***
Большая беседка вполне вмещала всех на небольшом кружке о интересам. На круглом столике стояли вазочки со сладостями и не очень, на столе стояли четыре чайничка, сама беседка была увита жасмином и вьюнком, а над ним висела звезда, испускающая мягкий свет. Очередное собраньице, где каждая из представительниц «прекрасного пола» уминала свою вкусняшку и подкидывала свою идею для сплетен. — Несса, успокой его, он снова потоптал мне экспериментальные саженцы! — раздался голосок Эсте. — Иначе это сделает мой муж. Он так ждал эти маргаритки… — и не важно, что маргаритки росли на дереве вместо листочков и ловили комаров зубами-лепестками. — Да не слушает он меня, в который раз говорю! — девчушка с пятнистыми как шерсть оленёнка волосами едва не плакала, потому что ее супруг снова напился и устраивал бесчинства. В итоге его успокаивали сегодня на пару Ульмо с ее братом, потому что сама она висела у Тулкаса на предплечье куклой. — Йаванна, зачем ты вообще создала этот дрянной хмель! Пиво-то зачем придумала?! — снова раздалось недовольство, уже от Элберет, у которой сломали заготовку звезды. — А что я-то сразу? Тем более, ягоды как оказалось бродят и без хмеля, но на ягоды вы не гоните как-то. Хотя вообще это был просто эксперимент, я не знала, что так выйдет! — возмутилась Клементари, отложила кокосовую печенюшку и скрестила руки с обнаженными плечами, якобы оскорблённая, но на подруг сердиться толком не получалось, тем более претензии обоснованы. Даже более чем — пробный экземпляр белой сирени, в подарок королю на грядущий праздник тоже был уничтожен, благо наработки были в памяти. — Ладно, девчули, нам всем накосячили, с этой дубиной… — Попрошу не отзываться так о моем супруге! — взвилась Несса. — С этой дубиной, — с нажимом продолжила Вайре, — нам ничего не сделать, а потому продолжим делать то же что и всегда… — Терпеть, восстанавливать и звать Ороме и Ульмо на помощь… — раздался унылый хор голосов. С этим уже давно пришлось всем смириться. И хотя Йаванна вполне для самообороны могла скрутить мужчину лозой, пусть и ненадолго, а Вайре скрутить шелковым коконом, звать на помощь было интереснее, ведь потом всех их ждали утешения от супругов. Ну или не совсем, потому что на Элберет супруг забил, но Ульмо был так романтичен, что она спокойно отдавалась в его крепкие и спокойные объятия, ну, а у Ниэнны были два брата и их жены, и Намо с Ирмо вполне хватало на утешения всех троих. Иногда быть женщиной не так то и плохо. Особенно когда ты — стихия, и на тебя надеется по сотне Майар. И потом в грядущем будущем — тысячи детей Эру. — Ладно, девчули, не будем о грустном. Как думаете, куда Мелькор с севера пропал? — ооо, это был любимый конек для обсуждения в компании сплетниц. Уже давно дамы знали, что Бауглира нет в его твердыне на севере. Кто-то предполагал, что он крутит шуры-муры с кем-то из Майар, кто-то — что он затаился и хочет нанести ответный удар, сентиментальная Вана и вовсе предположила, что он тайно влюблен в брата и прячется около него, но маленькую воображулю вечно осаждали, не зная, насколько она близка к истине. В общем, главной теорией были коварные замыслы где-то в пустоте Эа.***
— Спасибо что пришел… — устало вздохнул Ороме, садясь в кресло напротив Ульмо. — Не знаю, что я делал бы без тебя каждый раз, ты же знаешь, как я не люблю слезы сестры… – Да в курсе я, горе. — усмехнулся Ульмо, наливая ему виски на два пальца. Жене и любовнице они не рассказывали про то, что и сами пьют, по крайней мере им всегда хватало ума не напиваться вусмерть как Тулкас. — Расслабься, я слышал он снова нашим женам жизнь попортил, а на тебе ещё и сестра твоя. Вот чего ты упрямишься и не хочешь приехать в гости на несколько дней вместе с ними обеими? — Не знаю. Если возьму сестру — Тулкас напьется ещё сильнее. Ниэнна не замечает, но крохи совести у него есть, и ради нее он хоть немного, но умеряет пыл. Помнишь, сколько мы его топили когда она поехала в гости к Эсте? И сколько ловили до этого? Нет, я у такому не готов. — Говоришь так, словно ты сестру отдал замуж только из соображений выгоды в лице «умеренного» запоя этого чурбана. — поморщился Ульмо. — Если бы. Я ей говорил, что все не будет так радужно, как она того хочет, но она же меня не послушала... Говорит, что он мил и ласков с ней, когда трезв и с ней наедине. Но что-то не заметно. Я… Она такая хрупкая, Ул, на фоне него так и вовсе тряпичная куколка, я до сих пор не могу понять почему она с ним, как он её ещё не раздавил? У меня вечно ощущение, что он одним неловким движением ее раздавит, а ты знаешь ведь.... — Что он всегда неловкий. Успокойся, все же хорошо. Она прочнее и сильнее чем кажется. Вот, выпей. — он протянул ему стакан. — Тебе надо расслабиться. А то одним своим нервным видом доведешь дам до нервного срыва, в конце концов, если ты волнуешься, то и они начинают. Проверено на Варде… — его тон стал мечтательным, при воспоминаниях о его «Милой Звездочке», коей он ее звал. — Ладно. А что скажешь по поводу затишья перед бурей? Я конечно не люблю сомневаться в Манвэ, но зерно истины в этих словах все же есть, не думаешь? — сказал Ороме, в один заход осушив стакан со льдом. — Оно было бы, не длись это затишье вторую сотню лет. Я не чувствую создания новых тварей. Я ведь чую всю влагу, — а организм без влаги не обходится, — кроме влаги созданий Йаванны. Только горы льда и снежные шапки на каменных. Он просто строит горы, и то, ощущение что для приличия, чтобы показать что он ещё не развеялся. Меня больше настораживает его брат. — сказал Ульмо. — Манвэ? Что в нем настораживающего? — удивился Охотник. — Он замыкается. Замыкается все больше, и оправдывается эгоизмом. Напускным. Ты помнишь его в самом начале? Знаю, он мог изменится, но всем изменениям… — Нужен толчок… — кажется, Ороме стал соображать, о чем говорит Водяной Король. — Как думаешь, чем вызваны изменения? — Более чем уверен, что Мелькором. Кем же еще. Ты помнишь же, как Манвэ ждал его? Как стремился создать семью. Что б все как у всех, как у тебя с Нессой, как у Феантури, Йаванны с Ванной? — собеседник кивнул. Такое и впрямь было. Но со временем он потерял надежду, видимо, и оттолкнул даже жену, в которой ранее находил утешения. — Ладно, боюсь, нам пора расходится. — сказал Ороме, вставая. Уже вечер, жены и сестры ждут убеждений, что все улажено и хорошо. Что Тулкас успокоен, что на него есть управа, и что никакой бури не будет. Они все понимали, что жены не верят в эти бредни пьяницы Тулкаса, но было видно, что это им все же нужно. Правда, непонятно с какой целью. И жен расспрашивать — себе дороже. Уже известно, пройдено.