Во-первых, это приятно

Азирафаэля потряхивает, он нервно улыбается шуткам Кроули, который старается разрядить обстановку, но не слышит их. Перед глазами у него — испуганное лицо Кроули в его теле, который зажимает запястье. Кроули приобнимает его за плечи и говорит: — Пойдём, ангел, пойдём. — Я никогда не причинял никому вреда… Почему так вышло? — бормочет Азирафаэль. Кроули отводит его в гостиную и усаживает на диван. — Я не хотел делать тебе больно, — говорит ангел, заглядывая в глаза Кроули. «Ты же знаешь, я бы никогда!» — Конечно, ангел. К тому же, это твоё тело, — улыбается Кроули. «Я знаю» Кроули заваривает чай с мятой, щелчком материализовав все необходимое. Азирафаэль вымучено улыбается и принимает чашку. Ангел вдыхает приятный аромат и чувствует, как тревога постепенно отступает. Они сидят в тишине несколько минут. — Ты удивительный, Кроули, — наконец говорит Азирафаэль. Сердце Кроули пропускает удар. Оно бы и вовсе могло остановиться — для Кроули это не было бы проблемой, но отчего-то даже дышать демону становится тяжело. — То, как остро ты чувствуешь всё вокруг - это удивительно. И ещё более удивительно, что ты при этом остаёшься хорошим. Кроули как-то неловко фыркает, мол, странный комплимент для демона, так и разжаловать могут. Но Азирафаэль не улыбается, он спокойно и внимательно смотрит в глаза Кроули. — Хорошие поступки имеют ценность тогда, когда был выбор, — продолжает ангел. — Кто знает, на каком кругу Ада был бы я, живи я 6000 лет в твоём теле. Он грустно улыбается и ласково заглядывает в жёлтые глаза демона. — Нет! — вырывается у Кроули. Он никогда не позволял никому порочить имя ангела, не позволит и ему самому. — Ад бы долго не протянул, если бы тебя туда запустили. Через неделю оттуда выстроилась бы очередь из праведников. Азирафаэль смеётся простым и чистым смехом и с благодарностью смотрит на демона. Кроули усмехается в ответ. — Как рука? — спрашивает он, разворачивая к себе обожженное запястье. Выглядит ожог неприятно, и в нем сразу можно распознать дьявольское пламя. — Болит? Азирафаэль спокойно рассматривает ожог. Рана болит, чего с ним не случалось очень давно, века с XVII. Он отмахивается. — Гневливый пусть терпит наказание, — сообщает он серьезным голосом, — потому что, если пощадишь его, придётся тебе ещё больше наказывать его. — Это ещё что за бред? — Библия. — Ты выдумал? — Нет, кажется, Гавриил. Они смеются, и Кроули водит пальцем вокруг ожога, пытаясь заговорить его. Азирафаэль сначала смотрит на касание пальцев, затем на склонившегося над его запястьем демона. От прикосновений по телу разливается тепло. Не такое, как тогда в спальне. Любовь. И всё же не такая, как витает в воздухе вокруг влюблённой молодой парочки, обнимающейся в парке. — Почему ты занимаешься любовью с людьми? — рассеяно произносит ангел и замечает, как палец Кроули, совершающий очередной круг вокруг ожога, на несколько секунд останавливается. — Это не любовь, это секс. Я тебе уже говорил, — тихо произносит он и продолжает заговор. — Зачем ты занимаешься с ними сексом? — не унимается ангел. Кроули вздыхает и поднимает глаза на Азирафаэля. — Зачем ты ешь их еду? Во-первых, это приятно, — Кроули отводит взгляд. Ангел пристально на него смотрит. — А во-вторых? — Иногда это получить легче, чем то, что действительно хочешь, — Кроули слышит, как звучат его слова, и готов провалиться сквозь землю к своим собратьям. Азирафаэль задумывается, хмуря брови. — Ты демон, ты можешь заполучить что хочешь, разве нет? Кроули вздергивает брови, не веря своим ушам. Он открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, но ангел, кажется, не замечает его реакции. — Конечно, для тебя привлечь какую-нибудь женщину… — с серьезным видом сообщает он, — это сущий пустяк. Демоны известны своими способностями к соблазнению невинных. Стоит тебе поманить пальцем, и они уже готовы лечь и отдаться тебе! По лицу ангела видно, что это он где-то вычитал и считает, что это сущая правда. Азирафаэль ярко представляет, как Кроули увлекает за собой человека в спальню, склоняется над ним и… Дальше познания Азирафаэля ограничивались фильмами, которые он пару раз видел в неблагополучных районах Лондона. Стоны, как из преисподней, распластавшиеся тела. Азирафаэль не очень представляет, как это вяжется с тем томным ощущением во всем теле, что он испытал в спальне у демона. — Это были мужчины, — зачем-то объявляет Кроули. Женщины тоже были, но с ними не складывалось. Азирафаэль с долей удивления и интереса смотрит на хмурого демона. Тот, наконец выпускает его запястье из рук, а ожог перестает ныть. — О, ну это дело вкуса… Как с кофе и чаем, — благостно заявляет ангел, будто что-то в этом понимает. — Ты пьёшь и то, и другое, — говорит Кроули, и ангел заметно смущается. — Даже если мужчины, это не меняет сути, так ведь? — И я не использую свои «демонические силы», — Кроули делает характерное движение пальцами, изображая кавычки, — Они делают это на добровольной основе — иначе в этом нет никакого удовольствия. — О, это благородно с твоей стороны, — Азирафаэль говорит все тише. Он чувствует, как его уши горят. Он не хочет себе представлять мужчин, которые ложатся рядом с Кроули, потому что они оба этого хотят. Сердце тоскливо сжимается. Какие это люди? Что их связывает с демоном, и почему из всех он выбирает именно их? Ангел вдруг вспоминает, как видел подобную сцену за пару лет до Распятия, где-то в Риме. Уточнённый загорелый юноша с тёмными волосами, отдаленно похожий на Кроули, и статный мужчина лет 30, с широкими плечами и солдатской выправкой. Они горячо обнимались и тянулись друг к другу, не замечая ничего вокруг. Азирафаэль старается не думать об этом. Зачем он начал этот диалог? Неужели, чтобы почувствовать себя несчастным? Кроули смотрит на понурого ангела, который явно в своих мыслях помчался куда-то дальше слов Кроули. Демон хочет обнять Азирафаэля, хочет сказать ему что-то, чтобы отогнать плохие мысли. «Это не то, о чем ты подумал». «Это всего-то секс, как еда». «Не переживай, люблю я только тебя». Последняя фраза застревает в голове как выпущенная между глаз стрела. — Найти такого мужчину сложно, — произносит Кроули, и Азирафаэль поднимает на него серьезные глаза. — Обычно он невысокий… — Господи, Кроули, — тихо стонет Азирафаэль, — мне вовсе ни к чему знать подробности… -… с короткими светлыми волосами, — продолжает Кроули, с видимым трудом, — с голубыми глазами, добрым лицом. Я не люблю качков, не люблю моделей. И у него красивые широкие ладони… — Кроули запинается, наконец встречаясь взглядом с ангелом. Тот с тревогой смотрит на него, слегка приоткрыв рот. — И такой человек встречается реже, чем раз в 60 лет, — заканчивает Кроули. Он всерьёз готов прямо сейчас свалить на Альфа Центавру, где станет доживать наедине со своим горем и позором жалкую жизнь. Он смотрит на растерянного ангела, который, кажется, пытается по кусочкам сложить все прошедшие 6000 лет. — Почему я? — наконец, говорит он, хлопая своими невыносимыми голубыми глазами. — Кто же ещё? — говорит Кроули. Правда, на этот вопрос нет ответа. Азирафаэль растеряно глядит то на Кроули, то на свои руки, которые оказались для кого-то вдруг красивы. Почему же он не сказал? Почему он сам не замечал? Это тепло, исходящее от Кроули он воспринимал как часть его демонической сущности. Но всё это время это была, - думать об этом странно, - любовь? Он так привык к ней, что перестал замечать, она стала частью демона, как жёлтые глаза или вертлявая походка. Азирафаэль чувствует как он весь преисполняется сумасшедшей радостью. Какой же он глупый! Как же приятно ошибаться! Быть любимым — вот что они все так ждали от Бога и никогда не дожидались. Зачем ему Бог, когда у него есть его демон? Ангел знает, как это звучит, но ведь путь обратно заказан уже давно. Он крепко сжимает ладони демона, который в безвольном смирении ждёт своей участи. Ангел улыбается Кроули глазами, и обнимает нежно и крепко. Кроули будто теряется в его объятиях, его голова безвольно опускается на плечо ангелу. Кроули вдыхает родной запах, такой близкий и яркий, его нос касается кожи за ухом, и Кроули готов умереть прямо сейчас. Если Апокалипсис нужно было остановить только ради этого, что ж, он аплодирует Великому Плану Господа, потому что оно того стоило. Он готов слепо следовать этому Плану, пусть только Господь и дальше разрешит ему сидеть в обнимку с ангелом и вдыхать запах его кожи. Азирафаэль склоняет голову и тоже утыкается в шею демону, все ещё широко улыбаясь. Это не похоже на любовь молодой парочки в парке, нет. Это его собственная Любовь, она великая и вечная. Кроули глубоко вздыхает, по телу разливается приятная усталость. Он и вправду устал, как после бешеного забега на 6 тысяч лет. — Ангел, — тихо говорит Кроули. — Да? — Давай ляжем. Кроули чувствует смятение, резонирующее во всем теле ангела. — Я… не уверен, что знаю, как всё верно делать. И я не… — Ангел, просто лечь рядом. Азирафаэль улыбается и кивает. Они отправляются в спальню. — Что произошло с кроватью? — спрашивает ангел, рассматривая кучку пепла. — Ни к чему делить ложе с прошлым,— Кроули отмахивается, а по центру комнаты появляется большая белая кровать. Он скидывает ботинки и ложится. Она пахнет лавандой и морем. Азирафаэль неловко забирается в кровать и ложится поодаль от демона. Он чувствует смущение, хотя и не видит в этом ничего плохого. Кроули придвигается поближе и кладёт голову на грудь ангела. Окутанный теплом и спокойствием, Кроули засыпает. Азирафаэль старается дышать тихо, хотя сердце колотится как бешеное от новых ощущений и близости. Он аккуратно гладит демона по узкой спине. Он засыпает спустя час, впервые за много тысячелетий.