Amber Chronicles: the scarlet butterfly

      День рождения Кохэку был десятого ноября. Как символично то, что его знак зодиака, скорпион, — знак воды, что стала его смертью, перерождением и жизнью.       Было уже достаточно холодно, чтобы Кохэку одевался теплее. Несмотря на то, что зима еще не наступила, его предновогоднее настроение было даже сильнее, чем желание праздновать свой день рождения. Но Гон и Киллуа, которым он среди разговора случайно рассказал о скором пятнадцатилетии, настояли на том, чтобы устроить небольшой праздник и пригласить других. Курапика упорно отмалчивался, не желая противостоять главе клана, но и не поддерживал его. Совершенно ясно было, что он с парнями согласен.       Все еще не особо думая, что этот день чем-то отличается от еще трех с половиной сотен, он поддался на уговоры. Но сказал, что в этом небольшом комфортном коттедже, что он снял на отшибе деревеньки, он остановился, чтобы с комфортом отдохнуть, а потому пусть они всё сами устраивают, ему лениво. Парни счастливо покивали, убежав в неизвестном направлении.       Кохэку подтянул к себе ноги, немного морщась от того, что правый носок снова съехал, и подтянул его почти до самого колена. Чтоб наверняка. С тумбы рядом с креслом взял в руки горячую кружку чая, приятно гревшую прохладные пальцы. Кохэку мог бы себя согреть нэн, но он хотел проникнуться этой погодой, в которую уже дышит зима. Как раньше, до перерождения. Когда он так же сидел перед камином, а рядом ворковала полноватая женщина, ласково звавшая его внучком, рядом с которой он чувствовал себя по-настоящему любимым ребенком.       На губы сама по себе выползла улыбка. Иногда хочется почувствовать приятную ностальгию, как сейчас. От камина приятно веяло теплом, было слышно уютное потрескивание горящих брёвен, а от кружки чая в руках исходил легкий пар и аромат бергамота.       Настроение поднялось до отметки «Счастлив» впервые за день. Сегодня ему не было грустно или хорошо, а просто никак, ну вот не видел он смысла отмечать день появления на свет. А сейчас он уверенно может сказать, что счастлив. Пусть и не по поводу своего дня рождения, а из-за того состояния уюта, созданного людьми, по настоящему заботившихся о нем. Кохэку думает, что ребятам не обязательно знать о том, что мнение о дне рождения он не поменял, но если этот праздник заставляет людей возноситься на вершину своей сентиментальности и умилительности, то он готов хоть каждый день устраивать праздники, без разницы в чью честь.       Кохэку снова улыбнулся своим мыслям, допил чай и отложил кружку обратно на тумбу. Потянувшись, он поправил ослабевшую косу и перекинул ее назад, чтобы не мешалась. В соседней комнате послышалось копошение, но он не стал прислушиваться, все же это сюрприз, который друзья готовят для него.       А ещё Кохэку настойчиво игнорировал сверлящий его затылок взгляд, не удосужив человека даже намеком на то, что он знает, кто за его спиной. Только у одного его знакомого такой взгляд.       Скоро должны навалиться ещё гости, и тут уже станет не так спокойно, этот человек сам затеряется среди них. Хотя спорно. Такая колоритная личность просто не позволит себе не оставить хоть одно воспоминание в голове Кохэку, раз уж он явился сюда.       Телефон едва слышно завибрировал, уведомляя о том, что пришло сообщение. Взяв телефон, Кохэку улыбнулся — Энни сообщала, что минут через десять будет у них. Можно переодеться во что-то более приличное и выходить к гостям. Все его близкие сегодня будут рядом.       Чудесный день.

***

      Когда подарки были отданы, а пожелания сказаны, они все приступили к еде и веселью.       Курапика поджимал губы на парочку уже пьяных пауков, все же явившихся на шутливое приглашение, и с трудом себя сдерживал, но ничего не говорил. Энни слушала, что рассказывал ей смущённый Леорио, и не похоже, чтобы ей что-то не нравилось. Гон и Киллуа уже во всю дурачились: шутливо спорили, в качестве аргументов периодически кидаясь едой. А главный виновник торжества, с улыбкой наблюдавший за всем этим балаганом, в какой-то момент незаметно покинул теплое помещение и отправился на балкон. За ним проскользнуло яркое пятно, не дав остаться ему одному даже на пару минут. — Даже я рад, что этот день наступил. С днём рождения, прими скромный подарок. Можешь открыть его сейчас, — Хисока, слегка растягивая слова, смотрел с искрами веселья. Ситуация казалась абсурдной — Гон, скованный целым нулем предубеждений, порывался пригласить на празднование вообще всех знакомых. Вот и вышло так, что, помимо друзей, тут оказались несколько их экзаменаторов, что вынуждены были сидеть за одним столом с преступниками. Из особо ярких личностей: Иллуми Золдик, Хисока, за ним увязался Шалнарк и лидер Пауков, и черт их знает зачем. Остальные пауки на последних двух посмотрели с нечитаемым выражением, ведь всем ясно было, что цветастый конверт, украшенный пушистыми розовыми паучками на цветочных лепестках, был шуткой. Съемный дом был объявлен нейтральной территорией и просили оставить оружие с враждебными намерениями за дверью. Даже для именинника личности некоторых приглашенных были шоком.       Поздравив с днём рождения, Хисока протянул коробку, и отошел, желая понаблюдать на реакцией именинника. Когда крышка была снята, из коробки прекрасным роем вылетели красные бабочки и растворились в глубокой темноте звездного неба. В самой коробке лежала плющевая игрушка белого кота с разноцветными глазками, а на шее у него висел вполне милый ошейник в горошек… если бы не подвеска в виде сердечка — вернее, червовой масти. Стоило Кохэку поднять голову с разъяренным взглядом, как он понял, что никого уже и нет. Сбежал, скотина, предчувствуя расправу. Хотелось запустить прямо в лицо наглеца, но Кохэку, конечно, лишь от нечего делать, оставил ее у себя. Нет, все-таки подвеска в виде сердечка, никаких карточных мастей!       Находиться на балконе было невыносимо, особенно после бесстыжего подарка от такого же бесстыжего рыжего, и он решил спуститься на первый этаж. Выйдя на улицу, он втянул носом прохладный воздух, и присел на крыльцо. Здесь было ощутимо холоднее, ведь на балконе веяло теплом от жаркой комнаты.       Едва Кохэку успел расслабиться, сзади него открылась дверь, выпуская еще одного человека, что не высовывался всё это время. Рядом остановилась фигура, которую обдувал сильный морозный ветер. Кохэку едва заметно поежился — ветер и правда становился злее. Все еще без слов, на его плечи мягко опустился плед. И откуда взял, чертила? Кохэку хмыкнул на саму заботливость с каменным лицом и закутался в плед. Скосил едва заинтересованные глаза на мужчину рядом, как его глаза немедленно расширились. На руке другого человека была очень знакомая резинка, которую стянули и завязали волосы в высокий хвост, чтобы не мешали и не хлестали по лицу от ветра. Этот… он… да что он… безумец хранил его резинку и носил ее на руке! Невольно у Кохэку сердце забилось быстрее. Какая глупость.       Но его оцепенение быстро прошло, когда Иллуми опустился на один уровень с ним, сгибая ноги в коленях. В здравом уме Кохэку бы отпрыгнул, готовясь отразить атаку, но на сопротивление не хватало желания. Не сегодня, когда такой хороший день. Ни пауки его не испортили, ни даже Хисока, и Иллуми тоже не посмеет.       Но, кажется, Иллуми и не хотел портить, просто делал все в своей неповторимой манере. Взял чужую ладонь, вложив небольшую черную коробочку, как из-под ювелирных украшений, а затем легко смахнул своими длинными ледяными пальцами непослушные пряди с чужого лба, мешавшие ему посмотреть в очаровательные глазки, отпечатать в голове их выражение. Впервые Кохэку спокоен в его присутствии. Он определенно не зря пришел сюда сегодня. Тень улыбки проскользнула на его лице, и он склонился ниже над янтарным глазом, оставляя невинный поцелуй, просто прикосновение теплых губ, прямо на прикрывшемся веке.       Все так же безмолвно Иллуми покинул праздник, Кохэку наблюдал за удаляющейся тонкой фигурой. Ветер подул сильнее, но Кохэку накрылся пледом с головой, вдыхая едва уловимый запах мужчины. Тоже совершенно глупо. Что сейчас было?       А есть разница? Возможно, друзья были правы, и есть в этом дне какое-то свое волшебство.       Только сейчас именинник наконец-то обратил внимание на коробочку, что сжимал в руке. Внутри под короткой запиской лежал браслет, после удобно обвивший его запястье. Серебрянные нити причудливо, но изящно переплетались между собой, удерживая аккуратные камни янтаря, а в мягкую подложку коробки была воткнута небольшая иголочка, источающая такую знакомую энергию.       — Спасибо, — едва слышно произнес Кохэку в пустоту, смотря на бумажку, где тонким изящным почерком было выведено «Поздравляю».