Во-первых, это приятно

Когда они меняются телами, Азирафаэль с облегчением понимает, что ничего не изменилось. Всё то же тело, те же ощущения и никаких признаков того, что в нем побывал демон. По крайней мере, ангел предпочитает так думать. Они обмениваются историями, смеются и улыбаются. В Ритце Кроули даже соглашается разделить с Азирафаэлем трапезу, за что получает восторженный взгляд. По традиции они отправляются в книжный магазин, где, расположившись в креслах, пьют коллекционное вино. Напиваться не хочется, и Кроули чувствует лишь легкое приятное головокружение. Впрочем, может дело и не в вине. Кроули оглядывает Азирафаэля испытующим взглядом, и садится рядом с ангелом на подлокотник кресла. Ангел тараторит что-то про книги, которые внезапно появились в магазине после апокалипсиса, и что он с ними планирует делать. Кроули его не слушает, и пальцами аккуратно разделяет колечки волос на голове у ангела. Он бы мог так сидеть очень долго, двигаясь от макушки к уху и обратно. — Кроули? — голос Азирафаэля вырывает демона из райского уголка, где он вечно гладит волосы ангела. — Да? — как ни в чем не бывало отвечает Кроули, — Ты что-то говорил про книги? Продолжай, очень интересно. Кроули накручивает на палец прядь, которая никак не желает ложиться верно. — Кроули? — ангел ерзает в кресле. Он внезапно вспоминает пальцы Кроули, которыми он вчера касался его же губ, и эту таинственную кровать, тяжелый и томный запах, тягучее ощущение по телу. Кроули продолжает касаться его волос, аккуратно, почти незаметно, с каким-то особым вдохновением. Отдаются ли сейчас эти прикосновения в теле Кроули, так же, как вчера у него? — Кроули, — повторяет тихо ангел. — Что? — Перестань! Пожалуйста! — ангел выглядит взволнованным, несколько секунд молчит, собираясь с мыслями, — Я хочу знать, — он старается говорить строго и спокойно, но высокие ноты в голосе дают обратный эффект, -… то, что ты делаешь… связанно ли это с кроватью? Кроули давится воздухом и окидывает Азирафаэля смешливым взглядом: — С кроватью? — Да, с кроватью. — голос ангела принимает твёрдый тон, хоть вид у него всё ещё смятенный. Он встаёт из кресла. — Когда я был у тебя в квартире, в спальне, — ангел замолкает, пытаясь подобрать слова, — Твоя кровать, от неё странные ощущения. — Ангел… — сердце Кроули ухает вниз, улыбка сползает с лица. — Я хочу знать, — Азирафаэль продолжает выдавливать из себя слова. Видно, что ему некомфортно и стыдно, он крепко сжимает пальцы рук и слегка покачивается из стороны в сторону, — В ней занимались… — Азирафаэль поджимает губы, — любовью? Кроули тихо стонет, закрывая глаза ладонями. Нет ни одного исхода этого разговора, который не истерзал бы его хуже Цербера и не оставил бы влачить жалкое существование в этом дивном мире. Ему хочется взять лицо Азирафаэля в ладони и сказать ему: «Милый, глупый ангел, не было ничего даже близкого к любви.» Вместо этого он трясёт головой и бессвязно произносит: — Нет-нет… То есть да, секс, если ты про это… Лицо ангела выглядит озадаченным и серьёзным, он отводит глаза, будто увидел в Кроули что-то запретное, запрещённое для ангельских глаз. — Это пустяки, — добавляет Кроули, не надеясь, что это произведёт какой-то эффект. Кроули чувствует, как вибрирует воздух вокруг ангела. Наконец, Азирафаэль поднимает глаза и улыбается. — Ангелам такое сложно понять, — говорит он беззаботно, — Наверное, не стоит и пытаться. Чаю? Кроули тяжело вздыхает. От ангела исходят горячие пульсирующие волны, обжигающие кожу даже с кухни, где чуть более звонко, чем обычно гремят чашки. Кроули никогда не пьёт чай, но сейчас не отказывается. После самого горького чая в мире, ангел вежливо улыбается и предполагает, что Кроули хочет спать, что само по себе абсурдно. Демон, принимая во внимание исходящий от Азирафаэля праведный гнев, соглашается. В машине Кроули рвёт и мечет. Идиот! Как можно было не догадаться, что ангел всё поймёт? Зачем он вообще кого-то трахал там? Мало в Лондоне отелей и чужих квартир? Он хлопает дверью в квартиру и молнией проносится в спальню. Терпкий запах, доносящейся из спальни, приводит его в ещё большую ярость. Он хлопком поджигает кровать, которая за секунды превращается в пепел на полу. Злость Кроули внезапно обращается к ангелу. А вообще, ему какое дело? Разве не Азирафаэль морочит ему голову своими голубыми глазками уже целую вечность? Разве не Азирафаэль лицемерит уже который век, делая вид, что одни грехи дозволительны, а другие нет? Почему он, Кроули, должен истязать себя одиночеством, в поисках хоть какой-то близости, пока Азирафаэль восседает на троне благочестия и дергает его за ниточки? Кроули совершает который круг по квартире, когда краем глаза замечает, что в саду произошли какие-то изменения. Он врывается в сад и громогласно ругается. Весь сад осыпан цветами разнообразных оттенков от розового до синего. Цветов так много, что их густой аромат делает воздух тяжелым и плотным. — Азирафаэль! — шипит Кроули, и растения трясутся в ужасе. Некоторые цветы начинают тут же вянуть. К горлу подкатывает ещё один взрыв ярости. Его сад был столько лет в прекрасном состоянии, но даже за несколько часов ангел умудрился все испортить, сделать как ему кажется лучше. Он же ангел, ему виднее! Кроули решает: он поедет к Азирафаэлю прямо сейчас и выскажет ему все, начиная с того, кого он трахал, и заканчивая тем, что он ненавидит его гадкое какао! Прежде чем он успевает оказаться в коридоре, в дверь раздаётся стук. — Сколько?! — выпаливает с порога Азирафаэль. Кроули, готовый только что растерзать Азирафаэля, растерянно кричит в ответ: — Что «сколько»?! Азирафаэль поправляет воротник рубашки и волосы, торчащие в разные стороны. Он тяжело дышит, будто бежал весь путь до квартиры Кроули, хотя они оба знают, что это нонсенс. — Сколько раз? — на повышенных тонах повторяет Азирафаэль, без приглашения заходя в квартиру, за что Кроули одаривает его злобным взглядом. — Какая тебе разница? — шипит демон, скорее для того, чтобы избежать ответа на вопрос, чем потому что на самом деле так думает. Азирафаэль молча смотрит в лицо Кроули. Демон физически чувствует тоску и смятение ангела. — Для меня важно знать… — запинается Азирафаэль, — насколько для тебя это важно. Кроули закатывает глаза. Это шутка, что ли? Для ангела Азирафаэль слишком ловко избегает прямых ответов. — Около восьмидесяти, — говорит он, внимательно отслеживая реакцию Азирафаэля, — может, сто… — Сто раз? — Азирафаэль переходит на визг, вздергивая брови. — За 6 тысяч лет??? — Кроули резко приближается вплотную к ангелу и машет указательным пальцем перед его лицом, — Один раз в 60 лет я кого-то трахал! Один раз в 60 лет! Азирафаэль морщится на слове «трахал», окидывая недовольным взглядом Кроули, машущего у него перед носом пальцем. — Но почему ты мне не сказал за все эти годы? — отчаянье, недовольство и презрение звучат в голосе Азирафаэля, и они сводят Кроули с ума. Каким образом он в этом виноват? — О, мой милый ангел, я говорил тебе, — шипит он в лицо Азирафаэлю, грубо хватая его за лацканы сюртука, — Почему твоих ангельских мозгов не хватило, чтобы понять это хоть раз за всё это время? Неужели святость мешала? Что-то не похоже. Глаза Азирафаэля загораются гневом, видимо тем самым, праведным. Он перехватывает руку Кроули, вцепившуюся в его одежду, и собирается её одернуть, поставить демона на место. Внезапно, на несколько секунд мир переворачивается, в глазах у Азирафаэля темнеет. Когда зрение к нему возвращается, он видит перед собой себя. — Какого хрена ты делаешь?! — кричит Кроули из его тела. — Это не я, — звук, похожий на шипение, выходит изо рта Азирафаэля. Он опять чувствует полную гамму ароматов, звуков, покалывающих тепловых волн. Его эмоции захлестывают его с головой, как будто их, как бешеных псов, спустили с поводка. — Вот какого это, — произносит Азирафаэль, — чувствовать всё так, как ты, — он усмехается, глядя на своё растерянное лицо, которое Кроули состроил, — Возможно, я понимаю, почему ты предпочёл пасть, справляться с такими соблазнами гораздо сложнее. Кроули смотрит на Азирафаэля, в душу к нему закрадывается страх. Вдруг этими перевоплощениями он испортил своего ангела? Тот сверкает змеиными глазами, горячо выдыхает воздух, и кажется вот-вот рванет как атомная бомба. В теле Азирафаэля Кроули снова чувствует, что уверено стоит на ногах, пусть и внутри всё клокочет. — Ангел, — начинает Кроули, и голос Азирафаэля звучит привычно ласково, — Не пытайся понять это… Вся эта история с яблоком, выбором, не углубляйся слишком далеко. Это не принесло никакой радости никому. И секс, он того не стоит… — он медленно подходит к ангелу, который всё это время сверлит его глазами. Азирафаэль чувствует, как какое-то незримое пламя начинает поглощать его, мыслить спокойно не выходит — его обуревает ярость, ревность, злость. За все эти годы демон не счёл нужным показать, рассказать, разделить с ним что-то. Кроули даже почти никогда с ним не ест, будто это сделало бы их похожими. В них нет абсолютно ничего похожего. Кроули медленно подходит к нему, как к разъяренному животному, выставив руку вперёд. Азирафаэль с несвойственной ему злобой отталкивает Кроули, хлестнув его по запястью. Кроули взвывает, зажав запястье ладонью. На светлой коже Азирафаэль видит багровый ожог. — Что ты делаешь? — тихо говорит Кроули, вглядываясь в демоническое лицо Азирафаэля. Ожог саднит кожу, как будто ангельское тело прикоснулось к раскалённым вратам Ада. Азирафаэль с отсутствующим выражением лица несколько секунд смотрит на Кроули. Он бросается к нему, аккуратно берет в ладони запястье. — Я не знаю, как это все произошло, — он лепечет в отчаянии, — Прости, Кроули! Ради Бога, прости! Они снова меняются телами. Кроули вдыхает знакомый аромат, заглядывает в глаза ангелу, который готов разрыдаться, и кладёт руку на его белые кудрявые волосы. — Ради неё точно прощать не буду. Да и она бы это не одобрила, — говорит Кроули. Ангел нервно смеётся и лепечет извинения. Они стоят молча в коридоре ещё несколько минут.