The Brothers

Та же комната. Та же обстановка, но теперь в ней порядок и нет зеркала, а комок плачет, будучи в смирительной рубашке. Волосы приведены в порядок, но лицо опухло от слез, а стоя ничего не сделать, да и ноги совсем не держат его более. Мужчина свернулся как смог в клубок прислонился к шкафу в тени… На глазах пелена, грудь вздымается не ровно, часто… Король плачет, захлебывается слезами. Вы предали меня… Вы никогда не станете им, он даже ненавидя меня помогал мне, выполнял мои маленькие капризы быстре чем я о них думал… Почему ты не хочешь меня знать? Почему избегаешь меня?! Я хочу быть с тобой, хочу быть твоим братиком, ТВОИМ!!! Манвэ бьется, бьётся, но рубашка усмиряет и магию тоже, руны по всей ее поверхности расшиты Ткачихой под руководством Смерти… Наконец, Манвэ утихает, зубами задергивает шторы создавая полную темноту и падает на кровать, проваливаясь с мутную темноту сна. Ирмо приходит в комнату со старшим братом, гладит по лицу Светлого, обнимает его и снова опускается в чужое сознание. Там полный хаос, воспоминания и мысли почти нереально разобрать, не то что понять о чем они… Лориэн идёт дальше, в самую глубину, настолько в прошлое, насколько он только может, потому что мысли хоть и разнесены в кашу, хоть и перемешаны все из всех времён, но первопричина всегда должна быть неизменна, у Манвэ есть навязчивая мысль, что не даёт ему быть овощем, простым телом, неразумным ребенком… И эта мысль должна быть где-то очень далеко. Спустя несколько часов блужданий в чужом сознании он наконец находит образ, единственная понятная мысль, различимое воспоминание. Это Мелькор, правда ещё совсем молодой, юный. Манвэ сидит за чем-то большим, судя по всему он ещё маленький ребенок и смотрит на брата с нескрываемым обожанием, а тот его и не замечает, обрывая кустик мяты. И рядом привязана мысль, что при прикосновении к ней набатом бьёт в голове. Я ЕМУ НЕ НУЖЕН Ирмо выныривает, полностью опустошенныйикак магически, так и физически, поскольку путешествие, - безопасное и длительное, - энергозатратно для него, частично его сейчас поддерживал брат, вдобавок тот ему дал укрепляющий раствор и Феантури послушно выпил его. Адская усталость в теле прошла. — Я нашел его навязчивую идею… — прошептал устало как после бега Ирмо, перекладывая Манвэ на кровать, а сам лег на грудь брата. Намо же подхватил его на руки и унес, что бы не тревожить Короля. В виноградной комнате младший был устроен со всем удобствами в кресле с кружкой горячего какао. — Он зациклен на старшем брате. На Бауглире. Он для него своеобразный идеал, но он убежден что Мелькору он не нужен. Боюсь, что с тем, какой давности было воспоминание, я ему ничем помочь не смогу, только Мелко… Надо его выколупывать из той раковины, что он себе создал и тащить сюда. — сказал Лориэн, принимая губами к чашке и наслаждаясь теплой жидкостью. Брат кивнул, поцеловал его в щеку и усадил на колени, от чего тот замурчал, как котенок, и потёрся щекой о его шею.

***

Ороме пришел вместе с Гулмом и Ауле к горам. Они были завернуты в шерстяные плащи, так как вокруг была буря, снег… Манвэ не составило бы особого труда успокоить эту стихию, но сейчас он был не в том состоянии, они потому и здесь, ведь только здесь можно найти того, что может помочь Королю. Пока Ауле и Ульмо топили снега и льды, Ороме громил горы и звал Мелькора по имени. Для того, что бы громить горы больше подошёл бы Тулкас, но того пришлось запереть как особо буйного в Мандосе под успокоительными и снотворным, потому что он рвался уничтожить Мелькора разом, как причину всех бед. Естественно допустить этого никто не мог, а потому пошел Ороме, тем более тот на удивление хорошо находил общий язык со всеми. И вот сейчас он громил защиту и горы, крича, что Бауглир им нужен. Вот один особо сильный, почти отчаянный удар о один из щитов, что явно подпитывался изнутри и крик: — ЕСЛИ ТЫ НЕ ВЫЙДЕШЬ, ТО НИКТО НЕ СМОЖЕТ ПОМОЧЬ СУЛИМО!!! — внезапно щит падает, а за ним на каменной площадке, внутреннем дворе крепости, в открытых вратах стоял раскрасневшийся Мелькор, которого тоже продувал ветер. Он был в одних штанах и рубахе, выбежал когда почувствовал, что на него напали. С непривычки и без тренировок подпитывать щиты в таком сумбурном состоянии было довольно сложно, он влился только только и наконец расслабился, но слова заставили его остановится. — Что с Манвэ, ОТВЕЧАЙ!!! — рыкнул он зло, и сейчас это выглядело же более внушительно, чем если бы Мелько стоял в доспехе и с оружием на поле боя. Бауглир ушел, уверенный что без него станет лучше, но раз пришли за ним, то все очень и очень плохо. Хуже не бывает называется. С тем, какая у него репутация. — Мы мало чего знаем, Мелькор, твой брат разнёс весь Валинор и словно сошел с ума. Ирмо сказал что можешь помочь только ты. — сказал Ульмо, поднимая ладони, словно показывая что он безоружен и не собирается нападать. Ороме же просто опустил уставшие руки, стряхнув с них каменную крошку. — Мелькор, тебя там никто не тронет, если ты поможешь ему. Лориэн говорит что… — Ороме прервали, заткнув на полуслове. — Что я не могу не помочь и он полностью прав, Лесник. Если на меня хоть кто-то там нападет, то это под вашу ответственность, ребятки. — гневно сказал Мелькор, неведомым образом уже оказавшийся рядом с ними. Над крепостью снова были щиты, горы на половину восстановились, а на Мелькоре была шерстяная мантия, развевавшаяся на ветру вместе с длинными волосами, а он шел по метели совершенно невозмутимо. — Идёмте, сопляки. — рявкнул он, на застывших в удивлении Махала, Ороме и хихикающего Ульмо.

***

— Мелькор, все что я знаю, это то, что он уверен, что тебе на него плевать. И что ты для него почти личный бог, с учётом той мысли, что я выловил. Что от него ожидать сейчас я не знаю!!! — Лориэн и Мелькор препирались уже пол часа, но брюнет все никак не успокаивался, он желал точно знать что происходит. — Ты все знаешь о сознании, как ты не знаешь, что с ним?! — то что Мелькор был в гневе, было ещё мягко сказано. Мандос его держал в каком-то пузыре, что бы он был безопасен для окружающих, Тьма был не против такой предосторожности. — Повторюсь, я так и не смог разобрать каши в его сознании. Все что мне ясно, так это то, что он зациклился на одной мысли и то что он увидел тебя стало спусковым крючком для вот такого помешательства. Просто поговори с ним хотя бы. Покажи ему, что тебе не наплевать на него. — сказал Ирмо. Он уже устал и сейчас пил воду, потому что гордо пересохло. Мелькор же выдохнул едва не огнем и дал знак, что бы его выпустили. Намо снял пузырь. Протянул ему флакон. Мелькор посмотрел на него, взял, понюхал, странно посмотрел на него, но выпил. Голова резко опустела, он расслабился. Желание убивать всех, кто недоглядел за милым братишкой ушло, хоть и временно. Но возможно после встречи он успокоится. — Ведите, я хочу видеть его. Немедленно! — сказал Мелькор, а последнее и вовсе гавкнул. Чем дальше, тем хуже Манвэ может себя накрутить и тем сложнее будет это все распутать. Ирмо дал ему кубок жидкостью промочить горло и повел его по коридорам. Раздался очередной крик, и Феантури ускорил шаг, от чего Мелькор понял, что это был брат. — Будь с ним помягче, он явно страдал без тебя, он хотел перерезать себе вены что бы ты пришел на его смерть и или спас, или добил… — прошептал бледный Сон, идя дальше. — И ты об этом только сейчас говоришь?! — воскликнул Мелькор. Лориэн от него отмахнулся. Его это сейчас не волновало, по крайней мере не так сильно, как самочувствие Манвэ… Вот нужная дверь. Она ничем не отличается от остальных. Такая же как и все, но Ирмо прекрасно знает, что именно за ней сейчас сидит Манвэ и кажется у него новый приступ самобичевания, судя по крику. Ирмо снимает ключи с пояса и открывает замок, но пока не дверь. — Будь осторожнее… — прошептал он несколько взволнованно. Он ужасно волновался, боялся что он не прав и станет только хуже, но что ещё делать он просто не знал. Это был последний выход и Мелькор кажется тоже это понимал, а потому отодвинул хрупкую фигуру Феантури в сторону и вошёл, сразу закрывая за собой дверь.