Жить дальше

- Займись картошкой, - Минхо, не поднимая глаз, сунул Томасу в руки нож и придвинул ногой мешок. – Котелок руку обжег, так что надо помочь ему. Прокрутив в пальцах рукоять, Томас минуту смотрел на друга, который хмуро и сосредоточенно чистил небольшой клубень, изредка перебрасываясь короткими фразами с Джоанной, сидевшей тут же, и вздохнул. С момента своего открытия он больше не мог испытывать сочувствие к Минхо. Он его просто ненавидел до красных точек перед глазами. Еще пару дней назад простил все-все, думая, что друг мучается, не зная, как объясниться с понравившейся девчонкой, а теперь это не казалось ни милым, ни достойным хоть какой-то помощи. Томас его ненавидел, с больной ревностью отмечая, что Минхо становится все злее и злее и все дальше отодвигается от остальных. «Поделом. Ты же знал, тварь бездушная, знал, мать твою, как она мне дорога! И это тебя не остановило». Нож скользнул по руке, срезав кожу, потому что Томас даже не смотрел на него. - Эй, глаза разуй уже! – Минхо подобрал выпавшую картошку и окинул быстрым взглядом пальцы Томаса, матернулся и полез в свой подсумок, где всегда таскал лоскуты ткани. - Обойдусь! – Томас отдернул руку, не имея сил даже взгляд поднять, чтобы только не видеть это лицо, теперь так часто преследовавшее его во снах. – Я сам. - Угу, - Минхо до боли сжал его запястье и замотал пальцы куском чистой тряпицы, даже не обратив внимания на злой тон. - Томми, может, поможешь Бренде? – Джоанна откинула назад волосы и метнула на него лукавый взгляд. – А я тут помогу Минхо, раз уж с ножами у тебя дружба не заладилась. Томас встал и пошел прочь. Не удержался и все же оглянулся на Минхо, который сидел рядом с девушкой, иногда кивая на ее слова. Джоанна улыбалась и что-то ему рассказывала. «Да уж, Галли прав, как никто другой – кто-то вполне со временем придет в себя. Бревно бесчувственное. А я-то, идиот, еще думал, как бы ему помочь». Томас сам себя уже ненавидел за этот яд, разъедавший разум, но справиться с ним не мог. Мучили вопросы, мучили сны, мучили догадки. Тереза мягко улыбается, обнимая Минхо за шею, прижимается лбом к его лбу и медленно-медленно приближает свои губы к его… Что еще между ними было? Закончилось ли все на поцелуях, за полгода рядом, когда она виделась с ним каждый день… Господи!!! Томас сел прямо на траву и вцепился себе в волосы. Да как перестать думать-то?! Как это из башки выкинуть? - Эй, - на лицо упала чья-то тень. – Все нормально? Сверху вниз на него смотрела Бренда. - Да, - Томас с силой провел по лицу руками, сдирая горькое выражение. - В глаза бросается, - она села рядом и прокрутила в пальцах травинку. Томас выдохнул, минуту рассматривал горизонт, а потом все же повернулся. Бренда едва заметно улыбалась, глядя на лес и подставив лицо легкому ветерку. - Расскажешь? – она даже не повернулась, как будто спрашивала его о погоде. - Да в целом… - Томас вздохнул. Проницательная, отзывчивая и такая сильная, Бренда всегда нравилась ему, как надежный и верный друг. С ней было просто разговаривать почти обо всем. Может, и сейчас выйдет? Хоть с кем, но уже разделить это бешеное пламя внутри, пока он не рехнулся? Бренда приподняла бровь, повернувшись к нему и продолжая едва заметно улыбаться. - Что? - Я просто тут думаю… - Томас качнул головой. – Вот если бы… как ты думаешь, вот если бы ты была влюблена в кого-то, а потом узнала бы, что она… он… если бы твоя подруга увела бы у тебя парня, а ты бы даже не знала, что бы ты сделала? Бренда нахмурилась на секунду. - У тебя появилась девчонка? Томас замотал головой, даже зажмурившись. Как же по-идиотски этот разговор, наверное, выглядит в ее глазах. Но он точно знал, что если тут и есть человек, который не засмеет его с этой проблемой, то это только Бренда. - Нет. Я о Терезе… понимаешь, я узнал недавно… - Думаешь, у нее был кто-то другой? – Бренда склонила голову набок. На ее лице не было ни тени веселья или насмешки, и Томасу стало чуть легче. - Знаю, - едва слышно возразил он. – Галли проболтался, а я не такой дурак, чтобы два плюс два не сложить. - Галли? – Бренда снова вскинула брови. – Да он же ненавидел ее больше всех, мне кажется. Ну, разве что только Минхо… - И вот тут ты ошибаешься, - Томас скрипнул зубами, как в горячую смолу окунувшись в картинки из своих снов, сожравшие все нутро бессильной запоздалой ревностью. Бренда нахмурилась, переломив травинку в руках. - Это случилось в Лабиринте? Или уже после? С трудом верю, конечно… - Сам с трудом верю, - Томас сжал кулаки, пытаясь себя успокоить. – Я думал, что он мой друг. Бренда помолчала минуту, что-то обдумывая, а потом сцепила пальцы. - Ты уверен? - Галли сказал, да и что мне, плохо видно, что ли, что у этого козла башню снесло уже окончательно?! – вспылил Томас. Бренда собралась в адвоката защиты играть вместо того, чтобы поддержать его сейчас? Типа свечку не держал, так и не было ничего, значит, не доказано? А все факты, которые налицо, можно метлой в уголочек задвинуть, да? - Я не эксперт в таких вопросах, - Бренда качнула головой и убрала прядь волос за ухо. – Но, мне кажется, причин для сорванной башни тут у всех предостаточно. Ты его спрашивал? - Кого? – Томас даже икнул от такого вопроса. - Минхо, - Бренда пожала плечами. – Мало ли кто что скажет и кто как поймет. Бессмысленно строить догадки и накручивать себя, самый простой способ что-то узнать – спросить напрямую. Я бы так сделала. - Вижу себе это зрелище, - Томас не удержался от саркастического смешка. – Минхо, друган, как у вас все ладилось с моей Терезой, когда вы там в ПОРОКе развлекались, пока я, как полный дурак, искал способы тебя вытащить? Ты извини, что я влез и все вам испортил, в мыслях не было. Так? Мне так спросить его надо?! Бренда вздохнула и поднялась. - Попробуй просто поговорить с ним, - посоветовала она, бросив измочаленный стебелек. – Я знаю одно, что бы там ни было и как, Минхо не подлец. Я не верю, что между ними что-то было. - Галли сказал мне… - Томас тоже поднялся. - Галли такой же эксперт, как и все вы, - Бренда насмешливо фыркнула и мягко чмокнула его в щеку. – Сомневаюсь, что у него была возможность… как это говорится? Подержать свечку. Спроси своего друга, не придумывай, опираясь на чужие слова. И пошла в сторону недостроенного общего дома, подставляя мягкому солнцу лицо. «Спроси, - Томас вздохнул, провожая Бренду глазами. – Как о таком спрашивать-то? А если соврет… хотя это я точно увижу – врать Минхо не умеет совсем, хоть в этом не поднаторел, и на том спасибо».

***

После разговора с Брендой на душе стало чуть легче, и Томас даже немного успокоился, решив, что вечером перед ужином выловит Минхо где-нибудь, где народу поменьше, и попробует разговорить его. Может, он и в самом деле ошибся в своих выводах? Что, если Галли напутал, или не так понял? Но до самого вечера случай ему так и не представился, потому что Минхо свалил куда-то и не показывался. Один раз пробежал мимо, выдав задание из бесконечного списка дел, нахлебался воды из большой бочки и умчался к берегу, таскать камни для кухни с остальными парнями. «Вечером, - успокаивал себя Томас, крепя опорную балку для крыши будущей бани. – Вот разбредутся все на отдых, тогда и поговорю с ним». Он пробовал так и эдак представить себе этот диалог, строил теоретические ответы и свою на них реакцию, продумывал, как удержаться и не врезать другу по морде сразу, еще до начала разговора. К ужину у Томаса в голове был целый ворох вариаций, версий, идей, вопросов и заготовленных ответов на случай, если Минхо решит о чем-то его спросить. Четким было только одно – он разберется сегодня в том, что же произошло на самом деле. «А если это Галли какую-то игру затеял…» Томас решительно направился к дому Минхо, поняв, что пытаться дождаться его за ужином просто бесполезно. «Начну с того, что даже если случилось… нет, просто спрошу, что он думает о Терезе, и сразу пойму все… лучше в лоб скажу, что все знаю…» -…ничего другого я и не ждал от тебя, в общем-то. Томас застыл, как вкопанный, услышав тихий голос за деревьями, а потом свалился, прячась в траву. Он узнал этот голос. Минхо. - Я чем хочешь тебе клянусь, я бы слова не вякнул даже! – Галли. Почти рычит, но как-то… виновато? - Тогда откуда?.. - Он сказал, что сам догадался! Томас даже приподнял голову, пытаясь высмотреть говоривших, но высокая трава и стволы деревьев полностью закрывали их. - Бля, да как, твою мать?! У меня что, на лбу все написано?! – голос Минхо сорвался на бессильный крик. – Как он мог догадаться?! Тут больше некому сказать, кроме тебя… - Он сам подошел ко мне, вот Ленкой клянусь!! И потом – Котелок тоже знал, и половина наших из Глейда… ну и… написано же…не на лбу... - Зарежу, – тихо, спокойно, размеренно. – Если кто язык распустил – зарежу. - Мин, да может все еще… Звук клинка, вырванного из ножен, и короткий свист ветра, от которого у Томаса волосы шевельнулись на голове. - Еще раз назови меня так, глотку вскрою. Я понял, Галли, спасибо, что сообщил. - Не за что, - нервный сухой смешок позволил Томасу выдохнуть. – Пора привыкнуть уже к твоему ножу у моей шеи. - Надеюсь, нужды не будет, - раздался характерный шорох, с каким лезвие вползает в кожаные ножны. – Ну, так, по крайней мере, мне ясно, чего он шарахается. Презирает. - Я не думаю, - Галли тихо выдохнул. – Томас не… - Думать – не твоя сильная сторона, - Минхо глубоко вздохнул, словно успокаиваясь. - Забей, Галли, переживу. Потом раздались удаляющиеся шаги по густой высокой траве. - Ты знаешь, если бы я мог хоть что-то исправить… бля, Минхо, да я каждый день жалею… Похоже, это полетело уже вслед. - Не жалей, - раздалось в ответ. – Это ничего не изменит уже. Мертвым наши сожаления никуда не уперлись. Томас лежал и боялся вдохнуть, чтобы не пропустить ни единого слова. Но разговор, видимо, закончился. Галли постоял еще, топчась, как носорог, и вздыхая, потом пошел прочь по тропе к поселению, что-то бормоча под нос. И наступила полная тишина, едва нарушаемая цикадами и шорохом слабого ветра в листве. Перевернувшись на спину, Томас полежал минуту, потом закрыл глаза и постарался унять бешено колотившееся сердце. Итак, Галли пришел рассказать Минхо об их разговоре. Хотя друзьями они, мягко говоря, не были. Галли о чем-то очень и очень сожалел, даже, кажется, раскаивался в содеянном, и об этом знали почти все из Глейда, кроме Томаса. Он скривился в брезгливой усмешке. Стало очевидно почему. И стало очевидно, что, к огромному своему сожалению, Томас не ошибся в предположениях. Слова о мертвых – это первое. Заявка Минхо о том, что он понимает, за что именно Томас его презирает – второе. Выходит, дорогие друзья у него за спиной покрывали роман Минхо с его девушкой, усиленно делая вид, что все в порядке. «Интересно, а Ньют знал? Он бы не смог закрывать глаза на подлость, я уверен в этом. Он был совершенно особенным… хочется верить». Томас пролежал до тех пор, пока роса не промочила одежду, потом поднялся и поплелся к дому, чувствуя себя совершенно разбитым и вымотанным. Минхо так и не вернулся обратно, что в целом стало совершенно не важным. Даже если он любил Терезу и сходил с ума после ее гибели, Томас не мог найти в себе силы хоть как-то поддержать его или простить. «Я потом поговорю с ним. Мне нужно время, чтобы все это как-то принять. А потом, когда я смогу спокойно смотреть ему в глаза, я спрошу, как у него хватило на это совести. И узнаю, о чем именно сожалеет Галли. Не о том ли, что не дал мне убежать в Лабиринт и там подохнуть?»