***
Первый день был длинным и одновременно коротким, все разбежались на разные части острова в поисках убежища или своей жертвы. Некоторые уже смогли достать нужную им плашку, а некоторые следили за своей жертвой, выжидая подходящего момента. На дне озера всё так же неподвижно лежал подросток, который знал каждый шаг любого человека на этом острове. Он не видел, нет, он просто понимал. Безобидные озёрные обитатели уже не боялись незваного гостя, плавали рядом с ним, чувствуя, что более сильные хищники боятся подплыть, но они сами не чувствовали от этого существа опасности. Следующее утро для многих наступило с рассветом, для других же оно вообще не наступило. Из интересного: Гон понял принцип охоты — ловить жертву, когда она отвлечется на жертву. После же он начал ходить по острову, наверняка в поисках Хисоки. Вскоре Гон исчез, это значило, что он скрывал своё присутствие, и для его отслеживания нужно было сосредоточиться. Не нужно. И так понятно, что он нашёл то, что искал. Чуть позже Леорио наткнулся на Томпу. Рядом ощущался Курапика, который шел в их сторону, видимо, даже не подозревая об этом. После недолгого разговора на Леорио напал человек с питомцем, и они разбежались. Леорио погнался за Томпой, и встретившийся на пути Курапика помог другу связать обманщиков. В то же время Киллуа продвигался вглубь леса, за ним шло четверо. Трое братьев, что охотились на него, и тот ниндзя, что, скорее всего, охотился на одного из братьев. Вечерело. Гон всё так же наблюдал за Хисокой, который впервые за всё время сдвинулся с места. Рядом с Гоном был ещё один человек, которого и заметил Хисока. Он вышел из кустов, чуть не задев копьём Гона, и атаковал Хисоку, который только уворачивался от атак. В ярости тот разрубил дерево. Это было ясно: он не хотел принимать бой с мертвецом. С каждым его движением его аура гасла все сильнее. Рядом вился строй кровавых бабочек, ожидающих своего пира. Они оба остановили битву. Вскоре нападающий упал на колени, а Хисока отошёл от него, присев на срубленное дерево. Тот в злом отчаянии бросился на него; аура его почти не чувствовалась. Так или иначе, атаку ему закончить суждено не было, а сейчас его остановили иглы. На поляну вышел Гиттаракур, который приблизился к своему другу-психу, и спустя краткий разговор он бросил ему ненужную плашку. Вскоре он что-то сделал со своим лицом, его аура слегка изменилась, а сам он скрылся под землей. На пару секунд спящий подросток нахмурился. Наступила ночь. Время охоты. И животные, и люди повылезали из своих укрытий, и мало кто остался на месте. Даже Хисока встал, чтобы поохотиться. За весь день он накопил просто дикую жажду убийства. Но к несчастью (или к счастью, это с какой стороны посмотреть) на пути ему встретились Курапика и Леорио. Курапика очень умен, Кохэку даже не сомневался, что им удастся уйти живыми и невредимыми. Тело под водой немного изменило своё положение, но это действие никак не встревожило рядом находящихся водных обитателей. Кохэку открыл глаза. Хисока полностью перестал сдерживать своё желание убивать, и его аура мигом разлетелась по всему острову, почти касаясь ауры подростка. Он потому и напрягся: сейчас в этом месте концентрат его собственного нэн, практически его королевство, и он слишком явственно почувствовал шевеление на его границах. Везде на острове гораздо меньше его энергии, и он «видел» только силуэт ауры людей. Но сейчас ему, чувствительному к чужой ауре, казалось, что Хисока прямо здесь, перед ним. Он видел его будто своими глазами: пальцы, сжатые в кулаки, тяжело вздымающаяся грудь, агрессивно сощуренные глаза и по-безумному широкая улыбка, по которой голодно скользнул язык. Хисоки стало слишком много. Для некоторых утро не наступило. Для остальных же оно наступило через целую вечность. Лишь единственный непотревоженный уголок остался на острове, где в подземном водоеме продолжали свою счастливую жизнь мелкие животные, ни о чем не подозревающие, ведь Кохэку не хотел погружаться в ту атмосферу. Водопад на входе теперь был насыщен его нэн, огораживая райский уголок от адских поползновений. Живое существо под землей ощутило эту неестественность, заметило, что на острове осталось нетронутое ужасной аурой место. Благо, к утру Хисока взял жажду крови под контроль, позволив всем обитателям острова, постоянным и временным, вздохнуть полной грудью. К тому же, он наверняка не хотел спугнуть будущую жертву. Жажда крови улеглась в воздухе, но не в человеке. Гон наконец открыл свою охоту. И Кохэку полностью уделил своё внимание слежению за этими двумя, совершенно позабыв про ещё одного человека. Но тот о нем не забыл и зря время не терял, блуждая по острову в поисках того места, что он заметил ночью. Пока Хисока, совершенно позабывший о бдительности и одержимый своей жертвой, охотился на жертву, Гон смог получить его плашку. Вот только он забыл, что и у него есть свой охотник, и попался на собственный же трюк. Рядом с парализованным парнем бросили его охотника. Хисока был восхищен и заинтересован, а потому вернул ему и его номер и свой. Вот же жук, отдал всего лишь лишние номерки, а корчит из себя… Но причины были ясны как день — он хотел дать Гону мотивацию стремиться к нему. А когда тот начал сопротивляться, до конца убедил его кулаком. Теперь он загорится идеей вернуть долг, а чтобы это сделать, ему нужно завершить экзамен. И он примет этот дар, ведь охотиться заново он не в состоянии. Не у всех все получается сразу, и Гону иногда придется учиться на своих ошибках. Кохэку был удовлетворен: его ребята справились с испытанием либо были близки к этому, а уж после охоты они за себя постоять смогут. Остальное его не интересовало, а потому он начал стягивать нэн обратно. Получив такой крупный прилив энергии, он потянулся и оттолкнулся от камня, поднимаясь вверх, к желанному кислороду. Во время медитации его жизненные процессы замедляются, он находится где-то между сном и комой, а потому он может спокойно находиться в воде очень долго. В том-то и дело, что этот способ только для медитации, а для активного поведения кислорода нужно больше, чем он мог получить таким способом. Воздух наполнил лёгкие, заставляя сердце гонять кровь активнее. От небольшой непривычки слегка закружилась голова и горело горло, обожженное воздухом, что напомнило ему о недавном испытании. Какая-то мысль мелькнула на краю сознания, но он ее отбросил, даже не обдумав. Сейчас он перекусит, пробудет пару часов на суше и вернется обратно под воду, там он чувствовал мнимую безопасность. Он был уверен, что его не найдут.***
Мелкие частицы нэн начали стягиваються в одном направлении, но другие этого не замечали. Кроме одного человека, что упорно искал знакомую ауру. Эти частицы были словно пыль, и их можно было бы не заметить, но не когда целый вихрь мелких пылинок мечется в одно и то же место, как стрелочка, указывающая на цель. Тот человек резко раскрыл глаза, выслеживая точное место, куда стекалась со всего острова знакомая энергия. Попался. Подняв свои иглы на уровень глаз, он остановился на пару секунд. Приняв какое-то решение, он неспешно направился в сторону объекта своего интереса. Он нашел то, что искал, и он не торопился, ведь незачем. Он никуда не убежит. Человек полностью скрыл своё присутствие, буквально становясь невидимым. Даже если он пройдёт мимо кого-то, то другой этого даже не заметит. Вскоре человек стоял по другую сторону водопада, отсеченный от внешнего мира. Его совершенно не трогало то, как красиво было это место, или то, что он весь промок, проходя через водопад. Он неспешно осмотрел пещеру. Взгляд зацепился за лежащие на камне бинты, плащ и маску. А на дне озера был подросток, не подозревающий, что он теперь тут не один. В это время мужчина начал погружаться глубже в воду в поисках того самого подростка. И наконец нашел — на месте, где вода ему самому была по горло; замер, рассматривая слегка размытую водой фигуру подростка, что мягко подсвечивался янтарным цветом. Он был полностью расслаблен, его руки были сложены на животе, а ноги слегка согнуты. Лицо было скрыто за волосами, но едва он потянул руку…***
Я не отслеживал даже территорию пещеры, находясь уже не в медитации, а в обычном сне. Но из него меня вскоре вывели: водные обитатели были чем-то встревожены и терлись об меня — за несколько дней они привыкли ко мне, и вот, чувствуя неясную угрозу, они приплыли ко мне просить защиты. Нэн вокруг меня инстинктивно взметнулось, и я почувствовал чужую руку, что была уже совсем рядом с лицом. Глаза мои ничего не видели, ведь волосы закрывали обзор, и действовал я на чистых рефлексах, всё ещё находясь в том послесонном состоянии. Я потянул нежданного гостя на себя, меняясь с ним местами: теперь я находился сверху, сидя на бедрах другого, крепко сжимая их, держал за запястье одну руку, а другая переместилась на горло незнакомца, который даже не сопротивлялся. В то же мгновение до меня дошло: только два человека на этом острове могли подойти ко мне так незаметно, вот только одному это пока не нужно. Мои действия были не молниеносными, а для этого человека — уже предсказуемыми, и это означало, что возжелай он сопротивляться, мне не удалось бы одержать верх. Я в ловушке. От меня не веяло желанием убивать, так что моя рука на шее всё ещё неизвестного мне человека была с целью запугивания. Ситуация была мне знакома, пусть и имела некоторые изменения в виде обстановки. Видимо, не имея изменения в людях. Я прикрыл глаза, не желая до конца убеждаться в своей догадке, и сдержал рефлекс сканирования нэн человека. Я не знал, к чему это всё может привести, и всячески пытался это неизвестное отсрочить. Здравомыслие моё вернуло меня к реальности, говоря, что еще не поздно взять все под свой контроль. Хорошо. За время, проведенное здесь, я неплохо поработал над своим психологическим состоянием, а значит, все будет нормально. Выкручусь. Мой нэн мягко меня окружил, сливаясь с водой и убирая мешающиеся волосы назад, а сам я приоткрыл глаза, смотря на человека сверху вниз с легким прищуром. Нет. Не может быть. Убейте меня. Внутри всё взорвалось ненормальными красками и вновь схлопнулось, скрутило, перекрыло поток воздуха в мой организм. Я не думал, что это всё выйдет вот… так. Подо мной был Иллуми. Вот так, лично он, без нелепой маскировки. Его длинные черные волосы слегка покачивались в воде, а глаза-бездны смотрели прямо в мои. Я бессовестно и даже как-то неприлично жадно разглядывал лицо напротив, запоминая каждую деталь. Все мысли вылетели из головы, я даже не мог предположить, что произошло и что будет позже. Невыносимое ощущение в животе всё не проходило, но я не перестал смотреть так же прямо. Адреналин заиграл в крови, а сердце билось быстрее, чем должно, и я даже не пытался его утихомирить — плавали, знаем, что не получится. Аккуратные, тонкие черты лица и светлая чистая кожа, хорошо очерченные бледные губы, прямой, даже слегка вздёрнутый нос и ровные, изящные брови. Впрочем, все это было лишь обрамлением, рамочкой для совершенного творения — глаз. Бездонные, черные, да, такими же они были и раньше, только сейчас в них горел какой-то дьявольский свет. Я боялся моргнуть, будто если я это сделаю, словно наваждение, он исчезнет. Он выглядел так прекрасно под водой, освещенный янтарным светом. Глаза в глаза, и никто не собирался отводить взгляд. Хотя победитель и так был очевиден, но, несмотря ни на что, я не отведу взгляд. Я не проиграю — хотя знаю, что уже. Терять мне здесь нечего… Почему бы и не понаглеть? Я хочу потревожить безразличную маску на его лице. Для меня это полностью безопасно, ведь вода все еще пропитана моим нэн. И он это чувствует.***
На лице подростка появилась лёгкая усмешка, а глаза сверкнули предвкушением. Он наклонился ближе, и его расширенные зрачки вмиг сузились до кошачьих. Кажется, только после этого действия Иллуми обратил внимание на кошачьи уши и хвост человека сверху. Тёмные безразличные глаза слегка расширись в удивлении, но в них явно отразился интерес, и Кохэку почувствовал, как тело снизу слегка напряглось. Иллуми даже себе не признается, что у него дёрнулась рука в инстинктивном желании прикоснуться. Сам Кохэку не понял реакцию до конца, хотя и догадался, что это было связано с его нечеловеческими частями тела. Будь они на суше, подросток бы пустил смешок, но под водой только губы дёрнулись в смехе. Впрочем, человек снизу всё понял. Его это совершенно не ущемляло, ему было интересно. Он был поглощен человеком сверху. Хватка подростка на горле была крепкой и сильной, но не душила человека под ним, а просто удерживала. Отпустив чужое запястье, он положил вторую руку на горло, едва заметно сдавливая. Картина открывалась поистине завораживающая, что по телу получеловека прошли мурашки. Улыбка играла на лице подростка, и руки всё так же держали шею. Он не знал, чем было вызвано это желание, но любовался, вырисовывал этот момент в своей памяти. Он захотел чуть отодвинуться, чтобы запечатлеть более полную картину. Но на бёдра подростка легли, хотя скорее вцепились чужие руки с когтями, что ещё чуть-чуть, и, казалось, могли проткнуть нежную кожу. Брови подростка взметнулись вверх, но как только он заметил следы такого же удивления на чужом лице, он улыбнулся еще шире и лукаво сощурился. Иллуми и сам от себя не ожидал. В желании подразнить его еще больше, пока у него проявилась слабина в контроле, Кохэку двинулся чуть вперед, приближаясь лицом ближе. Вместе с этим движением чужие ладони случайно скользнули выше. Его руки освободили шею, легли на щёки, поглаживая мягкую кожу. Понимал, что играет с огнём, но не мог не отомстить человеку напротив за всё, что тот сделал. А еще, хотя сам он себе не признается, — ему нравится. Нравится дразнить, манить, нравится обращать внимание, когда оно такое. Жадное, восхищенное. Его даже не напрягали руки, что так крепко вцепились в бедра, хоть он и был уверен, что там останутся следы. Кохэку наклонился непозволительно близко к чужому лицу, он уже и не видел лица, лишь глаза. Глаза, которые будто темнели, хотя, казалось бы, куда уж больше. Хватка на бедрах стала до боли крепкой; на парня внезапно навалилась чужая аура, желающая подчинения. Живот вновь скрутило, а вдоль позвоночника пробежались мурашки. Чужая воля скакала по нервам, оглушая и действительно подчиняя, из глаз чуть не бросились звезды, и стой он на земле, наверняка бы ноги его не удержали. Нельзя долго смотреть в бездну, ты забыл, Кохэку? Неизвестность тебя манит, она утащит тебя за собой, а ты будешь на всё готов и согласен. Да, я хочу… Ты упадешь, ты потеряешь себя в этой бездне. Звериная часть была права, интуиция зажигала красный свет, выкладывая огромными буквами слово «опасно». Придя в себя от чужого гипноза, Кохэку решил немедленно прекратить это, понимая, что ситуация вышла из-под его контроля, а он и не заметил.***
Иллуми проснулся на следующее утро в земле, в которой спал все время. Раздавался голос девушки, оповещающей, что экзамен завершен. Что произошло? Это был сон? Меняя внешность обратно на Гиттаракура, он думал, что же все-таки это было. Лица он не помнит, было слишком темно, помнит лишь разноцветные глаза и то, что этот человек явно дразнил его. Это было похоже на воспоминание, вероятно, он задохнулся в воде и отключился, а потом его донесли сюда. Но фактом было то, что он и его одежда были полностью сухими, даже земля нигде не налипла, как могло быть при влажной одежде. К тому же, он был точно на том же месте, где планировал проспать до конца этапа. И третье, самое главное: поведение парня было слишком… откровенным, интригующим, совершенно не похожим на него. И уши с хвостом… такого же не может быть. На краю поляны появился Хисока. Иллуми оглядел чужой номерок на его груди. — Как долго тебя не было? — А что? Переживаешь? — ехидно усмехнулся тот. — Как только ты закопался, вечером того дня и ушел. Значит, не поможет. Ну а если Хисока не знает, значит, никто не знает. Разве что второй участник сна-воспоминания. Иллуми прям видит, как он подходит к Кохэку и спрашивает у него, были ли они в пещере. — Знаешь, эти дети как дикие зверьки, — произнес Хисока, вспоминая прошедшие дни. «Ты не представляешь насколько», — подумал Иллуми, но вслух произносить не стал. Этот сон-воспоминание настолько странный, что не похож ни на сон, ни на реальность. На краю сознания еще ворочалось, будто там было еще и продолжение: Кохэку вырвался из его хватки, оставив себе рваные глубокие царапины от его когтей, уплыл на берег, уже схватил одежду и собирался сматываться. Но тот, опомнившись, догнал его почти у водопада, развернув к себе. — Что случится, если я сейчас не буду сопротивляться? — Кохэку смотрел прямо на него, чуть склонив голову к плечу. Выглядел он, будто готовится к битве, собирал нэн в ладонях. Иллуми не был заинтересован в том, чтобы убить его сейчас. Минуту он просто стоял, крепко держа парня за плечо и осматривая его лицо. Кохэку слегка хмурил брови, закусив свою нижнюю губу клыком, но разноцветные глаза горели, упрямо смотря на него. Легкий румянец был едва заметен в тусклом свете пещеры, и его слегка смущённое настроение не было понятно. Будто это не он только что вел себя так нагло и так… восхитительно. Хвост его метался из сторону в сторону, показывая настороженное настроение хозяина. Иллуми отвлекся на него, перевел взгляд на уши и вновь посмотрел в глаза. Хвост начал покачиваться медленнее. Кохэку не мог оторвать взгляда. Иллуми льстило, что именно его глаза — слабое место парня. Иллуми отпустил запястья, рукой зачесав мокрые волосы назад. Едва заметно улыбнулся уголком губ, чуть прикрыв глаза, и ответил: — Ты можешь узнать это сейчас, — и двинулся в его сторону. Тот зашагал назад, а затем увидел водопад и понял, что двигался не туда. Как только в глазах его отобразилось удивление с пониманием своей ошибки, его внезапно вжали в каменистую стену. Наверняка на правом запястье, которое прижали к стене, останутся синяки, как и на спине. Снова ситуация повторяется. Кохэку поднял взгляд вверх. Иллуми взял прядь его волос, пропуская между пальцами. В следующее мгновение он вернул взгляд на его лицо, едва касаясь уха. Парень дёрнулся, чтобы уйти, но его прижали к стене не только физически, но еще и надавили аурой. То, что он и к ауре чувствителен, Иллуми тоже понял — чай не в овечьей семье родился — и нагло пользовался. Разноцветные глаза испуганно заметались по лицу напротив. Он хотел что-то сказать, но не успел — рука накрыла уши, поглаживая их. Кохэку задохнулся словами, что застряли в горле, а вместо них вырвался шумный выдох. Зрачки его расширились до невероятного, он прикусил щеку изнутри и прижался сильнее к стене, едва возвращая контроль над собственным телом. При этом он не мог отвести взгляда от черных глаз, что всё это время так же наблюдали за ним. Догадаться, отчего у получеловека была такая реакция, было несложно. Кохэку не выдержал и отвел взгляд, но тут его волосы сжали на затылке и дернули вниз, заставляя его вновь смотреть вверх. Иллуми хотел видеть эти глаза, чуть подернутые странной дымкой. Кохэку дернул ладонью, и из груды упавших вещей вытянулись бинты, молниеносной змеей обматывая свободные участки тела. Его одежда полностью пропитана его собственным нэн. В ладонь прилетела его бездонная сумочка, свободной рукой он залез туда и… А вот что «и» он уже не помнит. Его вырубили и отнесли сюда? Слишком не похоже на реальность. Остается только один вариант: он окончательно свихнулся и теперь ему снится этот человек. Он не может проверить, что это было, но самое главное — он не помнит лица.***
Увидев Кохэку, Иллуми пытался понять что-то по его поведению, но ничего не происходило: он пообщался с девчонкой, а потом ушел к друзьям. Совершенно не обращал внимания на него, а увидеть кожу, чтобы проверить следы, не представлялось возможным. При встрече Гон крепко схватил друга за правое запястье, чтобы притянуть к себе обнять. Никто не мог увидеть под маской Кохэку, как дрогнула его улыбка.