***
Отступление. Пока Кохэку, Гон и Киллуа в своём любопытстве к дирижаблю пытались проникнуть на кухню, в другом конце воздушного судна за столом посреди светлой комнаты сидели экзаменаторы, разделяя трапезу. — Как думаете, сколько в этом году наберётся? — задумчиво спросила Менти, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ты имеешь в виду, сколько пройдёт экзамен? — уточнил Бухара скорее для проформы. — Да. Новички в этом году, как я погляжу, перспективные, — оживлённо говорила Менти, но, вспомнив инцидент, связанный с нею, неловко отвела взгляд, — хоть я всех и завалила, — тихо добавила она и с досадой приложила руку с ножом ко лбу, вздохнула и аккуратно быстро нарезала своё блюдо в тарелке. — Всё зависит от дальнейших этапов, — отозвался Бухара. — Это да… — она расслабленно откинулась на спинку сидения, но сразу вскинулась, что-то вспомнив, и резко переменилась в лице. — Кстати, ты заметил, что у одного из них так сильно менялась аура… — Менти проглотила кусочек еды с вилки и повернулась к экзаменатору первого этапа, — Сатоц? — Да, — Сатоц, только доевший свою порцию, положил вилку и возвёл задумчивый взгляд к потолку. — Новички в этом году замечательные. — Вот-вот! — со знающим видом кивнула Менти. — Мне вот, например, двести девяносто четвёртый и одиннадцатый понравились! — Мои симпатии тоже на стороне одиннадцатого, а также девяносто девятого, — поделился своим мнением Сатоц. — Как по мне, девяносто девятый — избалованный ребёнок, — Менти пожала плечами. — Бухара, а ты за кого? — Я? — Бухара прикрыл глаза, откинувшись на спинку дивана. — Я бы поставил на сорок четвёртого, пускай он и не новичок, — Бухара открыл глаза, смотря на напарницу, и продолжил уже другим голосом. — Ты заметила? Когда номер двести пятьдесят пять кинулся на тебя, именно сорок четвёртый сильнее всех жаждал крови. — Ещё бы не заметить! — Менти на глазах посерьёзнела, нахмурилась, и тень налегла ей на глаза. — Он едва сдерживался, чтобы не убить нас, — она замолкла ненадолго, задержала долгий взгляд на своём друге. — Кстати, Бухара, а ты разве не заметил, что он вёл себя так с того момента, как увидел нас? — Неужто? — удивлённо воскликнул Бухара. — Да, — она поморщилась, и лицо её стало каким-то скептически-недовольным, — вот поэтому я как на иголках сидела. Он меня… испытывал. — Аналогичная ситуация, — согласился Сатоц, с негромким стуком поставив чашку с тёмными осадками чая на дне. — Надо бы за ним присмотреть… — он прикрыл на секунду глаза. — Однако, как ни прискорбно, мы одного поля ягоды. Только его к тьме влечёт куда сильнее нас, — продолжал Сатоц серьёзным голосом, но без злости или досады, а с холодным интересом. — Мы, хантеры, постоянно ищем новых соперников. Экзамен на хантера — отличная возможность найти себе достойного противника. Бывает, появляются люди, которые с первых секунд начитают рваться вперёд, когда мы осторожничаем. Белые вороны, куда ж без них. Напряжённую атмосферу прервал Бухара, задав интересующий его ещё с самого начала вопрос: — А чем вам приглянулся номер одиннадцать? — Ну, — задумчиво протянула словно очнувшаяся от лёгкого транса Менти. — Во-первых, креативное мышление. Он достал яйцо Паукорлов и вместо того, чтобы прыгнуть в пропасть, как я сказала, воспользовался пружинистостью паутины. Во-вторых, конечно, подкупают его познания, причём практические, — она улыбнулась. — К тому же, он довольно силён. И техника сокрытия ауры у него довольно оригинальная. Если бы не Хисока, я бы даже не стала проверять кандидатов и не заметила его. А на первом варианте этапа, с приготовлением свинины, он стал единственным, кто приготовил свинину более или менее правильно. Я увидела это, уже когда все поднимались на дирижабль, и с большим трудом вспомнила, кто был там. Видимо, немного не успел до того, как мы наелись. — Весомо. А ты, Сатоц? — Согласен с Менти, он довольно интересен… — Сатоц покрутил в руках пустую чашу, думая, говорить или нет. Но снова поставил её на стол со словами: — Он заметил мою слежку во время второго этапа. — Действительно? Интересный участник…***
Я стоял у проёма, ведущего на кухню, и посмеивался над ребятами. И повод был: я-то успел мимолётом оглядеть всю кухню и незаметно заполучил только что приготовленное крыло вкусного горного фазана, а Гон и Киллуа случайно попались, и их выкинули с кухни. Киллуа театрально-оскорблённо фыркнул, резко отвернувшись. Гон поднялся и со смешком взглянул на Киллуа, и тот всё не сдержал улыбки. Немногим позже мы шли дальше по безлюдному коридору, не имея чёткого направления, и просто поедали вкусное хорошо прожаренное мясо. Чтобы поесть, мне пришлось чуть сдвинуть маску «чумного доктора» в сторону и наложить иллюзию лёгкую настолько, что активный пользователь нэн мог развеять её на рефлексах. И, конечно, лёгкость отражалась и в низком качестве. Со стороны казалось, что рука просто проходила сквозь маску, а иногда изображение и вовсе «сбоило», и рука будто странно смещалась или дёргалась. Ребятам я сказал лишь, что это иллюзия, и позднее ловил на себе их косые взгляды. Неловкий инцидент, связанный с низким качеством иллюзии (а ведь бывают и материальные иллюзии, а у меня такое не получается, к сожалению…), произошёл, когда я выбросил косточку, но иллюзия всё ещё была активна, и Гон попытался схватить меня за руку, чтобы потянуть к окну. Рука развеялась дымком, но миг спустя возобновилась, по себе оставив лишь непонимающе хлопающего глазами Гона. В голове всплыло «Вы напугали Гона», и я засмеялся с этой мысли. — Хей! Чего смеёшься? — Гон схватил меня за плечи, на что я помахал второй рукой, попытавшись успокоиться. — Всё нормально. Просто так работают слабые иллюзии, — сказал я, позволяя ощупать свои руки. Гон вздохнул, прикрыл глаза на пару секунд и, открыв их, внезапно для меня начал щекотать. Задыхаясь от новой порции смеха, я понял, что боюсь щекотки. Киллуа присоединился к нему, и я старался ужом вывернуться из их рук. — Да хватит, ха-ха… хватит, пожалуйста! — Это месть! — усмехнулся Киллуа, остановившись. — Пожалуй, и правда достаточно. Я отпрыгнул от них к окну, вытирая скопившуюся влагу у уголков глаз. Надо будет позже исправить это недоразумение, а то не дело мне щекотки бояться. Надеюсь, я не забуду об этом. Ух… аж живот заболел. — Изверги! Безжалостные! — словно надрывающимся голосом протянул я, надевая маску на место и развеивая иллюзию. — Ну что ты! Как можно? — притворно возмутился Киллуа, положив руку на сердце и закатив глаза, на что мы все вместе засмеялись. — Кстати! — Гон сложил руки за спиной и наклонил торс вбок, смотря куда-то позади меня. Я с любопытством оглянулся, чтобы с восхищением выдохнуть, увидев усыпанное звёздами небо. — Вот это я и хотел вам показать. — Ого! Потрясающе! — с восторгом высказался Киллуа, облокотившись на подоконник. Как дети малые. Мысль ввела меня в замешательство. А ведь и правда. Нам уже по четырнадцать, а вели себя только что совсем как дети… И хотя возраст в этом мире лишь небольшие формальности, для меня это несколько странно. Должно быть, отдача от принципов и убеждений из прошлой жизни. И всё же сейчас мой психологический возраст выше биологического… но здесь это не редко встречающаяся вещь. Хантеры особенно не обращают внимание на внешний возраст, ведь есть и десятилетки, выглядящие на двадцать и наоборот, а есть и просто люди, повидавшие много, и морально гораздо более старшие, чем на вид. Возраст имеет большое значение для простых людей, коих конечно же больше хантеров. Однако… чёрт, мне четырнадцать, я не ребенок, но подросток, и эти переходы-перепады из взрослого рационального в детское эмоциональное сознание вообще мне мало удовольствия приносят! Внезапно возмущение исчезло, спокойствие накрывало волнами, а я сам едва сдержал мурчание. Это же… Я почувствовал, что мой внутренний зверь, которому я предложил поспать, почувствовал ночь и готовился к пробуждению от сладкого сна. Когда я пришёл в город с тем кафе-пропуском, там было слишком шумно и пахло очень неприятно, что раздражало как меня, так и моего… мою звериную часть, наверное. В том смысле, что именно из-за нее у меня столь чувствительный слух, вот почему хотя бы относительная тишина гораздо более мне импонирует, вроде того же леса с его гармоничными естественными звуками. Я с этим ничего не мог поделать, но своего зверя увел во внутренний мир глубже, на более низкие уровни, абстрагировал его от внешнего. Естественно, этот зверь — полностью часть меня, но, недаром что зверь, он является средоточением всех животных инстинктов и интуиции, разум был, но не властвовал. С ним стоит ладить и в определенные моменты отводить от «руля», иначе можно огрести неприятностей, а мне этого не нужно. О, а я тогда чисто из плохого настроения мог вырезать кого-то. И потом долго бы налаживал собственное спокойствие, обзаведясь парочкой психических заскоков по поводу того, что слишком иду на поводу зверя и ухожу от своей человеческой сущности. Да уж, стоит себя лучше держать в руках. Само появление моей пушистой проблемы-не-проблемы, как и исчезновение многих моральных границ и блоков, говорит о том, что я действительно… озверел? Впрочем, чего ещё я ожидал? Кошки развивались не одно даже тысячелетие, чтобы стать охотниками наивысшей категории. Естественно, это «укрощение» и полуслияние с кошачьим не пройдут бесследно ни для психики и самоидентификации, ни для физиологии. Например, для меня довольно болезненно избавляться от всех внешних признаков кошки, ведь для этого приходится менять строение скелета, хряща, мышц… Но ноги я всё равно стараюсь оставлять человеческими, особенно при людях. Это не очень удобно, так как строение лап мне даёт некоторые преимущества. Кошачьи лапы безусловно сильнее человеческих, отчего скорость значительно выше даже без применения нэн. А ещё кошки ходят, опираясь лишь на пальцы, а потому именно такое строение лап нужно для опоры и уверенного, практически бесшумного хождения. И обычно мне приходится ходить без хвоста, что тоже некомфортно, ведь он нужен для балансировки тела при прыжках, беге, падении и дополнительной манёвренности. Хотя бы уши можно не убирать, иначе бы пришлось снова проходить через… бр-р, полное очеловечивание физиологии. Что есть, то есть, и на том спасибо, а мне не желательно светить сейчас своими особенностями, особенно при некоторых определенных людях. Жаль, что мне пока недоступна полная звериная форма и даже не до конца догадываюсь, как этого добиться. Я распахнул глаза, моментально уменьшив радиус действия сенсорики, и, прикоснувшись к маске, заглушил обоняние, — иначе бы меня оглушило. Мой зверь уже проснулся, и медленно активировались его навыки. Несмотря на то, что я успел заранее до полной активации, меня всё же дезориентировали букет запахов и какофония звуков, из которых я не мог различить ничего отдельного. Вместе со зверем все чувства обострялись, особенно сильно — после его отдыха. До сих пор к этому не полностью привык. У меня и раньше были обоняние и слух сильнее обычного человека, но с появлением внутреннего кошачьего усилились довольно ощутимо. К тому же, более или менее синхронизировались мы с ним не ранее чем три месяца назад, а за это время тяжело привыкнуть ко всему из особенностей зверя. Хотя «зверь» — это громко сказано. Котёнок, если подумать, то есть он будет расти, и, так как мы связаны, наши силы тоже. Должно быть, скоро станет гораздо проще всё контролировать, ведь он уже вступил в фазу активного роста, и влияет на меня, даже если спит. Я успел почувствовать хищников на дирижабле. Чёрт… Как же мне повезло!.. Повезло, что они меня, кажется, не замечают. Кот, окончательно отойдя ото сна, прижал уши к голове, зашипел, оскалив зубы, вытянул хвост с вздыбившийся шерстью и выпустил когти, готовый к побегу или атаке. У зверя, что странно, формировалась подобия на некоторое самосознание. Это напрягало, но почему-то было ощущение, что все правильно и мне не навредит. Сейчас котенок скалил клыки, чувствуя опасность. Я видел мало людей, по силе равных хотя бы половине той же Кикио-сан, женщины хоть и несколько безумной, но очень сильной — другой бы в семью Золдик бы и не приняли, — а тут столь же сильны по ауре, вот почему внутри мгновенно активировался инстинкт самозащиты. Да, пусть его вид невероятно развит мозгом, но он еще мал, более того, он даже не вполне нормальная особь, учитывая обстоятельства его взросления и вообще… выживания. Со вздохом начал себя успокаивать и убеждать, что без причины эти люди не нападут, а для полной безопасности втянул полностью нити энергии, скрывая ауру. Мало ли что может произойти, вдруг они обратят на меня внимание? Я гораздо менее опытен, чем те же Хисока или Гиттаракур. Если они заметят мою силу… от Хисоки вряд ли можно ждать смертельной угрозы, насколько я помню, он любит позабавиться, а вот Гиттаракур… С учетом того, что я нахожусь рядом с его братом и являюсь потенциальной угрозой, он вполне может и избавиться от меня. Может, не стоит заглушать ощущение окружающего мира? Я может и силён, но победить кого-то уровня Хисоки если и смогу, то только из фактора неожиданности. Хотя в случае чего, я смогу, по крайней мере, отбить пару атак, спрыгнуть и пережить падение с такой высоты, но всё же… — Кохэку? Я повернул голову к Киллуа, показывая своё внимание. — Что-то случилось? — Да нет, просто ты… — Киллуа замялся, подбирая слова. Я улыбнулся глазами. Они заметили мою задумчивость. Даже немного приятно, что рядом есть внимательные ко мне люди… — Всё в порядке, просто задумался. Киллуа сощурился, посмотрел в мои глаза пристально, в этот момент напомнив мне его отца. Отвлёк нас от гляделок Гон, так же с интересом смотря на меня. — О чём? — полюбопытствовал он. — Хм… Посмотрите туда, — я указал на город, горящий ночными огнями. — Центр города красив и прекрасен настолько же, насколько загадочны в своей неприглядности окраины. А ведь вы любуетесь лишь тем, что освещено, тем, что вам хотят показать, не углубляетесь. Однако, несмотря на уродливость трущоб, в центре опасности не меньше. Сочное даже на вид яблоко на самом деле может сочиться ядом. Вы видите только внешний вид ночного города, а кто-то там, может, порочит маленькую девочку, убивает невинного, или вдыхает психотроп. А ночь — свидетель. Ночь необъятна, она знает всё, но молчит. Некоторые не любят, что она жадна до знаний, а некоторых манит загадочность, помогающая самому додуматься до ответов. Однажды давно мама сказала мне: «Ночь везде, и она всё видит, но в своей черноте сокроет все тайны… — …И каждый звук, и каждое движение, и вспыхнувшие чувства — всё, коим свидетелем является лишь ночь, останется во владениях её царства», — задумчиво продолжил Киллуа. Я взглянул на него удивлённо, на что он смутился. — Ну, моя мать тоже так говорила. Может, это цитата из книги какой? — Вряд ли, — я качнул головой. Не может же быть, что моя мать… но ведь она глава клана. Ну нахер. Хотя не, бред какой-то. — Очень интересно, — воскликнул Гон, и мы обратили внимание на него. — В том смысле, что это звучит правдиво. У нас в поселении все друг друга знают, но как в город пойдёшь… вроде и красивее, но попробуй, заверни не туда… — он нахмурился. Я склонил голову набок. Интересно… Похоже, подгнило что-то в королевстве Датском. То есть, у кого-то тоже были не самые приятные моменты, хоть и не сразу скажешь, глядя на это наивное солнце. Благо Гон поспешил сменить тему: — Кстати, вы вспомнили о матерях, вот мне и стало интересно… Где ваши родители? Я перевёл взгляд на Киллуа. И что мне говорить? Что делать? На мгновение мне даже показалось, что я ощутил лёгкий поцелуй матери на лбу и её тёплую ладонь на своих волосах. Я оглянулся и вспомнил, что волосы прикрыты капюшоном, и наваждение исчезло, оставив после себя лишь лёгкую грусть и волну ностальгии по временам, когда я жаловался на жестокие тренировки, а мама гладила меня по волосам, оказывая поддержку. Я легко улыбнулся воспоминаниям, прикрыв глаза. Не нужно грустить. В конце концов, если тот свет и есть, то мама обязательно в Раю — потому что иначе и быть не может. Потому что так справедливо. А если же все люди перерождаются, как и я, то, я уверен, сейчас она живет красочную жизнь, с новыми трудностями и радостями. Такая светлая душа со всем справится, а значит, в любом случае, она в лучшем мире, и незачем сожалеть. С этой мыслью пришло кристально чистое спокойствие. Киллуа решил начать первым, не затягивая неловкую паузу. Я был не против, ведь мне ещё нужно подумать, что сказать. — Мои вроде как живы. Скорее всего, — начал Киллуа, опустив задумчиво-пустой взор на город под дирижаблем. — А кем они работают? — с любопытством спросил Гон, подталкивая к более подробным ответам. — Убийцами, — ответил Киллуа, словно о погоде говорил. — Да ну? Оба? — Гон даже оторвался от окна и повернулся в сторону Киллуа, на что тот ответил не меньшим удивлением. Тишину, возникшую после этого ответа, прервали мы с Киллуа, рассмеявшиеся с его поразительной беспечности. Гон смотрел непонимающе. — Нашёл, что спросить! Какой же ты чудной! — сквозь смех выдавил Киллуа, на что я весело фыркнул. Я, до этого стоявший между ними, облокотившись локтями на подоконник, повернулся и сел на скамейку, подперев спиной стенку с окном. Они поступили так же, только Гон — лицом к окну, а Киллуа перекинул ногу через скамейку и сидел лицом к нам. — Впервые встречаю человека, который мне поверил, — с улыбкой пояснил Киллуа. Я просто слушал, закинув голову на подоконник и смотря на звёзды и полупрозрачные ошмётки облаков, серой дымкой проплывающих над нами. — Ну, ты же не врёшь, — Гон пожал плечами. Киллуа отбросил весёлость, смотря на Гона с серьёзностью. — С чего ты решил? — спросил он. — Интуиция, — просто ответил ему Гон, переводя взгляд то на внезапно заинтересовавшегося меня, то на несколько удивлённого Киллуа. Кажется, он дружен с природой? Что-то мне подсказывает, что у него сильно развиты инстинкты, а интуиция… похоже, он неосознанно использует шестое чувство. Наверняка живая природа чует в нём что-то схожее или даже родное. Даже немного жаль, что, несмотря на моё единение я с этой самой природой, она во мне видит угрозу, вернее звери видят во мне в первую очередь опасного хищника. Впрочем, оно и к лучшему. А вот Гон с животными дружит — по крайней мере, умеет поладить точно. — Странно. — Киллуа положил голову на сложенные на подоконнике руки, из-за чего теперь упирался взглядом на меня. Капюшон немного соскользнул, оголяя небольшую часть моей шеи и границу лица и маски, что Киллуа и рассматривал. — Меня обычно считают шутником, потому и любят, — сказал он, всё так же смотря на меня. Хоть это и совсем чуть-чуть неловко, мне слишком лень, чтобы что-то делать, и я решил всё-таки игнорировать его. Ладонь, за которую мы держались, фантомно обожгло человеческим теплом, и я слабо её сжал. Киллуа определённо старше своего биологического возраста и… нет, я достаточно взрослый человек, чтобы не корить себя за размышления не в ту сторону. И достаточно взрослый, чтобы признать причину подобной реакции. Покосившись на парня, я вновь посмотрел на небо, но быстро растерял к нему интерес и прикрыл глаза. Так в уютной тишине мы провели не меньше десятка минут. Прервал её Киллуа, решивший продолжить рассказ о своей семье. — Все мои родные — убийцы, без исключения. — Он сменил своё положение: приподнялся и облокотился подбородком о свою руку, находясь теперь лицом к окну. — И у предков, — он невесело усмехнулся, — были на меня такие же планы. Но меня это достало, — он скучающе оглядел окно, остановив свой взгляд на отблеске ламп. — Кому понравится жизнь, где за тебя всё решают? — он повернулся к нам. — Только сказал, что не хочу продолжать семейное дело, такое началось… — протянул парень недовольно. — Мама рыдала и кричала на весь дом, что у меня есть предрасположенность к становлению лучшим убийцей как в мире, так и в истории семьи. Да, кстати, помню этот момент, так как на следующий день рано утром Киллуа покинул резиденцию Золдик, а я долго успокаивал Кикио-сан, совмещающую тоску и счастье. А после и сам покинул Золдиков. Кикио… на моей памяти она осталась женщиной со скверным безумным характером и такой же скверной безумной силой, что умело скрывалось за хрупкой изящной внешностью. Несильно она меня жаловала, но я, будучи под впечатлением от неё, и по зову интуиции в том числе не поленился и задобрил её полезными украшениями, и она сменила гнев на милость, став более благосклонной ко мне. Эти украшения передавались через Гото — управляющего домом, так как моё появление в «доступной» части дома хоть и не порицалось хозяевами, но было нежелательно из-за риска встречи с их детьми. Незачем было рисковать, так что я вообще не передвигался по дому без особой на то причины, особенно если кто-то из тех людей, с кем я тогда не собирался знакомиться, находился дома, а если и выходил из скрытой части, то прежде активировал на маске и плаще «режим хамелеона», скрывал ауру и все следы, способные выдать присутствие неожиданного гостя, то есть меня, в доме. Да и то, была парочка почти-встреч с жителями дома, когда они находились буквально за поворотом, на расстоянии вытянутой руки от меня. Было бы много вопросов… В той закрытой и почти не жилой части резиденции находилась и комната Аллуки с Наникой, в присутствии которых я не скрывался и даже несколько раз снимал маску. С ней, а иногда с ними обоими мы проводили достаточно много времени, пусть и сложно было договориться со старшими Золдиками на свободное посещение. Нет, я не был заперт, но Аллука — да. Зачастую, чтобы не скучать и не нервировать хозяев дома своим блужданием по закрытой секции, я отлучался через один из множества скрытых ходов, который мне показали с огромным сомнением — всё же чьим бы учеником я ни был, я чужак. Таким образом, большинство городов Республики Падокия я изучил если не личным посещением, то из книг и туристических брошюр или от своих постоянно меняющихся собеседников и попутчиков. На каждый город была своя иллюзия внешности, мне не хотелось светить своей. Посещал я разные города и изучал то, чего мне не было дано из-за дальности от цивилизации, социализировался и учился пользоваться своим обаянием. В свой дом, коим я считаю дом Учителя, я возвращался только пару раз. Странно, но этот мир, похоже, имел форму не шара и был плоским, так как мы республики Сви́ден, с Южной Азии, пересадками ехали-летели-плыли через весь мир на Виктаурийский континент в Падокию, и весь путь, изматывающий скорее своей муторностью и монотонностью, чем трудностями, занимал чуть больше четырёх суток. — Горе, а не родители, да? — Киллуа повернулся к нам и, потянувшись через меня, ткнул рассмеявшегося Гона в бок. Тот ойкнул и засмеялся ещё громче. Я не сдержал усмешки с забавности ситуации, на что Киллуа ткнул и в меня, отчего смеяться хотелось ещё сильнее. — Вырастешь с такими? — он, отстав от нас, выпрямил спину. Я поступил так же, отлипнув от стены. — Пришлось драться. Ударил маму по лицу, брата — в бок и сбежал. — Он повернулся голову и с хитрой улыбкой приложил пальцы к подбородку. — Уверен, они теперь меня убить хотят. Пусть только попробуют, и я покажу! — Его выражение лица стало добро-мечтательным. — Как стану хантером, первым делом переловлю всех родных. Уверен, за их головы мне кучу денег отвалят. Я усмехнулся. Киллуа посмотрел на меня почти возмущённо. — Если нужна будет помощь — обращайся. Я знаю, куда можно их сдать и получить деньги взамен, — я протянул ему руку. Не то чтобы я реально хотел их убить или получить денег, наоборот, люди очень полезные, если воспользоваться своими правами с умом. Просто мне хочется сразиться и победить кого-то из старших, а Киллуа с его желанием мне поможет. У самого Киллуа недовольство сменилось удивлением, и с таким же лицом он пожал мою руку. Хотя, конечно, в основном это всё шутки. — Кохэку, а кем были твои родители? — Гон с любопытством повернулся ко мне. Я отвёл взгляд на потолок и сидел молча несколько минут, из-за чего они уже решили, что я не собираюсь ничего говорить. Подумав, я всё-таки решил, что отвечу на этот вопрос. — Я никогда не видел отца — меня мама одна вырастила. Насколько я знаю, роды моей матери прошли с осложнениями, и я родился мёртвым, хоть и сейчас, как видите, живой и даже здоровый. После этого у неё выявили бесплодие, поэтому я был единственным ребёнком. — И кто она? — полюбопытствовал Киллуа, на что я хмыкнул. Говорить или не говорить? — Была Главой клана, — просто сказал я. Увидев вопрос в глазах Гона, я поспешил его предупредить. — Она мертва, — твёрдо отрезал я, не желая слушать чужих сожалений. Повисла пауза, как я понимаю, неловкая для ребят. Решив разбавить эту атмосферу, я продолжил уже теплее: — У меня был Учитель, позаботившийся обо мне. Он тоже ушел, относительно недавно, — под конец в мой голос проникла толика грусти. — Впрочем, — бодро сказал я, — я думаю, когда-нибудь вы узнаете мою историю гораздо более подробно, но сейчас явно не время. Прошлое в прошлом, но именно оно порождает настоящее и даёт силы идти в будущее. — Я снова упал головой на подоконник и вытянул ноги, и расслабился, показывая застывшим Гону и Киллуа, что всё хорошо. Трёх подростков окутала тишина, уютная и успокаивающая, иногда прерываемым тихими голосами и смехом. В этом тепле в сердце Кохэку зарождалась надежда. В этом тепле таяли ледяные доспехи сердца Киллуа, закованного в этот лёд его семьёй. В этом тепле сердце Гона оплетала уверенность в том, что он сможет — он должен — показать, что такое дружба. В этом тепле их сердца обвила нить зарождающейся связи, и свою прочность она будет доказывать ещё не раз. И пусть ночь сокроет это сокровенное.***
Я раскрыл глаза, чувствуя появление мощной ауры в на удивление пустынной части дирижабля. Даже концентрироваться не нужно — хоть этот человек и сдерживал силу, но не скрывал. В нашу сторону медленно и бесшумно направлялся председатель Нетеро, но если бы он хотел по-настоящему скрыться, я бы ничего не заметил и даже не заподозрил. Из-за угла Нетеро-сан не вышел, но вылетел на высокой скорости, направив на нас лёгкую волну нэн. Гон встрепенулся, Киллуа напрягся, сверля взглядом тот угол, откуда выбежал председатель, а я, придерживая едва не слетевший капюшон, подскочив, смотрел на приближающегося к нам, как ни в чём не бывало, Нетеро-сана. Он одобрительно прищурился мне, но обратился к моим… друзьям? Да, наверное. — Чего подскочили? — Нетеро-сан, — подал голос Гон, указывая в сторону коридора, откуда была послана волна нэн, — простите, Вы не видели, оттуда кто-нибудь шёл? — Нет, — Нетеро мотнул головой. Киллуа смотрел на него всё так же настороженно. Похоже, до него дошло, что к чему; он нахмурился на секунду и насмешливо улыбнулся. — Быстро ходите для своих-то лет. — Шутишь? — Нетеро, у которого в голосе была почти нескрываемая усмешка, немного наклонился в его сторону. — Я еле ноги передвигаю, — смотря прямо в глаза Киллуа, сказал он ему. Напряжение между ними можно было резать ножом. — Чего хотели? — процедил Киллуа, излучающий пассивную агрессию и враждебность. Чувствующий это Гон, нахмурившись, непонимающе переводил взгляд то на друга, то на председателя Нетеро. — Вы же ничего, кроме финала, не проводите. — Что же ты так невежливо? Скучно стало, вот и ищу, с кем бы развлечься, — ответил он и улыбнуться. — Кстати, очень хотелось бы узнать, как вам первый этап Экзамена на хантера? Нравится? — обращался он уже к нам троим. — Да, — улыбнулся ему Гон, снова светясь позитивом. — Я-то боялся, что тесты какие-то писать заставят. — Легко и скучно, — ответил я, но добавил: — Привлекли лишь болота. — Скука смертная, — небрежно бросил Киллуа. — Я ожидал, что будет куда трудней. Надеюсь, следующий этап повеселее будет. — Даже не знаю, — протянул председатель, отведя взгляд. — Ребят, пошли, — Киллуа встал с лавки, не желая дальше вести беседу ни о чём. Я поднялся за ним. — Погодите-погодите. Не желаете со мной поиграть? Это предложение заставило Киллуа остановиться и едва ли заинтересованно обернуться. — Поиграть? — переспросил Гон. — Сумеете победить — досрочно приму вас в хантеры, — покивал председатель Нетеро. Награда, конечно, хорошая, но малодостижимая. — Правда? — оживился Гон. — Я за! А ты как? — спросил он у Киллуа. Тот кисло взглянул на меня. Всё ясно, он просто понимает, что это бесполезно. Я вздохнул. Ожидаемо, мы согласились. Председатель привёл нас в пустой зал и отошёл, оставив нас наедине. Вернулся он уже в спортивной одежде и с мячом в руках. Мяч хорошо прыгал по деревянному полу, после чего был подброшен и пойман одним пальцем, на котором теперь крутился. — Итак, играем по следующим правилам: сумеете отобрать мячик до того, как дирижабль сядет — победа ваша. Времени у вас… до восьми утра. Целых девять часов развлекаться можете. Нападайте так, как вам удобней, сдачи давать не буду. — В чём подвох? Это же слишком легко, — нахмурился Гон. — Попробуй, а потом уже говори, — ответил Нетеро-сан, подбрасывая мяч. — Нужно отобрать мяч, — сосредоточенно повторил Киллуа полностью повернувшись к председателю. — Ну, начнём с меня. — Жду не дождусь. Киллуа пошёл вдоль стены, двигаясь по кругу. Его ритмичный звук шагов навёл меня на определённые мысли, подтвердившиеся совсем немногим позже. За Киллуа оставалось остаточное изображение. Эхо Ритма — техника настолько же полезная и удивительная, насколько сложная, учитывая, что я смог её освоить с большим трудом, и это с моим-то слухом. Ею пользуются убийцы; чтобы запутать врага, они движутся в определённом ритме, создавая множество ложных образов. — Сколько Киллуа появилось! — Гон наблюдал за происходящим с широко распахнутыми глазами, не понимая, что происходит. Председатель явно стал немного серьёзнее, отдав дань уважения освоившему эту сложную технику подростку. Ещё немного — и нематериальные копии Киллуа окружили Нетеро-сана. Настоящий Киллуа внезапно выпрыгнул из этой цепочки в, казалось бы, слепой зоне председателя, потянулся за мячом, но Нетеро-сан, отскочив, уклонился. Парень сразу атаковал вновь. Нетеро-сан ловко отпрыгивал, не давая и шанса схватить мяч. Киллуа попытался отбить мяч ногой, но это тоже было тщетной попыткой, и он попытался рукой. Председатель отпрыгнул за спину Киллуа, но тот не растерялся и снова потянулся за мячом. Нетеро-сан ловко уклонялся и не то что не давал взять мяч — Киллуа не мог даже прикоснуться к нему. Было очень любопытно за этим наблюдать, и восхищённый Гон поддерживал моё мнение. Мужчина в очередной раз на одной ноге уклонился от выпада Киллуа и оказался за его спиной, удерживая мяч на указательном пальце вытянутой руки. — Чего? Сдулся? — провокационно спросил Нетеро у застывшего Киллуа, прекрасно понимая, что это подействует. Киллуа яростно сощурился, от него повеяло угрозой, и он побежал в атаку. Приняв другое положение, он с большой силой ударил ногой по ноге председателя. Тот даже пошатнулся едва заметно; будь на месте Нетеро кто-то другой, там даже ноги не осталось бы. — Ой, прямо по опорной ноге, — Гон прикрыл глаза и поморщился, фантомно почувствовав боль. Киллуа победно ухмылялся. Однако, секунду спустя лицо его застыло каменной маской и, словно время замедлило свой ход, медленно сменило выражение с насмешливого на болезненное. Он отскочил от Нетеро-сана, схватившись за ногу. — Ох, больно, зараза! — шипел Киллуа, прыгая на одной ноге и придерживая согнутую больную ногу обеими руками. Нетеро заинтересованно наклонился вперёд, а я тихо засмеялся, потому что это выглядело довольно забавно. Чуть успокоивший боль Киллуа не обратил внимание на мой смех, напряжённо смотря на председателя. Его раздумья прервал Гон, решивший поменяться с ним местами. Киллуа попрыгал на одной ноге в нашу сторону и, пересекшись с Гоном, хлопнул по его ладони, будто передавали эстафету. Я посмеивался, отчего Киллуа взглянул на меня недовольно и попытался шуточно атаковать, но он наступил на больную ногу, и мне пришлось его ловить и сажать на пол. Хотя как сажать — свалиться вместе с ним, потому что я смеялся. Мы чуть не пропустили начало гонки за мячом, но, успокоившись, начали внимательно наблюдать за Гоном и председателем Нетеро. Гон сделал стремительный выпад и полетел на Председателя, который явно не воспринимал его всерьёз. Гон, оказавшись совсем рядом с Нетеро, прыгнул вверх, чем обескуражил старика на секунду, но, не рассчитав силы или переоценив высоту потолка, ударился головой. Гон свалился вниз. Он держался рукой за голову и мотал ей, наивно полагая, что это сбросит боль. — Больно, блин! — Он сидел на коленях, держась за болящую голову, в то время как председатель был слишком обескуражен. — Дурак! — вскрикнул Киллуа. — Высоко прыгать ты умеешь — теперь за силой следить научись! — он недовольно нахохлился, сложив руки на груди. — Старикан целую секунду ушами хлопал! Я положил руку на голову ворчащего Киллуа. — Возможность ещё появится, не расстраивайся, — ободряюще сказал я, убирая руку. Гон уже встал, неловко посмеявшись над собой, и сейчас ходил вокруг председателя, который стал серьезней относиться и к Гону. — Не вышло, а жаль… — расстроено протянул Гон. У него тоже ничего не получалось. Я отказывался от того, чтобы гоняться за мячиком, не поддаваясь на уговоры и провокации, и скоро от меня отстали. Но сейчас… — По одному у вас ничего не выйдет. Может, вдвоём попробуете? — предложил председатель Нетеро. — Но, — с довольством добавил он, — только после того, как у меня попытается отобрать мяч ваш друг. А если он не согласится, вы провалитесь, — и бодренько засмеялся. Я не ожидал, что он пойдёт на такой шаг, чтобы просто развлечься, но подводить ребят мне не хотелось. — Это же не честно! — возмущённо вскрикнул Гон. — Всё нормально. — Я поднялся, зафиксировал маску в более комфортном положении и прикрепил капюшон к себе нэн, чтобы он не слетел. Гон и Киллуа отошли к стене. Я встал напротив Нетеро-сана. Секунда. Я сорвался с места и почти отобрал мяч у Председателя, но он убрал его с траектории моего движения. Меня он изначально не недооценивал, так что, видимо, был готов к такому развитию событий. Мы двигались на довольно высокой скорости, почти не замечая этого. Будем честны, мяч даже не появлялся в моих целях, мне просто хотелось движения. Впрочем, если бы я всерьёз пытался достать мяч, у меня бы всё равно не получилось. Меня несколько раззадорило происходящее, а у моего внутреннего зверя настроение сменилось на игривое. Я ощущал, что если продолжу, то либо потеряю контроль над собой, либо зверь выпросит поиграть с этим интересным человеком, и я, опять же, потеряю контроль. И тогда никому хорошо не будет, потому что он не отступит ни за что, пока не получит мяч и труп председателя, или же пока не погибнем мы. Ещё немного — и я остановлю всё это, потому что неосознанно уже ускоряюсь, хотя лучше придержать козыри, и желательно — все. Спустя пару минут мы остановились, отпрыгнув друг от друга. У меня колотилось сердце, а в крови играли адреналин и жажда действий. Я прикрыл глаза, успокаивая себя и замедляя биение сердца. Пальцы подрагивают от жажды… крови. И охоты, и жертв… Перед глазами пелена, в голове путаные мысли, а в животе вместо бабочек щекочет кожу изнутри пытающееся выбраться желание ощутить горячесть только пролившейся крови на своей коже. — Надеюсь, этого достаточно. — Свой же голос отрезвил. В голове стало оглушительно пусто, будто только что моя кровожадная часть не нашёптывала мне мои же желания. Я раскрыл глаза, на мгновение ставшие красными. На языке остался привкус энергии. Неужели я стану зависим от сражений с людьми сильнее меня?.. — Достаточно, — кивнул председатель, поглаживая бороду. — У тебя… знакомые движения. — Я замер на мгновение, переваривая его слова. Да, действительно, не мог же я хоть немного не перенять стиль Учителя. — Вы наверняка знали моего учителя… — ответил я, садясь у стены, где меня тут же окружили два неугомонных создания, так что наш диалог был прерван. — Вот это скорость! — восхитился Гон. Я усмехнулся. — И вы так сможете, если, конечно, продолжите развиваться. — Ты почти поймал мяч, — заметил Гон. — Ещё бы чуть-чуть! Я засмеялся, а после ещё парочки фраз они вновь ушли отбирать мяч у председателя. Я не шевелился с того момента, как сел на пол, приглушая свои совершенно неуместные сейчас желания. Ребята вместе пытались отобрать мяч у председателя, но у них это не получалось. Гон явно втягивался сильнее, и в нём играл азарт охоты, а вот Киллуа становился всё раздражительнее. Гон и Киллуа столкнулись, так как действовали раздельно и несогласованно, а председатель лишь посмеялся над этим. Гон сорвался с места и использовал внезапный, но действенный трюк. Он сделал замах ногой, с которой слетел ботинок, и ударил им по подбородку Нетеро-сана, не ожидавшего подобного. Затем его ждал сюрприз в виде Киллуа, что зарядил ему ногой по голове, и Председатель отлетел, оставляя мяч в воздухе. — Попался! — вскрикнул обрадовавшийся Киллуа, протянув руку за мячиком. — Не-а! — председатель ногой откинул мяч от Киллуа, и сам прыгнул за ним, а когда почти его достал, Гон кинул в мяч ботинок, что не дал Нетеро-сану схватить мяч. — Ах ты жулик! — Моой! — вскрикнули они одновременно, почти дотянувшись до мяча. От Нетеро повеяло нэн; он, оттолкнувшись ногой от пола и оставив там заметную вмятину, полетел вслед за ними и обогнал, оттолкнув их в стороны. Он забрал мяч. Я усмехнулся: больше нет нужды смотреть дальше. Нетеро-сан проиграл сам себе. Использовать нэн в подобном? Я определённо разочарован, хоть и впечатлён силой этого человека. Я поднялся с места, прислонившись спиной к стене. Киллуа пришёл в ярость, и от него повеяло жаждой убийства. Гон был шокирован. Председатель вздохнул, явно довольный. — Благодарю. Прекрасная попытка. — У Гона появилось на лице восхищение, в то время как Киллуа и я смотрели на дымящийся след ноги. Сомнительно, что возможность отобрать мяч у этих двоих есть. Нет, он был, конечно, когда Нетеро-сан не использовал нэн, однако сейчас… Впрочем, без использования нэн председателем, я бы легко отобрал мяч, но эта победа не устроила бы меня. — Нетеро-сан, это было классно! Как отобрали! — мои свернувшие не туда мысли прервал возглас Гона. Яростный Киллуа посмотрел на председателя, как на врага народа, но прикрыл глаза и попытался себя успокоить. — С меня хватит. Сдаюсь, — процедил Киллуа сквозь зубы, едва сдерживая злость. — Я пойду, — он направился в мою сторону, взял из моих рук свою футболку и поблагодарил кивком. — Ты чего? Времени же ещё вагон, — Гон недоуменно указал на часы. — Да и мяч мы почти отобрали! — Какой же ты не наблюдательный, — вздохнул Киллуа, закинув футболку на плечо. — Старик только левой ногой и правой рукой работает. — Что? — хлопал глазами Гон. — А мы вдвоём победить не можем. Хоть сто лет вокруг него скачи — всё равно не победим, — равнодушно закончил Киллуа. — Ух ты, догадался, — произнёс Нетеро-сан. — А я-то думал, что смог обдурить. — Это с самого начала была невыполнимая задача, пусть и выигрыш заманчив. Поэтому я и отказался: знаю, на что я способен… Нам ни за что не отобрать у него мяч сейчас, — добавил я, заодно объясняя причину, почему я изначально отказался играть. — Вот оно что, — протянул Гон. — Ха-ха! А ты, дед, умеешь людей доводить: даже Кохэку заставил играть. Гон, идём! — уже выходя из зала, позвал Киллуа. — Я хочу ещё чуть-чуть поиграть, — беспечно ответил Гон. — Ха? Ты каким местом нас слушал? — оказавшись рядом с Гоном, раздражённо высказался Киллуа ему в лицо. — Бесполезно! Сколько не пытайся — мяч не отберёшь. — Да кому этот мячик нужен? — нахмурился Гон. Киллуа опешил. — Ещё четыре с половиной часа есть. Пока они не вышли, я заставлю Нетеро-сана играть обеими руками. — И ведь не переубедишь же тебя, — вздохнул Киллуа. — С тобой всё понятно, удачи. Мы пойдём вздремнём. Он направился к выходу, где я его и ожидал. Махнув Гону на прощание, мы вышли из зала. У меня бурлили чувства, но, несмотря на это, я устал. Скорее даже морально, чем физически. Этот год я сдерживал себя, не мог так своевольничать, как в своём лесу, где спокойно выполнял свои прихоти, так что был довольно раздражителен. Идущий рядом со мной Киллуа разделял моё раздражение и мрачность. Впереди по коридору я почувствовал двух людей, шедших нам навстречу. Я не обратил на них внимания, но отметил их агрессию. Когда мы пересеклись, они намеренно задели нас обоих, из-за чего настроение ещё больше ухудшилось, а желание насытиться свежей кровью выросло. Равнодушие, только рав… — Эй, молокососы, а ну стоять! Вас извиняться не учили?! — Такое обращение разозлило, но я продолжил идти, игнорируя их, в надежде, что они не сделают чего-то глупого. Видимо, я сильно переоценил их умственные способности, и они побежали на нас, полыхая агрессией. Киллуа схватили за плечи. Меня хотели взять за предплечье, но потянувшаяся ко мне конечность отброса отлетела к углу, оставляя кровавую нить следа. Оба были убиты Киллуа, не ставшим сдерживаться ради отребья. Я спокойно пошёл дальше, чувствуя, как пальцы подрагивают в ожидании продолжения, но я постарался успокоиться. Не могу сказать, что это получалось хорошо. Я ощущал взгляд Киллуа на себе. Когти медленно возвращались в своё обычное состояние. Моей ладони коснулись, и я обернулся, смотря в глаза Киллуа. Холодная синева унимала гул крови в ушах, ледяное спокойствие окутывало сознание, приводя в порядок. Состояние само по себе пришло в норму, когда почувствовалась поддержка. Я чуть сжал чужую ладонь в благодарность. Вдох… нужно прогнать напряжение и спрятать свою жажду крови глубоко в себя… и выдох. — Спасибо, — Поблагодарил я, поравнявшись с ним. В этот момент послышался радостный крик Гона. — Кажется, у Гона вышло заставить его использовать обе руки. — Ага, услышал, — улыбнулся Киллуа, тоже придя в нормальное состояние. Иногда простая поддержка, оказанная вовремя, может помочь. — Думаю, нам стоит поспать, — сказал он, потянув меня в одну из комнат, где мы и уместились, прикрывшись одним одеялом. — Спокойной ночи, — пожелали мы одновременно и легко засмеялись. Дирижабль замедлил свой ход. …И молчаливая ночь всё сокроет.