***
Бег. Ноги не слушаются. Колючие ветки растений разодрали руки секущими, как от хлыста, ранами. Голова идёт кругом. Пламенное дыхание пробуждало внутри забытый огонь детского страха. Джант не знал, что делать. Не знал, зачем сделал, что сделал. Разве не нужно поступать разумно? Но ведь он сам рассудил: Светозар и Лихо не подадут руку помощи. Не захотят, не смогут. Это испытание для него — него одного. Не впервые он справлялся в одиночку. Мама сгорела в огне — так же. Он пытался к ней прорваться, отец и другие деревенские ему помешали. Если бы он их не послушался, если бы он только поддался чувству, он бы наверняка спас её. В этот раз — он не мог допустить такой ошибки. Ночь такая глухая, такая тихая. Его сердце, обуянное огнём, — единственное, что звучало в непроглядной пустоте. За него Джант и держался — боролся со страхом, с неизвестностью тьмы. Надо держаться. Джант вдыхал и выдыхал, огонь тух. Бороться с самой сущностью себя кажется невозможным. Но слишком долго Джант это делал, чтобы отчаяться. Ради Ив он сможет всё. Только не перестать быть собой — ведь иначе он потеряет её. Гора. Три шага-прыжка — и Джант наверху, взирает на раскинувшийся вид. Он понятия не имеет, где Ив может быть, в лесу? Может, уже покинула чащобу и ищет его, совсем одна, в пустыне? Или на вершине той самой горы… Вдруг Джант осознал: что-то изменилось с прошлого раза, как он смотрел туда. Кажется… или нет, точно, засиял белый шпиль — звезда осветила небосвод, почти как дневная. Непрекращающийся, застывший во времени залп фейерверка, готовый разорваться искрами и погибнуть в темноте. А к нему — точно море — направлялись белые облики. Словно морская пена вокруг одинокой, окружённой водой скалы. И волны беспокойной пучины бились о неровные склоны, ровняя их, разрываясь вокруг, стремясь поглотить, не поглощая. Звезда оказалась сильнее. Или лишь казалась. Что бы то ни было — это однозначно отличный шанс. Когда эти твари не снуют рядом, Джанту будет гораздо легче найти Ив. Нет такого зверя, которого он не способен победить. А страшнее этих обликов уже ничто не может быть. Голубой огонь вновь загорелся: воспылавший, Джант принялся осторожно спускаться с холма, но вдруг его глаза наткнулись на одну белую точку. Она совсем не походила на те, что плывут в небесах. Нет… Это некто очень знакомый, очень… Снежок? От удивления Джант едва не соскользнул с покатого склона. Ноги его перепутались, Джант чудом остановился. Встряхивая сапогами, он вновь выглянул. Точка продолжала стоять. Маленькое облачко рядом с морем белых силуэтов. Только бы эта точка не сдвинулась никуда… Но она ждала. Значит, не ошибся? Джант, понимая, сорвался с места. Ноги его почти летели над длинными мокрыми кончиками травинок. Руки двигались, точно собирались — подобно крыльям — поднять своего владельца в воздух. Но точка приближалась, очертания её приближались. И Джант ускорялся и ускорялся, с каждым шагом осознавая, что был прав. — Снежок! Снежок, это ты! Баранец видимо, тоже ждавший, что его надежды сбудутся, заблеял и потрусил навстречу. Джант продолжал его звать: это более не было необходимо, но он не мог нарадоваться. Даже облики — видно, занятые полётом к звезде — не обратили внимания на их радостные крики. Настигнув пушистого Снежка, Джант врезался в него, и его окружили мягкость и нежность. Почти та же, что у его любимой Ив — Снежок многое перенял от своей милой хозяйки. Он отреагировал на Джанта с такой же любовью, как отреагировала бы Ив — нашёптывая что-то на ушко лёгким, невесомым дыханием. В ответ Джант сжал большое тело баранца и принялся почёсывать его бока — всё в листве, шипах и едва затянувшихся ранах. На боку бедного малыша красовался шрам: Джант вспомнил его и демонов, от которых Снежок сбежал. — О, малыш… Неужели ты почуял Ив и пошёл за ней? — вдруг догадался Джант. Ведь Снежок предан магам Академии, а в особенности «папе»-Джанту. Иной причины бежать у баранца не было. Снежок не ответил — глаза, не способные плакать, но полные слёз, сказали всё за него. Джант притянул малыша за рог и потрепал за ухо, приговаривая: — Хороший, хороший… Что бы я без тебя и Нудлза делал? Впервые губы вспомнили настоящую улыбку. Улыбку счастья — пусть и мимолётного. Наконец проникнувшись теплом и лаской кого-то по-настоящему дорогого, Джант отпрянул и задвигался к боку баранца. — Веди, Снежок, — произнёс Джант, усаживаясь на большую пушистую спину друга. — Вызволим её вместе. В ответ на слова Снежок резко обернулся. Его спина стала перекатываться, как волна, дыхание баранца участилось. И вскоре Джант понял почему. Снежок смотрел точно на венчавшую гору, яркую звезду.***
Всё ближе и ближе. Широкие грузные копыта взрывают землю, оставляя витиеватые лесные дороги. Джант держится за пушистые кудри шеи баранца, понимая: они оба чувствуют, что надо поторопиться. Быстрее, быстрее. Снежка не нужно подгонять — он сам быстрее ветра. Огонь холодит дуновение, больно колет, но не сминает и не тушит — нужно во что бы то ни стало жить. Решительно стремиться вперёд. Никто, кроме Джанта. Никто не сможет, кроме него. Жди, Ив, не опускай рук. Больше всего Джант боялся: они со Снежком придут к холодному телу их любимой. Жестокие, ледянящие душу картины сменялись одна другой, насмехаясь над глупостью и смелостью крохотного, ничего не ведающего, зазеркальского мальчишки и слепой преданностью его пушистого друга. Смотри, смотри… Не впервой видеть, да? Ты только и можешь, что губить то, что любишь. Нет, нет… Джант давно не чудовище. Но хватит ли его человеческих сил… Небо полнилось волнами обликов. Джанту стоило лишь бросить на них мимолётный взгляд, как его разум отказывался ему подчиняться. Тем не менее он вырывался из оков, точно охотник не следил за собственной — умело оставленной — ловушкой. Джант ощущал себя жертвой, рыбкой, плывущей в сети за вкусной приманкой. Эти твари молодцы: Джант даже не спорил, что они наверняка знали, что за Ив кто-то придёт. Но даже если так — даже если Джант всего лишь рыбка, прыгнувшая прямо в руки к рыбаку, которой предстоит задохнуться без холодной воды, — он не отпустит и не сдастся. За Ив можно и себя отдать — всего и без остатка. Чем ближе — тем больше. Снежок сбавил ход, ноги его едва слышно колыхали траву, а нос — со свистом и фырканьем — раздвигал ветви. Джант пригнулся, петляя меж препятствий. Они словно слились с потоком. Облики не обращали на них внимания, проскальзывая где-то над головой или под ногами. Невольно Джант вспоминал, как говорила Ив: «У беров так заведено: души грешников стелятся под ногами, а праведников — пляшут среди звёзд, с Матушкой-Природой». Будто она и впрямь знала наперёд… Кто же эти твари? Откуда появились, кто их сотворил? Кому в голову могла прийти столь извращённая, безумная идея? Или это… Богиня же не могла их создать, верно? Иначе ведь эти… существа… такие же полноправные обитатели мира, как и Джант? Быть того не может. Что-то столь разрушительное не должно существовать. Среди деревьев засверкал свет, Джант едва удержал себя, чтобы не вырваться вперёд. Осторожно, медленно… Он старался не смотреть вниз и наверх: от одного вида тварей по коже пробегались такие непривычные мурашки. Он не сбежит, он сдержится. Не оставит Ив. Защитит её, во что бы то ни стало. Наконец, могучая голова Снежка раздвинула листву. От неё шёл непривычный запах — всё тут казалось одновременно похожим и чуждым, как листва, совсем другой формы, нежели в родном Зазеркалье. Камень, плоский резкий скат. Стена испещрена мелкими трещинками, почему-то совсем не портящими неестественную гладкость многовековой скалы. Джант никогда не ощущал подобного прежде: он словно оказался возле сказочной башни злого дракона или мага, что похитил принцессу и держал на вышине. Взор сам пробежался по длинной и острой, словно наконечник божественного копья, вершине. Она в одиночку возвышалась над лесом, сверкая звездой-кончиком и опутываясь обликами. Как пауки, плетущие липкую паутину, они окружили шпиль в непроглядном вихре. Но ведь Джант не герой из легенд… Он обычный… пускай не совсем, но отнюдь не всесильный. Как, просто как ему справляться с этим? Джант знал точно: в одиночку. Не должно повториться то, что случилось с «Чудными»… К тому же Джант понимал, что эти «облики» делают с разумными существами. Ему хватило ощущения, как к чему-то внутри бесцеремонно прикасаются — как захватывают одним взглядом. И облика зверолюда-Кота, который навсегда перестал быть собой. Поэтому нельзя никого привлекать. Поэтому Светозар и Лихо должны были остаться позади. Поэтому Джант должен решать все проблемы в одиночку, как бы он ни желал врагам несчастья… «Ты ошибаешься», — мимолётно — шепнул голос на затворках создания. Джант обернулся: нет, точно, это в его голове. Неизвестный! — Постой… Что мне делать?! — задал вопрос Джант, но ответа не последовало. — Куда ты исчезаешь, когда так нужен?! Джант удержался от того, чтобы выругаться. Только жар обуял его сжатые кулаки. Так он и знал — всё будет делать сам. Как всегда. Соскочив со спины Снежка, Джант медленно, присев направился к небольшому холму. Надо оценить обстановку. Сколько их здесь, как лучше подойти… Взобрался. Вроде не смотрят. Надо выглянуть, не подавать духу, не пугаться… Нет. Их… полотно. Горизонт скрывался за морем оболочек — жадных, жаждущих, хищных существ, сложившихся в целую реку, море, маленький космос вокруг одной-единственной звезды. Ив. Джант вообще хоть что-то может против них?.. — Хей! Чего застыл на месте, добрый мо́лодец? Негоже страшиться перед врагом! Он обернулся. Внутри воспылал огонь — то ли от гнева, то ли от радости. — Лихо! Что ты тут забыла?! — взволнованно отозвался он, пока та привычно — на четвереньках — подбиралась ближе. — Воевода сказал тебе помочь. Вот я и помогаю, — клыкасто усмехнулась она. Джант выдохнул. Лицо её… Эта уверенная усмешка. Почти счастливая. — Зачем ты пришла, правда? Тебе ведь с этого ничего не будет… — А я должна с любого события что-то поиметь? — Она сощурилась. — Не так я представляла себе перерождение Чудомира-богатыря. Так все вокруг говорили. Все, кто знал Джанта. Чудомир — герой берских легенд, известный своим походом за невестой-волшебницей, заточённой в плену. С ним Джанта всё время сравнивают. А Лихо резко вспомнила об этом сейчас. Лучше бы они вспомнили об этом дома и никогда не разговаривали под неизвестной горой неизвестной планеты Парадокс. — Так что мы стоим? Надо порвать этих тварей на кусочки, — сказала она, и не успел Джант моргнуть, как Лихо подалась вперёд. — Постой! — Он успел схватить её за локоть. — Ты не должна мне помогать. Уходи, это опасно! — Мне казалось, ты понял, — вновь гордо вскинула подбородок та. — Я ищу сильнейшего противника. И эти твари — то, что я так долго искала! Она вывернулась из, казалось бы, цепкой хватки и прыжок за прыжком задвигалась в сторону моря обликов. Безо всякого плана, без задней мысли. Просто сражаться, без повода и без цели. Оставалось только поспевать за ней. Раскалённое пламя заплясало в душе переливчатыми язычками. Что оставалось, кроме как идти на верную смерть? Джант мог только выложить себя на полную, иначе — не было смысла сюда приходить. Залп — из ружья выскочил огненный снаряд, угодивший прямо в обитель обликов. Они рассыпались — Джант и сам не понял отчего. На них ни толики боли, ни признака ярости… только голод. Лихо прыгнула на них. Они сцепились вокруг неё, бешено, как исхудалые животные на пике своих возможностей. Лихо удавалось петлять от их лап, она изящно выныривала, отталкивая обликов хвостом, следя за каждым своим движением… Только ничто из этого не помогало. Они ворвались в битву, как две слабые свечи против водопада. Им попросту суждено потухнуть. — Лихо, отступаем! Та услышала. Отскочила — и оказалась совсем рядом. Джант возвышался позади, смотря, как Лихо петляет где-то у подножий холма. Снуёт, пытается отдышаться. Месиво перед ними превращалось в грозовую тучу, стреляющую молниями. Бушующий океан, наполненный хищными гигантами. Неуправляемую стихию, пожирающую саму себя. Джант понял. Победить сможет только равный им. А добыче остаётся только бежать. — Лихо, ухо… Стоило ему опустить взгляд на Лихо, как Джант увидел вспушённый хвост. Там — что-то, чего даже Лихо испугалась. Взгляд её остановился на одном из обликов… Самый крупный. Как сама пустота — пожирающий. Им оставалось стоять на месте, как готовой к поеданию добычи, будто это — в порядке вещей. Надо бежать, надо бежать… — Джант! — вдруг послышался вскрик. — Что?! — вскрикнул в ответ Джант. — Помнишь, ты сказал, что я должна умереть только ради любви? — Да… — Так вот. Пришёл тот самый миг. — Обернувшись, Лихо улыбнулась. Но в глазах её отразился чистый блеск. — Дерзай, любовничек. Твари расцепились. Джант не успел отреагировать. Та самая воплощённая пустота рванулась вперёд. А Лихо — упала в её объятия. А та — захлопнулась смертельной ловушкой. Секунда. Другая. Похоже, эта пустота всё же настигла и Джанта, а вернее — его мыслей. «Выбирай. Что тебе дороже?» — наконец-то голос Неизвестного отчётливо прозвучал в голове. Щёки обожгло язычками пламени. — Но… я должен ей отплатить… «Она посвятила свой поступок любви. Да, не своей. Чем же ты ей отплатишь, своей смертью в попытке её спасти?» — Это неправильно, она не должна была… я должен… «Цени тех, кто вокруг тебя, Джант, и цени их поступки по достоинству. Ты не один». Джант застыл. Пламя пожирало его — он чувствовал до боли колющий жар по всему телу. Видимо, пришло его время. Пришло время стать звездой и воспарить на небеса. — Спасибо, Лихо. Надеюсь, Матушка даст тебе то, чего тебе так не хватало. Взлёт. Прыжок в неизвестность. В космос. Как сказочная комета с нежно-голубым хвостом, Джант воспарил в небеса, минуя обликов, минуя их белые неживые волны. Лихо скрылась среди них маленьким камушком, брошенным в море. Уголки глаз вновь ощутили боль огня. На мгновение — Джант перестал быть собой. Чистая стихия, вольный огонь. Жаркий, непобедимый, свирепый. Но вместе с тем тёплый и уютный. Это ли ощущала мама, когда умирала? Но что-то прервало сладкое ощущение — Джант сам не понял что. Нахлынувшее предчувствие пробудило его. Криком. «Открой глаза!» Джант послушался. Вот они, небеса, пик удивительной горы. А на нём — самая яркая звезда. Белая, светящаяся изнутри, почти неузнаваемая. Его Ив?..***
Холодный камень крепости возвышается далеко над головой. В тишине чёткое ухо слышит только сердцебиение. Ни одного запаха — страшная, неземная тишина. Только лишь камень — из которого нет пути. Ни пола, ни двери, ни окошка. Податься некуда, некуда кричать. Никого нет, никто не придёт. Но так даже лучше. Так никто не ранит. Нет мира вокруг — нет боли. Ива потрудилась защитить себя. Её крепость — надёжный дом. Верный хранитель запечатанных, запрятанных на тысячу замков чувств. Прежде всего утаённых от самой Ивы: она не должна раскрываться никому. Она сидела в светлой темноте, сжавшись в комок. Ей не впервой укутываться от ушей до хвоста, стараясь не подавать голоса. Так спокойнее, так легче. Весь шум вокруг — пусть не достигает её и остаётся за завесой навсегда. Так просто сидеть и не показываться… Вдруг — касание. Ива вздрогнула, отскочив. Рука? Откуда? Она искала, бродила по крепости, словно ища мышку в норке, словно — пытаясь достать маленького испуганного питомца. Большая, с мелкими шрамами, бледная. Знакомая. Рука потянулась наверх. Ива выглянула — и увидела. Светозар. Его белые вспушившиеся уши, ищущие слабость в любом слове. Его страшная улыбка, предвещавшая насмешки. Его глаза — тёмные и пустые, в их пучину не падаешь — проваливаешься, стоит только бросить на них взор. Его лицо окружено тьмой. Если Ива не поддастся — её маленькая крепость разрушится. Светозар воспользуется её уверенностью и перевернёт с ног на голову. Везде и всегда найдёт лазейку, уловку. А она больше не может сбежать из этой ловушки. Она уже провалилась. А над её головой — сомкнулись пласты льда. Но он вновь здесь. Вновь будоражит воду. Даёт надежду. Надежду, что всё ещё будет хорошо. Оттепель наступит. Но в этом краю, заснеженном и заледеневшем, ничто никогда не изменится. Это же просто вода. — Но можешь измениться ты. Знакомый голос. Светозар внезапно обернулся — и замахал руками, точно отгоняя муху. Только вот то была не муха. Звезда. Так далеко, что Ива едва видела. — Я такая, какая есть. Я не могу измениться. Я пыталась стать другой, но в глубине души я остаюсь собой. Ива не знала, кто или что подсказывало ей эти слова. Она ощущала себя, будто ей возвращалось нечто утерянное, нечто, уже с ней произошедшее. Но как будущее могло опередить настоящее? — Не нужно терять себя, чтобы измениться. Осознание. Мысли пронзило болью. Ива схватилась за голову и упала — ни звезда, ни Светозар более не могли проникнуть в её мысли. Где она? Что происходит? Почему поток сознания уносит так далеко? Словно от высокой волны, Иву отшатнуло и выбросило в море. Течение ей не подчинялось — лишь переворачивало, укачивало, бросало из стороны в сторону. Руки и ноги не могли сопротивляться, мысли — разрывались картинами. Ива хотела отмахнуться, но не могла. Вдруг водоворот наконец-то остановился. Потрясение — почти прошло, разбежалось мыслями-обрывками. А Ива открыла глаза и, соскальзывая, поднялась на руки. Её вынесло. Крепость — разрушена. До основания. Вокруг — лишь незнакомая трава, в которую камень просачивался. Ива с привычки попыталась его схватить, но он уплывал быстрее — Иве более не стать прежней, не воздвигнуть стены вокруг себя. — Что… Что делать? — сказала она одними губами, но ответа не последовало. Звезда? Где же, где она? Ива не сможет одна… Вдруг раздался грохот. Ива вздрогнула, оборачиваясь. Как она могла забыть! Светозар никуда не исчез. Его тоже побросало: он стоял на коленях, ошарашенный и растерянный. Руки его бессильно опустились. Пока они против Ивы — ничто. Но это лишь пока. Выхода нет! Рано или поздно он настигнет. Настигнет, и она снова сбежит. Пролетит ли звезда снова, чтобы спасти Иву? Пролетит ли, чтобы подать ей надежду? И даже если пролетит… Не должна ли Ива сама что-то сделать? Встать на ноги. И побежать. Измениться. Но остаться собой. И тут — в небесах — свечение. Яркая вспышка с нежно-голубым хвостом. Звезда! Пошатнувшись, Ива встала. Схватилась за голову — боль пронзила виски. Рука потянулась к земле, но хвост помог выдержать равновесие. Ива может идти. Ещё постарается — и может побежать. За звездой, за надеждой! Первый шаг — слабый, дрожащий. Второй — чуть быстрее, прямой и гордый. Третий — воздушный и преодолевающий любые препятствия. Раз, два, три, раз, два, три… Как же быстро, как же вольный ветер гуляет по волосам. Небо над головой разразилось красками — вдалеке пылал восход. Как раз там, куда летела звезда. И как раз там, где Ива — то было последним, на что она надеялась — изменится. Станет новой, но собой. Внезапно ноги поразила дрожь, но не изнутри — снаружи. Ива обернулась. Светозар! Он не собирался так просто её отпускать. Как он далеко и одновременно близко… Но Ива это без труда изменит. Вдруг из ниоткуда — домишка над лесом, на холме. Теплый, уютный. Из печной трубы валили клубы дыма. Значит, там кто-то есть! Ива взобралась по крутому холму и оказалась на вершине. Пахнущая лесом, избушка зазывала пройти, рядом цветы и коренья колыхались на ветру. Почему всё такое родное и известное? Неожиданно для Ивы, из дверей дома вышли трое. Единственное слово промелькнуло в мыслях — родня. — Ивушка! — бросилась к ней в объятия зверица, так похожая на саму Иву. — Ива-чан, — коснулась её плеча большая, чешуйчатая рука. — Кто это, Ивушка? Светозар что ли? Он мне никогда не нравился… — насупился большой и крепкий Пёс. — Мама, папа, Сэчико! — Слёзы сами собой хлынули из глаз. Наконец-то мысли прояснились! Волна превратилась в лица, живые и настоящие. Вот, как будущее проникло в настоящее. Потому что будущее — на самом деле прошлое. — Он хочет меня поймать, — пролепетала Ива, отстраняясь от матери. — Я не знаю, что делать… — Не волнуйся, солнышко моё, — улыбнулась ей мама. — Мы тебя защитим. А ты беги, за звездой! — В-вы тоже знаете о звезде? — не поверила ушам Ива. — Конечно! А как же? Звезда ведь невероятно дорога тебе. Вновь Ива обхватила руками дорогую маму: наконец-то она вспомнила, кто сделал её собой. Но не успела она порадоваться своему счастью, как отец разъединил их. — Верба, нам пора идти, — строго сказал он. — Он уже близко. — Хорошо, Тихобор, — коротко кивнула ему мама и снова обратилась к дочери: — Сэчико-сан поможет тебе проследовать за звездой. За нас не бойся — мы сражались и не с такими заносчивыми глупцами. — Мам, пап… только берегите себя, ладно? Вновь они обнялись, и Ива обернулась под удаляющиеся шаги. Перед ней предстало лицо Сэчико — будто всегда улыбающееся. — Пойдём, пойдём, Ива-чан. Я тебе кое-что приготовила, — словно и не торопясь, протянула та. — Сэчико-сан, с мамой и папой всё будет в порядке? — будто ребёнок, нуждавшийся во вразумительных словах взрослого, спросила Ива. — Конечно, конечно… Но не об этом тебе думать, молодое деревце. Думать тебе о том, как распуститься золотыми листьями, Золотая Ива. Это её имя. Полное имя. Ива вспомнила, и по вискам словно прошла иголка с нитками, точно пришивая кусочек к разорванному полотну. — Не бойся, не бойся… Так всегда происходит, когда складывается узор воспоминаний. — Я не понимаю… — проскулила Ива, хватаясь за голову. — И не нужно, — покачала головой Сэчико, хватая Иву за плечи. — Главное — не бойся. С её помощью Ива всё-таки прошла за избу. На неровных ногах, качаясь. Видимо, она так быстро бежала, что это заняло все её малые силы. Но стоило Иве зайти за угол, как её тело вновь наполнилось яркой жизнью. — Снежок! — воскликнула она и кинулась к пушистому сынишке. Её малыш! Такой большой, он стоял во дворике, дрожа и сведя ножки. Он тоже порвался вперёд, обрадовался: будто все его белые кудряшки обняли Иву, стоило ей подойти. — Вот тебе спутник. Вы идите вместе, а я стану твоим защитным панцирем, Ива-чан. — Спасибо большое. Ты не представляешь, сколько для меня это значит. Ива обняла большой панцирь Сэчико и обернулась. В следующий миг её едва коснулось странное, зеленовато-туманное ощущение, но за волной чувств Ива о нём тут же позабыла. Вскочив на Снежка, Ива приготовилась крепко держаться. И не зря: её малыш тут же запрыгал, рваными скачками. Быстро-быстро, Ива даже не могла уследить за тем, как передвигались его ноги. Копыта не касались земли — её Снежок будто парил, летел, но никак не полз по земле. Грохот заставил тело Снежка дрогнуть. Ива обернулась. Светозар — его вид заставил вздрогнуть. Он сталкивался с огромными волнами — но разбивал их так легко и так непринуждённо. Ива надеялась лишь на одно: мама и папа уйдут вовремя, прежде чем Светозар доберётся и до них. Но вскоре и Снежок стал замедляться. Ива не могла его подгонять: баранец явно выбился из сил. Он настолько тихо заступал, настолько слабо, что Ива соскочила вниз и пошла быстрее. Снежок, потеряв всякую решимость, резко стал совсем маленьким. Ох, её малыш… Ива взяла его на руки и побрела вперёд уже с ним. Но недолго ей пришлось идти — совсем рядом она увидела ещё три знакомых лица. Ива едва не выронила Снежка: игла неведомых чудес провела нить по её голове. — Ива! Ива, ты жива! Её обняла пара разных рук: одна крупная орочья, вторая — нежная девичья. Ива обняла в ответ: не могла не узнать этого прикосновения. — Лиззи, поверить не могу! Как ты тут оказалась? — отпрянула Ива. — Мы все пришли помочь тебе, — донёсся издали другой знакомый голос, глубокий, сновно из глубин дум. — Пьер! И Механичка! Последняя тут же врезалась в Иву, чуть не сбивая ту с ног. — Как ты могла нас забыть?! — протараторила она, утыкаясь Иве в живот. — Ещ получиш у мя! — Что?.. Я не понимаю, что вы все имеете в виду. Ты, Сэчико… — Это испытание, Ива, — сказал вдруг Пьер. — Ты должна его выдержать. Но одна ты не справишься против этого высокомерного Волка, и мы посчитали, что без нашей помощи тебе не справиться. — Он — неожиданно для Ивы — улыбнулся одними кончиками губ. — Возражения не принимаются. — Точняк! — поддержала Механичка. — Мы уж кой-чё придумали! Ива в недоумении обратила взор к Лиззи. Та лишь улыбнулась, забирая у Ивы из рук выбившегося из сил Снежка. — Я понимаю, как это тяжело, — выдохнула она. — Бороться с воспоминаниями. Но они — уже позади. Главное, что у тебя есть родные и друзья. С ними появятся новые воспоминания, и старые — просто перестанут существовать. Ива совсем не помнила, чтобы Лиззи такое говорила. Чтобы так думала. Но что-то заставляло верить: её слова нужно запомнить, эти её слова — по-настоящему истинны. — Так вот, мы чё сделали, — затараторила Механичка, словно её удерживали от того, чтобы разорваться от представления своей новенькой работы. — Мы с перчиком… — Богиня, не называй меня так, Механичка, — смущённо прикрыл лицо рукой тот. — Ты ж сам сказал, что мне можн, — подминула та, зеленоватая кожа Пьера едва порозовела. Ива задумалась: в её ли голове они так славно общаются или в жизни. — Так вот. Мы придумали перчатку-пушку! Лиззи тебя подкинет, и ты окажешься совсем рядом с Академией. Импульса хватит, чтобы тебя запустить. — А Ива точно не разобьётся? — пролепетала Лиззи. — Не волнуйся. Мы об этом уже позаботились, — загадочно отозвался Пьер. Вдруг Ива увидела, как Лиззи перекладывает Снежка в руки Механички, а у Пьера берёт перчатку. — Спасибо, что вы меня принимаете такой, какая я есть, — вдруг подсказало Иве нечто, разрывавшее её мысли. — Да чё уж там, лети давай, — застеснялась Механичка, отступая к Пьеру. — Мы же друзья, как-никак, — пожал плечами тот, опуская руку Механичке на плечо. — Принимаем, потому что понимаем, как никто другой, — скромно улыбнулась Лиззи. Ива ожидала, что её запустят резко и больно, что от толчка она ушибётся и будет потом переворачиваться в воздухе, но этого не случилось. Полетела она удивительно мягко и плавно — словно знала, как это делать. Но вот как приземлиться? Вопрос отпал сам собой, когда нечто горячее и пушистое подхватило Иву на свою большую спину. Коричневая шерсть соприкоснулась с тёмным хвостом Ивы, и та увидела знакомые большие уши и клыкастую улыбку. — Сестрёнка, чего не встречаешь? Я по тебе так соскучилась, — вполоборота сказала волчица. — Бич! Я так рада тебя видеть, — прильнула к её шее Ива. — Как ты тут очутилась? — Что значит «как»? Со всеми пришла тебе помочь! — воскликнула она, мягко касаясь лапами земли. Приземление получилось удивительно лёгким. — А теперь отведу тебя к «Чудным». Всё-таки мы все тебя заждались! «Чудные»! Точно! Узор из нитей сознания становился всё точнее и полнее. Всего пара длинных прыжков — и Бич остановилась совсем рядом с друзьями. Иве не пришлось спрыгивать: её обвил огромный чешуйчатый хвост. — Юн Ги, тише, задушишь же, — смеялась опутанная Ива. — А как же тогда обнять, Ива-ча-а-ан?! — Казалось бы, суровая Змея прильнула к дорогой подруге щекой. — Приветствую, малышка, — послышался голос, Ива обернула к нему ухо. — И ты здравствуй, Амон, — тихо сказала ему Ива, улыбаясь. Спокойный, тот улыбнулся в ответ. Наконец Ива высвободилась из объятий, и «Чудные» предстали перед ней все вместе. Бич успела перевоплотиться и стояла рядом, прикрытая плащом Амона. — Но, к сожалению, у нас нет времени вдоволь нарадоваться, — выдохнула Бич. — Тебе нужно бежать за звездой. — Одной? А как же вы? — опустила уши Ива. — Мы прикроем, — сказал Амон. — Всё-таки малышек надо защищать. — Нет, я так не… — Ива-чан, не волнуйся! Вместе мы всё сможем! — уверенно кивнула Юн Ги. — Мы «Чудные», мы всегда стоим друг за друга. — Тогда я должна стоять рядом с вами! — возразила Ива. — Мы всё равно не в полном составе, так что ты можешь отлучиться, — объяснил Амон. — В каком смысле? — вскинула уши Ива. — Ещё одного «чудного» не хватает, — по-своему улыбнулась Бич. — Но тебе нужно догнать звезду, чтобы узнать, сестричка! Палец коснулся носа Ивы. Та повела им. — Он уже близко, пора собираться, — прервал их Амон. — Да-да! В атаку! — зашелестела вперёд Юн Ги. — Не волнуйся, Ива, — обняла её за плечи названная сестра. — Мы с ним расправимся — и бегом за тобой. Поняла? Оставалось лишь кивнуть. Бросив взор на Светозара, который уже направлялся к ним, и на «Чудных», Ива про себя взмолилась за друзей и шагнула дальше. И вдруг она едва не врезалась во что-то. Опустив голову, Ива столкнулась с удивительно знакомым лицом. — Что ж, я думал, у тебя воспитание получше, чем у моей дорогой сестрицы. Но так бесцеремонно сталкиваться со мной… — Клопшток, — узнала его Ива и слегка опустилась к нему. — Что ты тут делаешь? — Отдаю священный долг! — гордо вскинул подбородок тот. — Ты ведь когда-то помогла мне познакомиться с любовью всей моей жизни. И теперь я протяну тебе руку помощи, в которой ты так нуждаешься. К тому же мы дорогие друг другу друзья, разве нет? — И правда, — улыбнулась Ива. — Но как же ты мне поможешь? И Клопшток помог. Не зря его назвали лучшим архивариусом: он отрисовывал пути своими волшебными руками, словно то были не карты, а целые картины. Ива тут же поняла, куда ей идти, и распрощалась с Клопштоком: он заявил, что останется тут, проводит всех, кто прибудет за ней. На карте Ива впервые — или нет? — увидела Черепаховую Академию: огромную черепаху, полную башен и лестниц, живое существо, в котором кроется целый город. Разве такое возможно? Настоящее маленькое государство под панцирем! Это Иве и предстояло проверить. Путь пройти ей не составляло труда. Хоть Ива и чувствовала на спине вечный взор Светозара, она знала, что за неё постояли. Что ей помогут, её примут. Тяжёлый груз камней — разрушенной крепости — становился невесомо-лёгким, когда пришло понимание: у Ивы есть те, кто её всегда поддержит. Хоть и что-то всё равно оставалось. Что-то, без чего нельзя назвать себя полной. Наконец вдалеке показался высокий, словно гора, панцирь. Он светился неземным светом. Ива застыла, взирая на его красоту, но её подтолкнул взгляд. Черепаха смотрела прямо на неё, точно узнавая. И Ива узнала её. И — поторопилась к ней. Эта большая мордочка, это великолепное живое изваяние! Как Ива могла забыть нечто настолько невероятное? Её усталое тело обдало потоком воздуха: словно новые силы чистой водицей наполнили её внутренний сосуд. И только подобравшись совсем близко, Ива вновь увидела знакомых. На этот раз они не обращали на неё внимания. — И как нам справляться с этой махиной? Впервые вижу гигантов, — взволнованно отозвался один, разминая шею и крепче хватаясь за двуручный меч. — Да как-нибудь уж надерём ей задницу. Точнее ему. У меня личные счёты с этим хрю-ходимцем, — дёрнулся второй, с пяточком и напряжёнными кулаками. — О, вот и она! Золотая Ива! Ниточка вновь проскользнула сквозь сознание. Кажется, последняя. Но опять же, чего-то не хватало, чего-то очень важного… — Тренер Победоносец, капитан Экс, — недоумённо отозвалась она. — Мы тут прикрываем вход, чтобы Светозар до тебя не добрался. — Откуда капитан Экс знает первое имя Светозара? Разве он не должен назвать его Прибоем? — Давай мы поможем тебе взобраться. — Куда? — Ива проследила за взглядом капитана. — В рот?! — Да, именно! Мне казалось, тебя такое не пугает, — широко улыбнулся Победоносец, подставляя руку. — Давай, мы подсобим. А ты — быстрее за звездой! Пока не усвистал. Стоило Иве вспомнить, как в небесах промелькнула искра. Невозможно забыть её голубоватый свет. Очутилась внутри черепахи Ива быстро. Поблагодарив капитана и тренера, она сделала шаг в темноту: пасть черепахи закрылась за её спиной. Но стоило ей сделать пару шагов вперёд, и её озарило волшебным светом. Сине-тёмным — цветом миррорстила, зеркальной стали. Дома, башни, нарисованное звёздное небо… Наконец-то Ива попала домой! Но чего же, чего так не хватает? Послышался шум совсем у ног. Вскинув уши, Ива опустила взгляд: за хвост её дёргал маленький задорный зверёк, похожий на обезьянку. — Здравствуй, Нудлз, — нежно произнесла она, гладя на коловёртыша. — Нудлз? Не дав и договорить, тот вдруг спрыгнул. На воздух. А воздух — погладил его так, что Нудлз довольно зафырчал. Ива сморгнула — и белая улыбающаяся маска уставилась на неё тёмными, но осознанными глазами. — Директор Неизвестный, — выдохнула она. — Да, Золотая Ива, не мог же я не присоединиться к этому прекрасному мероприятию. — Его ненастоящие губы изогнулись. — Ты, наверное, хочешь узнать, что здесь происходит? Да. Очень хотела. Ива вздохнула. Время будто замедлилось. Внутри черепахи совсем не слышно шума, не видно забот. Мир бед и несчастий остался там, за толстым панцирем, куда не прорвётся ни один враг. Светозар по сравнению с ним — маленькая вошь. Как хорошо… Ноги не ныли от боли, дыхание вновь скользило внутри, словно вольный морской ветер. А Неизвестный — всё терпеливо смотрел на Иву, пока та позволила себе хотя бы мгновение отдыха. Вдруг Нудлз спрыгнул директору на плечо. — Не волнуйся. Остался последний шаг. Но! Самый важный, — объяснился Неизвестный. — Давай я помогу тебе добраться. Ты и так много пробежала. Ива послушно взяла его руку. И Неизвестный — плавно, как облако — воспарил вверх. Дальше и дальше — преодолевая башни и изгибы панциря. Рисунки, строения, печати. Домишки — маленькие и такие разные — становились совсем не важны, смешивались в единый волшебный город. Таких мест, как Черепаховая Академия, невозможно увидеть где-либо ещё, и Ива не могла наблагодарить Матушку за то, что привела её домой. — Ты жива, Ива. Но пока не можешь вырваться из собственного сознания. — Что это значит, директор Неизвестный? — спрашивала она, будто и впрямь окунулась в тёплый сон. — Пьер был прав, когда сказал, что это — испытание, — начал свой рассказ Неизвестный. — Ты можешь этого не помнить, но тебя схватили чудовища, Ива. Все — в том числе и ты — называют их обликами. Они — остатки когда-то цельных душ, принадлежавших живым разумным существам. Облики нападают на других, превращая души в представителей своего вида. Они — настоящие чудовища, живущие лишь для того, чтобы продолжать жить. Ведь умереть они не могут. Не по своей воле. — Эти облики хотят меня сделать одной из них через испытание? — Да, Ива. Они испытывают твой дух, мучая тебя твоими же воспоминаниями. Они не способны думать, воображать, надеяться. Они могут лишь причинить душевную боль, чтобы смертный, пожелав от неё избавиться, сам стал бездумным чудовищем-обликом. Заставляют пойти на самоубийство, чтобы душа через это испытание — этот обряд — стала обликом. — Но… почему я? — В руки Ивы прополз Нудлз, прижимаясь к её сердцу. — Я и сам не знаю. Я многое о них не знаю. Например, как их убить. Но я думаю, что ты их заинтересовала, поскольку ты — путевая. Магия путевых особо сильна, уникальна: она связана с душой и телом одновременно. Такого единства тела, души и магии не достигнуть более никаким способом. — Но… я успешно борюсь с ними? Неизвестный, если ты что-то знаешь, можешь ли ты мне помочь? — Я помогаю, — сказал он, обернувшись с привычной улыбкой. — Но я — лишь плод твоего воображения. Как и все, кто здесь появился. Мы — очередная часть испытания. Ива наконец поняла. Всё, что она испытывала. Все те ужасные виде́ния, они — лишь происки обликов, которые охотились за ней снаружи. Они лишь хотят её поработить. — Значит, я достаточно сильна, чтобы вас создать! — вдруг воскликнула она. — Правильный настрой, — медленно кивнул Неизвестный. — А теперь — последний шаг, Ива. — Вдруг Нудлз вновь вернулся к директору. — Иди за звездой. Тело Неизвестного поднялось совсем близко — к куполу, Ива помнила. — А звезда? Она — настоящая? — Может быть. Узнаешь, когда достигнешь её. И Неизвестный подбросил Иву. Её тело проскользнуло сквозь пол, за которым скрылись директор и малыш-Нудлз. Словно сквозь завесу — или водяную гладь, прохладную и обволакивающую уши. Одно долгое мгновение — и Ива по другую сторону купола. Сверкающее стекло искрилось в неземном свете, подобно самым настоящим небесам. Ива не видела солнца: ласково-шёлковые лучи опускались на неё сразу отовсюду, накрывая будто бы тёплым полупрозрачным платком. Ни одной звезды, нигде. Ива прислонилась горячей щекой к холодной плите пола. Вдруг так тихо. Никуда не нужно торопиться. Не нужно бежать. Казалось, всё уладилось, успокоилось само по себе. Ива жалась к полу, желая — лишь бы её мимолётное ощущение оказалось правдой. Но, к сожалению, тёмное накрывающее давление не давало вздохнуть полной грудью. Как сумерки, следующие за ярким закатом, чувство подкрадывалось незаметно и естественно. Как после всякой радости должна наступить печаль. И Ива не умела плакать от счастья. — Неужели мне только показалось? Что всё сделают за меня, — протянув руку и рассмотрев собственные когти, шептала Ива. Она не знала, кого спросить, кроме себя. — Если Светозар догонит меня, они все пожертвуют собой зря. Я должна сама… Поджав хвост, Ива свернулась клубком. Она видела свет, но за спиной, куда её взор не может упать, она чуяла тьму. Которую сама не знала, как изгнать. — Зря… Мне нельзя их втягивать. Они всё равно не поймут. Голос казался потусторонним, не своим. Он раздавался куполом по эху. Словно Ива говорила и с собой, и не с собой вовсе. Она подняла голову. Свет небес. Матушка ниспослала эти испытания, но зачем? Чего она добивалась, какое своё желание исполняла? Или в том виновата сама Ива? Причины, причины, причины. Ива сама запуталась в этой паутине чувств. Матушка проверяет её волю. Или это только Светозар? Тысяча догадок — и ни одного ответа. Вдруг — искра. Взгляд зацепился за неё — сам. Не сама Ива встала — что-то внутри неё и одновременно намного больше неё потянуло к небесам. Вспышка среди Матушкиной белизны — яркая синева, промелькнувшая, словно её и вовсе не было. — Ты? Это ты, звезда?! — воскликнула Ива, сама не зная куда. Ответило эхо… Нет. Ива не одна. Отказывалась верить! Она никогда не была одна, пока с ней была звезда. И будет, если Ива пойдёт дальше! Мысль волной укрыла голову и подчинила себе тело. Ведомые силой воли, чудеса, будто нежные Матушкины руки, подхватили Иву за ноги и за спину, поднимая её к прозрачному куполу. Заворожённая, Ива протянула пальцы — такое плотное и твёрдое стекло превратилось в гладкую скользкую преграду, которую преодолеваешь без труда. Словно огромный радужный пузырь, поднявшийся в Матушкины чертоги. Щекочущее чувство пробежалось мурашками по обнажённому телу, и ловушка захлопнулась — за спиной. Ива раскинула руки — её опустило точно на верхушке. Вопреки здравому смыслу, тело не соскользнуло, а наоборот — встало устойчиво. Мелодия. Музыка — не песнь, как на Родине, но нечто совсем новое. Переливы струн. И больше — никакой тишины. Вдруг стало так приятно. Уши жались, словно от поглаживаний. Звук говорил больше слов. Однако не успела Ива задремать, как её прервал грохот. Тьма за спиной приобрела обличие. Светозар. Прямо у входа в Черепаховую Академию. Вокруг гиганта кружились фигуры — знакомые. Маленькие и беззащитные. Ива видела боль на их лицах — и тут же пожелала, чтобы она вовремя остановила своих близких, которые ринулись ей помочь. Большие когтистые руки раскидывали крох в стороны — как надоедливых мушек. Огромная пасть злобно цокала клыками и рычала — не ела, ведь ей нужна была особая пища. Ничто не могло сравниться со сладким телом Ивы. — Нет… Нет-нет-нет! — закричал глухой страх Ивы. — Нет, не надо, прошу! Прекрати, я сделаю всё, я тебе отдамся! Только не их, меня, не их!.. Понимая, она согнулась, закричав. Всё тело било неостановимыми волнами дрожи, судорогами. Опять, опять… Ива не могла поверить. Так глупо привела за собой врага. Вновь, вновь пожертвовала чужими жизнями ради своей жалкой шкуры! — Не трогай их! Забери меня, умоляю! — в отчаянии кричала Ива, порываясь вперёд. Но останавливаясь — снизу так далеко до земли, что она просто разобьётся. Мама, папа, друзья… Плечи задрожали. Какая трусиха. Сама кричишь одно, а чувствуешь другое. Хочешь, чтобы тебя наконец оставили. Покинули, одну. Пускай уходят: Светозар, родители, друзья — все. Вокруг Ивы не может быть мира. Не может быть спокойствия. — Счастье было так близко, — отпуская, прошептала она. Укрыла лицо руками. Бесполезно. Надо сдаться. Пожалуйста. Почему нет сил даже опустить руки? — Счастье есть, Ив. Оно рядом. Голос… тёплый и родной. Горячий, жаркий, как домашний очаг. Ива обернулась. Звезда. Промелькнула, протанцевала к ней. В два прыжка оказалась совсем близко — но не достаточно, чтобы коснуться. Опять так далеко и так близко одновременно. — Кто ты, звезда? Почему ты мне помогаешь? — Ив, ты меня не узнаёшь? — испуганно прозвучала звезда. Точнее прозвучал. Голос со звонкими нотками. Как пар с оседающими капельками. — Ты был со мной всегда… Я не понимаю: кто, что ты такое, зачем?.. Помолчала. Искры тухли, отдаваясь тонкими хвостиками. Ива было хотела сказать — что угодно, лишь бы звезда не исчезла, — но её опередили: — Ив… Что с тобой? Голос срывался, точно на слёзы. Звезда опечалилась, но неужели она не знает, что происходило с Ивой все эти годы? Что она — звезда — помогала Иве выбраться из пропасти отчаяния? Всегда давала свет, когда — казалось — вокруг одна лишь тьма? — Прошлое хочет поглотить меня. Она тонула. Словно у неё больше не было сил. Светозар подбирался всё ближе: Ива видела и закрывала себя руками. Звезда — как другие. Он не должен пасть, как её близкие. — Уходи. Ты всё равно ничем не поможешь, — вдруг холодно выдала она, пряча взгляд. Врать она не умела. Будто бы звезда этого не знала. — Ив, почему ты так говоришь? — смягчилась звезда. — Мы же хотели пойти в новую жизнь вместе. Все беды — теперь позади. Забудь их и… — Как забыть? Они — то, кто я есть. У неё ничего не было, кроме памяти. Ей отдали единственное, что у неё было, и груз задавил её, сломал волю. Но что, если и их не станет? Больше ничего, ничего не будет. Что делать: вечно страдать или упасть в пустоту, где нет ничего? — Ив… Воспоминания могли тебя создать, но они уже произошли. Надо двигаться дальше, не зацикливаться на них. — На чём мне зацикливаться, если не на них? Они — единственное, что у меня есть. — Почему же? У тебя есть я. Насмешливая улыбка дрогнула на её губах. Она вскинула взор. Звезда начала распадаться. Появились лучи, дёргающиеся огоньки. Словно звезда… протянула руки? — Звезда, ты — это ты. Ты не можешь заменить меня собой. Даже если я захочу. Как бы она ни полюбила звезду. Как бы ни хотела, чтобы тот её всегда спасал. Ива — это Ива, и никому, даже звезде, не под силу проникнуть в её мысли и очистить их живительным светом. — Но я не хочу этого, — вдруг ответил звезда, Ива удивлённо дрогнула. — Я хочу, чтобы ты была собой. Всегда. Ив, ты замечательная. Я полюбил тебя с первого взгляда, с первой твоей улыбки. Ты прекрасна, Ив. Такая, какая есть. Сердце быстро забилось, налилось медовым теплом. Ива захотела заплакать — она никогда прежде не плакала от радости. Её губы дрогнули то ли в улыбке, то ли от нахлынувших слёз. Руки не слушались — они тянулись к груди, они чувствовали, что ощущения — настоящие, истинные. Иве знакомо это чувство. Как хорошо… — Д-даже с моими воспоминаниями? Ты выслушаешь меня? — Я уже знаю, уже слушал. И принял. Такой, какая ты есть. — Как их принять? — с надеждой потянулась она к звезде.— Я боролась с ними так долго, я не понимаю, как от них избавиться… Словно избавиться от самой себя. — Это не нужно, Ив. Пускай останутся. Если уж они и вправду сделали тебя тобой, я им за это благодарен. Ведь они подарили мне тебя. В груди распустились цветы. Маленькие бутоны ждали своего часа. Жаждали дать плоды, которые сложились в слова. — Воспоминания сделали меня. Я существую, благодаря им. Благодаря… Светозар вдалеке согнулся. Послышался вой — Волчий, пронзительный. Ива едва ли обратила на него внимание. — Спасибо вам. Спасибо, вы подарили мне себя. Мир вокруг пошатнулся. Светозар закашлял и согнулся. Трубы и лестницы стали осыпаться. Черепаха опустила голову и стала испаряться. От купола отрывались куски стекла, медленно улетая в светлую пустоту сознания. — Пойдём, Ив. Пора уходить. Звезда протянул руки. Мозолистые от игры на гитаре. Мощные от тренировок модераториев. Любящие и тёплые. Ива вскинула взор. Вольные развевающиеся волосы из огня. Нежная, своя улыбка. Смелый взгляд, искрящийся надеждой. Вскочив с места, Ива прыгнула вперёд. Оказавшись в жарких объятиях, она будто заснула, чтобы проснуться в реальности. Перо и чисто-белый лист больше не понадобились.***
Джант стал словно падающей звездой, победившей силу притяжения. Высился и высился, рассыпался огненно-голубым жарким хвостом, словно далёкая комета. Будто перестал быть собой — стал воплощённой стихией. Опять он виновен в чьей-то смерти. Мама, Сэчико, теперь Лихо… Пусть и не близкая, но посвятившая ему свою погибель. Не хотелось думать, не хотелось знать, что кто-либо жертвовал ради Джанта собой. Хотелось гореть, пламенеть. Но одна мысль спасала. Ив должна жить. И придётся смириться со всеми жертвами. Темнота гремящих туч поглощала свет. Нужно разгораться сильнее — насколько хватит магии, отдавая всего себя. Так долго продолжаться не может: вот-вот начинающийся дождь, скопившийся тяжёлыми каплями внутри облаков, тушил, как сброшенное на костёр ведро воды. Поэтому Джанту — пламенному фениксу в грозу — оставалось лишь лететь, всё выше и выше. Волны безликих обликов остались позади. Белой пеной укрыли маленькую, крохотную Лихо — её Джант более не видел. Она потухла, как свеча. От одного дуновения. Нельзя оборачиваться. Нельзя терять решимости. Наконец-то Джант приблизился. Потусторонний свет звезды очаровал его вмиг — Джант не выдержал и растворился перед тем, с кем его жалкое пламя не могло соперничать. Сыпучим угольком, он упал на обжигающе-холодный камень. Всё болит. Излишне потратился. Голова разрывалась, руки и ноги дрожали. Подъём стоил едва ли не всех сил. Хотя бы вскинуть взор. Он так долго сюда шёл. Ив, его Ив должна быть здесь. Или?.. Сердце упало. Да, это Ив. И одновременно — её полная противоположность. Белый облик, повторяющий Ив. Контуры и очертания — словно белая тень любимого узора. Умелая скульптура лучшего мастера в мире. Но скульптура бездушная, неживая. С милосердно закрытыми глазами. Окружённый скалами, острыми копьями-выступами, перед Джантом воспарил всего лишь призрак. — Нет… Нет… Шутка Госпожи Судьбы. Зачем он гнался? За чем? За призраком? За мимолётной надеждой? Ив больше не Ив. Была потеряна тогда, когда он не успел ухватить её за руку. Она больше не существует, она — лишь призрак его собственного воображения. Неужели он мог надеяться, что в его жизни может быть счастье? Мать погибла, Сэчико — названная бабушка — пожертвовала собой ради него. Ив — исчезла, из-за него. — Счастье было так близко. На миг Джант подумал, что это — глупая шутка. Будто сама Богиня смеялась над ним. Но он вскинул взор. Говорила Ив. Её глаза по-прежнему оставались закрыты. Но тело — опустилось перед ним, маленькое и беззащитное. Ив, обняв себя руками, будто говорила с Джантом, направив на него слепой взор. Этот голос, эта надежда. Наверное, это очередная насмешка. Издёвка. Ив же не могла стать… этим? Однако, несмотря на страх, изнутри вырвалось: — Оно есть, Ив. Оно рядом. Джант рядом. Вдруг у него ещё есть шанс? Не может быть, чтобы не было. Не в этот раз. Он придвинулся ближе, взбираясь на маленький выступ. Ив лежала на нём, согнувшись и дрожа, словно от холода. — Кто ты, звезда? Почему ты мне помогаешь? Вновь сердце пропустило удар. Джант остановился. — Ив, ты меня не узнаёшь?.. Так Ив это или нет? Ну зачем так мучить?.. Стоять! Нельзя отступать. Нужно идти дальше. Пока не услышит напрямую — Джант не поверит. Пусть хоть Ив поглотит его — он не сдастся. — Ты был со мной всегда… Я не понимаю: кто, что ты такое, зачем?.. Она замолчала. А в сердце Джанта — что-то заполыхало. Что-то узналось, что-то — возродилось и загорелось. Ив. Сломанная, отчаявшаяся — но Ив. — Ив… Что с тобой? Он не знал, радоваться или плакать. Мужчина, он не должен плакать. Но пламя обжигало веки, что бы он ни чувствовал. — Прошлое хочет поглотить меня. Что? Почему? Она прозвучала так бесчувственно, так… пусто. — Уходи. Ты всё равно ничем не поможешь, — вдруг холодно выдала она, пряча взгляд. Казалось, с безразличием. Но Джант слишком хорошо знал: врать Ив никогда не умела. — Ив, почему ты так говоришь? — смягчился он, придвинулся ближе. — Мы же хотели пойти в новую жизнь вместе. Все беды — теперь позади. Забудь их и… — Как забыть? Они — то, кто я есть. Глупенькая. Какая же дурочка! — Ив… Воспоминания могли тебя создать, но они уже произошли. Надо двигаться дальше, не зацикливаться на них. Ив давным-давно помогла ему пережить боль. Заменить мать, которая оставалась в сердце Джанта, заменить весь мир. — На чём мне зацикливаться, если не на них? Они — единственное, что у меня есть, — с упорством ребёнка протестовала она. — Почему же? У тебя есть я. А у него — есть она. Вдруг всё стало таким простым. Вот она, рядом. Дальше — что бы ни произошло, Джант выдержит. Легко. С теплом под сердцем. Он подобрался совсем близко. И протянул руки — осталось только чтобы Ив вновь согласилась стать его теплом. — Звезда, ты — это ты, — вымовила она, невольно потянувшись. — Ты не можешь заменить меня собой. Даже если я захочу. — Но я не хочу этого, — ответил он, Ива удивлённо дрогнула. Как же в ней выжила столь чистая наивность? Наверное, любой другой — та же Лихо — ожесточился бы от предательств и бесконечной лжи. А в Ив оставался какой-то неведомый секрет — тот, что однажды позволил Джанту остаться рядом с ней. — Я хочу, чтобы ты была собой. Всегда. Ив, ты замечательная. Я полюбил тебя с первого взгляда, с первой твоей улыбки. Ты прекрасна, Ив. Такая, какая есть. — Д-даже с моими воспоминаниями? Ты выслушаешь меня? — Я уже знаю, уже слушал. И принял. Такой, какая ты есть. И сделал всем, что у него есть. Её воспоминания — его воспоминания. — Как их принять? — спрашивая, подалась она к нему. — Я боролась с ними так долго, я не понимаю, как от них избавиться… Словно избавиться от самой себя. Больше она не будет сопротивляться воспоминаниям и самой себе в одиночку. — Это не нужно, Ив. Пускай останутся. Если уж они и вправду сделали тебя тобой, я им за это благодарен. Ведь они подарили мне тебя. Послушала. — Воспоминания сделали меня. Я существую, благодаря им. Благодаря… Она дрогнула. Ненадолго замолчала, словно в её голове перевернулся целый мир. И улыбнулась. — Спасибо вам. Спасибо, вы подарили мне себя. Наконец-то приняла. Его милая Ив вновь стала собой. И с готовностью принять её, Джант протянул руки. — Пойдём, Ив. Пора уходить. И она прыгнула ему в объятия. Вслед за ней вся скала пошатнулась. Их накренило в сторону, и Джант из последних сил откинул их — в бездну из обликов.***
Сладкий сон прервался — его сдул пронзительный ветер, хлещущий по щекам и ногам. Борясь с холодом, полнились теплом руки и грудь, охваченные ласковым пламенем. Его язычки щекотали, а затем — охватывали тело жаркой нежностью. Погрузившись в неё, Ива более не хотела существовать вне неё. — Ив! Ив, очнись! Внезапно — уши окунулись в оглушающий свист. Чей-то звонкий голос едва перекрикивал бушующую стихию. Ничего не понимая, Ива открыла глаза и отстранилась. Тёмные тучи за спиной. Белые пятна мелькают на тёмно-зелёном полотне леса. А укрывают их — вольные пламенные волосы и сверкающие голубые глаза. Ива не ошиблась. Ива наконец-то дома. — Джант! Джант, ты вернулся! Она закричала, срывая голос, разрывая сухое горло. Глаза заполнились тёплой влагой, которую раскидывал в стороны ветер. А Джант внизу улыбался и тонул в пламени. Его таких непривычных пламенных слезах. — А как иначе, Ив? — Он прильнул к её плечу. Горячие слёзы жгли белую нежную кожу. Жгли приятно: Иве хотелось задохнуться в пламени, которое её окружило. Она обхватила Джанта в ответ — обхватила со всей своей маленькой и иссякшей силы, в страхе, проглядывавшем из-за надежды. Вот он, Джант, вот он, он никуда не денется, больше никогда… — Я люблю тебя, Ив, я так люблю тебя, я чуть не умер… — забормотал он. — Я тоже люблю тебя. Всё будет хорошо, Джант, даже умереть не страшно. Но с этим Ива вспомнила: они летели вниз, с огромной высоты. Матушка-Природа замедлила время, чтобы они насладились мигом, но не собиралась спасать их. Сырая земля за спиной Джанта становилась всё ближе и ближе. — Джант!.. — вскрикнула она, прижимаясь. — Держись! Белое пятно. Ива зарылась в плече Джанта: облики их всё-таки настигли. Но нет. Нежные щекочущие кудри коснулись ладоней. Джант упал в них, а Ива — следом за ним. Мгновение — и гулкий удар отозвался в чутких ушах. За ним — громкий топот и надрывное фырчание. Знакомое фырчание! — Снежок! Снежок, это ты! — догадалась она, замечая огромные витиеватые рога. В крови! — Снежок, что с тобой случилось?! — Потом будешь беспокоиться, Ив! — прервал её Джант, мигом перемещаясь и утягивая её за собой. — Нам нужно убегать отсюда! Одним ловким движением Джанта — Ива оказалась за его спиной. Прихватив его покрепче, Ива обернулась. Волна. Облики, словно море — бущующее и гневное. Они потеряли добычу. Потеряли Иву. От одного их взгляда пронзило — но вовсе не так, как раньше. Не замиранием. Пронзило потоком, в который Иве не приходилось окунаться. Земли. Лица. Растения, животные. Далёкие края. И близкие, родные. Пики гор. Горизонты. Планеты. Солнца и месяцы. Беззвёздный космос и россыпи небесных светил. Они сменяли друг друга, как в причудливом сне. Голова почти разорвалась. Острая боль пронзила насквозь — через лоб в затылок. Мех встал торчком, кожа пошла мурашками. Невиданная боль — и меньше, чем на миг. Ива не успела вскрикнуть, лишь прильнула к спине Джанта, надеясь не потерять сознание. Однако разум её остался при ней. Отхлынувшая боль стала невероятной благодатью. Приятное ощущение, словно воды тёплого ручья, прокатилось по мыслям и телу. Коснулось даже магии — будто тут же понявшей, в чём дело. — Ив? Ив, ты меня слышишь?! Она очнулась. Голос Джанта казался таким далёким и тихим, словно эхо в другом конце пещеры. — Что?.. Вокруг лесные поляны — знакомые по видениям — сменяли друг друга одна за одной. Снежок стал невероятно быстр. Когда же он успел? — Ив, не теряй сознание! Нам ещё нужно найти путь… — Прямо. Не останавливаясь, прямо. Она будто видела вдаль. Её взор стал таким далёким, таким быстрым. Словно стрела, способная лететь вечно, он пропутешествовал сквозь леса и степи, чтобы увидеть корабль — сложённого в мольбе к небесам «Симурана». — Откуда ты знаешь? — нахмурился Джант. — Быстрее! — вскрикнула она. Дыхание обликов чувствовалось на хвосте. Ива видела каждое их движение, не смотря на них. Вдруг Ива закрыла глаза. Знакомые чувства продирались сквозь пелену новых ощущений. Надо двигаться быстрее. Сквозь препятствия… Приоткрыв глаза, она увидела, как Снежок стал стремительно бежать вверх. Джант, не понимая, схватился крепче за кудрявую шкуру. Ива же — откуда-то зная, что бояться нечего — расслабилась, кладя пальцы на пояс Джанту. Они полетели над лесом. Побежали, как по земле, только по воздуху. Точно космические корабли, но немного иначе. — Ив, что происходит?! — воскликнул Джант, смотря на неё вполоборота. — Я стала чем-то другим, — задумчиво отозвалась она. — Собой, но новой. Это… — Пока ты — это ты, всё хорошо, — поспешил уверить её он. Ива благодарно улыбнулась, тяжело вздыхая. Она приняла что-то чуждое, но вдруг стала… полноценной. Вдалеке наконец-то показался «Симуран». Совсем не такой, каким его помнила Ива — изуродованный, жалкий. Но живой: что-то копошилось внутри, что-то совсем непривычное. Но подсознательно Ива понимала: это — души. Миновав лесные чащи, Снежок стал спускаться вниз. Едва его копыта коснулись земли, Иву и Джанта вновь затрясло. Впереди показались знакомые лица. Это внутри них что-то копошилось. Ива замирая, наконец осознавая, что происходит. Только неожиданно выскочивший Светозар смог пробудить её от удивления. — Джант, ты где пропадал? Куда делась Лихо?! — скакал с вопроса на вопрос он. Какая Лихо? Что случилось между Джантом и Светозаром? Ива помотала головой, отгоняя ненужные мысли. — Потом объясню, — бросил Джант, останавливая Снежка. — Скажи воеводе держать позиции. За нами следуют облики. Глаза Светозара — прежде глубоко-тёмные — вмиг застекленели. — Какого хрена ты их к нам привёл?! — возмутился он в ответ. — Мы все сдохнем! Из-за тебя! — Я привёл Ив. Это всё, что важно. Сказал, как отрезал. Ива не успела почувствовать стыд за своё спасение, как Джант развеял все её опасения. Вместе, они спустились со Снежка. Большая морда — со светящимися от счастья глазами — тут же уткнулась Иве в плечо. Узнавая родное тепло, Ива погладила своего малыша по лбу. — Теперь мы вместе, Снежок. Я тоже очень, очень скучала. — Ива!.. Уши опустились от этого голоса. Как же ей хотелось больше никогда в жизни его не слышать. Одним словом он пробудил все воспоминания. — Светозар, сейчас не время для твоих… — Ива, Ива, ты здесь! — Зверь внутри неё сумел увильнуться от прикосновения. — Ива? Что с тобой? Матушка, я так рад, что ты жива… Ива обернулась к нему. Мельтешил. Раньше Светозар не опускался до такого рядом с ней. Не заслуживала. В любом случае, Джант прав. Не время для выяснения отношений. Не обратив на Светозара никакого внимания, Ива отступила на шаг и обернулась к горе. Как древнее войско, облики наступали. Подобно волне, подобно лавине, способной накрыть и стереть под собой любой след жизни. Бурля, отдалённо крича, они готовились к молчаливому и одновременно чудовищному пиршеству. В них не осталось ничего живого. Они — нечто совсем иное. Иной тип существования. — Ив, ты куда? Она обернулась. Джант в непонимании выступил вперёд. От его взгляда хотелось раствориться. — Кажется, я знаю, как их победить. Она не была уверена. Скорее нечто новое — новые ощущения, пришедшие после её спасения — подсказывало, как поступить. Хоть и кричал, что её действия равноценны капле, борющейся против океана. — Ты уверена? Ив, я же вижу… — Джант взглянул на её руки. Дрожали. Конечно же, она боялась. Но разве выбор у неё был? Как не защитить? Нежный взгляд Джанта умолял о жизни. — Я рада, что нам удалось повидаться. Бросив это, она сорвалась с места. Почти летя над землёй — наверное, даже ступать ей было не нужно. Она могла просто воспарить, и ей ничего это не будет стоить. Оказавшись достаточно далеко, она взглянула на волну. Надвигается. Нахлынет. Если и поглотит — её одну. Приблизившись, Ива увидела: все взоры направлены на неё. Её ищут, её жаждут. Каждый из этих пустых призраков хотел заполнить ею свою пустоту. Внутри что-то собиралось. Страх, отчаяние, боль — и одновременно с этим злоба, ярость, обида. Ни мысли, ничего — просто вихрь, водоворот чувств, ищущий выхода. Хотелось лишь одного, чего кроткая, тихая Ива никогда не делала. Закричать. Они совсем рядом. Ива уже было открыла рот, но вдруг её ладонь окутало тепло. — Я больше тебя не отпущу. Во взгляде Джанта нежность уступила место решимости. — Я пытаюсь защитить тебя, — сказала она, но понимала: — Умрём вместе. Только так и никак иначе. Он не оставит её одну. Никогда. Ива крепче сжала его руку. Обернувшись к обликам, она выждала. Подобрались ближе. Ещё чуть-чуть. Ещё. Ещё. Вот так. Ива открыла рот и закричала так сильно, как могла. Звук задрожал. Само пространство — пошатнулось. Крик пронзил всё — от души до тела и магии. И разорвал на кусочки. Облики отпрянули. Пытались рваться, пытались сразиться, но не выдерживали. Вскоре — их будто сносило, словно сильнейшим ветром. Ива продолжала кричать — сильно, пронзительно, от сердца. За всё, что они с ней сделали. За всё, что с ней сделали воспоминания. Пускай они живут, но не коснутся её и её любимых. Капля по капле. Силы исчезали. Обликов сдувало, один за одним. Они не хотели — да и не были способны — сопротивляться. Она сильнее их. Сильнее всех, вместе взятых. У неё есть душа. Последний рывок. Ива крепче сжала руку Джанта. Он сжал её руку в ответ. Она закрыла глаза, но знала: он стоит совсем рядом, согнувшись. Ничего, скоро закончится. Облики отступили. Последняя капля сил растворилась в воздухе — и Ива упала в тёплые объятия Джанта.