И все-таки она существует...

      Утро я встретил на подоконнике.       Прижимаясь лбом к холодному стеклу, смотрел как, ещё укутанный дымкой осеннего рассвета, неспешно просыпался многолюдный город. Доктор Торрес с помощником суетились вокруг парней, уже перенесших первую волну капельниц. Одейр мирно посапывал в кресле, укрывшись сорванной шторой. В комнате постоянно что-то звенело, шуршало, но я не обращал внимания, пребывая где-то в собственных мыслях, пока речь не зашла о Китнисс.       — Ну, братец Апрель, как думаешь, пройдет твоя сестренка в следующий тур? — спросил Торрес.       Гейл невнятно выругался вполголоса. Доктор хмыкнул.       — Дочь с женой от нее в восторге, да я и сам, честно признаться. Видел ее последнее выступление. Впечатляет, — сказал он, причмокнув.       Гейл зашевелился и попытался подняться. Он вообще пребывал в странном состоянии, будто снотворное запивал энергетиком. Тело его не слушалось, но мозг, кажется, упорно посылал сигналы куда-то идти.       — Лежи, неугомонный. Стив, зафиксируй ему руку, — крикнул Торрес помощнику, а Гейлу пригрозил: — выдернешь катетер — весь спектр инъекций получишь в зад!       — Да пошел ты, — пробубнил Хоторн, ёрзая на месте. На его выпад Торрес только рассмеялся.       — Ну-ну, полно тебе, братец.       — И не называй меня этим дебильным прозвищем, — вспыхнул Гейл. — Бесит.       Доктор, вводя дозу очередного препарата в капельницу сопящего Марвела, лишь хмыкнул, уже не обращая внимания на то что нес Хоторн, а тот, между тем, все говорил и говорил, словно его мозг пытался избавиться от мучающих мыслей, как отравленный организм избавляется от токсинов. Я же ловил каждое слово, и с каждой минутой все яснее понимал, какой смысл был заложен в песне, что исполнила Китнисс. There's just too much that time cannot erase Просто слишком многое время не может стереть…       Мы с детства были не разлей вода, и тогда все казалось проще, а теперь, похоже, мне не вернуть мою Кискисс…       Лет до пяти она не выговаривала собственное имя, это так забавно звучало — «Кискисс». Да, ее сейчас жутко бесит это прозвище, да, она просила не называть ее так, но мне нравится. Однако и она нашла чем отомстить.       После одной постановки в школьной театральной студии она стала называть меня «братец Апрель».       «Ты мой лучший друг, Гейл. Ты мне как брат». Кискисс так часто это повторяла, что сейчас я ненавижу эти слова, а когда-то гордился, задирал нос перед парнями. Она и не подозревала, сколько наших общих друзей были в неё влюблены.       «Ты мне как брат». Брат. Ха! Проблема в том, что я любил её не как сестру совсем. I'm so tired of being here Я так устала находиться здесь, Suppressed by all my childish fears Я подавлена всеми своими детскими страхами. And if you have to leave И если тебе нужно уйти, I wish that you would just leave То, пожалуйста, просто уйди. 'Cause your presence still lingers here Потому что я всё ещё чувствую тебя рядом, And it won't leave me alone И это чувство меня всё никак не оставит.       Когда ей было шестнадцать, я решил признаться. Думал, будет просто, ведь она моя Кискисс, мы всегда прекрасно друг друга понимали, но тогда впервые поссорились.       Сначала все было как обычно, мы гуляли, смеялись, шутили. Она рассказывала что-то про свою сестру и её успехи в школе, я не слушал, видел только её лицо, её губы и… поцеловал.       Глупо вышло, сначала надо было объясниться, а я, идиот, поторопился, напугал своим напором. Она вырвалась, накричала: «Ты предатель! Не подходи ко мне, никогда, слышишь?» И коронное: «Я люблю тебя, Гейл… но только как брата»…       Мы бы наверняка помирились спустя день, два, пару недель, но случилась авария в которой погибла ее младшая сестра. These wounds won't seem to heal Эти раны, похоже, не затянутся,       Я виноват. Виноват, что напился, что был на машине, что о чем-то поспорил с парнями и что ничего не помню… Ненавижу себя за это. И она не простит меня… Никогда. This pain is just too real Эта боль, она просто слишком настоящая,       Китнисс тоже сильно тогда пострадала и много месяцев провела в больнице, было несколько операций, серьезные осложнения. Мои родители ухаживали за ней, а потом забрали к нам окончательно. Они с Прим и до этого месяцами жили с нами, после гибели отца и пока их мать топилась в своем горе. После смерти младшей дочери миссис Эвердин окончательно забила на старшую.       Я думал, это к лучшему, она снова будет под боком, и мы быстро помиримся. Но увидел Кискисс и растерялся. Её состояние было ещё хуже чем тогда, после смерти отца. Вместо боевой девчонки с задорным огнем в глазах, которую я любил… увидел сникшую, убитую горем, с бесцветным, безразличным взглядом. Чисто призрак.       Она часто запиралась в комнате и никому не открывала. Куда-то вытащить её было просто невозможно. Она могла долго сидеть неподвижно и смотреть в одну точку, она больше не смеялась, почти не разговаривала, но главное, она больше не пела… Не думал, что будет настолько тяжело, не знал как подступиться к ней, с чего начать… There's just too much that time cannot erase Просто слишком многое время не может стереть.       Понемногу, день за днем, она стала оживать, и в этом большая заслуга малышки Пози. Она могла заставить её улыбаться, есть, спать, разговаривать, они стали практически неразлучны. Иногда казалось, возвращается Кискисс, которую я знал, только чуть более замкнутая и холодная. Пугливая.       Я старался больше времени проводить с ними. Не сразу, но Китнисс стала мне доверять. Я рассказал ей о своих чувствах, на этот раз осторожно, попытался все объяснить. Она молчала, не убегала, не отталкивала, но и ближе не подпускала. Now I'm bound by the life you left behind Сейчас я в плену у той жизни, которую ты оставил позади.       В какой-то момент я устал от неё такой: от её холодности, от чувства вины, от немых упрёков, что читал в каждом её взгляде... Встретившись в очередной раз с закрытой дверью её комнаты и не добившись ответа, я решил развеяться и сходить наконец-то с друзьями в клуб. В тот день я встретил девчонку…       Она была живая, весёлая, заводная, нет, я и раньше её знал, но разглядел только тогда. С ней было легко и просто, я сам не заметил, как мы начали встречаться, но самое интересное, что в это же время Китнисс начала тянуться ко мне. Вот тут я и влип. Поддался искушению и месяц метался между ними, ведь они такие разные и обе такие желанные.       Кискисс позволяла быть рядом, позволяла любить. Редкие поцелуи с ней обжигали, и хотелось жить и гореть в этом пламени, мне было мало, я не мог насытиться. Но…       Наверное, та авария разрушила что-то важное между нами, не позволяя сблизиться. Раз от раза её взгляд опалял холодом, а я сгорал от чувства вины.       А другая была нежная, легкая, ласковая. Её поцелуи были сладкие, а ласки жаркие, и она целиком принадлежала мне. С ней даже дышалось по-другому, ведь здесь любили меня.       Я не мог сделать выбор, не хотел терять ни одну из них, но про погоню за двумя зайцами верно говорят… Они узнали друг о друге. Это был грандиозный скандал. Я такого не ожидал, особенно от Эвердин, и слишком поздно понял, что хочу быть с Кискисс…       Но стало поздно. Она вновь закрылась. Как я ни извинялся, ни умолял, — больше не смог достучаться до неё. Несколько дней просидел под дверью её комнаты, просил: «Открой» — в лучшем случае она отвечала: «Уходи».       Я ушёл. Встретил друзей, и мы кутили дни и ночи напролет, снова я напивался до беспамятства, чтобы забыться, и в одно утро, проснувшись в больничной палате узнал, что в очередной раз виноват перед Китнисс. Казалось, облажаться еще больше просто невозможно, но я сумел. И в этот раз я точно не мог заслужить её прощения… There's just too much that time cannot erase Просто слишком многое время не может стереть.       А потом она исчезла. Просто ушла из больницы. Я тогда оббегал все ближайшие места, где она могла быть, но её нигде не оказалось. Организовали поиски, искали её по всей округе почти сутки.       Глубокой ночью пришло сообщение от отряда, который возглавлял отец. Её нашли в поле, в нескольких километрах от города.       С того дня Китнисс изменилась, из неё словно выкачали всю боль и наполнили жизненными силами. Её глаза снова горели, только ледяным огнем. Теперь она смотрела сквозь меня.       Сейчас я был счастлив быть ей просто другом, хоть и продолжал надеяться на большее. Увы. Похоже зря. I've tried so hard to tell myself that you're gone Я изо всех сил пыталась объяснить себе, что тебя больше нет. But though you're still with me Но хотя ты и остаёшься рядом, I've been alone all along Я всегда была одна.       На прошлой неделе я как обычно нашел ее после занятий. Она сидела на подоконнике и смотрела в окно, куда-то в одну точку, мурчала незнакомый мне мотив, чуть заметно улыбалась и теребила кулон на шее, а я стоял и молча наблюдал за ней. Снова я видел ту девчонку, которую любил всегда.       — Кискисс, — позвал я тихо.       — Что? — Она обернулась и спокойно посмотрела на меня. Впервые за эти годы во взгляде не было ненависти, обиды и презрения… Словно реально вернулась моя Китнисс… When you cried I'd wipe away all of your tears Когда ты плакал, я вытирала все твои слёзы, When you'd scream I'd fight away all of your fears Когда ты кричал, я прогоняла все твои страхи, And I held your hand through all of these years Все эти годы я держала тебя за руку… But you still have all of me Но я всё ещё полностью принадлежу тебе.       Я не выдержал, подошел ближе, руками сжал её плечи и поцеловал…       Она моментально похолодела и застыла словно мраморная статуя. Не вырвалась, но и на поцелуй не ответила. Ну и пусть он был ледяной, всё равно это было потрясающе, он круче всех, что у меня были не с ней.       Я отстранился. Китнисс смотрела… равнодушно и медленно провела ладонью по губам.       — Никогда так больше не делай! — произнесла она, выделяя каждое слово. Я как удар под дых получил. — Ты мне дорог, Гейл, но только как друг, как брат. — Она соскочила с подоконника. — Я никогда не смогу стать для тебя кем-то большим. — На секунду вновь посмотрела в окно, не знаю, что она там увидела, но её лицо просветлело, а взгляд вернулся ко мне. — Теперь точно не смогу…       Китнисс взяла свои вещи и ушла, а меня в этот момент вдруг как кипятком ошпарило — у неё кто-то есть!       Реально есть. Я навел справки, у меня свои источники в её общаге.       Как-то она не пришла ночевать, а на следующий день ей прислали букет ромашек и какой-то сверток. Потом был еще букет. Какой идиот только додумался подарить ромашки? Но, что самое обидное — она их приняла! Корзины с розами всегда возвращаются в магазин, а какие-то жухлые ромашки завяли на подоконнике в её комнате…       Я протяжно выдохнул одновременно с Гейлом. Он выговорился, в очередной раз поерзал на месте, то ли устраиваясь поудобнее, то ли в попытке уползти, и наконец-то заснул. Мою же голову просто разрывало от усталости, напряжения и всего услышанного. Одновременно с этим накатила эйфория, на пике которой хотелось выть, кричать и смеяться от восторга. Едва сдерживая подобные порывы я отвернулся к окну, за которым вовсю гудел и грохотал многолюдный город. Люди торопливо и озабоченно сновали взад и вперед.       Я смотрел на нескончаемый поток ползущих по проспекту машин и уже понимал, что если моя догадка подтвердится, вся жизнь перевернется, а может наоборот, встанет на ноги…