***
Они все пытались скрыть волнение. Момент истины приближался и, чем дольше тянулись переговоры Рейдена и Зевса, тем молчаливее становились герои. Барбара въехала в небольшую комнатку, заваленную ящиками с перенесенным с базы Лиги снаряжением. Она ожидала увидеть Джейсона в привычных хлопотах, надевающим очередной комплект брони, заряжающим магазины, но ошиблась. Красный Колпак просто сидел, глядя на сжимаемую в руках маску Бэтмена. Тихий гул гаджетов, казалось, боится нарушить его сосредоточенные самокопания. — Джей. Он поднял на нее грустный взгляд. — Помнишь, ты назвала меня «Новым Бэтменом»? — спросил он, глядя на маску. — Пару лет назад мне бы это понравилось. Я ведь пытался быть лучшей версией него. — Когда ты работал на Р’ас Аль Гула, — с укоризной ответила Оракул, подкатываясь к нему. — Да. Пытался быть лучше, убивал людей. Я был благодарен Р‘асу за воскрешение, я был зол на Брюса. И к чему все это привело? Во многом из-за меня погибли сотни людей, если не тысячи. Мои руки в крови, которую невозможно отмыть. — Джейсон… — Я долго думал об этом, ты знаешь? О том, что значит «быть героем». О том, что случилось с нами. О том, что случилось с ним. Когда я был преступником я кое-что заметил: Бэтмен и другие низовые супергерои сами провоцировали преступников. Они вдохновляли мстителей в масках, бросали вызов маньякам вроде Джокера или Загадочника. Чем дольше шел крестовый поход Брюса и Кларка, тем больше становилось суперзлодеев. И тем хуже становилась жизнь простых людей, — Джейсон Тодд поднял взгляд на нее. — С Суперменом то же самое. Сколько угроз он и высшие металюди привлекли на Землю? — Ты говоришь про «теорию вызова»? — подняла бровь Оракул. — Ты веришь в нее? — А не должен? Лига Справедливости привлекла на землю парадемонов Дарксайда и иных тварей. Сколько раз сверхлюди втягивали Землю в войны? Сотни тысяч людей по всему миру погибли, потому что силы за пределами нашей маленькой планеты решили бросить вызов нашим «богам»? — А сколько угроз они предотвратили? Джейсон тяжело вздохнул и убрал маску в сторону. — Слишком мало. — Джей, — Барбара подъехала совсем близко и, потянувшись вперед, вязла его за руку. — Всегда есть цена. Если обладаешь силой — нельзя ее не использовать на благо других. Иначе ты становишься соучастником преступлений. Так это и работает. — Да. Да, ты права, колесоногая. Но они не должны были втягивать людей в это. Мы не должны были бороться с преступностью в открытую. Не должны были становиться символами. Людям нужны герои, которым можно подражать. Честные люди, полицейские, врачи, солдаты — те, кто своим примером может сделать людей и общество хоть немного… чище. — Бэтмен делал это… — Нет, — грустно ответил Джейсон. — Мы все, бэтсемья, служили гнилым примером. Мы не достойные люди. Строго говоря, мы просто психи. Подонки, ставящие себя над законом, воплотившие фантазии слабых людей о действии вопреки. И посмотри, какой мир мы создали? — И что ты предлагаешь? Бросить борьбу с преступностью? Устроиться на работу в детский дом? Джей… — Нет, — перебил он ее. — Мы будем и дальше бороться с преступностью. Но только с той, что не по зубам полиции и ФБР. Мы будем действовать тайно, будем секретной пилюлей. Люди не будут знать о нашем существовании. Мы будем делать то, что должно и уходить в тень, не оставляя следов. И не будет ни Красного Колпака, ни Бэтгерл, ни Бэтмена. Люди вновь поверят в себя, найдут новые образцы для подражания. Тех, кто этого по-настоящему заслуживает. Мы были их надсмотрщиками, Барб. А станем хранителями. «Он прав, — подумала Оракул. — Мир и так слишком сильно пострадал от супергероев. Люди с готовностью идут за богами, слепо следуют приказам того, кто способен летать или ломать руками глыбы. Человечество можно направлять и оберегать аккуратно. Не вмешиваюсь, как умная мать направляет своего ребенка, не нарушая личное пространство. Не ограничивая свободы» — Больше никаких знаков в небе, да? — спросила она, улыбаясь. — Больше никаких знаков, — Джейсон грустно улыбнулся, глядя на нее. — Прости, что бросил тебя. Я знаю, что причинил тебе боль. — Ты поступил правильно. Ты боролся за нас. Да и потом, — Барбара улыбнулась, глядя ему в глаза. — Ты вернулся… другим. — Я многое понял. — Нет, я про щетину, — отмахнулась Барбара. — Тебе не идет — сбрей, пожалуйста. — Эй, борода в моде, — засмеялся Колпак. — Видела Аквамена? Засранец брутальнее Рея, а он хренов байкер. — Нееее для тебя. Ты, когда обрастаешь, становишься похож на бомжа. Да и щетина у тебя жесткая и колючая — неприятно, — Барбара прикусила губу. — Я подумаю об этом, — хохотнул Джейсон. — Когда мы первый раз тут были, Харли сказала, что я не из тех, кто укладывает девиц в постель пачками. Что я буду думать о справедливости и мрачно пялиться в пол, пока женщина сама не залезет в штаны. — О да! — засмеялась Барбара. — Не зря ее взяли работать в Аркхэм. Очень хороший она психиатр, скажу я тебе. — Ну, полы тут неинтересные, а о справедливости я подумал на две жизни вперед. — Джей, — смутилась Барбара, чуть отстраняясь. — Я же в кресле каталке! — Я знаю. Это будет чертовски неловко. Как тогда, на крыше городской Библиотеки. — Это когда мы проглядели детей? — возбужденно хохотнула Барбара, расстегивая блузку. — И они все выложили в интернет. Черт, хорошо, что мы тогда маски не сняли! — Тебе хорошо, — усмехнулась Барбара. — Мой отец прекрасно знал, кто такая Бэтгерл! — Было стыдно? — Не очень. Рэйвен ускорилась, не желая смотреть на странное представление. Как Тодд поднимает Барбару с коляски и, целуя, кладет на стол. Разум демоницы и без того был напряжен после разговора с Белиалом.***
Он вырвался из портала седым и бледным, с черными кругами вокруг глаз. Константин не спешил приветствовать товарищей и, едва оказался за пределами самой глубокой бездны ада, рухнул на плетенный стул. Герои еще не знали о том, что он вернулся. И слава богу. Ненужные вопросы — последнее, что сейчас ему нужно. На порванном коричневом пальто запеклись следы крови и гнили, рубашка пожелтела, брюки порвались и висели лоскутами на правой ноге. Дрожащие пальцы достали мятую пачку сигарет и, нащупав самую целую, с трудом дотащили до пересохших губ. Константин высек пламя из пальца и подкурил, а затем, пустив густое облако табачного дыма, откинулся в кресле, наслаждаясь каждым мгновением тишины. Усталость наваливалась на плечи. Раны адски пульсировали, хребет словно стремился убежать. Пахло цветами и свежей зеленью, играя на контрасте, создавая иллюзию рая. Послышались звонкие шаги. Константин ощутил темную ауру Рэйвен и тяжело вздохнул. Не хотелось, чтобы эта девица видела его в таком состоянии. Не хотелось, чтобы кто угодно видел его в таком состоянии. Седой, измученный, с рвущимся из груди сердцем и разумом, едва целым от увиденных кошмаров. Рэйвен подошла к нему и, опустив сочувственный взгляд, спросила: — Даже боюсь спросить, где ты побывал. — В Лабиринте Фавна. Рэйвен вздрогнула. Слухи об этом чудовищном месте доходили до нее. Многие демоны страшились этого места и кошмаров, обитающих в переплетении тоннелей. Константин докурил и, погасив бычок о каменный стол, достал из кармана заветные артефакты. Рэйвен подняла бровь, глядя на звякнувшие об стол реликвии зла. Старинный пистолет, похожий на пятизарядный револьвер и крупнокалиберная пуля, сверкающая бронзовым огнем. Один вид ее заставил демоницу отшатнуться. Чудовищные, омерзительные руны покрывали таинственный металл так плотно, что, казалось, каждый миллиметр артефакта наполнен смыслом. — Что это? — спросила она. — Я чувствую огромную мощь в этой пуле. — Ты стеснительная? — Джон краем глаза посмотрел на ее костюм. — Глупый вопрос. Помоги переодеться, и я расскажу. — Помочь что сделать? — подняла бровь Рэйвен. — Да. У меня сломано почти половина костей в теле. Каждое движение отдается так, будто меня слон насилует. Рэйвен раздраженно вздохнула. Переодевание измученного окультиста доставило ей определённое удовольствие. Она нарочито неловко и грубо стаскивала с него тряпки, глядя на мускулистое, иссеченное множеством шрамов и ожогов тело. Волосатую грудь, живот, ноги и спину покрывали сплошные лилово-алые синяки, гематомы и каньонные раны от когтей демонов Лабиринта. Константин, морщась, достал из кармана маленькую плоскую коробочку и, бросив на стол, прошептал заклятие. Так вспыхнула синим пламенем и в миг стала коробкой с запасной одеждой. Пальто, сапоги, рубашка с галстуком и пять пачек дешевых и крепких как ад сигарет. Переодевая окультиста, Рэйвен вдруг задумалась: «Он прошел через Лабиринт, ради них. А прошла бы я через него ради отца? Не думаю. Белиал говорит, что он моя семья. Что люди предали мое доверие но… а что, если нет? Что я сделала, чтобы помочь удержать мир? Я бросила своих друзей в фантомной зоне, пыталась вернуть отца на землю. Титаны были добры ко мне, были моими друзьями, а я…» — Эй, миссис бикини, что с тобой? — спросил Константин, наслаждаясь свежей одеждой и целой сигаретой. — Не твое дело, — рявкнула Рэйвен. — Может и не мое. Да, даже скорее всего не мое. Я же все понимаю. Ты зла на меня, я фактически убил твоего отца — все такое. Вот только… — Константин, морщась, облокотился на стол. — Ты и правда хочешь править адом, вместе с ним? Ты не демон, ты — чертовски красивая женщина с человеческой душой. Зачем тебе это выжженная пустошь, эти замки из крови и говна и куча дегенеративных приспешников с голыми жопами? Твой отец хотел безграничной силы и мог ее получить, но ты — ты, детка, всегда останешься в этих рамках. — Я желаю править… Землей, а не Адом! –хмыкнула Рэйвен. — Ага, держи карман шире. Какой из миллиона миров, порабощенных твоим отморозком отцом не похож на ад? Он всех уничтожит и будет пожирать души — сукин сын всегда так делал, делает и будет делать. — Он мой отец! — У меня есть дочь. Роза. Если меня убьют — некому будет о ней позаботиться должным образом. Те, кому я по-настоящему доверял — мертвы. Я могу взять и свалить в любой момент. Спрятаться с ней среди мультивселенных и жить припеваючи. Может, пару лет назад я так и сделал бы, но… не сейчас. — И почему? Ты ставишь «их» выше будущего дочери? — Да, черт возьми, — болезненно вздохнул Константин. — Я — один полудохлый самоубийца. А моя дочь — одна маленькая девочка. И я люблю ее больше жизни. И я вырежу Ад ради нее. Но… сколько на земле таких маленьких девочек? А сколько их в галактике? Уэйн ака Шиннок хочет поработить вселенную. Он приведет человечество к новой эре, а затем устроит крестовый поход и утопит миры в крови. Хаос, смерть, бесконечная тьма и разрушение ждет галактику. Этот больной ублюдок не остановится ни перед чем. Затанна отдала жизнь, чтобы спасти одного маленького мальчика. И если я не готов отдать жизнь ради того, чтобы все это предотвратить… то, детка, ни хера такая жизнь не стоит. Даже обоссаной пули, выпущенной в висок. — Жизнь смертных — один миг! Они все равно умрут. — Смотря какой он, этот миг. Может статься он — куда насыщеннее и осмысленнее твоей вечности. — Я… возможно, я понимаю тебя, — сказала Рэйвен, вспомнив лица павших Титанов. — Возможно, ты прав. — А может и не прав. Я всего лишь человек, со своими заскоками. Можешь править клеткой из костей, крови и говна, если хочешь. Но… лучше помогай тем, кто в тебе нуждается. Нуждается по настоящему. — Ладно! Хватит философии. Что это за пуля? — Ну, кхах… ну, это не просто «пуля», это артефакт, существующий в единичном экземпляре. Он один на все мультивселеные, как и Лабиринт Фавна. Легенда у нее такая: Как-то раз, устав от всесилия и вечной жизни, Люцифер впал в депрессию и захотел свести счеты с жизнью. Чтобы это сделать, он создал пистолет «Кольт», — Константин кивнул на оружие. — И пять пуль, отлитых из его собственной крови. — Почему пять? — А хрен его знает, — пожал плечами Джон. — Эти пули должны были убить его. Хм, не вышло. Психанув, Люцифер Морнингстар выбросил «Кольт» и четыре оставшиеся пули к хренам собачьим. Соль в том, что такая пуля, выпущенная из «Кольта», может убить любого бога, рожденного по воле Отца Люцифера. Любого, абсолютно любого. Фактически, я могу сгонять на Апоколипс и прикончить Дарксайда. И никакая броня его не спасет. Или найти Старро Завоевателя и его порешить. — Он может убить Уэйна? — Нет. Уэйн, Рейден, твой отец — они пришли извне. А вот импа с непроизносимым именем грохнуть может. — И зачем тебе такая пуля? — нахмурилась Рэйвен. — Догадайся, — неожиданно мрачно ответил Константин. — Ведьму практически невозможно убить. Она живучее многих богов. — Месть? — удивилась Рэйвен. — А я слышала, что ты герой. Константин болезненно захохотал, держась за ребра. — Кто… кх… кто тебе сказал такую херь?