрона-надзирателя. Но не для холодных глаз, анализирующих каждый бит поступившей информации. Часы жизни беглецов — ненадежный будильник. И черная рука взвела механизм.