The Brothers

— Ну привет, козлина… — насмешливый голос. Не тот несчастный, затравленный голос Благословенного, блаженного брата, что содрогался на его руках. Даже не строгий Король, что одним взглядом мог заставить Тулкаса глотать слова, не того, что заставлял его лишая кислорода падать тушей на колени. В этом голосе было значительно больше яда, презрения… — Что молчишь? Язычок проглотил? — Мелькор ясно чувствовал, что брат издевательски выгнул бровь. Мелькор не мог выдавить ни слова. Он не понимал что происходит, попробовал подойти ближе, протянул руку чтобы коснуться брата и повернуть его к себе, но Воздушный резко обернулся и точным ударом колена под дых заставил его согнуться, и ударом в челюсть повалил на землю. Уже не чувствовалось, что несколько часов назад вала не мог встать или удержать стакан в руках. А Мелькор был в слишком большой растерянности, чтобы дать отпор. Да и костлявой ногой получить точный удар… Мало того что тело в растерянности с разумом, так ещё и больно чертовски. Что говорить про удар таким же кулаком в челюсть. — Я не позволю тебе быть с ним, сволочь… Упустил свой шанс. — ощутимый пинок. Узкая ножка опустилась на чужую шею. Надавила на кадык. Мелькор хотел закашляться, но не смог. Слегка затрясся в попытках закашляться и вдохнуть. — Ты только заскули мне ещё тут. На твое счастье он ещё спит и не видит твоих жалких потуг. Кажется, Ветру было противно не то что касаться мужчину, даже находится рядом было ненавистно. Пинок, ломающий Мелькору нос и чуть не выбивающий глаз и беловолосый отходит от поверженного старшего и садится брезгливо на стол, призывает откуда-то еду и теперь вгрызается в большой сочный персик. — А ведь только все начало налаживаться, но нет, тебе вздумалось поспать под нашим теплым боком, скотина. — Тело все же пришло в себя и село, поправляя и залечивая нос. — Про кого ты? О чем ты вообще? — непонимающе сказал Бауглир, садясь на полу. Зря он это сделал, потому что теперь он полетел в каменную стену, с такой силой, что вышибало дух, но не из темного. Так и припечатало. — А ты не знаешь значится? — на лице какого-то незнакомого Сулимо было какое-то притворное и слишком наигранное удивление. Даже ладошку на грудь положил, словно удивляясь его реакции на себя. — Хотя да, о чем же я, это же ты, до тебя доходит хуже чем до скалы. Ну раз уж так получилось, то отлично, просвящу, ткну тебя мордой в то, какой же ты имбецил. — слова были переполнены злобой и ядом. Это явно терпеть Мелькора не могло и не хотело. В руки мужчины опустился призванный сапфировый жезл. Если подумать, неплохое оружие. Стукнуть по темечку можно не слабо, но сейчас он был нужен чтобы занять тонкие ловкие пальцы Сулимо. — С чего бы начать.? — задумался он. Сейчас он выглядел строго, серьезно, но тем не менее довольно опасно. — Что ж, начнем с самого что ни на есть начала. Жил был маленький белокурый карапуз. Папочка часто показывал ему в окошко старшего братика, что почти постоянно пропадал вне дома. А потом их поселили вместе. Старшенький благополучно пропустил появление в своей комнате новой кровати, нового шкафа и стола. Конечно, зачем, ведь можно целыми днями искать что-то не пойми где и годами не замечать соседа по комнате. А неведомо откуда берущиеся детские рисунки считать своими детскими каракулями которые папа подкладывает. Выпестовывать у мальчика ощущение ненужности. Ведь папа тоже часто занят чем-то. А брат не замечает любых попыток обратить на себя внимание. До тех пор, пока мальчик не заползает посреди ночи после ночного кошмара в чужую кроватку, потому что папа куда-то уехал. Вместо даже простой просьбы уйти его выпинывают из кровати сломав нос. — Сулимо погладил горбинку на носу. Почти незаметную, но существующую. — Вместо того, чтобы подумать, что старший брат просто крепко спал и даже не увидел его мальчик думает что брат его ненавидит. Начинает плакать, в связи с чем старший, — о чудо, — просыпается и видит «маленькое недоразумение», которому просто дали воды и отправили восвояси. Ни вопросов кто это, ни вопросов почему. Даже на кровь на лице плевать, словно это норма. — Мелькор только потрудившись и очень сильно вспомнил этот момент. Он очень долго пытался сделать что-то, что не исчезло бы через какое-то время, а потому искал Пламя о котором рассказывал отец, порой сутками напролет, ночами спал крепко и спросонья как-то даже не подумал, что это маленький ребенок и ему нужно внимание. Он вообще до этого с маленькими детьми не контактировал, а сам как-то не ассоциировал себя с ребенком. Да и рос в иных условиях. А потом дал воды и снова уснул. И забыл про ребенка. — На увечье вернулся отец, оказывается на такие случаи он оставил чары. Старший кажется получил взбучку, но ничего не изменилось. Вообще. Зато появились другие. Уже не братья, но с ними можно было играть. Мальчик перестал докучать, пока не появились другие братья, не его, у других, сестры, много кто… Он видел, как старшие заботятся о младших, а младшие радуют их. Как делают друг другу подарки, узнают друг друга по каким-то особенным мелочам… А у него была только одна вещь от брата. Его запах. Сложно назвать вещью, но запах мяты был везде у брата в комнате, на подоконнике кустики, волосы пахли мятой, когда он на него залез… Когда младшие делали что-то не так, злили старших, мальчик видел, что старшие специально их не замечали чтобы наказать за плохое поведение. Тогда он подумал, что братик злиться на него и стал пай-мальчиком, старался всем помогать. Но год за годом тот не появлялся, игнорировал его, из-за чего уже юноша постоянного плакал в подушку по ночам, внутренне самоуничижал себя и с опаской придумывал себе образ идеального старшего брата. Годы шли, а он все ещё цеплялся за это, стал другом всех, взял себе в пару красивую девушку. Думал, брат хоть на такое торжество явится. Не явился. Месяцами ждал, а тот не явился, по ночам уже не поплакать, ведь он теперь спит не один, а слабости показывать нельзя, этого ведь не любят. Вот и давил в себе все это, рассказывал избраннице, что когда-нибудь у них будет большая дружная семья… Ждал что после каждого заботливого движения явится тот, по кому он тосковал и убивался все эти века. А в итоге слышал только слова благодарности от девушки и ни намека на брата. — Сулимо недовольно кинул взгляд на Мелькора. Тот растерянно смотрел перед собой. Не знал, как так получилось, что узнает обо всем этом лишь сейчас. Почему не видел всего этого раньше. — Я исправлюсь, честно, позволь быть рядом… — пощёчина, сразу за которой следует удар в челюсть скипетром. — Ты так ничего и не понял… — сказал едва не цедя седой мужчина. — То есть то, что рассказ прервался на жизни в Пустоте тебя не смутило, я так понимаю? Как знал, что тебе не понять. Ещё раз повторю, больше я тебя к нему не подпущу. Где ты был когда ты был ему так нужен? Где был, когда он звал тебя, когда впервые получал ссадины, впервые видел кровь и чувствовал боль? Когда чувствовал себя меньше чем пылью? Когда сквозь слезы улыбался, потому что так надо? — продолжал и продолжал Воздух. — Почему ты говоришь о себе в третьем лице? — прохрипел с кровью Мелькор, все ещё пришпиленный к стене. — Это ведь ты мой брат, о твоём существовании я не знал годами гоняясь за мечтой… — сказал он. — Я не Манвэ. Конкретно я — не Манвэ. Думаешь, он просто так терпел все это? Думаешь только плакал? — мужчина горько усмехнулся, оборвав его. — Наивный… Я не помню, когда впервые появился. Просто помню тот тихий голосок, заплаканный, перемежающийся со всхлипами… Ему было лет семь наверное тогда. Если по меркам будущих смертных. В этот раз он сделал ураган, что разнёс лесок. Был очень напуган, но не ранен, так что отец не пришел. А тебя он застал перед самым твоим выходом из комнаты, ты все так же не обращал внимания на карапуза. И он создал меня. Образ старшего брата о котором он мечтал годами. Он в детстве так стремился ко мне, что я и правда появился. Стал слушать все его печали, пока он лежал в кровати и приходил ко мне, мы играли вдвоем, я утешал его… Когда ему было внезапно плохо, он намеренно падал в обмороки лишь бы видеть меня, потому что тебя он все ещё не находил. Вот только как я не старался, заменить тебя не смог. Я видел все, что видел он, но поговорить, обняться, мы могли только когда он без сознания и спит. Спустя несколько лет после свадьбы, он не выдержал. Ушел в горы, в какую-то пещеру, на днях спетую Строителями, и забившись там в уголок в самом центре горы начал накачивать меня своими силами, желая оживить меня и в реальности, но без пламени он не мог создать как ни старался отдельного тела. Вместо этого я занял его тело, а он был вторым сознанием в моей голове. Но у нас был симбиоз, потому тело вело себя как смешанная из на двоих личность. А параллельно я пытался его утешать ночами. Отдалился от его жалкой попытки найти семью в жене. А после твоей выходки, в виде твоего сна на кровати ты выпустил его. Ты не представляешь, что творилось. Все что он выплакивал мне ночами в нашем сознании он принялся выплакивать в реальности. Годы осуществления его мечты, мира который мы так пытались сделать, все коту под хвост из-за того что тебе поспать вздумалось. — Сулимо едва не прорычал это, в гневе размахнувшись скипетром и сломав Мелькору ребро. Лёгкое не порвалось, что несколько расстроило Ветер, но не критично. Сейчас, во время рассказа он вспоминал все то, что происходило много веков назад…